«Мусульманские шайтаны» в истории финно-угорских народов Урала и Западной Сибири XVII века

Бортникова Юлия Александровна кандидат исторических наук Директор, Общество с ограниченной ответственностью "Частное учреждение дополнительного профессионального образования Международный институт инновационного образования. Центр повышения квалификации" 625041, Россия, Тюменская область, г. Тюмень, ул. Переулок 1-Й гостевой, 7, оф. 1 Bortnikova Yuliya Aleksandrovna PhD in History Director, International Institute of Innovation Education, Center for Continuing Education 625041, Russia, Tyumenskaya oblast', g. Tyumen', ul. Pereulok 1-I gostevoi, 7, of. 1 institute_cpk@mail.ru Другие публикации этого автора

Науменко Ольга Николаевна доктор исторических наук профессор, кафедра истории, философии и права, Югорский государственный университет 628012, Россия, Ханты-Мансийский автономный округ-Югра автономный округ, г. Ханты-Мансийск, ул. Чехова, 16, оф. 303 Naumenko Olga Nikolaevna Doctor of History Professor, the department of History, Philosophy and Law, Ugra State University 628012, Russia, Khanty-Mansiiskii avtonomnyi okrug-Yugra avtonomnyi okrug, g. Khanty-Mansiisk, ul. Chekhova, 16, of. 303 Oolgann@mail.ru Другие публикации этого автора

Исследование выполнено при поддержке:

1) Гранта Президента РФ № МК-3655.2019.6;

2) Гранта РФФИ и Ямало-Ненецкого автономного округа № 19-49-890002.

3) Гранта РФФИ № № 20-013-00423.

В русском языке термин «шайтан» заимствован из тюркского языка и обычно связывается с исламом: шайтан является представителем злых духов, которые враждебны Аллаху и людям; его образ близок Сатане ^[5]. Среди этнографических и архивных источников, в том числе относящихся к XVII в., касающихся истории финно-угорского населения Урала и Западной Сибири, также встречается упоминание идолов с названием «шайтан», а шаманов – как «шайтанщиков». Отдельных исследований по теме статьи нет, а опубликованные работы по истории Западной Сибири (в основном христианства) рассматривают сюжеты с обско-угорскими «шайтанами» без связи с исламом и детального анализа ^{[13, 14 и др.]}.

В историографии в целом считается, что со словом «шайтан» финно-угров познакомили не татары-мусульмане, а русское население: именно эта версия закрепилась на основе свидетельств дореволюционных этнографов. Приведем выдержку из П. С. Палласа (цит. По К. Ф. Карьялайнен): «Бесчисленные ручьи, горы и места в этой части Сибири называются Шайтанка или Шайтанская, потому что вогулы совершали здесь идолопоклонство, а их идолов русские жители называли общим именем шайтан» ^{[4, с. 64]}. Кроме этого, отсутствуют исследования, посвященные использованию этого термина финно-уграми именно в XVII в., а несколько опубликованных статей касаются более позднего периода. В частности, Е. В. Кондратьева обнаружила, что у удмуртов существовал обряд шайтан ветлон, связанный с процедурой изгнания духов – «шумом побить, битье шумом», причем в некоторых селеньях шайтана изгоняли в христианский праздник Богоявления Господня ^{[6, с. 134-135]}, что опять же указывает на христианский путь его проникновения в традиционную культуру. Термин «шайтан» вошел и в лексический фонд хакасов: он означал «нечистую силу» и, по мнению В. А. Бурнакова, тоже был привнесен в местную культуру русскими священниками ^{[2, с. 91]}. Заимствованный термин «шайтан» есть в культуре мордвы ^[10] и т.д. Между тем, этот термин впервые мог появиться в культуре финно-угров от проживавших рядом татар-мусульман – потомков Сибирского и Казанского ханств. Исчезновение подобных образов и смыслов уже зафиксировано в культуре казымских хантов. В частности, сохранилось упоминание Нуми-Торума как «прежнего мусульманского бога»: «Хантыйский бог до прихода русских был мусульманским богом, и лишь потом превратился в «Николая Чудотворца» ^[11]. Эти факторы говорят о возможно более сложной и длительной истории термина «шайтан» в культуре финно-угров.

Первый факт, наводящий на мысль о достаточно раннем знакомстве обских угров со словом «шайтан», – его существование в период, когда православное миссионерство еще не получило серьезного размаха. Активное распространение христианства относится к XVIII в., однако уже в XVII в. упоминания о «шайтанах» многочисленны, а сам термин имеет несколько вариаций. Большинство русскоязычных документов этот термин отражает традиционно – «шайтан», что содержится, например, в материалах по истории Кодского (Кондинского) монастыря, расположенного в Октябрьском районе Югры: «Кодские князья… наряду с причтом и священником держали при себе шайтанщиков, а князь Дмитрий обвинялся даже в том, что отдал женку шаману на жертву шайтану» ^[7]. Однако финский этнограф К. Ф. Карьялайнен приводит более интересную выдержку из работы голландского исследователя Н. Витсена об использовании этого термина в XVII в.: «У каждого есть такой идол, называемый saitan, saitanka, scnagan…» ^{[4, с. 5-6]}. Обратим внимание, что автор приводит сразу 3 варианта слова, - и это в условиях, когда православная церковь только готовилась к активному миссионерству на Севере. Н. В. Лукина, переводя работу Карьялайнена с немецкого, оставила слова saitan, saitanka, scnagan в оригинале.

Из переведенного текста современному исследователю не ясно, кто же так называл идолов: обские угры или русские, но для Н. Витзена такой проблемы не существовало. Исходя из принципа историзма, ориентирующего ученого смотреть на ситуацию глазами людей изучаемой эпохи, взглянем на позицию этнографа XVII в.: он описывал то, что уже было известно окружающим, поэтому дополнительные разъяснения в тот период были излишни. Однако за несколько столетий язык и культура обских угров изменились, в том числе в обозначении демонических образов, и в настоящее время этнографическая информация Н. Витзена уже требует пояснений и может интерпретироваться неверно, находясь под влиянием стереотипов. Языковые же трансформации наблюдаются и сейчас: в частности, в современном языке хантов слово «куль» (обозначающее нечистую силу) уже малозначимо (вероятно, устаревшее), а у манси – наоборот, все еще является актуальным ^[11]. Поэтому свидетельство Н. Витзена не обязательно означало, что обско-угорских идолов словами saitan, saitanka, scnagan называло исключительно русское население: термин «шайтан» у народов Севера уже мог существовать, но не закрепился в языке и исчез. Исследователь приводит и другие интересные материалы, популярные у современных историков и способные вызвать такую же дискуссию ^[3].

В этом плане обратим внимание еще на два фактора.

Во-первых, слово scnagan отсутствует в русском, финском, немецком, голландском и английском языках (с кем из иностранцев контактировали народы Севера): несомненно, оно является заимствованным и перекликается с русским корнем «поган», а также «Satan», «Saatana» и другими вариациями, характерными для европейских языков (в том числе русского), но именно как scnagan этот термин не встречается, что дает основание предположить о его местном использовании. Не случайно Н. Витзен приводит не один термин, а три: saitan, saitanka, scnagan, - они могут отражать три стадии языковой трансформации слова. Во-вторых, в этнографических источниках сохранились недвусмысленные материалы, характеризующие процесс угасания в финно-угорских культурах следов татаро-мусульманского влияния, что происходило под влиянием христианского миссионерства. В частности, в 1891 г. И. Н. Смирнов свидетельствовал относительно коми-пермяков: «Для того, чтобы составить себе представление о том, каково было в недавнее время христианско-пермяцкое кладбище в Соликамском уезде, взглянем на "могильник" села Ошиба» (а также ряда других – по смыслу текста). В селе Кочево Чердынского уезда направление могил практиковалось с Запада на Восток, что этнограф однозначно связывает с татарским влиянием, «с усвоенным у мусульманских соседей обычаем» ^{[12, с. 235-239]}. Смысл свидетельств автора – на этих примерах показать, как было «в старину» и какие черты культуры финно-угров, принятые от мусульман, постепенно вытеснялись и угасали. Термин «шайтан» может иметь такую же историю.

Интересен также факт, что русские для обозначения языческих идолов приняли мусульманское слово «шайтан», а не привычное для русского языка «демон» или «сатана». Характерно, что, в отличие от местного населения, киевлянин Г.Н. Новицкий, не будучи уроженцем территории, находившей под влиянием Казанского или Сибирского ханства, термин «шайтан» в своей работе употребляет редко, а при использовании слова поясняет, что что «идол» ^[9]. Полагаем, что дальнейшее исследование может вывести на историю и роль ислама в русском обществе в XVI – начале XVII вв., особенно в период правления Ивана Грозного, что уже изучается исследователями ^{[1, 8, 15]} и может изменить историю термина «шайтан» в культуре финно-угорского населения Урала и Западной Сибири.

Таким образом, анализ этнографических источников, содержащих термин "шайтан" применительно к финно-угорским идолам, отражает влияние не только (и не просто) русского православного населения, а более широкий спектр языковых и смысловых заимствований, которые прошли два круга. Первый - закрепление термина в русском языке в условиях Золотоордынского культурного влияния, что особенно коснулось той части общества, которая длительное время находилась в сфере интересов Казанского и Сибирского ханств. Поэтому совсем не обязательно, что термин "шайтан" был принят русскими самостоятельно, вне попыток миссионерской деятельности татар-мусульман, - эта деятельность могла быть направлена на вытеснение православных скульптурных изображений, схожих с финно-угорскими "идолами". Второй круг - распространение термина среди финно-угров как через русское православное, так и татаро-мусульманское население. Именно это активное воздействие и обусловило широкое распространение слова "шайтан" в ареале расселения финно-угорского населения Урала и Западной Сибири.