Этнические меньшинства на Ближнем Востоке: реалии и перспективы трансформации статуса в геополитической системе

Малов Максим Анатольевич аспирант, кафедра Истории и политики России ИМОМИ, Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет имени Н. И. Лобачевского 603000, Россия, Нижегородская область, г. Нижний Новгород, ул. Ульянова, 2 Malov Maksim Anatolyevich Postgraduate Student, National Research Lobachevsky State University of Nizhni Novgorod 603000, Russia, Nizhny Novgorod region, Nizhny Novgorod, Ulyanova str., 2 Maloy061113Max@yandex.ru

В настоящий момент можно говорить о трансформации статуса меньшинств в регионе Ближнего Востока и Северной Африки на фоне политики демократических реформ в регионе и тенденции укрепления самой культуры прав человека и гражданского самосознания.

Если не рассматривать североафриканские этносы, чей статус так же меняется, таких как берберы и копты в Египте, то трансформацию можно считать логичной и следует отслеживать на примерах курдов в Ираке, палестинцев в Израиле, миноритарных режимов в Сирии и Бахрейне и различных этнических меньшинств в Иране.

После «арабской весны» регион Магриба стал новой «линией фронта» в борьбе за демократизацию и открытое общество. Как показал опыт других регионов, одна из наиболее серьезных проблем, стоящих перед демократизацией, связана с правами меньшинств. И её роль продолжает расти из-за изменений в более широком международном контексте. Хотя этот вопрос достаточно спорный, и такой эксперт, как Хантингтон, выделил подъем самодостаточной исламской культуры как часть отдельного цивилизационного процесса^[1], нельзя отрицать, что сегодня мы живем в мире, который насыщен глобальным дискурсом разнообразия и плюрализма, сильно сформированном, в данном случае, западным либерально-демократическим опытом прав меньшинств и коренных народов, который определяет эти права как естественное и надлежащее расширение существующих прав человека. Борьбу за права меньшинств можно отслеживать как часть более широкой трансформационной повестки дня, включающей также и права женщин.

Это отражено, например, в Декларации о правах лиц, принадлежащих к национальным или этническим, религиозным и языковым меньшинствам 1992 г.^[2] и в Декларации ООН о правах коренных народов 2007 г.^[3]. И все же этот глобальный дискурс о правах меньшинств и мультикультурализме всё еще подвергается своеобразному остракизму во многих странах Леванта и Магриба и воспринимается как иностранное и вызывающее раскол веяние. Во всем регионе Ближнего Востока меньшинства остаются определенной группой граждан, к политической мобилизации которых относятся с недоверием, если не с прямым противодействием со стороны государственных акторов. Проблема меньшинств остается запретной темой во многих странах. Именно поэтому Ближний Восток является одним из наиболее проблемных регионов мира уже в течение долгого времени.

Проблемы Ближневосточного региона связаны с проблемой самоопределения национальных меньшинств, напряженными отношениями между расположенными в этом регионе Израилем и арабскими странами, сложным внутригосударственным положением во многих странах, непрекращающимися актами вмешательства стран Запада во внутригосударственные дела ближневосточных государств. Однако, одним из главных тревожащих факторов является рост национально-освободительных движений, межэтнические столкновения.

Между тем, большая конфликтогенность ближневосточного региона ставит вопрос о возрастании роли малых этносов в системе международных отношений. Современная мировая политическая система основана на главенствующей роли государств в геополитических процессах. Однако на рубеже X­X–XXI в. появились новые акторы мировой политики, под воздействием которых сильно изменились вектора внешней и внутренней политики многих государств в международных отношениях. Это и этнические группы, и диаспоры, и мигранты. Эти акторы активно провоцируют события, влияющие на международные отношения стран Ближневосточного региона. В результате действий этнических групп, диаспор, обозначилось множество постоянно конкурирующих друг с другом региональных политических подсистем, в частности, государств и негосударственных образований, в том числе и квазигосударств. Большинство населения Ближнего Востока на сегодняшний день мусульмане, как это было на протяжении веков. Однако, являясь местом происхождения целого ряда религий, включая мировые, такие как иудаизм и христианство, и другие менее распространенные, Ближний Восток остается регионом религиозного разнообразия.

Крупные исторические события XX в. привели к формированию сложной ситуации для многих групп меньшинств на Ближнем Востоке. Арабо-израильская война 1948 г. и вызванное ею перемещение палестинцев стимулировали арабский национализм в 1950-х гг., а создание Израиля привело к почти утроению еврейского населения на его территории в 1948– 1972 гг. Между тем холодная война достигла своего пика, открытия крупных нефтяных месторождений были сделаны в районе Персидского залива, а растущий мировой спрос на нефтепродукты лишний раз показал, что нефть является ресурсом стратегического значения, провоцируя рост интереса к региону чуждых ему акторов, в том числе таких акторов-гегемонов, как США, чьё влияние на судьбу меньшинств можно считать противоречивым^[4].

Рост населения в арабских странах и высокие темпы урбанизации привели к расцвету низшего класса, который был восприимчив к призывам арабского национализма или религиозного фундаментализма. Сектантская напряженность в религиозно разнообразном Ливане - уже разделенном по поводу того, должна ли страна ориентироваться на Францию и средиземноморскую Европу или на своих арабских соседей - обострилась в результате израильско-палестинского конфликта, в котором участвовало большое палестинское сообщество беженцев, и привела к гражданской войне в 1975 г.^[5].

Деливших карту ближневосточного региона практически по линейке особо не интересовало этническое и конфессиональное разнообразие стран региона. Это привело и к ситуации с курдами - крупнейшим в мире народом, который не имеет собственного государства. Не стоит забывать и о Палестине, ситуация с которой превратилась в длительный кровопролитный израильско-палестинский конфликт. Первоначально, после распада колониальной системы, государства региона столкнулись с деликатной задачей- создания чувства национального единства при одновременном управлении этническими и религиозными меньшинствами.

Государственные границы в данном случае не облегчали самоопределение народам региона, будучи часто произвольным результатом колониального господства, объединяя разрозненные группы в новое государство, одновременно разделяя исторические общины через границы. Эти противоречия обострились еще больше после окончания холодной войны, когда влияние двух противоборствующих лагерей на страны сателлиты и их соседей ослабло.

Игнорирование сложности положения малых народов Ближнего Востока, что и явилось истоком большинства кровопролитных конфликтов в этом регионе, следует искать в тех действиях, которые были предприняты Великобританией и Францией в первые два десятилетия перед Второй Мировой. И то, что сегодня наблюдается в регионе (в том числе действия России в Сирии), — это борьба за сохранение в неизменном виде договоренностей, достигнутых почти 100 лет назад колониальными державами. Нельзя допустить полного распада Ирака или Сирии, поскольку это может разрушить всю политическую конструкцию Ближнего Востока, поскольку эти территории могут в будущем представлять более серьезную опасность, чем существующую в настоящее время.

Граждане новообразованных государств часто испытывали чувство панарабской или панисламской верности, а также локальной этнической, конфессиональной или региональной идентичности (некоторые из которых пересекают государственные границы), но, возможно, не испытывали особого «пиетета» перед самим государством. Также у них не было традиций политического суверенитета или гражданства, которые были бы этнически и религиозно подкреплены. Требуется настойчивое и планомерное руководство страной, направленной на формирование всеобъемлющего и солидарного чувства государственности в этих условиях.

Вместо этого постколониальные государства, будь то светские или исламизированные, в общем и целом, тяготеют к жестким методам государственного строительства, которые со временем усугубляют чувство маргинализации и изоляции малых этносов. Многие страны остаются примерами «слабых государств, но сильных обществ» где государство борется за то, чтобы утвердить свою легитимность в отношении конкурирующих идентичностей на уровне субгосударств и трансгосударств, и поэтому выступает в качестве «защитника нации» или «защитника веры», чтобы легитимизировать, в том числе и в глазах собственных граждан, свое хрупкое правление. На практике защита нации и веры слишком часто означает не только сопротивление агрессии внешних сил, но также угнетает меньшинства внутри. Кроме того, политика по отношению к малым этносам также обременена колониальным наследием манипуляций и стратегии «разделяй и властвуй», защита меньшинств была одним из оправданий колониального правления, это можно даже экстраполировать до вывода, что колониальные державы «изобрели» меньшинства, которые они сами же и защищали, но они, в то же время, таким поведением укрепили границы между этническими и религиозными группами и противодействовали созданию какого-либо единого национально-освободительного движения против колониальной власти. Колониальные правители не только защищали определенные меньшинства, но и предоставляли некоторым из них привилегии, как материальные (например, предоставляя им более легкий доступ к школьному образованию, и, следовательно, более широкий доступ к государственной службе), так и символически (например, описывая меньшинства как более цивилизованные или более свободолюбивые), при этом унижая большинство. Сама «фигура» малого этноса в истории Ближнего Востока послужила примером выражения европейской мощи и влияния в данном регионе ^[6].

Наличие диаспор различных народов в странах Ближнего Востока влияет на взаимосвязь этнополитики с геополитикой. Обсуждение меньшинств в регионе экспертами часто интерпретируется в свете исторической политики Османской империи в отношении меньшинств, известной как система миллетов. Некоторые комментаторы утверждают, что термин «меньшинство» в арабском мире является просто современной светской заменой термина «миллет», и, следовательно, права меньшинств считаются чем-то вроде претензиями «нео-миллет». В рамках данной системы Османская империя признавала, что другие монотеистические «народы Книги», особенно христиане и евреи, имели право на определенную степень самоуправления и внутренней автономии. Это подкреплялось таким требованием ислама, как предписыванием Корана защищать религиозные меньшинства, если они в свою очередь принимают мусульманское правление^[7].

Ярким примером являются курды, разделенные государственными границами между Турцией, Ираном, Сирией и Ираком. Каждый раз обострение социального и политического положения в южных населенных курдами вилайетах Турции неизбежно отражается на других трех государствах, в которых на граничащих с ней территориях компактно проживают курды. Не раз под предлогом преследования курдских боевиков турецкие воинские подразделения вторгались на территорию Ирака^[8]. Началом этой конфликтной ситуации стало разделение массового расселения курдов в 1916 г. при территориальном делении Ближнего Востока между вышеперечисленными государствами. Это создало условия для появления среди курдов сепаратистских настроений и противодействия насильственной ассимиляции курдов. Так, например, в Турции ещё со времён Мустафы Кемаля Ататюрка всем малочисленным народам прививалась идеология единой турецкой нации и курдам внушали, что они являются всего лишь горными турками, волей исторической судьбы обязанных принять турецкую ментальность, культуру и язык. Тем самым турецкое правительство целенаправленно проводило политику насильственной ассимиляции курдов. Единство турецкой нации было зафиксировано во всех турецких конституциях, включая ныне действующую, и на практике вылилось в то, что всякие проявления национального сознания нетурецких народов карались как «сепаратизм». Указанная позиция привела к протесту нетурецких народов, к числу которых относятся и курды. Вместе с тем, Турецкая Республика не является мононациональным государством. На ее территории проживают представители многих национальностей, однако, преобладающим этносом, являются турки. И проблемным является вопрос национальной самоидентификации малых этносов, в том числе и курдов, в Турецкой Республике. Так, статья 66 четвёртого раздела новой, принятой в 1982 г. Конституции Турецкой Республики вызвала неоднозначную реакцию общества, поскольку гласит: «Каждый связанный с Турецким государством через обязательства гражданства — турок»^[9].

Арабская весна также изменила соотношение сил между Турцией и курдами, новая курдская геополитика приведет к созданию новой парадигмы в Турции. Поскольку Турция не в состоянии ограничить автономию курдов в регионе, политика Анкары неизбежно заключается в разработке новой стратегии мирного сосуществования с автономными курдскими регионами в таких странах, как Ирак и Сирия. И выходом Турции может стать укрепление отношений с курдами-суннитами. Однако остается открытым вопрос, найдет ли Турция такую же стратегию разумной и для сирийских курдов. Поэтому успех Турции будет определяться способностью Анкары работать с существующими и зарождающимися курдскими автономными регионами на Ближнем Востоке. Тем не менее, вторая курдская автономия приведет курдскую политику к заключительному этапу - строительству нации. Теоретически, такое развитие событий может вызвать изменение границ в будущем, хотя с точки зрения международного права легитимность такого развития событий вызывает сомнения^[10]. В Иране притеснение курдов началось ещё при шахском режиме. Курдское население Ирана всегда испытывало к себе отношения дискриминационного характера, связанное с приёмом на работу, правом на обучение на родном языке, на поступление в высшие учебные заведения страны и проявлениями культурной жизни.^[3] Однако в целом курдское население Ирана не проявляет активности в противодействии подобным явлениям, и вопрос национального самоопределения иранских курдов не является в настоящее время актуальным. В Ираке напротив, движение курдов обрело мощный и повсеместный характер. Причиной тому стала антикурдская политика, проводимая во второй половине XX в. главой государства Саддамом Хусейном, направленная на увеличение в северных районах страны, населённых курдами, доли арабского населения, и силовым подавлением вооруженных отрядов сепаратистов. Несмотря на это, борьба иракских курдов увенчалась успехом, и принятием в Ираке 11 марта 1974 г. закона о провозглашении Курдского автономного района (КАР) в провинциях Эрбиль, Дохук и Сулеймания. Что касается статусного изменения положения курдов в Ираке, то, благодаря сложившимся благоприятным факторам в ходе военной операции Запада против режима С. Хусейна, лидеры курдских общин провозгласили широкую автономию, ведущую к независимости в соответствии с новой Конституцией Ирака 2005 г. Поддержка курдов Ирака позволила США приобрести союзника в регионе в лице фактически независимого и относительно стабильного Курдистана, что значительно усилило позиции США на Ближнем Востоке. Это дало возможность использования так называемой «курдской карты» в качестве геополитического инструмента при проведении ближневосточной политики США по отношению к странам, где есть проблемы с курдским сепаратизмом. Руководство же Сирийской Арабской Республики, наряду с другими странами, где существует курдская проблема, негативно относится к стремлению курдов к самоопределению, что направлено на сохранение территориальной целостности государства. Хотя тенденция к самоорганизации курдов в Сирии сформировалась давно и постепенно растет. Несмотря на сильное ассимиляционное давление Дамаска, курдские политические силы Сирии поддерживают контакты с внешними силами и стремятся добиться изменения статуса курдского меньшинства в стране. Курды являются полноправными хозяевами автономного региона, и многие наблюдатели предсказывают скорое создание курдского государства. Тем не менее, стандартные представления об арабо-курдских отношениях, как в научной литературе, так и в популярной прессе, искажены дихотомией «ассимиляция/сопротивление», что усложняет способность понять условия, при которых возможны подлинный мир и стабильность. Это имеет значение не только для курдов в Ираке, но и для отношений большинства меньшинств в регионе.

Не менее интересными являются палестино-израильские отношения. Большая часть израильских арабов относит себя к четырем общностям — палестинцам (этническая принадлежность), арабам (либо друзам, черкесам — наднациональная, панарабская самоидентификация), израильтянам (гражданская принадлежность) и мусульманам (либо христианам, друзам — религиозная самоидентификация). К этому построению примешивается частное самосознание — региональное, культурно-экологическое (у бедуинов), клановое; оно все еще значимо в связи со сравнительной молодостью палестинского, равно как и панарабского национализма (до начала XX в. все арабы считали себя прежде всего мусульманами и были преданы главным образом Османской империи. Очевидно, что самоидентификацию израильских арабов можно считать флексибильной. Арабские граждане Израиля — это палестинские арабы, оказавшиеся в пределах созданного государства Израиль в 1948 г. и ставшие его гражданами. Сегодня арабы граждане Израиля насчитывают более 1 млн. человек, составляя свыше 20% от общего числа населения^[11]. Политика Израиля в отношении арабов основывается на трех противоречащих друг другу принципах. Принцип демократического развития Израиля провозглашает равенство всех граждан и предусматривает включение арабского населения в жизнь израильского общества. Такие принципы как: еврейский характер государства и принцип приоритета безопасности страны до полного урегулирования конфликта, — препятствует арабскому населению включиться в процесс этой интеграции. Поскольку государство Израиль создано как государство для евреев, то включение арабов в планы развития этого государства руководством страны не предусмотрено. До создания Израильского государства проблема нееврейского меньшинства не находилась в центре внимания. Декларация независимости Израиля провозглашала полное равноправие, предоставление социальных и политических прав всем гражданам независимо от пола, религии и расы. Между тем, никто не задумался о том, что исторически еврейский народ находился на этой территории в роли этнического меньшинства, что стало началом противоречий между двумя народами. Предполагалось, что Палестинские арабы будут беспроблемно включены в демократическое устройство этого региона, и арабы и евреи будут готовы к сотрудничеству в новом государстве. В результате какой-либо четкой и последовательной политики в этом вопросе выработано не было. Итоги этой проблемы озвучил израильский автор А. Даути: «... сторонники равноправия оказались бессильны перед проблемой отсутствия коллективного арабо-еврейского национального сознания и не смогли сформировать условия, необходимые для его возникновения».^[12] Изначально политика Израиля была направлена на разобщение и ослабление арабского меньшинства, что выражалось в сокращении транспортного сообщения между арабскими поселениями, отсутствии коммуникаций, конфискации земель, создании еврейских населенных пунктов на заселенных арабами территориях, в создании препятствий в получении рабочих мест. Как следствие, арабское меньшинство Израиля оказалось за чертой бедности, ухудшилось его социально-экономическое положение. Непримиримая позиция Израиля в отношении арабского меньшинства изменилась в конце 1950-х — начале 1960-х гг. Арабам стали предоставлять рабочие места, повысился их уровень жизни, экономическое состояние, стало возможным создание выборных палестинских органов. Как правило, этническое меньшинство, подверженное оккупации, испытывает многоуровневое и разностороннее давление, целью которого является насильственная ассимиляция через применение силовых воздействий, искоренению или изменению религиозных взглядов и культурных ценностей. Что приводит к размытию культурных ценностей этнического меньшинства, изменение его религиозного мировоззрения, ослабление национальных ценностей. Противодействовать внешнему давлению и принять меры к самосохранению, национальные меньшинства могут исключительно с помощью применения объединяющих факторов, например, религии, обычаев, национальных ценностей. Это позволяет малым этносам обрести поддержку в угрожающей идентичности обстановке. Точно так и произошло с арабо-палестинским этническим меньшинством в Израиле, когда палестинцами игнорировались требования официальных властей стать израильтянами и ассимилироваться в израильском, по сути, еврейском, обществе, оторваться от своих традиций и обычаев и принять чужие. Национальное меньшинство Израиля – арабы, сохранили чувство принадлежности к арабской нации, чувство родины и связь со своим историческим и культурным прошлым. Поскольку арабское меньшинство в Израиле связано с арабским миром, с арабской точки зрения власти Израиля делали все, чтобы отделить арабов от своих национальных корней – стали распространять чуждые арабам западные идеи (марксизм, национализм, плюрализм), усилилось воздействие еврейской национальной культуры.^[12] Арабское меньшинство переживало период, когда его пытались оторвать от исламских корней, обычаев, что выразилось в следующем: - политический и экономический прессинг; неприязнь к арабскому меньшинству, требование подчиниться воле большинства; - запрет на религиозное воспитание в арабских школах и преподавание арабского языка; - внушение принадлежности арабского меньшинства к израильскому государству;

Военное управление в арабском обществе Израиля охватил период с 1948–1966 гг.. Основной проблемой данного этапа стала проблема самоидентификации и получения израильского гражданства. Вместе с тем, арабское меньшинство начинает постепенно входить и в политическую жизнь Израиля. По окончании войны 1967 г. связи между различными арабскими группами, на захваченных Израилем арабских территориях активизировались. В тот же период активизировалась Организация Освобождения Палестины, как представитель палестинского народа, и активизировалось воздействие Организации на арабское меньшинство в целях вдохновения арабов на защиту Палестины. После того, как Израиль в 1967 г. оккупировал Сектор Газа и западный берег реки Иордан для израильских арабов стало возможным приезжать в Газу и города западного берега реки Иордан, общаться и поддерживать связи с арабским населением этих территорий.

В принципе, арабское меньшинство Израиля никогда не забывало, что оно принадлежит к арабскому миру по языку, по культуре, по крови и по вероисповеданию. Израильское руководство в целом дало им возможность после провозглашения государства остаться на своей территории, предоставило гражданство. Вместе с тем, израильские арабы ощущали себя этническим меньшинством, гражданами второго сорта.

Военные действия 1967 г. обострили ощущение двойственности своего положения, непринадлежности к государству проживания и родственной солидарности с палестинскими арабами, проживающими вне территории Израиля. В результате Шестидневной войны произошло объединение двух ранее полностью изолированных территорий - израильских арабов и палестинцев сектора Газа и Западного берега реки Иордан, что положительно повлияло на положение арабского национального меньшинства на территории израильского государства.

Некоторые формы проявления самовыражения и самоопределения меньшинств способствуют демократизации и защите прав человека, в то время как другие формы укрепляют или воспроизводят авторитаризм. Каждый случай надо рассматривать отдельно, при условии готовности сторон к сотрудничеству и, вероятно, наличия третьей стороны, готовой взять на себя роль фасилитатора. Поэтому, во время коротких периодов независимости малых этносов, группы большинства рассматривали малые этносы как, в лучшем случае, незаконно привилегированных, а в худшем - нелояльных. И, конечно же, иностранные державы продолжают эксплуатировать проблему меньшинств на Ближнем Востоке, так что те продолжают рассматриваться как своего рода «коллаборационисты»^[13], угрожающие территориальной целостности государства. Сама идея «защиты меньшинств», особенно в том случае, когда она подразумевает потенциальную привлекательность для международных участников, рассматривается не как законная и нормальная форма внутриполитического противостояния, а как геополитическая угроза безопасности государства.

Сейчас, когда дихотомия Север-Юг и деление на развитые и развивающиеся страны размывается, и посторонние акторы не могут полноправно повлиять на ситуацию своим авторитетом, государствам Ближнего Востока нужно самим выбирать стратегию модернизации и трансформации статуса своих малых этносов в соответствии как с их требованиями, так и с общей социокультурной обстановкой в стране и требованиями международной повестки дня. Таким образом, политика меньшинств в регионе переплетена с проблемами безопасности. Эти факторы объясняют враждебность по отношению к политике меньшинств на Ближнем Востоке. Существует сопротивление не только каждому конкретному случаю борьбы за права меньшинств, но и самой идее прав меньшинств или даже самому понятию «меньшинство».