Экспликация аксиологической составляющей японской фольклоремы Иссунбоси в английских версиях одноименной сказки

Краснова Василина Юрьевна аспирант, кафедра лингвистики и межкультурной коммуникации, Дальневосточный Федеральный Университет 690091, Россия, Приморский край, г. Владивосток, о. Русский, Кампус ДВФУ, D Krasnova Vasilina Yur'evna Postgraduate student, the department of Linguistics and Cross-cultural Communication, Far Eastern Federal University 690091, Russia, Primorskii krai, g. Vladivostok, o. Russkii, Kampus DVFU, D krasnova_vyu@dvfu.ru Другие публикации этого автора

Данное исследование посвящено сопоставительному анализу экспликации фольклоремы Иссунбоси английских версий одноименной японской народной сказки. Исторически наилучшим способом выражения этнической самобытности, инструментом национального самопознания был и остается фольклор как важнейшая часть народной духовной культуры. Актуальность исследования фольклорного текста на современном этапе проявляется в плане исследования межкультурного диалога, позволяющего увидеть специфику одной культуры посредством другого языка и культуры и увидеть вариативность презентации ценностных ориентаций, установок, предпочтений через призму менталитета и ценностей автора иноязычной версии. Цель проводимого исследования состоит в выявлении того, как диалог, описание и события народной сказки эксплицируют аксиологические компоненты японской культуры в тексте японской сказки на английском языке. Поставленная цель определяет следующие задачи: провести сравнительный анализ экспликации японской фольклоремы в разных английских версиях сказки на уровне диалогов, описаний и событий; определить какие аксиологические компоненты эксплицируются в тексте сказки Иссунбоси; проследить отличия в ценностных установках, представленных в английских версиях сказки. Новизна работы связана с сопоставлением вариантов проявления ценностных установок японской культуры через призму английской. Материалом исследования послужили девять английских версий японской сказки Иссунбоси из антологий и отдельных книг разных авторов, как представителей западной культуры, так и японцев (Исии М., Гудмен Р., Спайсер Р., Хьюз М., Маккарти Р., Нисимото К., О'Доннелл Дж., Сакадэ Ф., Френч Ф., Бреннер Б.). Методы исследования находятся в рамках сопоставительной лингвокульторологии, использованы сопоставительный анализ, структурно-семантический анализ. В результате были определены семь аксиологических характеристик японской фольклоремы и показано как в зависимости от диалогов и описаний в разных версиях японской народной сказки ценностные установки японской культуры эксплицируются неизменно или подстраиваются под установки автора английской версии.

Специфическая лексика народных сказок, культурные символы, фольклоремы и пр., являя собой значительный слой безэквивалентных языковых единиц, являются наиболее оригинальной и знаковой частью словарного запаса языка, вместилищем фоновых знаний в сознании его носителей.

Например, В. Я. Пропп выделяет важное значение фольклорных эпитетов: «Эпитет выражает мировоззрение народа, его отношение к миру, оценку окружающего» ^{[5, с. 137]}.

Для фольклорного дискурса характерно описание мира в его идеальном состоянии. «Для фольклора в целом ... характерно описание мира как идеальной нормы, стабильного образца» ^{[4, с. 139]}. В свою очередь эта идеальная норма в языке связана с оценочными категориями «хорошо» и «плохо», а «идентификация хорошего с нормой производится не относительно действительного, а относительно идеального состояния мира» ^{[1, с. 245]}. Отсюда можно сделать вывод о том, что мир фольклора непременно аксиологически ориентирован. «Оценочность пронизывает фольклорные тексты и проявляется на уровне грамматических морфем и на уровне слов» ^{[4, с. 139]}.

Кроме того, мир фольклора – это мир символов. Символами фольклора являются слова или словосочетания, сохраняющие свою прямую семантику и одновременно указывающие на экстралингвистические составляющие, существующие глубоко в сознании представителей нации. Одним из важных символов фольклорного дискурса является фольклорема. В исследовании А. Г. Костиной фольклорема рассматривается как «образная, символическая лексема, фразема, сегмент фольклорного текста или текст малого жанра фольклора, за которыми стоит традиционный смысл, обусловленный мифологическим мышлением создателя текста или спецификой идеализированной фольклорной действительности, и которые выполняют семантическую функцию носителей содержательных констант фольклорной картины мира» ^{[2, с. 3]}. «В аутентичном материале номинирующие их лексемы наделены обширной экстралингвистической коннотацией» ^[3].

Соответственно всему вышесказанному в данном исследовании мы исходим из того, что фольклорема это комплексный лингвокультурный феномен, включающий в себя не только семантику лексемы, но и дискурс текста в целом. Фольклорема актуализируется в тексте на разных уровнях: фонетическом, синтаксическом, морфологическом и дискурсивном. Фольклорема является точкой доступа к национально-культурным образам, разной величины, при этом ядром такого слоя информации, к которому обращается фольклорема, будет лексема с основным семантическим значением, а периферия фольклоремы может быть не ограничена в размере и включать как вербальную экспликацию культурных образов, так и ценностные установки. Во многих случаях периферия фольклоремы несет большое количество важной информации о культуре, которая оказывается потеряна при переносе фольклоремы из языка оригинала в язык перевода. В данном исследовании для нас представляет интерес именно экспликация периферии фольклоремы Иссунбоси, в частности аксиологическая составляющая фольклоремы, варианты которой в разных англоязычных изложениях свидетельствуют о когнитивной асимметрии японской и англо-саксонской культур и недостаточной акцентуации важных культурных доминант ^[3].

Перейдем непосредственно к ходу исследования. В сказке Иссунбоси рассказывается история человеческого героя ростом в один дюйм. Бездетная пара идет в храм помолиться о потомстве. Вскоре после этого боги подарили им очень маленького, ростом в один дюйм, мальчика, которого они назвали Иссунбоси, «Little One Inch». В молодости Иссунбоси отправляется в Киото, «столицу древней Японии и священный город». Там он устраивается на работу в знатную семью и защищает их дочь. Однажды Иссунбоси сопровождает дочь даймё, которая посещает храм, чтобы попросить у богов супруга. Во время путешествия на них нападают два гигантских Они. Несмотря на свой маленький размер, Иссунбоси побеждает двух Они, и они убегают, оставив после себя волшебный молоток. Используя молоток, исполняющий желания, Иссунбоси хочет стать мужчиной в полный рост, и молоток «исполняет» его желание. Вскоре после этого он женится на дочери даймё.

Три версии Иссунбоси (то есть Гудман и Спайсер; Маккарти ^[12]; О'Доннелл ^[14]) точно соответствуют всем характеристикам японских культурных аспектов. В версии, написанной Робертом Б. Гудманом и Робертом А. Спайсером и иллюстрированной Джорджем Суэокой, авторы четко идентифицируют обстановку: «In the province of Settsu, in a village that is now Osaka, there once lived a couple who dreamed of a child of their own» ^{[8, c. 2]}. Более того, на протяжении всего рассказа авторы указывают конкретные места, например, храмы. Родители любят мальчика, хоть он и был маленьким. «The day of the birth was joy – and astonishment! ... With loving patience they waited for the boy to grow bigger. He did not» ^{[8, c. 6]}. Кроме того, соседские дети любят играть в прятки с Иссунбоси. Следовательно, его все лелеют.

Ясно, что Иссунбоси желает выразить свое почтение императору, служа великому даймё. «I will soon be sixteen. It is time for me to go out into the world. Give me permission to leave, father. I would like to serve in the house of a great lord» ^{[8, c. 13]}. Когда он прощается со своим сыном, отец говорит: «Make your fortune in the world with honor to the Emperor and to us» ^{[8, c. 17]}. Поскольку Иссунбоси сначала хочет служить даймё, можно понять, что его состояние – это его судьба, а не его финансовая выгода или процветание.

Несмотря на то, что Иссунбоси заявляет о своей службе императору, он по-прежнему зависит от своих родителей в отношении предметов, необходимых для путешествий и самообороны. Это мнение подтверждается комментарием отца: «'Come, Yaye, we must prepare our son for his journey'» ^{[8, c. 14]}. Поэтому родители дают ему швейную иглу, которая служила мечом, суповую тарелку вместо лодки, палочку для еды веслом и мешок, полный еды. Характер Иссунбоси скромен. При встрече с даймё Иссунбоси объявляет: «Your Lordship! I am Issunbōshi! I have come to offer my services!» ^{[8, c. 30]}. На иллюстрации показано, как Иссунбоси встает на колени и глубоко кланяется даймё, тем самым подтверждая благоговение перед ним.

Важность духовной красоты демонстрирует принцесса Миюки, которая любит Иссунбоси, даже когда он маленький, и до того, как он спасает ей жизнь. «The Princess preferred Issunbōshi above all others» ^{[8, c. 39]}. В свою очередь, Иссунбооси обожает Миюки, но воздерживается от признания в любви из-за своего миниатюрного «я». После того, как Иссунбооси героически спасает принцессу от они, или демонов, Миюки находит волшебный молоток. «'Look, Issunbōshi! The monsters dropped their magic mallet! If we strike it,' said Miyuki, eagerly, 'we can have any wish our hearts desire!» ^{[8, c. 55]}. Миюки предлагает Иссунбоуси желание, и он желает «to be a full-sized man» ^{[8, c. 56]}. Благодаря храбрости Иссунбоcи даймё предлагает ему руку своей дочери.

Иссунбоси является примером японских культурных ценностей и изображает японский менталитет. Чтобы вывести их на поверхность, необходимо четко подчеркнуть, как конкретные элементы отражают японскую культуру. Например, необходимо объяснить концепцию зависимости и сравнить с западной идеологией независимости. Также важно понять основную причину зависимости: то есть зависимость поощряет групповую взаимозависимость, которая, в свою очередь, помогает поддерживать гармонию в группе.

Существует четыре версии Иссунбоси (т.е. Хьюз ^[10]; Исии ^[11]; Нисимото ^[13]; Сакаде ^[16]), которые демонстрируют многие, но не все характеристики оригинального сюжета. Little Fingerling и Issun Boshi, the Inchling – это иллюстрированные сборники рассказов, а «Little One Inch Boy» и «Little One-Inch» - рассказы в антологиях японских народных сказок. Хотя эти четыре версии не отображают все элементы истории, обсуждаемые в этой статье, они обеспечивают контраст для текстового анализа нескольких версий. Кроме того, это изменение событий и диалогов поддерживает идею о том, что сказки развиваются и меняются с течением времени. Сказки были созданы устной традицией; поэтому очевидно, что в одной сказке будет ряд приспособлений. Сопоставление нескольких версий одной и той же сказки проливает свет на мысль о том, что со временем рассказчики изменяют и видоизменяют сказки, основываясь на своих убеждениях, ценностях, опыте и знаниях о культуре, которую представляет эта история.

«Little Inchkin», написанный и иллюстрированный Фионой Френч, – единственная версия Иссунбоси, которая не придерживается каких-либо элементов культурной истории. Начнем с расплывчатой обстановки: «Long ago in old Japan, Hana lived with her husband Tanjo in a small house near a temple» ^{[7, c. 2]}. Позже по сюжету Инчкин отправляется на землю принца Сандзё. Хотя это обозначает конкретное королевство, использование принца вводит в заблуждение. Япония известна императорами и даймё, а не принцами, что является западным титулом. Родители не любили маленького мальчика. «But he is so small!' she cried. 'All the neighbours will make fun of me.' She and Tanjo named the tiny boy Inchkin. They took great care of him, but they did not love him»^{[7, с. 5]}. Когда Инчкин становится молодым человеком, он говорит своей матери: «I will go out into the wide world to make my fortune, and maybe I will find a way to grow as tall as other people" ^{[7, с. 9]}. В западной культуре заработать состояние – значит стать богатым. Хотя «Little Inchkin» - восточная сказка, нет других отличительных черт, которые проясняют, что Инчкин понимает под судьбой. Готовясь к поездке, мальчик проявляет самостоятельность. «Making a sharp sword out of a needle and millet straw, and a strong suit of armour out of beetles' wings, Inchkin practiced fighting crickets and bumblebees, and even a big mouse. He became a skilled swordsman» ^{[7, c. 10]}. Демонстрация независимости Инчкина прямо контрастирует с японской ценностью зависимости от группы. Когда Инчкин встречает принца Сандзё, он хвастается своими способностями. Он с гордостью заявляет: «I am one of the best swordsmen in Prince Sanjo's land» ^{[7, с. 15]}. Хотя Инчкин может быть искусным фехтовальщиком и даже лучшим, для него неприлично озвучивать это заявление. Принцесса не любит Инчкина, пока он не вырастет в полный рост. «When the princess saw the handsome man, her heart filled with joy» ^{[7, с. 26]}. Версия Френч усиливает ценности западной культуры, которая почитает физическую красоту над духовной красотой. Наконец, Инчкин мгновенно становится выше после победы над «evil spirits». Волшебный молоток полностью отсутствует. «Inchkin felt himself grow taller and taller. The Lord Buddha was rewarding him for his bravery by granting his dearest wish» ^{[7, с. 28]}. Отсутствие молотка резко меняет историю и искажает японскую сказку, на которой она основана. В целом, Маленький Инчкин напоминает сказку «Иссунбоси» тем, что в нем есть похожие события: родители хотят ребенка, боги дают им крошечного мальчика, мальчик хочет выжить самостоятельно, мальчик встречает дворянина, мальчик защищает дочь дворянина от демонов, и мальчик женится на девушке. Тем не менее, сами по себе эти события не отражают культурных черт и нюансов, которые делают историю подлинно японской. События сами по себе передают не японский образ жизни, а скорее западную идеологию: мальчик самостоятельно готовится к поездке; мальчик уверен в своих способностях, когда ищет работу у принца Сандзё; девушка любит его за его физическую красоту. На самом деле японской культуры в этой истории нет.

После изучения девяти версий Иссунбоси выявились семь общих характеристик, характерных для японской культуры: особо обозначенная обстановка; любовь и принятие; служение императору; семейная зависимость; скромность; духовная красота; и фольклорема волшебный молоток.

Конкретная и неопределенная местность

Указание определенного окружения - характеристика японских сказок, которая отличает их от европейских сказок. В японских сказках все определенно ^{[15, c. 193]}, тогда как в европейских сказках все неоднозначно и описания общие. Европейские сказки часто начинаются словами «Однажды в далеком-далеком королевстве... ». В отличие от этого, в японских сказках место действия обычно указывается по названию города или провинции, а на протяжении всей истории явно указываются такие места, как храмы и мосты. Детальный сеттинг - неотъемлемая часть японских сказок.

Принятие и отклонение

Японские родители часто балуют своих маленьких детей до того, что они испорчены. « …Матери традиционно относились к своим маленьким детям с необычайной степенью амаи, что можно перевести как «снисходительная любовь». Детей балуют примерно до семи или восьми лет, когда они «... берут на себя серьезные обязанности и подвергаются строгому наказанию» ^{[6, c. 25]}. Более того, родители потворствуют своим детям, особенно старшему сыну, который когда-нибудь будет заботиться о своих стареющих родителях. В целом японцы считают, что детям необходимо дарить безусловную любовь.

Служение Императору или независимость

Исторически Япония была империалистической страной, и люди почитали Императора как лидера страны. Долг всех граждан служить ему и доказывать беспрекословную верность. Японцы видели в императоре почти мистическое воплощение божественного духа японской расы. Хотя он и не совсем объект религиозного поклонения, он почитался как важнейший символ национальной идентичности. Верность императору была священным долгом и патриотическим долгом. В настоящее время Император является номинальным лицом, как и королева Англии. Император не является политическим правителем и больше не считается подобным богам. Несмотря на то, что Япония больше не является империалистической страной, следы этой идеологии все еще присутствуют в правительственной структуре. Японец служит своей стране, потому что это лучше для коллектива.

Зависимость против независимости

Японцы поощряют детей быть зависимыми от членов семьи, терпеливо выполняя каждую прихоть ребенка, что, в свою очередь, создает необходимую связь для обеспечения непрерывности поколений. Это баловство – важная часть воспитания, потому что оно делает их зависимыми от родителей и в конечном итоге учит их важности взаимозависимости с другими членами общества на основе взаимного доверия. Независимое поведение, такое как принятие профессиональных решений без консультации с родителями или наставниками, бросило бы вызов японскому образу мысли.

Скромность против гордости

В японской культуре гордыня или хвастовство считается грубым даже в большей степени, чем в некоторых западных культурах. «Япония – традиционно ориентированное на коллектив общество, в котором никто не хочет выделяться. Это свидетельствует о большом неуважении и бесчестии» ^{[9, c. 93]}. Японцы считают, что скромность способствует гармонии. Гармония, или ва по-японски, «является кардинальной ценностью японских межличностных отношений. Гармония между людьми важна для них для совместной жизни. Гармония рассматривается как главный атрибут японцев» ^{[17, c. 142]}. Гармония достигается, когда люди действуют сообща и стараются избегать конфликтных ситуаций. Следовательно, жизненно важной темой в японской культуре является « …попытка устранить зависть, запретить индивидуализм, подавить талант» ^{[6, c. 5]}. Поэтому человек должен отказаться от индивидуальных желаний и успеха и стремиться к скромному существованию.

Духовность против физической красоты

В отличие от европейских сказок, в которых подчеркивается обладание физической красотой, чтобы завоевать сердце принца, японские сказки показывают, насколько важным элементом является духовная красота. «В японской культуре физическая красота не представляет духовную красоту, в отличие от западной культуры. Японцы считают, что мужчине нужно любить женское сердце, а не ее внешний вид, и наоборот, а духовная красота приносит физическую красоту» ^{[15, c. 193]}. В японских сказках важно то, что находится внутри человека.

Культурно-специфический символ

Каждая сказка включает в себя специфические фольклоремы, которые ее отличают. Это наименьший элемент в сказке, обладающий способностью сохраняться в традиции. Чтобы обладать такой силой, в нем должно быть что-то необычное и поразительное». Фольклоремы делятся на три категории: уникальные (персонажи и пр.), предметы, специфические для сказки, и обладающие ассоциативными признаками. В Иссунбоси волшебный молоток — это хорошо известный культурный специфический символ или предмет, имеющий особое значение в японской сказке. В некоторых легендах молоток считается предзнаменованием удачи и может исполнять желания при ударе о землю. Поскольку молоток является отличительным символом истории Иссунбоси, отсутствие этого мотива создало бы пустоту.

Для сравнительного обзора вербальной экспликации ценностей всех девяти версий Иссунбоси, обсуждаемых в этой статье, см. Таблицу 1: Сравнительный обзор вариантов вербальной экспликации ценностной составляющей фольклоремы Иссунбоси.

Таблица 1: Сравнительный обзор вариантов вербальной экспликации ценностной составляющей фольклоремы Иссунбоси.

Сравнение девяти англоязычных версий сказки Иссунбоси демонстрирует, как диалоги, описания и события формируют ценностную составляющую фольклоремы Иссунбоси, формирующейся в сказке. В результате анализа были выявлены следующие аксиологические компоненты японской фольклоремы: особо обозначенная обстановка; любовь и принятие; служение императору; семейная зависимость; скромность; духовная красота; и фольклорема волшебный молоток. В результате в четырех из анализируемых версий японские аксиологические установки не подвергаются изменениям; в других четырех вариантах, так же не происходит трансформации культурных компонентов сказки, однако присутствуют не все перечисленные аксиологические установки; и в одной из версий сказки японские ценности полностью изменены на соответствующие культуре автора англоязычной версии. С одной стороны, это несоответствие поддерживает аргумент, что авторы должны быть тщательными исследователями. Авторы мультикультурной литературы действуют как посредники межкультурного диалога, но они могут бессознательно навязывать свои взгляды культурам, которые они пытаются воссоздать. Когда ответственность за аутентичность культурных компонентов в тексте возлагается на автора, эта предпосылка позиционирует читателей как пассивных потребителей текстов. С другой стороны, неточности в литературе дают читателям возможность развить навыки критического мышления. Сравнивание текстов схожей общей структуры (например, сказок) поможет исследовать, как тексты помогают читателю воспринять определенные ценности.