Основания постановления оправдательного приговора: проблемы законодательного формулирования и практики применения

Пантелеева Елена Вячеславовна аспирант кафедры уголовного процесса Саратовской государственной юридической академии 410028, Россия, Саратовская область, г. Саратов, ул. Мичурина, 85 Panteleeva Elena Vyacheslavovna Postgraduate student, the department of Criminal Procedure, Saratov State Law Academy 410028, Russia, Saratovskaya oblast', g. Saratov, ul. Michurina, 85 E.Panteleeva-mail@yandex.ru Другие публикации этого автора

Действующим уголовно-процессуальным законом предусматриваются четыре основания постановления оправдательного приговора, которые в равной степени влекут признание подсудимого невиновным и его реабилитацию. Анализ формулировок оснований для оправдания подсудимого, закрепленных в ч. 2 ст. 302 УПК РФ, говорит об отсутствии у законодателя единообразного подхода к изложению указанных оснований. Так, если п. п. 2 и 3 ч. 2 ст. 302 УПК РФ указывают на установленную непричастность подсудимого к совершению преступления или же установленное отсутствие в деянии подсудимого состава преступления, то в п. 1 данной нормы речь, наоборот, идет о «неустановлении» события преступления. В п. 1 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, определяя основания для отказа в возбуждении уголовного дела или его прекращения, законодатель говорит об «отсутствии события преступления». В результате создается ситуация, при которой с точки зрения правил русского языка предполагается различное разрешение вопроса о доказанности того или иного основания принятия реабилитирующего решения.

Следует заметить, что действующий УПК РФ во многом воспринял традицию формулирования оснований оправдания, начиная с их первого официального закрепления в Уставе уголовного судопроизводства 1864 года. Такое обстоятельство, как событие преступление, всегда выражалось через его «недоказанность» или «неустановление». Длительное время схожим образом формулировалось такое основание постановления оправдательного приговора, как недоказанность виновности подсудимого, замененное сегодня на «непричастность подсудимого к совершению преступления». Основание, закрепленное ныне в п. 3 ч. 2 ст. 302 УПК РФ, на протяжении всего периода развития отечественного уголовно-процессуального законодательства было связано с утверждением об отсутствии в деянии подсудимого состава преступления.

Таким образом, двойной подход к смысловому выражению требований доказанности оправдывающих подсудимого обстоятельств в российском уголовном процессе существовал всегда.

Однако не только неодинаковая редакционная форма изложения оснований оправдания в законе, но и различные теоретические представления о необходимости доказанного отсутствия или достаточности недоказанного наличия события, состава преступления и причастности к нему подсудимого создают практические проблемы в процессе доказывания невиновности подсудимого.

Так, Р.М. Оганесян, считает, что и доказанность отсутствия события преступления, и недоказанность его наличия означают одно и то же – неустановление события преступления ^{[1, с. 21]}. Подобного мнения придерживается и М. А. Миронова, полагая, что термин «неустановление» заключает в себе как «достоверное отсутствие», так и «недостоверное установление», в то время как «отсутствие» не охватывает понятие «недоказанность» ^{[2, с. 63]}. На более универсальный характер понятия «неустановление» указывает и Н. Н. Суханова ^{[3, с. 18]}.

Некоторые исследователи склонны считать, что понятие «неустановление события преступления» следует толковать исключительно как доказанность его отсутствия ^{[4, с. 14; 5]}. Противоположную точку зрения занимают ученые-процессуалисты, полагающие, что синонимом категории «неустановление события преступления» выступает только «недоказанность события преступления» ^{[6; 7, с. 125; 8, с. 377]}. Как отмечает Д. В. Татьянин, сформулированное таким образом основание «характеризуется … недостаточностью доказательств для достоверного вывода о существовании деяния» ^{[9, с. 85]}. Кроме того, высказано и мнение о том, что всеобъемлющим характером, напротив, обладает термин «отсутствие» события преступления ^[10].

Действующий УПК РФ дает нормативное определение только такому основанию постановления оправдательного приговора, как «непричастность», трактуя ее как «неустановленную причастность либо установленную непричастность лица к совершению преступления» (п. 20 ст. 5 УПК РФ). Тем самым официально признается, что область значения названного основания состоит из двух «уголовно-процессуальных выводов с различным уровнем знаний и различным объемом доказанности» ^{[11, с. 22]}, влекущих одно и то же решение об оправдании в результате неподтверждения факта совершения именно этим гражданином преступления. Поскольку установленная непричастность означает «достоверный уровень знаний о том, что конкретное лицо не совершало инкриминируемое деяние и объем собранных доказательств для такого вывода достаточен» ^{[11, с. 22]}, она, как составляющая приведенного выше определения, вопросов не вызывает.

Вторая же форма непричастности, выраженная через неустановление факта совершения лицом, преданным суду, вмененного ему преступления, подвергается сомнению в связи с тем, что «предполагает вероятный уровень знаний о причастности либо непричастности конкретного лица к совершенному преступлению и недостаточный объем собранных доказательств для точного вывода о его виновности либо невиновности при отсутствии возможности для собирания дополнительных доказательств» ^{[11, с. 22]}. В связи с этим ученые-процессуалисты говорят о некорректном двухкомпонентном содержании формулировки основания оправдания, содержащегося в п. 2 ч. 2 ст. 302 УПК РФ ^{[12; 13, с. 15]}.

Исходя из закрепленного в законе правила понимания и изложения данного основания, можно предположить, что и вынесение оправдательного приговора по такому основанию, как отсутствие в деянии подсудимого состава преступления (п. 3 ч. 2 ст. 302 УПК РФ), возможно, как при четкой доказанности этого отсутствия, так и при недостаточной доказанности наличия события преступления. В соответствии с этой логикой можно также предположить, что формулировка п. 1 ч. 2 ст. 302 УПК РФ, как определяющая иную степень доказанности устанавливаемого факта, наоборот, подразумевает только недостаточную подтвержденность наличия события преступления.

Однако такое положение представляется достаточно странным, учитывая, что достоверное установление оправдывающих обстоятельств безоговорочно указывает на невиновность подсудимого и является безусловной причиной постановления оправдательного приговора. Иной вариант трактовки понятия «неустановление», употребленного в п. 1 ч. 2 ст. 302 УПК РФ, как допускающего и положительный, и отрицательный факт, ввиду отсутствия нормативного разъяснения содержания основания оправдания, изложенного в п. 3 ч. 2 ст. 302 УПК РФ, предопределяет, что отсутствие состава преступления может констатироваться только в случае достоверного подтверждения того, что в деянии, совершенном подсудимым, нет признаков состава преступления.

На первый взгляд, подобные юридико-технические неточности составляют предмет лишь научной дискуссии и не имеют достаточной практической значимости. Тем не менее, от правильного определения фактических данных, образующих основание вынесения оправдательного приговора, зависит то, будет ли судом принято решение о признании подсудимого невиновным. Суд должен четко понимать, в каком случае он может констатировать наличие основания для вынесения оправдательного приговора: только в случае наличия достаточной совокупности доказательств, подтверждающей отсутствие события, состава преступления, непричастность к нему преследуемого лица, или же он может ограничиться недоказанностью предъявленного обвинения. Даже небольшая неопределенность в критериях принятия решения об оправдании может повлиять на судьбу конкретного человека, подвергнутого уголовному преследованию.

Как представляется, решение этой проблемы связано с требованиями, предъявляемыми к истинности оправдательного приговора как итогового решения суда. Если в силу ч. 4 ст. 14 УПК РФ, признание обвиняемого виновным не может быть основано на предположениях, то вывод о его невиновности может быть сделан уже в связи с неподтверждением версии обвинения. В силу действия принципа презумпции невиновности, если противоправность деяния или его совершение конкретным лицом не установлены и не доказаны в соответствующих уголовно-процессуальных процедурах, все сомнения должны толковаться в пользу этого лица, которое – применительно к вопросу об уголовной ответственности – считается невиновным ^[14].

Таким образом, в соответствии с вытекающим из принципа презумпции невиновности правовым последствием о том, что недоказанная виновность равнозначна доказанной невиновности, оправдательный приговор должен выноситься «в тех случаях, когда суд не располагает положительным знанием о картине происшедшего криминального события и роли в нем подсудимого» ^[15]. Следовательно, фактическим основанием принятия оправдательного решения могут выступать как достоверное знание о том, что подсудимый невиновен в совершении преступления, так и недоказанность версии стороны обвинения о его виновности в уголовно-наказуемом деянии, возникшая либо в результате объективных причин, связанных с ограниченностью средств, методов уголовно-процессуального познания, либо с некачественно проведенным предварительным расследованием.

Особенность оправдания заключается в том, что, в целом, оно связывается с установлением, так называемых, «отрицательных фактов» ^{[16, с. 212]}. Доказывание того, чего не существовало в объективной действительности, зачастую, оказывается достаточно затруднительным. Неслучайно, в связи со сложностью аргументации, невиновность, являющаяся собирательным относительно представленных в законе оснований оправдания понятием, не включена в перечень обстоятельств предмета доказывания (ст. 73 УПК РФ). По этой причине, как правило, описательно-мотивировочная часть оправдательного приговора строится на опровержении представленных государственным обвинением доказательств.

Так, К. обвинялся в том, что, являясь исполняющим обязанности начальника исправительной колонии, в марте 2017 г. заключил государственный контракт на основе неконкурентного способа аренды помещений с организацией для привлечения осужденных к работе по изготовлению консервированных овощей. При этом он не согласовал данную сделку с заинтересованными подразделениями исправительного учреждения, в том числе, с юридической службой, с Управлением федеральной службы исполнения наказаний по Белгородской области. Кроме того, положения контракта предусматривали распространение на отношения, возникшие до его заключения, начинали действовать с января 2017 г. Таким образом, по версии обвинения К. допустил неэффективное использование бюджетных средств на сумму 1 970 700 рублей. В приговоре суд указал, что положенный в основу обвинения факт заключения подсудимым в марте 2017 года с юридическим лицом государственного контракта не состоит в причинно-следственной связи с наступившими вредными последствиями и не образует в его действиях состава преступления, предусмотренного ч. 1.1 ст. 293 УК РФ; должностная инструкция начальника исправительного учреждения не содержит сведений об ознакомлении с её содержанием подсудимого; факт отсутствия согласования с Управлением федеральной службы исполнения наказаний по Белгородской области фактически опровергается содержанием телефонных переговоров с начальником указанного органа, непосредственным участием в приемке первой партии консервированных овощей заместителем последнего; фактическое исполнение условий контракта с февраля 2017 г. препятствовало возможности К. отказаться от его подписания (заключения), поскольку могло привести к срыву исполнения 12 государственных контрактов, связанных с поставкой консервов, и наступлению иных вредных последствий. Учитывая данные обстоятельства, 18 сентября 2020 г. районный суд оправдал К. по предъявленному обвинению в совершении преступления, предусмотренного ч. 1.1 ст. 293 УК РФ, на основании п. 3 ч. 2 ст. 302 УПК РФ, поскольку в деянии подсудимого отсутствовал состав преступления ^[17].

Анализ положений ст. ст. 299, 339 УПК РФ позволяет сделать вывод о том, что именно отрицательный ответ на то, доказано ли, что деяние имело место, что это деяние совершил подсудимый, виновен ли подсудимый в совершении этого деяния, выступает основанием вынесения оправдательного вердикта, постановления оправдательного приговора. Таким образом, кроме того, что оправдание связано с теми фактами, которые отсутствовали в реальности, оно, в силу заданных при принятии итогового акта по делу вопросов, всегда свидетельствует об отрицательном разрешении доказанности обстоятельств, которые следует установить для подтверждения предъявленного обвинения. В этой связи справедливой видится позиция И.С. Дикарева о том, что «даже когда стороне защиты удается положительно доказать непричастность подсудимого к совершению преступления или вообще отсутствие события преступления, основанием оправдания все равно выступает именно недоказанность обвинения» ^[15].

На основании изложенного, представляется целесообразным отказаться от употребления в тексте закона термина «неустановление», поскольку, в силу действия принципа презумпции невиновности, распространяющегося на все стадии уголовного судопроизводства, на все виды уголовно-процессуальной деятельности, оправдание подсудимого без дополнительной регламентации равным образом возможно, как при доказанности отсутствия указанных ранее обстоятельств, так и при недоказанности их наличия. В целях устранения правовой неопределенности следует исключить п. 20 из текста ст. 5 УПК РФ. Кроме того, ввиду необходимости единообразного применения закона верным видится приведение в соответствие норм п. 1 ч. 1 ст. 24 и п. 1 ч. 2 ст. 302 УПК РФ, с преимущественным употреблением термина «отсутствие» события преступления.