Концепция «Индо-Пацифики» в контексте международного регионостроительства

Кузнецов Денис Андреевич ORCID: 0000-0001-6265-2774 кандидат политических наук доцент, кафедра мировых политических процессов, Московский государственный институт международных отношений (Университет) МИД России 119454, Россия, г. Москва, ул. Пр. Вернадского, 76 Kuznetsov Denis Andreevich PhD in Politics Associate Professor, Department of World Politics, MGIMO University 119454, Russia, g. Moscow, ul. Pr. Vernadskogo, 76 denis_kuz_1@mail.ru Другие публикации этого автора

Грачевский Григорий Андреевич студент, кафедра мировых политических процессов, Московский государственный институт международных отношений (Университет) МИД России 119454, Россия, г. Москва, ул. Пр. Вернадского, 76 Grachevskii Grigorii Andreevich Student, Department of World Political Processes, Moscow State Institute of International Relations (University) Russian Foreign Ministry 119454, Russia, g. Moscow, ul. Pr. Vernadskogo, 76 ggrachevsky@gmail.com

Индо-Пацифика или Индо-Тихоокеанский регион – находящийся в становлении географический и функциональный международно-политический регион, который в последние несколько лет подряд всё более прочно закрепляется в дискурсе ведущих держав мира. Ввиду новизны концепции, а также различий в мотивации государств, являющимися основными «строителями» данного трансрегионального пространства, до сих пор не сложилось единой трактовки того, что же всё-таки представляет собой Индо-Пацифика и каковы цели переосмысления уже устоявшегося в глобальном дискурсе представления об Азиатско-Тихоокеанском регионе. Государства продолжают выдвигать собственные трактовки и видения того, что должна включать в себя Индо-Пацифика как с точки зрения географических границ, так и с точки зрения её «идейного» содержания, норм и правил поведения в его перспективных границах.

С включением в конструирование нового региона всё большего числа государств, в числе которых развитые страны Северной Атлантики и крупные развивающиеся экономики Юго-Восточной Азии, дискуссии об Индо-Пацифике становится всё более значимыми. Необходимо также отметить конфликтный потенциал данного проекта ввиду различных подходов, некоторые из которых нацелены на сдерживание других участников международных отношений. На границе региона (а по отдельным трактовкам и в его пределах) находится и Россия, что обуславливает важность данной концепции и для российской внешнеполитической стратегии.

В настоящей статье предпринята попытка рассмотреть выдвинутую и политически-мотивированную концепцию Индо-Пацифики в контексте «регионостроительства» (region-building approach), сущность которого была подробно раскрыта в 1990-е годы, на заре становления теории нового регионализма, норвежским политологом И. Нойманном, а затем развита исследователями разных национальных школ, в том числе Ф. Тассинари, Д. Новелли и А. Перейра. Кроме того, учитывая конструктивистский характер концепции «регионостроительства», для полноты выводов представляется важным исследовать подходы отдельных стран-«строителей» на основе дискурс-анализа.

Концепция «регионостроительства»

В науке о международных отношениях и зарубежном регионоведении пока не сложилось устоявшегося определения понятия «регион», поскольку различные теоретические направления в собственном ракурсе характеризуют процессы, связанные с возникновением и существованием регионов. Известный российский регионовед А. Д. Воскресенский стремится дать наиболее обобщенное определение региона как исторически эволюционирующего территориального сообщества, которое имеет физическое содержание, социоэкономическую, политическую и культурную среды, а также пространственную структуру, отличную от других регионов и регионально-территориальных единиц ^[1]. Однако и в контексте такого предельно абстрагированного от ценностных и идейных установок определения есть свои ограничения для понимания «Индо-Пацифики»: дело в том, что в данном случае речь идёт о недавно возникшем проекте международно-политического пространства, социоэкономические, политические и культурные границы которого пока ещё крайне размыты.

Концепция регионостроительства в его функциональном измерении соотносится с другой эвристичной концепцией – трансрегионализмом. В действительности формирование масштабных проектов, охватывающих разные регионы и континенты, позволяет говорить о новом качестве трансрегионализма в современной мировой политике ^{[4, 14, 15]}.

В данном контексте больший интерес представляет конструктивистский подход Ивера Нойманна и его последователей. Ключевой для настоящей работы является разработанная И. Нойманном в 1994 году теоретическая концепция «регионостроительства» (Region Building Approach, RBA) ^[10], в основе которой лежат следующие предпосылки: регионы по своей природе искусственны, социально-конструируемы, а их конструирование всегда кому-либо выгодно. RBA представляет по сути конструктивистский подход, в фокусе внимания которого находится происхождение и процесс становления регионов. И. Нойманн стремится ответить на следующие вопросы: как происходит становление региона?, «чей» этой регион?, как и кем он создаётся? Для ответа на эти вопросы автор предлагает использовать метод анализа дискурса релевантных акторов.

Подход И. Нойманна основан на идее Б. Андерсона о нациях как «воображаемых сообществах». По мнению автора, регионы – это те же «воображаемые сообщества», хоть и отличающиеся от наций по некоторым ключевым моментам (подобно критической «домашней аналогии» в теории международных отношений). Согласно Ф. Тассинари, который развивает идеи И. Нойманна, регион – это продукт политических акторов, созданный посредством их дискурсов в рамках отдельного пространства ^[12].

Помимо этого автор разбивает все существующие подходы к регионам по спектру, на концах которого в качестве основных мотивов формирования региона выделяются внутренние (inside-out) и внешние (outside-in) факторы. Целью концепции регионостроительства, в отличие от классических подходов к интеграции и регионализации, не является анализ региона как такового, так как она нацелена на выявление акторов, которые посредством своего дискурса конструируют тот или иной регион ^[11]. Важной чертой RBA является акцент на субъективном характере восприятия регионов, их искусственности, и, следовательно, на реальной возможности их конструирования. В связи с этим, автор выделяет категорию действующих лиц, «регионостроителей» (region-builders) как политических акторов, стремящихся в рамках политического проекта «вообразить» определённую территориальную и хронологическую идентичность региона, а также распространить данное видение на максимальное число людей ^[10], а ключевую роль в процессе конструирования регионов отдаёт политической воле: именно политики определяют границы регионов и во многом задают их параметры. Исследование роли и интересов регионостроителей имеет ключевое значение и в анализе Индо-Пацифики: в настоящий момент регион еще только находится в стадии конструирования, пока далёкого от завершения.

Ограничения концепции И. Нойманна очевидно связаны с тем, что он ограничил свой анализ регионом Северной Европы, что логично ставило вопрос о возможности ее универсального применения. Впоследствии идеи автора были развиты другими исследователями – Д. Новелли и А. Перейра, обосновавшими, что теория может быть эвристична и для других регионов. Авторы, вслед за И. Нойманном, говорят о регионе как о социально конструируемом аналитическом концепте, указывая на его искусственную природу ^[11]. Особенностью изучения регионов при этом является объективное их отсутствие, что приводит к тому, что само восприятие пространства в качестве того или иного «региона» поддаётся интерпретации. Д. Новелли и А. Перейра уточняют, что RBA есть инструмент для анализа не регионов как таковых, а нарративов, которые приводят к их созданию. На основе этого предлагается методология отбора нарративов на основе трёх критериев: акторов, временного промежутка, контекста произнесения. При этом для проведения дискурс-анализа исследователи предлагают обратить внимание на упоминаемую территорию региона (с центром и границами), отношения между акторами, факторы коллективной идентичности и изучать высказывания акторов как показатели восприятия других игроков в пределах региона.

Таким образом, опираясь на данную концепцию, настоящее исследование проекта «Индо-Пацифики» как региона в становлении следует организовать следующим образом: выявить основных акторов регионостроительства и степень сходства/расхождения их видений, определить «центр» региона и его границы, а также проследить генеалогию региона как воображаемого сообщества.

«Стройка регионов» в Индо-Пацифике

Несмотря на то, что к категории регионостроителей И. Нойманн предложил относить не только государства, но и любых акторов, принимающих участие в региональной политике, в том числе социальные движения ^[10], в случае Индо-Пацифики очевидно именно государства играют ключевую роль, а конструирование Индо-Пацифики идёт «сверху вниз» и происходит за счёт введения концепта в дискурс руководства той или иной страны. Методологическими критериями для отнесения акторов к «регионостроителям» является принятие ими официальных документов и публичные высказывания. К акторам Индо-Пацифики следует отнести крупные региональные и мировые державы, такие как США, Индию, Японию, Австралию. Сюда также следует отнести Великобританию и Францию, так как данные государства стремятся участвовать в его конструировании путём закрепления положений о нём в своих официальных документах, проводят активную политику в регионе (реализуют военные учения, активно заключают соглашения с другими странами и пр.). К регионостроителям можно также отнести региональную межправительственную организацию – АСЕАН, так как она формирует своё видение Индо-Пацифики и имеет ощутимый вес в регионе в силу асеаноцентричности многих региональных многосторонних инициатив.

В целом подходы стран к «Индо-Пацифике» можно разделить на две группы: инклюзивные и эксклюзивные. К первой группе относятся подходы Индии, АСЕАН, отчасти Японии. Ко второй: США, Австралии. Отдельно необходимо сказать о Китае, который отказывается признавать и использовать новую концепцию, рассматривая её в качестве антикитайского проекта, нацеленного на сдерживание Пекина и подрыв китаецентричного проекта Пояса и пути ^[5]. Россия также негативно относится к эксклюзивным подходам и близка по своему видению скорее к АСЕАН.

Инклюзивные подходы. Инклюзивные подходы отличаются отсутствием направленности против кого-либо, не предполагают жёстких границ или ограничение участия кого-либо в построении нового проекта и интеграционных инициатив. Акторы, продвигающие инклюзивный подход, выступают за открытый диалог между всеми участниками и расширяют круг тех, кто мог бы принять участие в конструировании нового региона. К таким подходам относятся позиции Индии, Японии и АСЕАН.

Именно в экспертных кругах Индии возникла идея формирования Индо-Тихоокеанского региона. После появления концепции в 2007 году в стране высказывались разные мнения, в том числе о неизбежности конфронтации с Китаем. Лишь в 2018 году премьер-министр Индии Нарендра Моди в своём выступлении на «Диалоге Шангри-Ла» представил официальное видение «Индо-Пацифики» (Prime Minister’s Keynote Address at Shangri La Dialogue / Ministry of External Affairs of India. June 1, 2018). В нём премьер связал концепцию ИТР с проектами «Act East» и SAGAR (Security and Growth for All in the Region (SAGAR, «безопасность и рост во всём регионе») – индийская доктрина морского сотрудничества в Индийском океане), подчеркнул основополагающую роль АСЕАН в ИТР, а также инклюзивность нового региона. По его словам, основой ИТР должен стать порядок, основанный на чётких правилах. В настоящее время индийское видение ИТР освобождено от антикитайской направленности и предполагает асеаноцентричность.

Официальную позицию Индии по концепции Индо-Пацифики действительно можно отнести к инклюзивным, однако реальная политика страны далека от нейтральной. Её руководство учитывает перспективы расширения индийской сферы интересов за счёт партнёрства с государствами, не настроенными поддерживать Пекин. Индия заключила ряд стратегических партнёрств в Восточной Азии, а также проводит военно-морские операции и учения в западной части Тихого океана ^[7]. Н. Моди выразил готовность участия Индии в проекте QUAD (Четырёхсторонней инициативе) после визита Б. Обамы в Индию. Таким образом Индия старается сохранять инклюзивный подход, при этом тяготеет к позиции США ввиду роста влияния Китая в регионе.

Что касается японского подхода, то его основой является стратегия «Free and Open Indo-Pacific» (FOIP), сформированная Синдзо Абэ в августе 2006 года ^[9]. Основная идея заключается в обеспечении свободы судоходства и «порядка, основанного на правилах» объединёнными силами Японии, Индии, США и Австралии в трансрегиональном формате QUAD. Для этого С. Абэ в своих выступлениях подчёркивал общность приверженности демократическим ценностям Японии и Индии. В 2016 году в выступлении на шестой Токийской международной конференции по развитию Африки С. Абэ обнародовал обновлённое видение FOIP (Address by Prime Minister Shinzo Abe at the Opening Session of the Sixth Tokyo International Conference on African Development (TICAD VI) / Ministry of Foreign Affairs of Japan. August 27, 2016). «Свобода и открытость» региона подаётся как глобальное общественное благо для мирового сообщества, при этом, как и Индия, ключевую роль в регионе Япония отдаёт АСЕАН (Diplomatic Bluebook 2019 / Ministry of Foreign Affairs of Japan). Несмотря на то, что в японской концепции напрямую не говорится об угрозе со стороны Китая, фактор усиления китайского присутствия, в том числе, в близости от спорных территорий является главным катализатором деятельности Японии в данном направлении.

Подход АСЕАН можно назвать наиболее кооперационным среди всех инклюзивных подходов. Поначалу появление концепции «Индо-Пацифики» в АСЕАН было воспринято негативно, так как в ней усматривали деструктивный потенциал для порядка, сложившегося вокруг Ассоциации. Однако впоследствии подход АСЕАН трансформировался. В августе 2018 года МИД Индонезии опубликовало собственный взгляд на ИТР: его суть заключалась в объединении подходов Индии, Японии и Австралии как «порядка, основанного на правилах» вместе с принципом инклюзивности нового региона и центрального места в нём АСЕАН ^[9]. Отличием от подходов упомянутых стран стало иное территориальное восприятие нового региона: в него включили территорию побережья российского Дальнего Востока, а также исключили западное побережье США и Латинскую Америку. В июне 2019 года была сформирована официальная позиция уже всей организации (ASEAN Outlook for Indo-Pacific / Asean.org 23 июня 2019). Согласно документу, АСЕАН должна играть центральную роль в формировании общего пространства Индийского и Тихого океанов, при этом данный процесс должен способствовать диалогу, повышению стабильности, установлению чётких правил поведения и безопасности морских путей ^[9].

Эксклюзивные подходы. Эксклюзивные подходы, в свою очередь, не предполагают установление диалога и включение всех заинтересованных акторов, направлены на формирование блоков, призванных усилить безопасность и позиции одних акторов за счёт других.

Участие США в конструировании Индо-Пацифики обуславливается сразу несколькими мотивами военно-политического и экономического характера. К первой группе относится физическое сдерживание Китая в акваториях Южно-Китайского моря и Индийского океана и укрепление своих позиций в Тихом и Индийском океанах. Ко второй – стремление ослабить потенциал Инициативы Пояса и пути. Особенностью американского подхода является стремление укрепить свои позиции в регионе на основе жёсткой антикитайской риторики и акцента на укреплении военно-политических связей с традиционными союзниками.

Сегодня концепция «Индо-Пацифики» занимает центральное место в политическом дискурсе Соединённых Штатов, однако так было не всегда. В 2006 году администрация Дж. Буша-мл. не поддержала концепцию FOIP, предложенную Японией. Ситуация кардинально изменилась, когда приняли решение о выходе из Соглашения о Транстихоокеанском партнёрстве (ТТП), которое оказалось более затратным и менее эффективным в качестве инструмента сдерживания Китая ^{[3, 5, 13]}.

Первое упоминание концепции Индо-Пацифики со стороны официальных лиц прозвучало в выступлении Хиллари Клинтон в 2012 году (Delivering on the Promise of Economic Statecraft / U.S. Department of State. November 17, 2012), окончательно же «Индо-Пацифика» закрепилась в американском дискурсе с приходом Д. Трампа. Новый американский президент начал использовать данное понятие (в сущности заменив им традиционный «Азиатско-Тихоокеанский регион») по крайней мере со времён саммита во Вьетнаме в ноябре 2017 года (President Donald J. Trump’s Trip to Vietnam / U.S. Embassy and Consulate in Vietnam. November 12, 2017).

Помимо включения Индо-Пацифики в свой политический дискурс, представители американского истеблишмента стремятся придать своему варианту ИТР позитивные коннотации использованием таких категорий как стабильность, безопасность, экономическая свобода, демократия и т. д., связывая понятие Индо-Пацифики с категорией «глобального общественного блага» ^[9]. При этом понимание концепта Индо-Пацифики со стороны США носит подчёркнуто антикитайскую направленность. Такое видение проявляется в многочисленных документах, в частности в Докладе об Индийско-Тихоокеанской стратегии (2019), в котором Китай называется ревизионистским государством и воспринимается как угроза (Indo-Pacific Strategy Report. Preparedness, Partnerships, and Promoting a Networked Region / The Department of Defense. June 1, 2019. 55 p.).

Среди причин заинтересованности Австралии в ИТР можно выделить активность Японии и Индии по продвижению нового концепта, вовлечение Австралии в формат QUAD, а также рост зависимости австралийской экономики от КНР ^[9]. В Белой книге обороны Австралии ИТР появился в 2013 году, однако ещё четырьмя годами ранее в ней упоминалась идея С. Абэ о «более широком Азиатско-Тихоокеанском регионе». В документе 2013 года ИТР называется зоной стратегических интересов Австралии. В июне 2017 года министр обороны Австралии М. Пэйн отметила, что «порядок, основанный на правилах» является сердцевиной стабильности и безопасности в АСЕАН и в более широком регионе Индо-Пацифики ^[2].

В Великобритании интерес к Индо-Пацифике возник после Брексита, став одним из её внешнеполитических приоритетов. Министр обороны П. Мордонт на саммите «Диалог Шангри-Ла» обозначил, что Великобритания стремится обеспечить своё присутствие в новом регионе, а также содействовать стабильности и безопасности (Defence Secretary Speech at the ShangriLa Dialogue in Singapore.). Лондон расширяет своё военное присутствие: в апреле 2018 г. была открыта военно-морская база в Бахрейне, а в декабре того же года анонсированы планы открыть две новые военные базы в Карибском бассейне и Юго-Восточной Азии. Великобритания также сотрудничает с Индией и Японией. В апреле 2018 г. Т. Мэй и Н. Моди подтвердили общую заинтересованность в свободном и открытом Южно-Китайском море (Prime Minister of India’s Visit, April 2018 / UK Government.). Великобритания проводит совместные военные учения с Австралией, США, а также военные манёвры с Японией (Japanese Carrier Drills with British Warship Heading to Contested South China Sea / Reuters. September 27, 2018).

В сентябре 2021 было подписано соглашение о создании трёхстороннего оборонного альянса между Австралией, Великобританией и США, который получил название AUKUS ^[4]. Задачей нового объединения стало повышение обороноспособности её членов, в частности в данный момент обсуждается передача Австралии атомных подводных лодок.

Во Франции термин «Индо-Пацифика» был введён в официальный дискурс в 2018 г.: в мае 2021 года Э. Макрон объявил, что «Франция – великая индотихоокеанская держава» (Discours du Président de la République, Emmanuel Macron, sur la Nouvelle­Calédonie à Nouméa / elysee.fr. 05.05.2018.). Основой её политики в регионе является построение «индотихоокеанской оси» Париж–Нью-Дели–Канберра–Токио, цели которой во многом совпадают с японским проектом FOIP. Главным оппонентом при этом откровенно называется Китай ^[8]. Однако, несмотря на стремление сдерживать Китай, на двустороннем уровне страны продолжают активно сотрудничать.

В отличие от Великобритании, во Франции были приняты и опубликованы программные документы о предполагаемой деятельности в Индо-Пацифике: стратегию действий в Индо-Пацифике от МИД (Stratégie française en Asie­Océanie à l’horizon 2030: vers un espace asiatique indopacifique inclusif. 2018.) и концепцию по безопасности в АТР от министерства обороны (La France et la sécurité en Indopacifique. 2018. Mis à jour en mai 2019. 20 p.). Помимо этого Франция рассматривает страны АСЕАН в качестве потенциальных партнёров по «оси», что подчёркивает потенциал её расширения. Франция сохраняет своё военное присутствие в регионе и отрабатывает совместные действия на море вместе со странами QUAD (French aircraft-carrier ‘Charles de Gaulle’ heads for India / The Economic Times. July 12, 2018). В целом ИТР определённо представляет интерес для Парижа, чья стратегия заключается как в взаимодействии с державами QUAD, так и в построении своей собственной сети альянсов («ось»).

Китай и Россию нельзя отнести к государствам, принимающим активное участие в строительстве нового региона. Тем не менее, на основе высказываний руководства обеих стран можно судить об их отношении к Индо-Пацифике.

Китай негативно воспринимает новую концепцию. Проблему для него представляет то, что державы, активно выступающие за оформление Индо-Пацифики, являются также членами Четырёхстороннего диалога безопасности (QUAD), который воспринимается именно в качестве антикитайского альянса ^[6]. Китай рассматривает данную концепцию как попытку крупных держав (в первую очередь США) сдержать своё полноправное расширение в регионе. Более того, у Китая имеется собственный мегарегиональной проект – Инициатива Пояса и Пути ^[7]. То, что «Индо-Пацифика» позиционируется как «свободная и открытая» альтернатива ИПП, усиливает его негативную реакцию.

Россия, как и Китай, не принимает прямого участия в формировании пространства ИТР. Однако Россия непосредственно граничит с возникающим регионом (или, согласно некоторым трактовкам, находится в его пределах), поэтому концепция «Индо-Пацифики» вызывает одновременно интерес и обеспокоенность со стороны российского руководства.

Россия стремится сохранить центральную роль институтов АСЕАН, а также расширяет сотрудничество со странами региона, в том числе с Китаем и с Индией. Данная позиция проявляется в высказываниях официальных лиц: в 2019 году Д. Медведев отметил, что целью США в продвижении концепции ИТР является замена существующего формата сотрудничества, в то время как Россия выступает за его сохранение (Интервью Дмитрия Медведева газете «Бангкок пост» / Правительство России. Новости. 03 ноября 2019 г.). В сентябре 2019 года во время проведения Восточного экономического форума лидеры России и Индии выступили с заявлением, в котором подчеркнули решающее значение принципов открытости, инклюзивности и многосторонности в формировании архитектуры безопасности в регионе (Путин и Моди приняли совместное заявление об углублении российско-индийских связей / ТАСС. 04 сентября 2019 г.). В своём выступлении во Вьетнаме в феврале 2019 г. министр иностранных дел С. Лавров назвал Индо-Пацифику искусственно созданным регионом и обвинил США в попытках сдержать Китай путём военного сотрудничества с Японией, Австралией и Индией (Выступление и ответы на вопросы Министра иностранных дел России С. В. Лаврова на Российско-вьетнамской конференции Международного дискуссионного клуба «Валдай», г. Хошимин, 25 февраля 2019 / Министерство иностранных дел России. 25 февраля 2019 г.), а во время своего выступления на Примаковских чтениях в июле 2020 года он назвал Индо-Тихоокеанскую стратегию США нацеленной на создание эксклюзивных блоков в регионе (Примаковские чтения-2020: выступление Сергея Лаврова / Международная жизнь. 11 июля 2020 г.). В целом Россия берёт американский подход в качестве базового при оценке концепции «Индо-Пацифики», что во многом обуславливает негативное отношение российского руководства.

Обобщение позиций государств визуализировано в виде Таблицы 1.

Заключение

Анализ, основанный на рассмотренной концепции регионостроительства, показал, что главными двигателями строительства ИТР являются США, Япония, Индия, Великобритания, Франция, Австралия и АСЕАН. На основе анализа дискурса заинтересованных акторов можно сделать следующие обобщения:

• Выявлено изменение позиции у некоторых из акторов от нейтрального/негативного отношения к готовности поддерживать новую концепцию. Данное изменение отмечается в дискурсе США, АСЕАН и Индии.

• Чаще всего позиция государств выражалась в рамках многосторонних встреч на высшем уровне, международных форумов, пресс-конференций, а также в виде программных документов. Для некоторых из стран (Китай и Россия) отношение к Индо-Пацифике проявлялось лишь через публичные высказывания их руководства.

• Проявились разные подходы к географии региона. Практически все акторы упоминали, что Индо-Тихоокеанский регион образован путём слияния двух океанов, а также подчёркивали центральное место АСЕАН в регионе. Что касается границ, то можно отметить игнорирование данного вопроса многими акторами. Сходство состоит в том, что все они, за исключением АСЕАН, не включают российский Дальний Восток в пределы нового региона.

• Межгосударственные отношения характеризуются негативной риторикой в отношении Китая со стороны США, Великобритании и Франции, а также более мягкими и внешне безадресными призывами Японии и Индии к поддержанию порядка в регионе; Китай, в свою очередь, отрицательно отзывается о создании QUAD и о концепции Индо-Пацифики. Это свидетельствует о том, что регионостроительство вызвано внешними факторами и именно так воспринимается основными акторами, которые действуют в логике outside-in (по классификации И. Нойманна).

• При продвижении проекта Индо-Пацифики большую играют роль факторы коллективной идентичности. Здесь наблюдается несколько полюсов. Во-первых, коллективный Запад в лице Японии, США, Австралии, Великобритании и Франции. К этой же группе руководство вышеупомянутых стран пытается привлечь Индию, которая стремится сохранить политику многовекторности и «неприсоединения». Во-вторых, страны АСЕАН пытаются сформировать и закрепить свою собственную коллективную идентичность путём разработки инклюзивного подхода к ИТР и дистанцирования от блока держав Запада. Что касается России и Китая, то они воспринимаются многими участниками как внешние по отношению к новому региону акторы.

Следует также отметить, что для строительства региона культура не играет решающего значения. Релевантной её делают политики для реализации национальных интересов: привлечение культуры есть политический акт. При наличии общих политических целей акторы находят в своём прошлом и настоящем точки соприкосновения, отталкиваясь от которых можно развивать новое сотрудничество.

Политически мотивированное противостояние и конкуренция проектов является неотъемлемой частью регионостроительства. В настоящее время в границах потенциально нового региона ведётся борьба между подходами различных государств, которые таким образом пытаются переориентировать регион на достижение своих целей. От того, какое видение в итоге окажется доминантным, будет зависеть и практическое наполнение, т.е. характер проходящих в регионе международно-политических процессов.

Что касается России, возможное её участие в конструировании нового региона обуславливается осознанием опасности исключения России из процесса его формирования, что может привести к ослаблению её позиций в будущем. Более всего национальным интересам России соответствуют подходы АСЕАН, Индии, и, в определённой степени Японии, так как они позволяют сохранить налаженные двусторонние и многосторонние связи, предотвратить конфронтационализацию региона, а также предоставить перспективы для развития российского Дальнего Востока и российских трансрегиональных проектов ЕАЭС в рамках Большой Евразии.

Таблица 1. Позиции государств по отношению к концепции Индо-Пацифики