Военно-техническое сотрудничество с Сирийской Арабской Республикой как инструмент новой ближневосточной политики Российской Федерации (2000-2008 гг.)

Хижняк Анастасия Владимировна аспирант, кафедра всемирной истории и международных отношений, Луганский государственный педагогический университет 91055, Украина, г. Луганск, ул. Оборонная, 2 Khizhnyak Anastasiya Vladimirovna Postgraduate student, Department of World History and International Relations, Luhansk State Pedagogical University 91055, Ukraine, g. Lugansk, ul. Oboronnaya, 2 xizhnyak_1996@mail.ru

Военно-техническое сотрудничество (ВТС) может считаться одним из наиболее консервативных средств обеспечения государственных интересов на международной арене. Сложившиеся десятилетиями межгосударственные связи в области торговли оружием на сегодняшний день в значительной степени определяют повестку дня мировой политики. Особенно актуальным данное утверждение может считаться в отношении ближневосточного региона, представляющего собой одну из наиболее конфликтогенных точек планеты, поставки вооружений в которую являются предметом острой борьбы среди мировых лидеров в области производства средств ведения войны. Учитывая, что Сирийская Арабская Республика (САР), к началу рассматриваемого в этой статье периода уже имевшая богатые традиции военно-стратегического взаимодействия с Москвой, оставалась одной из немногих неподконтрольных Западу стран региона и вследствие этого справедливо рассматривалась специалистами как «главный козырь России на Ближнем Востоке», в контексте поиска наиболее эффективных путей окончательного урегулирования ситуации в Сирии представляется актуальным анализ основных этапов возобновления двусторонних стратегических отношений в 2000­-2008 гг.

Ввиду относительно небольшой хронологической отдаленности исследуемого периода и, как следствие, закрытости значительной части информации об объемах и основных статьях военной торговли РФ и САР, данная проблематика на сегодняшний день не нашла достаточно полного отражения в российской историографии. К числу специалистов (преимущественно в области политических наук. — А.Х.), в той или иной степени затрагивавших в своих работах проблемы военно-технического сотрудничества Москвы и Дамаска, можно отнести М. И. Назира, С. А. Мырзаибраимова, В. П. Юрченко, С. Г. Лузянина ^{[10; 9; 19; 8]}. Вместе с тем, наличие обширного корпуса информационных источников, среди которых необходимо особо выделить официальные публикации российских документов (сайты президента Российской Федерации, Министерства иностранных дел и др.) ^{[11; 12]}, проливающие свет на основные этапы российско-сирийского стратегического сближения, оформлявшегося в ходе встреч представителей политической и военной элиты двух стран; нормативно-правовую базу, позволяющую судить о темпах и масштабах развития упомянутого сотрудничества ^{[6; 14; 16; 17]}; а также материалы периодических и интернет-изданий ^{[3; 4; 13; 15]}, которые дают представление об отношении различных слоев российского социума к рассматриваемой нами проблеме, создает реальные предпосылки для раскрытия поставленных в настоящей статье задач.

Как известно, сотрудничество России и Сирии имеет давнюю историю — его основы были заложены во время оформления дипломатических отношений Советского Союза с сирийским государством в 1944 г. ^{[8, с.75]}. В период «холодной войны» политика Москвы в отношении Дамаска определялась логикой глобального идеологического противостояния с Вашингтоном, а сама САР превратилась в один из ключевых рычагов советского влияния на Ближнем Востоке, получая в качестве союзнической поддержки широкую номенклатуру вооружений и специальных средств, а также помощь в подготовке военных и военно-технических специалистов: к концу XX века сирийская армия почти на 90 % была оснащена советским вооружением ^{[2, с.35−36]}.

Период временной приостановки двустороннего сотрудничества совпал с распадом Советского Союза и началом существования Российской Федерации как независимого государства. Во многом это было обусловлено не только многочисленными внутренними экономическими и политическими проблемами молодого российского государства, и как следствие, недостатком ресурсов для проведения активной независимой ближневосточной политики, но и отсутствием среди тогдашней российской политической элиты понимания необходимости проведения такой политики: высшие дипломатические круги во главе с министром иностранных дел А. В. Козыревым предпочитали не выбиваться из общего политического курса, направляемого Западом во главе с мировым гегемоном — США.

Новая эпоха в сирийской политике России началась в 2000 г. 7 мая 2000 г. после добровольной отставки Б. Н. Ельцина пост президента Российской Федерации занял В. В. Путин. Приход к власти молодого энергичного лидера обусловил существенные коррективы в развитии взаимоотношений Москвы с ближневосточными государствами, в том числе и с САР. Усиление внимания Кремля к проблемам Ближнего Востока в целом нашло свое отражение в новой Концепции внешней политики Российской Федерации, принятой уже 28 июня 2000 г. Обращая внимание на установившийся к тому времени тотальный диктат США на международной арене, документ делает акцент на необходимости пересмотра устройства однополюсного мира в рамках международного права. Провозглашая курс на обеспечение национальной безопасности российского государства в глобальном масштабе, одним из интегральных элементов которой была названо активное участие в разрешении конфликтов в регионе Ближнего Востока в качестве коспонсора мирного процесса, а также призывая к развитию межгосударственного сотрудничества в сфере борьбы с международным терроризмом, в Кремле, вместе с тем, хорошо понимали важность наличия мощного регионального союзника, на роль которого как нельзя лучше подходила САР^[6].

Непосредственным результатом принятия данной Концепции стала активизация российско-сирийского диалога в сфере военно-технического сотрудничества. Так, уже 23 мая 2001 г. в Москву для встречи с главой внешнеполитического ведомства Российской Федерации И. С. Ивановым с официальным визитом прибыл министр обороны САР М. Тлас ^[3]. В ходе встречи существенное внимание было уделено вопросам мирного урегулирования на Ближнем Востоке, включая имевшую тенденцию к обострению ситуацию вокруг нахождения сирийского военного контингента на территории Ливана. Подчеркивая стремление руководства своей страны к возобновлению многостороннего сотрудничества с Российской Федерацией, М. Тлас выразил желание сирийского правительства восстановить и модернизировать поставленные еще Советским Союзом зенитно-ракетные комплексы (ЗРК) дальнего действия С-200. Кроме того, сирийская сторона подтвердила свою заинтересованность в приобретении широкой номенклатуры российских вооружений: тактических фронтовых бомбардировщиков Су-24, фронтовых истребителей МиГ-21, многоцелевых истребителей МиГ-23 и Миг-29, высотных истребителей-перехватчиков МиГ-25 и Миг-31, боевых машин пехоты БМП-1, танков Т-55 и Т-72, разведывательно-ударных вертолетов «Аллигатор» Ка-52, ЗРК «Бук» и «Тор». В ходе дальнейших переговоров о перспективах стратегического сотрудничества стороны также достигли предварительной договоренности о поставках оперативно-тактического ракетного комплекса «Искандер», еще проходившего на тот момент стадию испытаний ^[19].

Помимо упомянутых направлений военно-технического сотрудничества важным аспектом визита М. Тласа в Москву было закладывание основ общего российско-сирийского видения ключевых политических проблем ближневосточного региона. С целью согласования позиций двух стран в вопросе борьбы с международным терроризмом и взаимодействия правоохранительных органов при проведении операций в борьбе с незаконным оборотом наркотических веществ, глава оборонного ведомства Сирии провел содержательную беседу с секретарем Совета Безопасности Российской Федерации В. Б. Рушайло ^[12].

Более конкретное воплощение достигнутые в Москве договоренности приобрели в 2002 г., когда был заключен ряд многомилионных контрактов на поставку САР российских вооружений, в том числе перспективного оперативно-тактического ракетного комплекса «Искандер» и противотанковых ракетных комплексов «Корнет-Е» и «Метис-М» ^{[9, с. 146]}.

Важно отметить, что в период первого президентства В. В. Путина изменилась и сама парадигма российско-сирийских отношений. На смену пассивности и безразличию пришла позиция активного участника, руководствующегося, прежде всего, собственными национальными интересами и имеющего четко обозначенные цели, среди которых можно выделить следующие: обеспечение геополитической стабильности в ближневосточном регионе в целом, усиление позиций российских промышленных и финансовых кругов в экономике САР, а также дипломатическая поддержка сирийского правительства на международной арене. Последнее приобретало особую актуальность в свете усиливавшихся бездоказательных обвинений Дамаска со стороны США в создании и распространении оружия массового поражения и сотрудничестве с террористическими организациями — стратегии, успешно опробованной американцами в отношении Ирака ^[1]. В сложившейся ситуации сирийское правительство, справедливо рассматривая Российскую Федерацию как потенциального сильного союзника в борьбе против распространения американской гегемонии в ближневосточном регионе, посчитало целесообразным устранить все препятствия, стоящие на пути военно-технического сотрудничества с Москвой, в том числе проблему невыплаченного долга за советское вооружение.

В 2003 г. ВТС Москвы и Дамаска продолжилось: в Сирию начали осуществляться поставки российской военной продукции по льготным условиям и без уплаты налогов. Немаловажную роль для дальнейшего развития подобного сотрудничества играло расширение нормативно-правовой базы, регулирующей различные аспекты отношений между двумя государствами. Так, в этом же году в силу вступило Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Сирийской Арабской Республики об избежании двойного налогообложения в отношении налогов на доходы ^[16]. Это позитивным образом сказалось на продолжении российско-сирийского диалога в сфере модернизации военной техники, проведении научно-исследовательских работ на территории Сирии, в том числе направленных на повышение обороноспособности этой страны. Однако обвинения Москвы в «незаконных поставках» продукции военного назначения Ираку и Ирану, звучавшие в то время со стороны США и Израиля и получившие широкий международный резонанс, привели к тому, что Россия вынуждена была на некоторое время приостановить поставки своему сирийскому союзнику переносных зенитно-ракетных комплексов «Игла» и сверхзвуковых ракет П-800 «Яхонт» в составе противокорабельного берегового ракетного комплекса «Бастион» ^[15].

Несмотря на произошедшее ввиду упомянутых причин определенное замедление темпов сотрудничества России и Сирии в военной сфере, в октябре 2004 г. Дамаск выразил заинтересованность в приобретении универсальных мобильных многоканальных зенитных ракетных систем С-300 ПМУ-2 «Фаворит» ^{[9, с. 146]}. В дополнение к этому, было принято решение организовать с участием российских специалистов производство бронированных автомобилей на заводе в г. Хомсе. Как видим, Российская Федерация даже в условиях жесткой изоляции САР, организованной коллективным Западом, продолжала эффективно развивать военно-техническое сотрудничество с Дамаском

После переизбрания В. В. Путина на второй срок на пост президента Российской Федерации, военно-техническое сотрудничество с Сирией получило новый импульс, что выразилось, прежде всего, в активизации встреч на высшем уровне. Так, весьма знаковым для развития стратегического партнерства двух стран стал первый визит Б. Асада в Российскую Федерацию 25 января 2005 г., в ходе которого политическими лидерами были затронуты ключевые вопросы сотрудничества в военно-технической сфере ^[11]. Важным достижением данного этапа сотрудничества стала ратификация Совместной декларации о дальнейшем углублении отношений дружбы и сотрудничества между Российской Федерацией и Сирийской Арабской Республикой от 25 января 2005 г., которая заложила основы для урегулирования многих острых проблем, стоявших на пути дальнейшего развития российско-сирийских стратегических отношений, в том числе — проблемы урегулирования сирийского долга ^[16]. Как следствие, уже на следующий день, 26 января 2005 г. был подписан Протокол о согласовании основных параметров урегулирования сирийского долга. Соответствующее Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Сирийской Арабской Республики об урегулировании задолженности Сирийской Арабской Республики перед Российской Федерацией по ранее предоставленным бывшим СССР кредитам было подписано 29 мая 2005 г. и представляло собой серьезный шаг вперед на пути к окончательному урегулированию взаимных претензий РФ и САР. Так, были консолидированы суммы обоюдных задолженностей, на основании чего была согласована урегулированная сумма 13.393.710.623,35 долл. США (по состоянию на 1 января 2005 г.), которую сирийская сторона признавала в качестве долга за поставленную ранее продукцию военного назначения ^[18]. При этом правительство САР освобождалось от уплаты 73 % урегулируемой суммы (9.777.408.755,05 долл.), в то время как оставшиеся 27 % (3.616.301.868,30 долл.) подлежали погашению в установленном порядке: основная часть в размере 2.116.301.868,30 долл. погашалась посредством единовременной транзакции в срок не позднее одного месяца с даты подписания Соглашения, в то время как остальные 1,5 млрд долл. выплачивались Российской Федерации в течении 10 лет равными полугодовыми платежами начиная с 1 июля 2005 года ^[18]. В статье 12 документа, однако, указывалось, что Соглашение «временно применяется с даты его подписания и вступает в силу в день получения одной из Сторон ответного письменного уведомления о выполнении другой Стороной внутригосударственных процедур, необходимых для вступления в силу настоящего Соглашения» ^[18].

В этот же период Россия возобновила поставки на территорию сирийского государства новейших образцов вооружения и военной техники, упоминавшихся выше. Необходимо подчеркнуть, что активно развивавшееся в те годы военно-техническое сотрудничество России и Сирии продолжало вызывать серьезную обеспокоенность у Израиля, что в 2005 г. вылилось в так называемый «ракетный» скандал. В израильских средствах массовой информации появились сообщения о намечавшейся сделке между Москвой и Дамаском относительно поставки в САР перспективных оперативно-тактических ракетных комплексов «Искандер» и переносных зенитно-ракетных комплексов (ПЗРК) «Игла» ^{[8, с. 84‒85]}. И хотя сам Б. Асад неоднократно подчеркивал, что главная цель его визита в Российскую Федерацию — это налаживание сотрудничества с Россией в политической сфере, и в первую очередь, в деле урегулирования арабо-израильского конфликта, а также ситуации в Ираке, нельзя отрицать, что сирийское руководство было крайне заинтересовано в приобретении российских ПЗРК, особенно в условиях осложнения отношений с Тель-Авивом. Министр иностранных дел Российской Федерации И. С. Иванов опроверг обвинения Израиля, а Россия вынуждена была ввести мораторий на продажу САР и другим государствам Ближнего Востока перспективных оперативно-тактических ракетных комплексов «Искандер» ^{[8, с.84‒85]}.

В 2006 г. состоялся второй визит Б. Асада в Москву. Наряду с обсуждением вопросов, связанных с развитием взаимопонимания и укреплением российско-сирийского диалога в политической сфере, в том числе — по вопросам ближневосточного урегулирования, должное внимание уделялось также дальнейшей проработке некоторых аспектов военно-технического взаимодействия. В рамках развития нормативно-правовой базы упомянутого сотрудничества, 13 июля 2006 г. в Дамаске был подписан Протокол между Правительством Российской Федерации и Правительством Сирийской Арабской Республики о порядке обмена оперативной информацией и осуществления контроля за поставками, хранением и целевым использованием переносных зенитных ракетных комплексов, а также ракет, применяемых с помощью комплектов аппаратуры управления и пусковых модулей «Стрелец» ^[14]. Одной из основных целей данного документа было обеспечение повышения обороноспособности сирийского государства, а также недопущения попадания упомянутых в протоколе видов вооружения в руки третьей стороны и прежде всего — к террористическим организациям. Помимо договоренности по ПЗРК «Стрелец», переговоры в Москве позволили сдвинуть с мертвой точки и поставки других видов продукции военного назначения, в частности, самоходных зенитных ракетно-пушечных комплексов «Панцирь-С1», а также модернизацию одной тысячи поставленных Сирии еще Советским Союзом танков Т-72 до уровня Т-72М1^[3].

Важно отметить, что международная ситуация, сложившаяся на Ближнем Востоке к середине 2000-х гг., в значительной степени подталкивала оба государства к активизации стратегического партнерства. Находясь под санкционным давлением, в условиях почти полной политической и экономической изоляции, организованной странами Запада, Дамаск как никогда нуждался в сильном союзнике для защиты своего национального суверенитета — пример Ирака, подвергшегося фактически безосновательному вторжению США и их союзников, не оставлял иллюзий относительно того, какая ближневосточная страна станет следующей жертвой ^[13]. Сказанное выше в немалой степени сделало возможным достижение договоренности, в результате которой российский военно-морской флот после длительного перерыва получил возможность постоянного присутствия в Восточном Средиземноморье. Основанный еще в 1971 г., пункт материально-технического обеспечения ВМФ СССР в г. Тартус вновь стал постоянной базой, обеспечивавшей ремонт, пополнение запасов топлива и продовольствия российского флота ^[4]. Поскольку база в Тартусе с 1991 г. практически не модернизировалась и не обслуживалась и, как следствие, находилась к моменту заключения соглашения в плачевном состоянии, для защиты своих кораблей Российская Федерация обязалась установить в порту средства противовоздушной обороны с использованием новейших зенитных комплексов, а также провести масштабную модернизацию самой базы. Это позволило бы не только отразить возможное нападение вероятного противника на корабли российского флота, но и в целом повышало обороноспособность сирийского государства.

Следующий, 2007 г., в российско-сирийском военно-техническом сотрудничестве был отмечен подписанием новых договоренностей, предусматривавших еще более масштабное боевое переоснащение сирийских вооруженных сил. Помимо прочего, в этом году были заключены твердые соглашения на поставку САР истребителей МиГ-31Э, ЗРК «Бук», а также упоминавшихся ракетных комплексов «Бастион-П» с противокорабельными ракетами «Яхонт». Кроме того, российские военно-технические специалисты получили заказ на ремонтное обслуживание 25 ударных вертолетов Ми-25 «Крокодил», а также поставку тренажеров для обучения управления многоцелевыми вертолетами Ми-17 и транспортно-боевыми Ми-35 (основные пункты указанных соглашений были успешно реализованы в период до 2012 года. — А.Х.) ^[3]. Подводя итог сказанному выше, отметим, что, несмотря на увеличение интенсивности поставок вооружения, уложиться в намеченные в контрактах сроки не представлялось возможным из-за необходимости прохождения сирийскими военными длительного периода обучения правилам использования и эксплуатации высокотехнологичных ЗРК под руководством российских специалистов.

Отдельно следует отметить, что расширение военно-технического сотрудничества Москвы и Дамаска, которое к тому времени начало приобретать для сирийской стороны поистине стратегическое значение, было бы невозможным без окончательного разрешения основной проблемы, стоявшей на пути развития двусторонних отношений, — проблемы сирийского долга перед Российской Федерацией за поставки вооружения и спецоборудования, осуществленные в советский период. В результате длительных консультаций уполномоченных представителей российской и сирийской сторон 17 января 2007 г. было подписано Дополнение к упоминавшемуся выше Соглашению об урегулировании задолженности САР перед РФ. Указанный документ устанавливал валюту платежа — евро, специфику пересчета сумм платежей, выраженных в долларах США — по курсу Центрального Банка Европы (Euro Foreign Exchange Reference Rates), публикуемому на странице Reuters «ECB37» за два рабочих дня до даты платежа, а также устанавливал, что вносимые дополнения вступали в силу одновременно с Соглашением от 29 мая 2005 г. в порядке предусмотренном для вступления в силу указанного соглашения ^[5]. После соответствующего обсуждения в законодательных органах Российской Федерации Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Сирийской Арабской Республики об урегулировании задолженности Сирийской Арабской Республики перед Российской Федерацией по ранее предоставленным бывшим СССР было ратифицировано Федеральным собранием Российской Федерации (Федеральный закон от 30 июня 2008 г. № 107-ФЗ) и вступило в силу с 10 июля 2008 г. ^[5]. Таким образом, было устранено последнее препятствие для развития полноценного оборонно-технического диалога.

Значимость ратифицированного Соглашения увеличивалась тем обстоятельством, что САР в тот период подвергалась все более сильному давлению со стороны поддерживаемого Соединенными Штатами Израиля и, как следствие, нуждалась во все большей поддержке со стороны Российской Федерации. При этом Москве при развитии ВТС с Дамаском тогда приходилось проводить очень тонкую дипломатическую линию, удерживая баланс между поддержкой важнейшего стратегического союзника на Ближнем Востоке и учетом национальных интересов других стран региона. Поэтому когда в 2008 году правительство Б. Асада выразило заинтересованность в приобретении широкой номенклатуры российского вооружения, среди которой были самоходные зенитные ракетно-пушечные комплексы «Панцирь С-1», оперативно-тактические ракетные комплексы «Искандер», учебно-боевые самолеты Як-130 и даже многоцелевые дизель-электрические подводные лодки проекта 677 «Лада» — «Амур 1650». Россия, учитывая позицию Израиля, была вынуждена отказать в поставках «Искандеров», поскольку данный тип ракет способен был нести в том числе ядерные боеголовки ^[7]. В целом, квинтэссенцией принципов военно-технического сотрудничества России с Сирией в рассматриваемый период можно считать высказывание главы российского внешнеполитического ведомства С. В. Лаврова (с 2004 года. — А.Х.), заявившего, что весь экспорт военной продукции в Дамаск «соответствует международному праву» и будет осуществляться лишь «в интересах укрепления стабильности и поддержания безопасности» в регионе, представляющим первостепенную важность для обеспечения национальных интересов РФ, но с учетом позиций и интересов всех стран-участниц ближневосточного урегулирования ^[20].

Подводя итоги, отметим, что, возобновление военно-технического сотрудничества с САР в 2000‒2008 годах сыграло важную роль в процессе «возвращения» России на Ближний Восток в качестве полноправного геополитического игрока. Получив начальный импульс с приходом на пост президента Российской Федерации В. В. Путина, новая сирийская политика Кремля была взвешенной и прагматичной, учитывала реалии международных отношений в ближневосточном регионе, и, прежде всего, была направлена против расширения гегемонистских притязаний США, стремившихся превратить эту, и без того конфликтогенную точку планеты, в зону «управляемого хаоса». Именно поэтому в развитии двусторонних отношений РФ и САР в указанный период столь существенная роль отводилась различным аспектам военно-технического сотрудничества. Благодаря эффективной дипломатии, способности искать и находить компромиссы, России под руководством В.В. Путина удалось устранить все препятствия на пути развития взаимовыгодного диалога с Сирией, урегулировать застарелую проблему взаимных задолженностей и наладить регулярные поставки в эту страну новейших образцов российской продукции военного назначения, заложив тем самым прочную основу будущего российско-сирийского союза, который в последующие годы показал свою эффективность не только в деле защиты национальных интересов обеих стран (а в случае с САР — сохранения национального государства вообще), но и в решении одной из острейших проблем ближневосточного региона — проблемы международного терроризма.