Использование результатов 3D видеомоделирования в доказывании по уголовным делам: американские и российские правовые основы

Юркевич Мария Александровна аспирантка, кафедры Уголовно-процессуального права, ФГБОУ ВО "Московский государственный юридический университет имени О.Е. Кутафина (МГЮА)" 123001, Россия, г. Москва, ул. Садовая-Кудринская, 9 Iurkevich Mariia Aleksandrovna Postgraduate student, the department of Criminal Procedural Law, O. E. Kutafin Moscow State Law University; Senior Lawyer at "Krikunov and Partners" LLC 123001, Russia, g. Moscow, ul. Sadovaya-Kudrinskaya, 9 yurkevich_1994@list.ru Другие публикации этого автора

Одним из трендов теоретических исследований и правоприменения в российском уголовном судопроизводстве последние несколько лет является цифровая трансформация и, как следствие, реформирование уголовно-процессуальной деятельности, осуществляемые в контексте цифровизации всех сфер жизнедеятельности государства и общества ^[1]. В целом же адаптация достижений науки и техники под нужды уголовного судопроизводства является мировым трендом XXI столетия. Первыми курс на технологизацию процесса рассмотрения уголовного дела в суде взяли США, Великобритания, Австралия. Это привело к применению в слушаниях по уголовным делам видео-конференц-связи, а также электронных и цифровых доказательств, таких как цифровые документы, фотографии и записи, компьютерные анимации и симуляции, виртуальная реальность. И если внедрение видео-конференц-связи в уголовное судопроизводство России осуществляется семимильными шагами (чему еще более способствовала пандемия COVID-19) ^[2], то о 3D видеомоделировании даже слышали далеко немногие профессиональные участники судопроизводства, а о формировании какой-либо устойчивой практики применения этой технологии говорить, к сожалению, не приходится. Вместе с тем, опыт зарубежных юрисдикций показывает, что положительный потенциал использования в доказывании по уголовным делам результатов видеомоделирования достаточно велик, чтобы расширять его пределы. С учетом этого, очевидно, назрела необходимость интенсификации внедрения 3D видеомоделирования в российский уголовный процесс, а соответственно, и необходимость исследования зарубежного опыта применения такой технологии.

Проблемами видеомоделирования в уголовном судопроизводстве занимаются преимущественно американские процессуалисты, среди которых E. Wiggins, Karen L. Campbell, Lauren A., L. Suskin, J. McMillan Jones и другие. Что касается российских исследователей, то по рассматриваемому вопросу прямо высказывались лишь Шантуров Е. М. и Шестакова Л. А. В классической юридической литературе хоть и упоминается моделирование, но оно не имеет ничего общего с технологией 3D видеомоделирования, поскольку в классическом понимании моделями принято считать любой прообраз исследуемого объекта или явления, начиная от криминалистической версии, заканчивая слепком отпечатка обуви на месте происшествия. Таким образом, предмет исследования характеризуется крайне низкой изученностью в российской уголовно-процессуальной науке.

Американская уголовная юстиция ещё в 1970-х годах пошла по пути институализации процесса цифровой трансформации судебной системы: изначально стихийная, разрозненная и противоречивая практика использования видеомоделирования в доказывании в федеральных судах США довольно быстро была обобщена и трансформирована в руководство для судей по использованию технологий в зале заседаний: «Эффективное использование цифровых технологий в залах судебных заседаний: Руководство судьям по предварительному и судебному разбирательству (2001 г.)». Представляется, что именно это предопределило дальнейшую массовость распространения технологии видеомоделирования, а также её эффективность. По некоторым оценкам представление доказательств посредством видеомоделей позволяло сократить длительность судебного разбирательства на 30 – 50% ^[3].

На сегодняшний день видеомоделирование в американском уголовном процессе существует в трех формах: видеоанимации, видеосиммуляции и виртуальной реальности. Общим для всех перечисленных форм является то, что в их основе лежит принцип визуализации «сухих» фактических измерений или показаний. Посредством каждой из форм можно визуально воссоздать сложные концепции или события, которые легче воспринимаются, например присяжными, за счет эффекта иллюстративности. Посредством этих технологий можно кратко и в наглядной форме резюмировать многочасовые допросы или многостраничные документы.

Вместе с тем, перечисленные формы видеомоделирования отличаются технологической основой, результатом применения и, что наиболее важно для данного исследования, процессуальными критериями допустимости их использования в уголовном судопроизводстве.

Компьютерная анимация как доказательство – это простая последовательность иллюстраций, которые записаны на видеопленку или сгенерированные компьютером и создают иллюзию того, что проиллюстрированные объекты находятся в движении ^[4].

Обычно такие анимации отличаются простотой, красочностью и служат цели иллюстрации общих принципов или выводов, сделанных свидетелем во время допроса. Примерами такой компьютерной анимации являются: интерактивные карты, графики, диаграммы, таблицы, трехмерное видео и т.д. ^[5].

Соответственно, к доказательству, сформированному в такой форме видеомоделирования, предъявляются минимальные процессуальные требования. Для использования их в процессе рассмотрения уголовного дела достаточно лишь того факта, что свидетель, чьи показания иллюстрируются, подтвердит тождественность анимации его словам, установив таким образом идентичность визуального и вербального. Такая проверка достоверности признается судебной практикой судов США достаточной ^[6].

Видеосиммуляция является наиболее распространенной формой видеомоделирования в США, ввиду чего американские процессуалисты называют данную форму «The actual modeling», то есть собственно моделирование. В отличии от анимации в данной форме фактически создается новое доказательство, основанное на исходных данных. Например, технические измерения и описание, сделанное в рамках полицейского осмотра места ДТП, вводятся в компьютерную программу, которая воссоздает в цифровой форме и место ДТП, и его механизм, и другие требующие установления обстоятельства. Или, например, такая форма видеомоделирования используется для визуализации медицинских отчетов и заключений экспертов о механизме получения повреждений; для визуализации отчетов экспертов по баллистике о движении поражающих элементов и т.д.

Также к «собственно 3D моделированию» Федеральные правила доказывания США относят более новую технологию «аддитивного производства» или «3D-печать». Это обусловлено тем, что в основе печати трехмерных твердых объектов лежит все тот же механизм создания цифровых видеомоделей (CAD). Технология видеомоделирования в форме визуализации посредством печати трехмерных объектов используется в делах о медицинской халатности для воссоздания и демонстрации присяжным анатомически правильных копий частей тела ^[7].

С учетом описанных различий в двух формах компьютерного моделирования, в отношении компьютерной симуляции применяются наиболее строгие стандарты проверки доказательства: допустимыми должны быть признаны первоначальные доказательства, из которых получены исходные данные; должно быть соблюдено правило 403 Федеральных правил доказывания США, в соответствии с которым представляемая в зале судебного заседания видеомодель не должна формировать у присяжных заседателей несправедливого предубеждения, запутывать их или вводить в заблуждение; подлежат проверке квалификация эксперта, подготовившего модель, его оборудование и программное обеспечение, используемое для создания симуляции; создавший видеомодель эксперт подлежит обязательному допросу по правилу 702 Федеральных правил доказывания США ^[8]; кроме того, такое моделирование не должно быть кумулятивным, то есть основываться на данных, которых не имеется в материалах дела ^[9].

Технология виртуальной и дополненной реальности позволяет создать видеомодель, которая имитирует присутствие объекта воздействия (как правило – это присяжные заседатели) в конкретном месте, например, на месте совершения преступления, при определенных обстоятельствах (времени, обстановке, в которых совершалось преступление). Однако отличие данной формы видеомоделирования от предыдущей носит технический характер. Процессуальные особенности использования такой технологии в процессе доказывания практически отсутствуют, за исключением наиболее тщательной проверки доказательства по правилу 403 Федеральных правил доказывания США: сопоставления его доказательной ценности с возможным нанесением ущерба из-за чрезмерной загруженности модели визуальными эффектами. Например, Дж. Бейленсон отмечает, что виртуальная реальность формирует «воспаленную предвзятость», которая заключается в представлении о том, что присяжные заседатели настолько убеждены в реалистичности и истинности представленной им посредством виртуальной реальности версии, что они становятся не в состоянии представить себе противоположную точку зрения ^[10].

Таким образом, результаты видеомоделирования уже на протяжении нескольких десятилетий являются повседневностью уголовной юстиции США. Разработаны и применяются на практике конкретные юридические предписания по использованию этого достижения науки и техники при рассмотрении уголовных дел, при судах создаются отделы видеомоделирования, а профессиональные участники процесса проходят соответствующую подготовку, позволяющую сформировать необходимые для работы с видеомоделями навыки.

Но несмотря на это как процессуалисты-теоретики, так и практики до настоящего времени выделяют ряд проблемных аспектов использования видеомоделирования в уголовном судопроизводстве.

Во-первых, никогда не следует забывать, что виртуальная симуляция, какой бы реалистичной она не была, – это всего лишь симуляция. В контексте уголовного судопроизводства необходимо точно установить, насколько симуляция близка к первоначальным доказательствам, на основании которых она подготовлена.

Во-вторых, визуальные эффекты, используемые для демонстрации события преступления, могут быть «загружены», в том числе умышленно, эмоциональным контентом, оказывающим негативное воздействие на присяжных (так называемые «шокирующие доказательства»).

В-третьих, не исключен потенциальный негативный эффект от неиспользования технологий одной из сторон (стороной защиты) из-за их высокой стоимости, что поставит стороны в неравное положение.

Однако потенциальный негативный эффект применения видеомоделирования может быть дезавуирован посредством создания системы уголовно-процессуальных гарантий, обеспечивающих достоверность информации, получаемой при помощи видеомодели.

Так, например, потенциальное неравенство, противоречащее основам справедливого судебного разбирательства, может быть преодолено с помощью снижения затрат на обучение технологиям в частном порядке за счет внедрения соответствующих курсов в юридических учебных заведениях, а также с помощью создания института судебных консультантов (по аналогии с Великобританией), в обязанности которых будет входить подготовка видеомоделей по ходатайству стороны обвинения или защиты.

Таким образом, представляется, что положительный потенциал применения видеомоделирования при рассмотрении уголовных дел, очевидно, весомее, чем отрицательный.

Подтверждением такого вывода является то, что видеомоделирование в форме дополненной реальности рассматривается как наиболее эффективная замена видео-конференц-связи, способная устранить некоторые недостатки этого способа дистанционной коммуникации ^[11]. Интеграция технологий веб-видеоконференц-связи (в части онлайн передачи аудиовизуальной дорожки) и иммерсионной реальности (в части предоставления более широкого графического контента) позволит создать эффект реального присутствия свидетеля в зале судебного заседания (в виде голограммы), что будет выступать в роли уголовно-процессуальной гарантии достоверности получаемой в рамках удаленного взаимодействия информации: для свидетеля воссоздается обстановка зала судебного заседания, что его дисциплинирует, в то время как программное обеспечение CVE автоматически «отслеживает направление взгляда, положение тела свидетеля, фиксирует попытки взаимодействия с ним третьих лиц, что позволит выявить, например, запуганность свидетеля, оказание на него давления и т.д.» ^[12]. Также на сегодняшний день обсуждается возможность проведения полностью виртуальных судебных разбирательств, хотя бы по малозначительным делам ^[13].

Несмотря на разность англо-американской и континентальной (к которой относится Россия) правовых систем, технологии видеомоделирования способны решать задачи и российского уголовного судопроизводства, поскольку глобально перед этим видом производства стоит одна цель: осуждение виновного и оправдание невиновного, а разнятся лишь средства достижения этой цели в зависимости от типа процесса и иных сопутствующих факторов.

Для извлечения максимальной пользы при минимальном негативном эффекте от внедрения видеомоделирования в уголовный процесс России необходимо обеспечить соблюдение следующих правил: (1) законность; (2) технологичность.

Законность применения технологии видеомоделирования предполагает создание надлежащей правовой основы, включающей в себя решение на уровне УПК РФ таких вопросов, как место видеомоделирования в системе доказательств, предусмотренной ст. 74 УПК РФ, поскольку очевидно, что такой формой существования, как вещественное доказательство, видеомодель не исчерпывается. Её результаты могут существовать и в форме протокола следственного действия (приложений к нему), и в форме заключения эксперта или специалиста, и в форме иллюстраций (показаний, прений, последнего слова и т.д.). Также необходимо определить конкретный порядок собирания, проверки и оценки доказательств-видеомоделей.

Относительно правовой природы видеомоделирования в российском уголовном судопроизводстве существует две точки зрения.

Первая заключается в том, что видеомодель относится к самостоятельным доказательствам из категории 3D доказательств (которые относят к цифровым доказательствам). В частности, Н. А. Иванов указывает, что «всю совокупность объектов, которые создаются или могут быть созданы с использованием современных 3D-видеотехнологий и которые в дальнейшем могут быть использованы в качестве доказательств в уголовном процессе, мы условно обозначим как 3D-доказательства (в т.ч. созданные путем анимации)» ^[16].

Вторая точка зрения сводится к тому, что результаты видеомоделирования самостоятельными доказательствами не являются, а представляют собой лишь новую – цифровую форму представления доказательств ^[17].

Спор по указанному вопросу более глобален и берет свое начало в рассуждениях относительно природы цифровых или электронных доказательств: являются ли они новым видом доказательств или результатом цифровой трансформации процессуальной формы существующих видов. Решение столь глобальных вопросов не ставилось в качестве задачи настоящего исследования, вследствие чего достаточным будет приведение лишь некоторой аргументации и соответствующих выводов.

Концепция доказательства как единства формы и содержания, закрепленная в статье 74 УПК РФ, ориентирует на то, что любые сведения, на основе которых судом могут быть установлены обстоятельства, имеющие значение для дела, могут быть признаны доказательствами, если они получены из надлежащего источника, перечень которых закреплен в части 2 статьи 74 УПК РФ (разумеется, не стоит забывать и о критериях относимости, допустимости, достоверности и достаточности).

Бесспорно, на основании видеомоделей могут быть установлены обстоятельства, имеющие значение для дела. Остается разобраться, могут ли они быть отнесены к какому-либо источнику, из названных в части 2 статьи 74 УПК РФ.

Как было отмечено ранее, видеомодель подготавливается на основе исходных данных, содержащихся в доказательствах-первоисточниках. Однако она может не в полной мере воспроизводить то или иное доказательство (например, сторона защиты будет использовать доказательство только в части, подтверждающей свою позицию), в то же время, объединяя в себе информацию, полученную из разных источников (части разных доказательств). При этом такая информация будет подвергаться субъективной интеллектуальной, а затем и компьютерной обработке. Получается, что в процессе видеомоделирования осуществляется не просто механическое копирование доказательственной информации и представление её в другой форме, а интеллектуальное и целенаправленное создание нового продукта, однако опирающегося на ранее собранные данные. В результате этого появляется новый объект материального мира, зафиксированный на материальном носителе (например, флэш-накопителе), способный своими свойствами служить средством для установления обстоятельств уголовного дела. Такой объект материального мира соответствует определению понятия «вещественное доказательство», данному в статье 81 УПК РФ.

Однако такой формой существования, как вещественное доказательство видеомодель не исчерпывается. Её результаты могут существовать и в форме протокола следственного действия (приложений к нему), и в форме заключения эксперта или специалиста, и в форме иллюстраций (показаний прений, последнего слова и т.д.).

В целом такая точка зрения укладывается в концепцию электронных средств доказывания С. В. Зуева, к которым относятся электронная информация, ее носители, электронные доказательства, а также правила их фиксации, копирования, изъятия, хранения и использования в производстве по уголовным делам. При этом С. В. Зуев указывает на то, что электронная информация может быть представлена в виде традиционных доказательств, чем невозможно спорить ^[19].

Таким образом, признавая безусловные особенности в работе с информацией, существующей в электронной форме, тем более, создаваемой в виртуальной реальности, тем не менее не стоит абсолютизировать уникальность такого явления и стремиться всеми силами изменить под такую информацию складывавшуюся столетиями систему доказательств. Более правильным представляется поиск новых способов проверки и оценки таких доказательств, как видеомодели.

Технология, посредством которой будет реализовано видеомоделирование в уголовном судопроизводстве, должна иметь строгую научную основу и практическую опробированность. Кроме того, она должна быть проверяемой и доступной, а также простой в использовании.

Действующий УПК РФ не предусматривает какого-либо запрета на использование технологий видеомоделирования при рассмотрении уголовных дел, а в юридической литературе неоднократно приводились доводы о необходимости использования в российском судопроизводстве различных информационных технологий, позволяющих визуально воспринимать информацию. Однако некоторое отставание российских судов по темпам перехода на модель «цифрового судопроизводства», а также отсутствие детального законодательного регулирования процедуры использования подобных технологий приводят к тому, что пока в российских судах технологии видеомоделирования почти не применяются. Перечисленные факторы являются объективно препятствующими распространению видеомоделирования при рассмотрении судами уголовных дел. Вместе с тем, помимо перечисленных объективных факторов имеется и субъективный: сами суды препятствуют попыткам сторон применить видеомоделирование при представлении доказательств. Так, например, в судебном заседании в известном процессе по факту убийства американского журналиста Пола Хлебникова суд отказал в удовлетворении ходатайства представителя потерпевшего о представлении в судебном следствии видеомодели события преступления, подготовленной на основе доказательств, представленных суду. Вряд ли реконструкцию события преступления следовало рассматривать как незаконное воздействие на присяжных ^[15].

Безусловно, ввиду форсирования в нашей стране темпов цифровизации, технологии видеомоделирования станут более распространенными в залах судебных заседаний из-за ряда их бесспорных преимуществ.

Так, интерактивное графическое отображение доказательственной информации может помочь убедить суд, поскольку именно визуальная, а не вербальная информация, как правило, воспринимается значительно лучше. Кроме того, видеотехнологии позволяют стороне более целостно, посредством иллюстраций, представить свои аргументы. Также применение видеомоделирования поможет повысить эффективность работы суда, тем самым сокращая сроки судопроизводства. Повышение эффективности восприятия информации за счет использования технологий графического отображения является фактором потенциального увеличения скорости, с которой сложная информация может быть передана участникам судебного заседания, что, следовательно, может сократить продолжительность судебного разбирательства. Такая экономия времени потенциально может привести и к сокращению процессуальных издержек ^[14].

Таким образом, технологии видеомоделирования, безусловно, повлияют на принципы, являющиеся основой построения системы уголовного судопроизводства в России. Вместе с тем, назрела необходимость выработки такой концепции построения уголовного судопроизводства, которая обеспечит права личности в условиях развития цифровых технологий. Соответственно, необходимо продуктивное партнерство, объединяющее исследователей, разработчиков технологий, ученых-юристов и тех, кто отвечает за функционирование и организацию судов. Это позволит принять самые правильные с правовой и социальной точек зрения решения в области цифровой трансформации уголовно-процессуальной деятельности в России.

Кроме этого, бесспорно, залогом качественного правоприменения является нормативно-правовая основа, отвечающая принципу правовой определенности. С учетом этого, этапу повсеместного распространения видеомоделирования как формы доказательств или как способа их представления должен предшествовать этап реформирования УПК РФ в части нормативной регламентации применения видеомоделирования. В уголовно-процессуальном законе требуется прописать правила и гарантии применения названной технологи.

С учетом изложенного, представляется более правильным включение в УПК РФ статьи 240.2, имеющей следующее содержание:

«1. Суд по ходатайству стороны вправе использовать при рассмотрении уголовного дела результаты видеомоделирования в порядке, предусмотренном настоящим Кодексом.

2. Видеомоделирование может быть использовано для иллюстрирования показаний подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, свидетеля, эксперта или специалиста, проверки и оценки таких показаний, реконструкции события преступления и иных обстоятельств времени, места, обстановки совершения преступления или других фактов, реконструкции процессов, представления позиции, занимаемой какой-либо из сторон.

3. При применении видеомоделирования не допускается использование сведений, не содержащихся в материалах уголовного дела, а также доказательств, которые не имеют отношения к рассматриваемому делу либо в установленном законом порядке исключены.

4. По ходатайству участника со стороны обвинения или со стороны защиты результаты видеомоделирования могут быть приобщены к материалам уголовного дела и исследованы в судебном заседании в качестве доказательства.

5. Результаты видеомоделирования приобщаются к материалам уголовного дела после их проверки и оценки судом в соответствии с правилами статей 87, 88 настоящего Кодекса.

6. Для установления соответствия представленных результатов видеомоделирования требованиям настоящего Кодекса суд по собственной инициативе или по ходатайству стороны привлекает специалиста.

7. В целях установления обстоятельств подготовки видеомодели суд вправе истребовать у сторон документы и иные сведения о лице, подготовившем видеомодель, используемых при этом технических средствах и доказательствах, иные сведения, а также вызывать для допроса в судебном заседании лиц, участвующих в подготовке видеомодели».