Акторы аграрной колонизации Азиатской России во второй половине ХIХ – начале ХХ вв. в научно-публицистическом дискурсе сибирского областничества

Токмурзаев Бакыт Салманович ORCID: 0000-0003-3972-2329 кандидат исторических наук исполняющий обязанности ассоциированного профессора кафедры отечественной и зарубежной истории университета "Сырдария" 160500, Казахстан, Туркестанская область, г. Жетысай, ул. М. Ауэзова, 11 Tokmurzayev Bakyt PhD in History Acting Associate Professor of the Department of National and Foreign History of Syrdarya University 160500, Kazakhstan, Turkestanskaya oblast', g. Zhetysai, ul. M. Auezova, 11 b.tokmurza@gmail.com Другие публикации этого автора

Мейрбеков Мырзабай Балтабаевич ORCID: 0000-0001-5968-6690 кандидат исторических наук доцент кафедры отечественной и зарубежной истории университета "Сырдария" 160500, Казахстан, Туркестанская область, г. Жетысай, ул. М.ауэзова, 11, оф. 1 Meirbekov Myrzabay PhD in History Associate Professor of the Department of National and Foreign History of Syrdarya University 160500, Kazakhstan, Turkestanskaya oblast', g. Zhetysai, ul. M.auezova, 11, of. 1 Meyrbekov2020@mail.ru Другие публикации этого автора

Введение

История продвижения Российской империи в направлении азиатской периферии, является сколь актуальной, столь и полемичной, став за долгие годы непременным сюжетом отечественной и зарубежной историографии. К числу наиболее горячо обсуждаемых вопросов всегда относилась тема коммуникации «центра» и «периферии» в условиях имперской ситуации России и определения территорий Зауралья в категориях «колония» / «окраина» ^{[2, 5, 9, 11, 14]}, что предопределяет важность и научную актуальность обращения к общественно-политическому дискурсу второй половины ХIХ – начала ХХ вв., наглядно отразившем конкуренцию проектов организации административного пространства России в процессе её территориального приращения.

Целью статьи является выявление каналов репрезентации и содержания дискурса сибирского областничества о статусе и возможностях социальных групп и этнических сообществ в колонизации восточных окраин Российской империи во второй половине ХIХ – начале ХХ вв. Выбор хронологических рамок работы обусловлен тем, что в исследуемый период, вследствие кризисных процессов в аграрной экономике центра России, происходит переориентация вектора переселенческого движения в направлении азиатской части страны, что способствовало разработке версий и контрверсий проектов аграрной колонизации окраин. Положения и выводы исследования основываются на научно-публицистических текстах лидеров сибирского областничества, запечатлевших представления либеральной части российской и сибирской интеллигенции о колонизационных перспективах Азиатской России в составе империи в связи с определением социально-экономического и культурного потенциала основных акторов процесса колонизации – казачества, крестьян-переселенцев и коренного населения Сибири и Степного края.

Основная часть

Начало важному идеологическому спору, посвящённого акторам колонизации, было положено в 1860-х гг. представителями национал-консервативного спектра общественно-политической мысли России и стало своеобразной реакцией на ситуацию с западными окраинами империи, наиболее подверженными сепаратистским настроениям (восстание польской шляхты 1863 г.). В дискурсе российских «охранителей», репрезентируемом на страницах таких изданий как газета «Московские ведомости» и журнал «Русский вестник», редактируемых М.Н. Катковым, в качестве центральной рассматривалась проблема защиты интересов титульной группы – русского народа от враждебного окружения, которое традиционно олицетворяли собой западные государства. Так, М.Н. Катков, в одной из передовиц своей газеты, писал: «Все на свете имеет своих врагов. Нет такой скромной, малой, ничтожной жизни, которой не угрожали бы смертельные опасности. И устрица имеет своих врагов: может ли не иметь их такое громадное и могущественное государство, как Россия?» ^{[1, с.67]}.

Защита коренных интересов русского народа в риторике М.Н. Каткова и его единомышленников, жёстко коррелировала с необходимостью расширения и укрепления государственной территории, что требовало не только решительных действий военного характера, но и формирования в обществе представлений о роли окраин в политической жизни страны, а также форм и методов их инкорпорации в общероссийское пространство.

В результате, лидерами «охранителей» были сформулированы основы политической программы национальной безопасности России, значительное место в которой принадлежало идее, согласно которой окраины рассматривались как неотъемлемая часть общеимперского тела, требовавшие решительных мер административно-управленческого характера. К числу таких государственно значимых территорий, национал консерваторы, наряду с Польшей, Финляндией, Прибалтийским губерниями, Кавказом, относили и Сибирь, представлявшую собой мозаичный в этно-конфессиональном отношении регион, освоение которого, по их мнению, должно было осуществляться исключительно силами русской нации (крестьянством, казачеством) под жёстким интеллектуальным и бюрократическим патронажем имперской администрации ^{[1, с.71]}.

Альтернативный вариант действий российского государства на восточных окраинах империи, был озвучен в либеральном дискурсе, наиболее предметно сформулированном в 1860-х - 1870-х гг. политической деятельности и публицистике деятелей сибирского областничества (Н.М. Ядринцев, Г.Н. Потанин, А.П. Щапов, С.С. Шашков и др.). Примечательно, что взгляды областников в указанный период переживали довольно сложную эволюцию от политического радикализма к умеренному либерализму. Пережив во второй половине 1860-х гг. драму ареста и последующего ограничения в правах в связи с обвинениями в призывах к отделению Сибири от России, лидеры движения переориентировались к поиску вариантов «мягкого» пути социально-экономического, политического и культурного развития региона в составе Российской империи. Решающее влияние на переформатирование концепции областничества, оказало, на наш взгляд, два фактора.

Во-первых, теоретики областнического движения, будучи не столько практиками, сколько теоретиками (журналистами, публицистами, писателями), в условиях ссылки получали уникальный шанс далеко продвинуться в деле изучения колониального вопроса в широком общемировом контексте. Так, Н.М. Ядринцев был впечатлен трудами классиков теории колониализма А. Леруа-Болье ^[4] и В. Рошера ^[10], разработавшими модель патерналистских взаимоотношений колонии и метрополии, в которой в качестве отдалённой перспективы фиксировалось полное освобождение подчинённых территорий от колониальной зависимости.

Во-вторых, значимым агентом влияния на представления областников, стали федералистские идеи Н.И. Костомарова ^[3] и А.П. Щапова ^[13], допускавшие самобытное развитие отдельных областей в составе единого государственного организма. При этом, решающее место в государственном строительстве федералисты отводили так называемому «областному» фактору. А.П. Щапов, выступая с речью в Казанском университете, говорил: «Скажу наперёд: не с мыслью о государственности, не с идеей централизации, а с идеей народности и областности я вступаю на университетскую кафедру русской истории» ^{[15, с.37]}. Кроме того, одной из составных частей федералистской теории являлось убеждение в историко-этнографической основе государственной жизни, что в условиях окраин приобретало особое звучание.

Основные выводы сибирских областников сводились к следующему: азиатская часть России является не окраиной, а имперской колонией, которая нуждается в постоянной экономической опеке, что должно выражаться в предоставлении региону благоприятных возможностей для сельскохозяйственного, промышленного и торгового развития; административные практики колониального управления требуют и особой политики населения, учитывающей полиэтничность и поликонфессиональность региона, что исключает, а иногда делает невозможным доминирование русского этноса; решающим фактором в колониальной деятельности является культуртрегерство империи, способствующее нормальному функционированию местного общества, что достигается посредством распространения всеобщего образования (гимназического и университетского) и свободной печати.

Ключевым, в дискурсе сибирских областников, являлся вопрос об основных акторах аграрной колонизации Азиатской России. В отличие от консерваторов и имперской власти, видевших в земледельческом освоении зауральских территорий лишь инструмент русификации окраин и способ урегулирования аграрно-экологического кризиса в центре страны, лидеры областничества подчёркивали важность правильной организации переселенческого дела, основанного на признании интересов всех групп населения региона, втянутого в «водоворот» миграций. Н.М. Ядринцев, например, указывал на то, что крестьянские переселения нуждаются в постоянном «сопровождении» властью, организации помощи мигрантам на всех этапах переселенческого движения, в том числе и на стадии обустройства в Азиатской России, когда крестьяне из Европейской России приходят в тесное соприкосновение со старожилами, а также представителями индигенного населения, отличного от русских в культурном отношении ^{[16, с.196; 161]}.

Подчеркнём, что наиболее детально концепция аграрной колонизации Азиатской России была разработана и представлена в трудах представителей раннего областничества - Н.М. Ядринцева и Г.Н.Потанина, обратившими пристальное внимание на проблему главных действующих персонажей данного процесса: казачества и крестьянства. Рефлексируя проблему основных акторов аграрной колонизации края, Н.М. Ядринцев приходит к заключению, сообразно с которым, казачество к 1870-м гг., влившись окончательно в старожильческий сегмент населения, перестает быть активным субъектом колонизационного процесса, уступив эту функцию крестьянству, что во многом объясняется «открытием клапана колонизации» после реформ 1861 г. ^{[16, с.168]}. Переселенческий вопрос, по замечанию представителей областничества, был важен как для окраин, так и для внутренней России, о чём недвусмысленно сообщалось в главном органе печати сибирских областников, газете «Восточное обозрение»: «недаром в какой - нибудь Воронежской губернии раздаются голоса, говорящие в пользу переселений на Восток» ^{[6, с.2]}.

С этого момента, констатирует областник, «как противовес инородческой крови и живая сила обновления, в Сибирь вечно движется колонизационный поток свободных переселенцев из представителей всех губерний» ^{[16, с.123]}.

Вместе с тем, характеризуя российское крестьянство в качестве основного актора колонизационного процесса, Н.М. Ядринцев выделял некоторые особенности, сопровождавшие хозяйственную деятельность сообщества земледельцев в Азиатской России. В первую очередь он отмечал неоднозначность факта достижения крестьянами-переселенцами экономического успеха в регионе, что связывал не только с естественными трудностями миграции (путевыми расходами, дефицитом финансовых средств на родине), но и примитивностью технологий крестьянского хозяйства, ограничивавших возможности землепользования выходцев из Европейской России на новых землях ^{[16, с.126]}. Не менее существенным фактором для областника, в контексте оценки перспектив крестьянского землепашества, являлся вопрос об этнокультурной идентичности сословия и её эволюции в новых жизненных обстоятельствах. Н.М. Ядринцев констатировал, что в условиях колонизации, русский человек «не только усваивал физический тип и психические особенности инородца, но и его культуру» ^{[16, с.101]}, что переориентировало его от земледельческих практик к занятиям промыслами и собирательством, лишая, таким образом, не только осознания сословной принадлежности, но и статуса культуртрегера, которым так дорожили «охранители».

Г.Н. Потанин, являясь выходцем из казачьей среды, в своих публицистических сочинениях, заметное место уделял оценке значения казачества в аграрно-колонизационном процессе. При этом, говоря о периоде второй половины ХIХ – начала ХХ вв., исследователь указывал на изменившийся с 1870-х гг. вектор колонизации Азиатской России в направлении Степного края, где крестьяне-переселенцы приходили в соприкосновение как с коренным населением, так и старожильческим элементом, составленным, преимущественно из казачества. В своих заметках о сибирском казачьем войске в степных областях, Г.Н. Потанин, в частности, писал: «Жители казачьих станиц, находящихся в этой местности, от роду не видят хлеба на корню…Эта неземледельческая страна занимает вдоль по Иртышу около трехсот с лишком верст (от Черлацкой станицы до Лебяжьей) и совершенно разъединяет земледельческий округ городов Усть-Каменогорска и Семипалатинска от земледельческого округа города Омска» ^{[7, с.303]}. По мнению Г.Н. Потанина, одним из заблуждений власти и части общественных сил в середине ХIХ в., стал тезис об использовании казачества в качестве материала для колонизации киргизской степи, при том, что не были учтены особенности сознания сообщества казаков, традиционно выполнявших оборонительные и наступательные функции во фронтирных зонах, а также растущее по экспоненте крестьянское переселенческое движение в регион максимальной концентрации военного сословия ^{[7, с.315]}. Описывая казачью станицу Кокбекты, расположенную в окрестностях Усть-Каменогорска, Г.Н. Потанин, обращает особое внимание на неудовлетворительное состояние земледелия и дефицит хлебной продукции, компенсируемой за счёт зерновой продукции, производимой оседлыми инородцами ^{[7, с. 328]}, в то время как жители станицы стараются поддержать домашнюю экономию контрабандной торговлей рыбой ^{[7, с.328]}. Общий вывод исследователя сводится к убеждению, что военных опасностей в регионе практически не осталось, при этом казачество, в сохранении за ним военного статуса, является источником и детонатором этнических конфликтов, поэтому ситуация может измениться в лучшую сторону только при условии привлечения в Степной край большего числа профессиональных земледельцев из европейской части России ^{[7, с.330]}.

В своих рассуждениях о земледельческом потенциале степных областей Азиатской России, Г.Н. Потанин, разубеждает сторонников взгляда на Степной край как пространство, непригодное для земледельческих занятий: «большая часть территории бесплодна, но нет почти местности, где бы ни нашлось оазиса для пашен, и удобных хлебопахотных мест легко хватит для всего нынешнего населения степи» ^{[7, с.331]}. Областник демонстрирует уверенность в том, что земледельческие занятия, в которые с равной степени успешности могут быть вовлечены как представители коренного населения, так и крестьяне-переселенцы, будут способствовать благотворному процессу межэтнической коммуникации, что позитивно скажется на всём колонизационном процессе.

Заключение

Подводя общий итог, отметим, что в дискурсе сибирского областничества был репрезентирован либеральный вариант колониальной инкорпорации Азиатской России в государственное поле империи, принимавший во внимание специфику образа жизни, экономические и культурные интересы казачества, коренных народов и российских переселенцев, как акторов аграрной колонизации. Однако, следует отметить, что областники склонялись к мысли об ослаблении социокультурной роли казачества в колонизационном процессе и решающем значении совместных практик земледелия российских переселенцев и оседлых представителей индигенных народов.