Эволюция политики Великобритании в Египте после подписания Англо-египетского договора 1936 года (август 1936 – апрель 1938 гг.)

Онищенко Антон Германович аспирант, кафедра новой и новейшей истории стран Европы и Америки, Московский Государственный Университет имени М.В. Ломоносова 119192, Россия, г. Москва, ул. Ломоносовский Проспект, 27, корпус 4 Onishchenko Anton Germanovich Postgraduate student, the department of Modern and Contemporary History of the countries of Europe and America, M. V. Lomonosov Moscow State University 119192, Russia, g. Moscow, ul. Lomonosovskii Prospekt, 27, korpus 4 anton_onishchenko1994@inbox.ru

Подписание англо-египетского договора 1936 года стало важной вехой в истории британского присутствия в Египте в первой половине XX века. Большинство историков разделяют мнение, что для Великобритании достижение такого соглашения стало важной дипломатической победой ^{[7; 16]}. С помощью договора британцы снижали расходы на поддержание своего военно-политического присутствия. В то же время Великобритания смогла удержать под своим прямым контролем зону Суэцкого канала, которая была ведущим звеном самого короткого морского пути из Индии в метрополию. Кроме того, англо-египетский договор стал хитрым ходом Форин Оффиса по стабилизации внутриполитической ситуации, которая была обострена с 1934 года.

Вместе с тем англо-египетский договор стал промежуточным звеном в эволюции британских методов управления Египтом. С приходом в 1934 году на пост главы Верховного комиссариата Майлса Лэмпсона, зарекомендовавшего себя как «антикризисный менеджер» во время интервенции Японии в Маньчжурию в 1931-1933 гг., стиль руководства со стороны Великобритании начал меняться от авторитарного к более мягкому. Хотя в Форин Оффис настаивали на минимальных изменениях в политической жизни Египта, антибританские настроения удалось погасить с помощью длительных переговоров, а не военными методами.

Однако с подписанием договора британское присутствие в Египте сталкивается с новыми вызовами. По-прежнему актуальной является угроза, исходящая из внешнеполитического курса Италии. С захватом Эфиопии Египет оказывается окруженным итальянскими владениями, а в итальянских политических кругах не утихают разговоры о создании новой Римской империи и формировании Mare Nostrum в Средиземноморье. В связи с этим в британских кругах опасаются военного вторжения Муссолини в Египет, о чем сам дуче регулярно намекает ^{[4, p. 159]}. Параллельно с внешнеполитическими процессами очередной вызов возникает на внутриполитической арене Египта. Смерть короля Фуада и восхождение на престол его сына Фарука спровоцировало серьезные перемены в политической ситуации в стране, которые угрожали свести на нет все плоды усилий Форин Оффиса по подготовке и заключению Англо-египетского договора.

В статье рассматривается эволюция политики Великобритании в отношении Египта после подписания соглашения в августе 1936 года. Британские усилия по удержанию сферы влияния в Египте будут исследованы в контексте международной обстановки, сложившейся в Восточном Средиземноморье, поскольку она была важным фактором политики Форин Оффис в Египте. В исследовании выделены главные тенденции, характеризующие эволюцию политики Великобритании в стране, и рассмотрены на примере англо-итальянских отношений в 1936-1938 гг., а также политического кризиса, связанного с вступлением Фарука на египетский престол.

С подписанием Англо-египетского договора Великобритания окончательно устранила свои разногласия с политической партией Вафд – главной силой, ответственной за разжигание внутриполитического кризиса в середине 1930-х годов. Британцы умело воспользовались паническим страхом, который возник в рядах Вафд в связи с военными успехами Италии в Эфиопии. М. Лэмпсон в переговорах с представителями Вафда постоянно напоминал об итальянской угрозе и драматизировал опасность захвата Египта Муссолини ^{[9, p. 497, 610]}.

Подписанный в 1936 г. договор предполагал вывод британских войск и роспуск Верховного комиссариата – органа, который был символом протектората Великобритании над Египтом. Это привело к изменениям в формах и методах британского влияния в Египте. Теперь Великобритания должна была сохранять видимость того, что египтяне самостоятельно принимают внутриполитические решения. Никакой речи уже не шло о попытках прямого политического или военного вмешательства со стороны Великобритании. Как писал об этом сам Лэмпсон: «Мы должны принимать участие во внутриполитических делах Египта, но должны делать это более незаметно и ненавязчиво» ^{[8, p. 950]}. В свою очередь глава Форин Оффис Энтони Иден в переписке с Лэмпсоном указывал на необходимость соблюдать условия договора, который предполагал нейтральную позицию Великобритании в отношении политической ситуации в Египте ^[3]. С ним соглашался и постоянный заместитель министра иностранных дел Роберт Ванситтарт, однако он указывал на то, что Великобритания должна сохранять свои позиции в Египте и не утрачивать контроль над положением дел ^[13].

Первой проверкой нового британского курса на прочность стал дворцовый кризис 1937 года. Прологом к нему стала смерть короля Египта Фуада I. 28 апреля 1936 года. Долгое время именно Фуад был в наиболее надежной опорой англичан в Египте. Достаточно сказать, что именно они привели его к власти в 1914 году, свергнув предыдущего «протурецкого» правителя. Фуаду должен был наследовать его 16-летний сын Фарук. Он срочно вернулся из Лондона, где проходил обучение, и обозначил себя как наследник престола. Попытки Великобритании сформировать регентский совет, в который бы входили британские советники, не увенчались успехом – представители Вафд летом 1936 года имели большинство в парламенте и отклонили документ, передав всю полноту власти новоиспеченному королю ^{[17, c. 263]}.

Впоследствии в партии пожалели об этом решении: с приездом Фарука в Египет он стал все больше выражать враждебность в отношении Вафд. Египетский историк Лэйла Морси отмечала, что новый король унаследовал негативное отношение к партии от своего отца. Однако если ослабленный болезнями в последние годы своей жизни Фуад не мог оказывать сопротивление Вафду, то Фарук обладал большими возможностями для этого ^{[8, p. 199]}. Новый король имел большую популярность в Египте, которая росла настолько же быстро, насколько падало влияние Вафд. Многие представители студенчества и интеллигенции не приняли поворот партии от антибританской риторики к поддержке влияния Великобритании, что еще больше помогало Фаруку ^{[1, p. 112]}. Непосредственно за реализацию политических устремлений молодого короля отвечал Али Махир – бывший член Вафд, который также утратил веру в дело партии после того, как она пошла на одобрение соглашения с британцами. Летом 1936 года Фарук назначил его начальником королевской канцелярии и сделал фактически своим первым советником.

Помимо того, что теперь уже «пробританская» партия Вафд проигрывала политическую борьбу, угрозу Великобритании создавали проитальянские настроения Фарука. Американский биограф Уильям Стадием выделял то, что молодой король выгнал всех британских слуг и вместо них нанял итальянцев. К этому добавлялось то, что британские советники не могли повлиять на Фарука. Они отзывались о нем как о незрелом юноше, который лекциям предпочитает охоту на уток ^{[11, p. 150-151]}. В политических делах Фарук слушал только Али Махира, который стремился к формированию новых парламента и правительства, состоящих из лояльных дворцу партий.

Таким образом, к лету 1937 года между новым королем и Али Махиром с одной стороны и Вафд и британскими дипломатами – с другой, сформировался полноценный антагонизм. Как же Великобритания действовала в данной ситуации? Изначально она пыталась повлиять на молодого короля. Лэмпсон был убежден, что наставить неопытного юнца на выгодный британцам внутриполитический курс будет несложно ^{[9, p. 859]}. Но по истечении нескольких месяцев, к лету 1937 года, дипломат вынужден был признать: «Честно говоря, я не совсем понимаю, как эта проблема будет решена» ^{[9, p. 887]}. Поэтому с лета 1937 года Лэмпсон начинает серию переговоров с Али Махиром. Британский дипломат пытается убедить его в необходимости примирения с Вафд, однако египетский политик указывал на падение популярности партии и на попытки ее лидера и действующего премьер-министра Египта Мустафы Наххаса ограничить влияние короля ^{[9, p. 896, 904, 921]}.

В конце концов к концу ноября 1937 года Махир соглашается снизить напор антибританских настроений и выразил некое подобие лояльности Лэмпсону. В обмен на это в Форин Оффис согласились перестать оказывать поддержку Вафд, пообещав соблюдать нейтралитет в политических делах Египта ^{[9, p. 953-954]}. Ловко воспользовавшись свободой действий, Махир в октябре 1937 года организовал вооруженное восстание возле королевского дворца, в подстрекательстве к которому публично обвинил Вафд. Этот политический ход, по точному замечанию греко-американского историка Панайотиса Ватикиотиса, по сути стал смертным приговором для Вафд ^{[14, p. 295]}. В декабре 1937 года правительство Наххаса отправлено в отставку, а на парламентских выборах в апреле 1938 года победила коалиция из либерал-конституционалистов и партии Саад, в которой преобладающее влияние имел Али Махир.

Стоит обратить внимание, что слово «нейтралитет» становится главным в политике Великобритании в отношении Египта. Именно его постоянно произносит Иден на протяжении октября-декабря 1937 года в переписке с Лэмпсоном. Таким образом, британский стиль управления идет в сторону все большей мягкости и даже отстраненности от внутриполитических дел в Египте. Если в первые месяцы после подписания Англо-египетского договора британские советники пытались повлиять на короля и поддержать Вафд, то, увидев безнадежность этого предприятия, они договариваются с Али Махиром, предоставляя ему карт-бланш на определение политической повестки страны и формирование своего правительства. Это, однако не означало полного «самоустранения» Лондона от участия в египетских делах. Просто англичане на время отказались от идеи увязывать свои интересы с политической судьбой того или иного египетского деятеля. На руку британцам играло то, что антибританские настроения в обществе были не так сильны, а прокоролевские силы имели разные цели и в большинстве своем не разделяли радикальную антианглийскую риторику ^{[1, p. 116]}.

Проитальянские настроения Фарука также перестали расцениваться как однозначно опасные для Великобритании. Это связано с тем, что в англо-итальянских отношениях к середине 1937 года сложились предпосылки для сближения. В британских политических кругах все более популярной становится идея о примирении с Муссолини. Ее главным сторонником был ставший в мае 1937 года премьер-министром Великобритании Нэвилл Чемберлен. Ему на руку играли распространенные среди британских политических элит проитальянские симпатии. Например, Роберт Ванситтарт в своих мемуарах отмечал: сложно было отрицать, что «Италия, как и Германия, активно вооружается», однако в Лондоне сохранялось убеждение, что «являясь в душе наследниками прекрасного», итальянцы никогда не станут милитаристами, тогда как немцы вряд ли могут быть чем-либо иным ^{[12, p. 31]}. Кроме того, по словам отечественного ученого Нины Поповой, Великобритания боялась «призрака англо-франко-советского блока», которому она предпочитала возможность соглашения с Италией и решение проблем с Германией ^{[18, p. 94-95]}. Перспектива установления если не союзных, то партнерских отношений с Римом, естественно, позволяла надеяться, что итальянское влияние в Египте не будет использовано против интересов Лондона.

Важно отметить, что не последнюю (а, возможно, даже одну из главных) роль в стремлении Великобритании найти примирение с Италией играл именно Египет. После подписания Англо-египетского договора британские войска начали выводиться из страны. Однако Великобритания затягивала выполнение условий соглашения: численность британских войск так и не была сокращена до 10 тысяч человек, а их отвод в зону Суэцкого канала начался лишь в 1946 году ^{[15, c. 120]}. Тем не менее, оставшихся войск было явно недостаточно для обороны Египта в случае итальянского вторжения. Собственная армия Египта также не могла выполнить эту задачу. В обороне Египта были очевидные проблемы: на вооружении египетской армии были устаревшие образцы военной техники (в частности, танков и самолетов), а военным укреплениям требовалась срочная модернизация. Кроме того, итальянцы постоянно укрепляли гарнизон, расположенный на ливийско-египетской границе – в середине 1937 года туда передислоцируют еще две моторизированные дивизии. По мнению британских генералов, в случае военной агрессии со стороны Италии в Египте Великобритания с большой долей вероятности могла проиграть войну ^{[7, p. 101-102]}.

Однако в Форин Оффис пришли к выводу, что военная модернизация и укрепление египетской обороноспособности должны отойти на второй план. Великобритания не могла позволить себе дополнительные военные расходы на Египет. К середине 1937 года Средиземноморье уходит на четвертое место во внешнеполитических приоритетах Великобритании – на третье поднимается Германия, после обороны метрополии и обороны дальневосточных рубежей от посягательств Японии ^{[10, p. 75]}. Несмотря на то, что Египет был важным элементом имперских морских коммуникаций, в британских политических кругах считали невозможным выделить дополнительные средства на оборону Египта. Восстание в Палестине, разразившееся в 1936 г., как отмечает британский историк Элизабет Монро, было дополнительным аргументом в пользу того, что ближневосточные сферы влияния и так являются немалой статьей расходов для британского казначейства ^{[5, p. 85-87]}.

Официальную позицию выразил сам Чемберлен в беседе с Лэмпсоном: любая попытка привлечь вооруженные силы в Египет может спровоцировать Италию на начало боевых действий ^{[9, p. 900]}. Не последнюю роль играла и активность Италии в Красном море: в британских политических кругах пришли к выводу, что это станет отдельным пунктом в переговорах с Италией. Не имея ни сил, ни средств, ни политической воли для противодействия Италии в Восточном Средиземноморье, Великобритания предприняла попытку обеспечения своих интересов в этом регионе за счет соглашения с ней. Уязвимое положение Египта с точки зрения потенциальной агрессии Италии и ряд факторов, препятствующих укреплению военного аспекта британского присутствия, стали весомыми доводами в пользу поиска сближения с Муссолини. Впрочем, дуче также был не против «оттепели» в англо-итальянских отношениях: во-первых, таким образом он окончательно изолировал Францию от потенциального союза с Великобританией ^{[18, c. 93-94]}, а также оттягивал время для модернизации итальянских вооруженных сил ^{[6, p. 179]}. После отставки Идена – главного противника англо-итальянского сближения – в феврале 1938 года начались переговоры по соглашению между Великобританией и Италией, которое было подписано 16 апреля 1938 года.

С точки зрения британского присутствия в Египте главным моментом договора был отказ Италии от враждебной активности.. Это исходило из ряда пунктов соглашения, среди которых было прекращение антибританской пропаганды на территории Египта, взаимное признание важности морских коммуникаций в Красном море как для Италии, так и для Великобритании, а также сокращение итальянского гарнизона на ливийско-египетской границе вдвое ^{[2, p. 763-765]}. Таким образом, военная угроза британскому присутствию в Египте со стороны Италии была, по крайней мере на ближайшее время, успешно снята чисто дипломатическим путем. Для Великобритании наиболее важным было то, что справиться с внешним вызовом удалось без привлечения дополнительных военных и финансовых средств, что было одним из главных мотивов при англо-итальянском сближении. Кроме того, Великобритания временно сохраняла господство над Восточным Средиземноморьем и достигла соглашения по Красному морю, что гарантировало укрепление безопасности морских границ Египта.

Таким образом, после подписания Англо-египетского договора Великобритания продолжила линию на обеспечение своих интересов все более «мягкими» методами, не требующими больших финансовых затрат и не вызывающими риска вовлечения Лондона в военный конфликт в регионе. Это проявилось как во внутриполитическом, так и о внешнем аспектах «египетского вопроса». Можно наблюдать, что в 1936-1938 гг. продолжилась эволюция стиля управления Египтом, которая началась в середине 1930-х годов. Во внутриполитических делах Египта Форин Оффис все чаще прибегал к политике «нейтралитета», обеспечивая лишь лояльность местных политических сил к по отношению к Великобритании с помощью переговоров. Что касается внешней угрозы со стороны Италии, то она, по крайней мере временно, была также нивелирована дипломатическим путем. Не стоит забывать, что в 1934-1935 гг. британские военные жестоко подавляли восстания в Каире, а на опасность вторжения Италии в Египет Великобритания в августе 1935 года ответила стягиванием огромных военно-морских сил в Восточное Средиземноморье. Можно сказать, что подписание Англо-египетского договора утвердило «мягкие» методы политики Великобритании в Египте, а Дворцовый кризис внутри страны и заключение в апреле 1938 г. соглашения с Италией проверили их на прочность.