Конфликты человека и животных: социально-философские аспекты (на примере проблемы офидизма)

Курбанов Артемий Рустямович ORCID: 0000-0002-1155-2586 кандидат политических наук доцент, кафедра философии образования философского факультета, Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова 119234, Россия, Москва, г. Москва, ул. Ломоносовский Проспект, д. 27, к.4, каб. Е-311 Kurbanov Artemiy PhD in Politics Associate Professor, Department of Philosophy of Education, Faculty of Philosophy, Lomonosov Moscow State University 119234, Russia, Moskva, g. Moscow, ul. Lomonosovskii Prospekt, d. 27, k.4, kab. E-311 ark112@yandex.ru

Конфликты между человеком и представителями других биологических видов являются одной из самых распространенных видов контактов, частным случаем взаимодействия по линии «социум – природа» и отражают своеобразие естественной, а затем – социальной истории Homo sapiens. В современной литературе к конфликтным относят те контакты, результатом которых становится или может стать травмы или гибель их участников с обеих сторон, а также повреждения или разрушения их среды обитания ^[1]. В истории цивилизации Нового времени, связанной с масштабной экспансией человека в ходе становления колониальной политико-экономической модели, и до недавнего времени подобные конфликты рассматривались как естественные и необходимые для достижения доминирующего положения человека в природе. Это нашло отражение в широко распространенной в научной и научно-популярной литературе системе номинаций, используемых для обозначения отдельных видов или групп видов животных с точки зрения их потенциальной или реальной роли в подобных взаимодействиях – полезные, нейтральные и вредные ^[2]. К последним были отнесены, прежде всего, хищные представители мегафауны, в чей пищевой рацион мог быть включен сам человек или доместицированные животные, большинство грызунов, представляющих угрозу для сельскохозяйственных культур, и ядовитые змеи.

Последние исторически воспринимались как прямые враги человека, что нашло прямое отражение в культурном пространстве и получило многократную кодификацию в устойчивой системе негативных образов и смыслов, характерной для европейского цивилизационного пространства ^{[3, 4]}. Потенциальный результат столкновения человека с ядовитой змеей – поражение его организма в результате проникновения яда в кровь в ходе укуса, способное привести к смерти либо длительному нарушению нормальной жизнедеятельности – выводил частную ситуацию контакта между двумя представителями разных биологических видов в социальную плоскость, так как пострадавший нуждался в помощи, которую ему могло оказать только сообщество, что вызывало к жизни специфический комплекс социальных практик, трансформировавшийся по мере развития социума и получавший институциональное закрепление ^{[5, 6]}. Специалисты в области здравоохранения обращают внимание на то, что в современном мире во многих странах, для которых проблема укусов ядовитых змей (офидизм) сохраняет свое значение, в одном социальном пространстве могут сосуществовать как современные институты, связанные с оказанием специализированной помощи, так и традиционные, архаичные практики, и соответствующие ролевые модели (знахарство) ^[7]. В ряде случаев, успешность всей системы оказания помощи в данной ситуации зависит, в том числе, и от того, насколько у представителей медицинских структур и органов управления налажен контакт с местными сообществами и их неформальными лидерами, авторитет которых может стать как ресурсом поддержки официальной медицины, так и работать против нее, заставляя пострадавших обращаться к системе здравоохранения лишь в крайнем случае ^{[8, 9]}. С другой стороны, частота конфликтных ситуаций и тяжесть их возможных последствий вынуждают к поиску системных решений, способствующих появлению особых организационных структур, связанных с изучением «нечеловеческих агентов» и разработкой этиотропных препаратов, используемых в специфической терапии пострадавших ^[10]. В этом контексте существенное значение имеет как масштаб самого явления, так и его осознание лицами, принимающими решение (политический компонент), а также научный потенциал и экономические возможности конкретной страны или региона.

В современном мире с укусами ядовитых змей как системным вызовом здравоохранению сложилась весьма парадоксальная ситуация. Очевидные успехи, достигнутые во второй половине ХХ века благодаря научно-техническому прогрессу и внедрению в широкое производство основного средства этиотропной терапии – специфическим иммуноглобулинам (антивеномам), благодаря чему удалось радикально повлиять на ситуацию в самых «проблемных» регионах – странах Латинской Америки, Африки, Центральной и Юго-Восточной Азии, а также Северной Америке и Австралии – привели к тому, что сама угроза общественному здравоохранению, связанная с конфликтами по линии «человек-ядовитые змеи» перестала рассматриваться как актуальная ^{[5, 11]}. Такая точка зрения нашла отражение в позиции ключевых акторов, таких, как Всемирная организация здравоохранения и национальные правительства и очевидным образом сказалась на бюджетировании средств, связанных с закупкой необходимых препаратов и подготовкой специалистов в данной области ^[12]. Это отразилось на экономических стратегиях фармацевтических компаний, для которых производство антивеномов, само по себе достаточно затратное с учетом сложного цикла, включающего получение яда, иммунизацию животных-доноров, забор плазмы крови, извлечение из плазмы крови необходимых антител, перестало быть прибыльным ^[13]. Наконец, традиционная риторика, связанная с проблематизацией офидизма и придания соответствующему классу контактов между человеком и другими биологическими видами экзистенциального оттенка, трансформируется в направлении архаизации социального смысла этого явления, которое все глубже уходит в «информационную тень», вытесняется из повестки дня – как в СМИ, так и в научной литературе.

Вместе с тем, частота контактов между человеком и ядовитыми змеями не снизилась, что было обусловлено несколькими факторами – неуклонным увеличением численности населения Земли в течение XX – начала XXI века, ускоренным освоением новых территорий, необходимых для проживания человека и сельскохозяйственной деятельности, сохранением ручного труда в аграрном секторе в странах Юго-Восточной Азии, Африки и – частично – Латинской Америки, изменениями климата, совпадением трудовых циклов в аграрной сфере и циклов активности ядовитых змей (например, в Африке и Юго-Восточной Азии) ^[14]. Однако, в силу ряда причин, в частности, несовершенства механизмов сбора и обработки информации о подобных инцидентах, а также социальной инерции, обусловленной достижениями общественного здравоохранения в предшествующий период, проблемный характер офидизма больше не был очевиден для научного сообщества и национальных правительств. Следствием этого стало нарастание негативных явлений в общественном здравоохранении в конце XX – начале XXI века, получивших обобщенное название «кризис змеиных укусов» («snakebite crisis»), общими для которых являются следующие характеристики:

• · ресурсный дефицит в системах здравоохранения, имеющий комплексный характер, ключевым компонентом которого становится нехватка или же полное отсутствие антивеномов (препаратов противозмеиной сыворотки)
• · свертывание либо отсутствие научно-производственных структур, связанных с производством антивеномов, ориентированных на данную страну (регион);
• · невозможность в короткие сроки (в течение года-нескольких лет) восполнить сложившийся дефицит:
• · ренессанс архаичных практик лечения змеиных укусов в местных сообществах, вызванный недоверием к официальной медицине и/или ее недоступностью для членов данных сообществ в силу высокой стоимости, транспортных издержек, неразвитости инфраструктуры ^{[15, 16, 17]}.

Следствием осознания сложившейся ситуации становится увеличение количества алармистских по тону и выводам публикаций в научной литературе, а затем и в широком информационном пространстве и возрождении прежней риторики, признававшей угрозу офидизма в качестве одного из важных вызовов общественного здравоохранения ^[18]. Вместе с тем, кардинальный пересмотр ценностного каркаса взаимодействия человека и природы во второй половине - конце ХХ века и отказ от идеи доминирования человека как самоочевидного и имеющего императивный характер тезиса, а также утверждение концепции сохранения биоразнообразия как ключевого компонента устойчивого развития, привел к пересмотру прежнего дискурса, связанного с конфликтом «человек-ядовитые змеи», а также отказу от антропоцентричного деления биологических видов на «полезные» и «вредные» ^[19]. Изменилась интерпретация причин самого конфликта и поведения его участников, а также логика конструирования агентности нечеловеской стороны конфликта, которая ранее строилась на представлении о наличии у ней враждебных человеку интенций ^[20]. Актуальный дискурс, связанный с данным конфликтом, основывается на понимании его случайной природы, вынужденного характера, отсутствия (в «нормальном» варианте поведения его участников) интенций к столкновению и поиске способов и путей его предотвращения до и без наступления негативных последствий для каждой из сторон ^[21]. В этом контексте характерна инстуционализация инициативных групп, деятельность которых связана с ведением информационной работы, направленной на разрушение прежних стереотипов в отношении змей вообще и ядовитых змей в частности, а также на релокацию (перемещение) змей, обнаруженных в пределах обитания человека, причем подобные группы существуют, в том числе, в тех странах, где риск соответствующих конфликтов максимален (в т.ч. Индии, Шри-Ланке, ЮАР) ^{[22, 23]}. Разумеется, это не исключает типичного поведения большинства людей при встрече со змеей, направленного на ее уничтожение, однако само существование подобных социальных образований и популяризацию их активных членов может рассматриваться как проявление новой биоцентричной парадигмы (в качестве сравнения, можно привести альтернативную ситуацию конца XIX – начала XX века, когда в странах Европы и США схожую популярность имели охотники на змей – люди, сделавшие их убийство своей профессией; в актуальной реальности подобное представляется уже невозможным).

Таким образом, ситуация глобального «кризиса змеиных укусов», которая к настоящему времени получила признание на уровне Всемирной организации здравоохранения, характеризуется выраженным отсутствием субъекта, на которого бы возлагалась вина за нее – как среди человеческих, так и среди не-человеческих его участников. Косвенными виновниками кризиса признаются фармацевтические корпорации, в частности, в ситуации в странах Африки южнее Сахары, актуальной и в настоящее время, может казаться очевидной роль компании Sanofi Pasteur, в 2010 году полностью свернувшей производство ключевого для данного региона антивенома Fav-Afique, эффективного против ядов десяти видов змей, имеющих наибольшее значение с точки зрения общественного здравоохранения ^[24]. Однако при внимательном анализе становится очевидно, что о своем намерении уйти с этого рынка компания заявила заблаговременно, с учетом объемов уже поставленных конечным потребителям доз препарата и длительности их срока годности. Причинами такого решения стал именно недостаточный спрос со стороны национальных правительств, выступавших заказчиками Fav-Afique ^[25]. Собственно кризис в странах Африки южнее Сахары, связанный с разрушением современной модели оказания помощи при укусе змей и ренессансом архаических практик, основанным на недоверии официальной медицине, стал результатом агрессивного проникновения на местный рынок частных компаний, прежде всего, индийских, предлагавших препараты низкого качества, произведенных на основе ядов индийский змей и неэффективных против укусов африканских змей ^[26]. В связи с этим, общая тональность в публикациях, посвященных современному кризису, связана с признанием ответственности большинства социальных акторов, связанных с общественным здравоохранением, и отсутствием чьей-либо злой воли, приведшей к подобному развитию событий.

Во второй половине 2010-х годов, благодаря усилиям целого ряда индивидуальных и коллективных акторов – общественных активистов, ученых, научно-производственных организаций, наподобие Института Клодомиро Пикадо, неправительственных гуманитарных структур («Врачи без границ») – масштаб текущего кризиса получил официальное признание со стороны Всемирной организации здравоохранения ^[27]. По современным оценкам, в результате конфликтов между человеком и ядовитыми змеями, ежегодно укусы, сопровождающиеся интоксикацией, получают до 3-х миллионов человек, из которых около 180 тысяч погибают, а свыше 400 тысяч получают длительные нарушения здоровья, в том числе, инвалидность в связи с утратой конечности. При этом, терапия, основанная на применении антивеномов, остается основной схемой лечения последствий интоксикации ядом змей, но в мире сегодня производится менее половины от необходимого количества доз антивеномов, эффективных в отношении 57% змей, имеющих медицинское значение ^[28]. В июне 2017 года Всемирная организация здравоохранения добавила проблему змеиных укусов в перечень «забытых тропических заболеваний», признав, тем самым, ее значимость в глобальном масштабе и придав ей четкий статус в рамках глобального здравоохранения ^[29]. В мае 2018 года в рамках 71-й сессии Всемирной ассамблеи здравоохранения ВОЗ специально рассматривала данную проблему, зафиксировав, что до настоящего времени она в большинстве случаев оставалось без надлежащего внимания со стороны мирового сообщества в сфере здравоохранения. В мае 2019 года ВОЗ официально приняла Стратегию по борьбе с последствиями змеиных укусов, главной целью которой является снижение к 2030 году смертности и инвалидности от них на 50% ^[30].

Однако, большинство усилий и достижений, описанных выше, оказались в одночасье нивелированы кардинальным изменений мировой повестки дня в сфере здравоохранения в связи с началом пандемии COVID-19. В 2020-2021 году усилия глобального здравоохранения, включая производство продуктов на основе плазмы крови, оказались сконцентрированы на противодействии вирусу SARS-Cov-2, в связи с чем множество иных задач, имеющих отношение к достижению Цели № 3 устойчивого развития из числа провозглашенных Организацией объединенных наций – Обеспечение здорового образа жизни и содействие благополучию для всех в любом возрасте, оказались вне текущих приоритетов ^[31]. Преодоление глобального кризиса змеиных укусов попало в их число. В настоящее время делаются первые оценки того, насколько пандемия повлияла на работу в этой сфере, однако деформация всей структуры глобального здравоохранения в контексте до сих пор не завершенной пандемии очевидна, и кризис змеиных укусов может вновь уйти в «информационную тень», несмотря на то, что реальное количество конфликтов между человеком и не-человеческими акторами осталось на прежнем уровне ^[32].