Письменные практики в среде современных городских сообществ

Ветошкина Юлия Владимировна кандидат культурологии доцент, кафедра Культурологии и социально-гуманитарных технологий, Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Пермский государственный национальный исследовательский университет» 614990, Россия, Пермский край, г. Пермь, ул. Ул. Букирева, 15 Vetoshkina Yuliya Vladimirovna PhD in Cultural Studies Docent, the department of Culturology and Social-Humanistic Technologies, Perm State National Research University 614990, Russia, Permskii krai, g. Perm', ul. Ul. Bukireva, 15 kame-yuliya@ya.ru

Письменные практики ‑ словосочетание, ставшее достаточно популярным в последние несколько лет в России. За понятием «письменные практики» (далее мы также будем использовать сокращение ПП) стоит процесс, который имеет западные корни. По сути письменные практики ‑ это выражение через письмо от руки своих внутренних переживаний, чувств и мыслей с последующим анализом написанного. Начало письменным практикам положил метод «свободного письма» или фрирайтинг, авторами которого стали Питер Элбоу («Писательство без учителей», 1973) и Джулия Кэмерон («Путь художника», 1992). С этого времени количество разновидностей западных и российских письменных практик существенно выросло.

На данный момент в крупных городах существуют сообщества людей, регулярно встречающихся и занимающихся письменными практиками. Заниматься письменными практиками ‑ модно и современно. Практиковаться в письме значит быть в определенном тренде, поскольку это занятие на данный момент переживает пик своей популярности. В пользу этого свидетельствует достаточно большое количество виртуальных и оффлайновых сообществ, посвященных письменным практикам. Кроме того, занятия ПП требуют личностных и временных ресурсов, материальных затрат. Люди готовы тратить ценный ресурс ‑ деньги и время, а, следовательно, можно говорить о том, у определенной части общества есть потребность, которая удовлетворяется с помощью участия во встречах, связанных с письменными практиками.

Цель нашего исследования – изучить городские сообщества, увлекающиеся письменными практикам на примере города Перми и выявить причины согласно которым данная практика оказалась достаточно устойчивой в сложном и меняющемся пространстве современного города. Для этого мы подробнее остановимся на характеристике участников, анализе территории в городе, которая закреплена за этими сообществами, рассмотрим цели письменных практик и причины, которые мотивируют посещать данные встречи.

Понятие «сообщества» используется в гуманитарных науках (социологии, культурологии, антропологии) в разных контекстах. Сообщества бывают этническими, локальными, политическими и сообществами людей по определенным интересам в зависимости от фокуса исследования.

В традиции социальных наук понятие «сообщества» имеет свою историю изучения. Исследованием сообществ традиционно занимались две школы. Это приверженцы урбанистической социологии или социологи города, так называемая Чикагская школа социологии. «Сообщество» в рамках этого направления означало совокупность людей, находящихся в городской среде, которая предопределяет способы их совместного проживания на определённой территории. Это теория городской экологии Роберта Парка, концепция урбанизма как образа жизни Луиса Вирта.

Вторая исследовательская парадигма – антропологическая. Изучая жизнь аборигенов в XIX веке, антропологи ввели этот термин, понимая, что сообщества – это культурные образования, со своими особыми ценностями, нормами и практиками (М. Мосс, К. Леви-Стросс, М. Мид).

Со временем произошло размывание границ между двумя научными подходами и даже их совмещение. Фокус исследований сместился с изучения жизни далеких аборигенов на исследование своих собственных городских сообществ. В направлении «социология города» горожан начали изучать с помощью антропологических методов. Одним из первых это сделал У. Уорнер, описывая американский городок и его жителей в антропологической исследовательской парадигме, он именовал жителей городскими аборигенами.

Смешения двух подходов – антропологического и социологического говорит об усложнении исследовательского инструментария по отношению к объекту – городу, который также в значительной степени модифицировался. Города более не автономны и не локальны, и не могут определяться исключительно только через деятельность человека. Для города характерно смешение разных действующих агентов. Об этом пишут в своем исследовании городского образа жизни Эш Амин и Найджел Трифт: «Очень многие рассказы о современной городской жизни, особенно наиболее известные истории таких авторов, как Георг Зиммель и Вальтер Беньямин, повествуют об аутентичном городе, скрепленном воедино взаимодействием лицом-к-лицу, связность которого стала достоянием прошлого. Если подобный аутентичный город ныне и существует, то он всего лишь тень самого себя и только подчеркивает то, что было утрачено» ^{[1, с. 42]}.

В своем исследовании мы опираемся на следующую методологию ‑ традиционный подход авторов, являющихся классиками: понятие воли Ф. Тенниса, теорию социальной солидарности Э. Дюркгейма, концепцию Чужака в обществе Г. Зиммеля, представление о городе как социальной лаборатории Р. Парка. Вместе с тем использованы более современные концепции – теория третьего места, сформулированная Реем Ольденбургом, понимание сообществ через процесс коммуникации, которое предложил В. Вахштайн, актуален для нашего исследования инструментарий городского сообщества, предложенный Питером Хинченсом в книге «Социальная архитектура».

В исследовании мы проанализируем формальные внешние признаки сообщества – участников, место и внутреннее содержание деятельности изучаемых сообществ. Нас будут интересовать не виртуальные, а реально существующие сообщества. В фокусе нашего внимания люди, регулярно посещающие мероприятие «Завтраки с «Tesoro Notes». Словосочетание «Tesoro Notes» переводится как «Записки Сокровища». Автор-организатор этого мероприятия Ольга Скребейко. Подобные сообщества организованы в 17 российских городах, в том числе в г. Перми. В рамках данных встреч участники занимаются письменными практиками. Все практики, предлагаемые ведущими группе на данных «завтраках», авторские – разработаны ведущими психологами, психотерапевтами, игропрактиками, коучами и др. Другими интервьюируемыми стали люди, посещающие «Письменные практики», эти встречи проводит Мария Кобелева. В рамках нашего исследования мы не будем разделять респондентов этих двух групп, так как не обнаружили сущностных видимых различий. Оба сообщества практически идентичны в своей деятельности по форме и содержанию, хотя мероприятия организованы и проводятся независимо друг от друга.

Встречи в рамках этих двух сообществ являются платными, происходят как правило по выходным дням. Частотность задается ведущими, но встречи не должны осуществляться реже одного раза в месяц. Как правило, сообщества собираются каждую неделю или один раз в две недели.

Основным критерием отбора информантов стал фактор посещаемости занятий – человек должен был сходить на занятия по ПП не менее 5-6 раз, чтобы быть отобранным нами. Этот критерий демонстрирует личную инкорпорированность в сообщество – наличие определенной роли, знание основных правил, норм и ценностей, транслируемых на данных встречах. Интервью проводилось по методике С. Квале, согласно которой: «Исследовательское интервью основано на обыденном разговоре, но является профессиональной беседой» ^{[2, с. 15]}. Всего нами было проинтервьюировано десять респондентов.

Исключением стало интервью, взятое у человека, который посетил письменные практики один раз. Согласно концепции Г. Зиммеля этот респондент остался Чужаком в пространстве сообщества, занимающегося письменными практиками, и нам важно выявить причины, по которым занятия письмом в публичном пространстве имеют свои ограничения, подходят далеко не всем.

В начале обратимся к структуре организации сообществ, занимающихся ПП. Роберт Парк пишет: «Простейшее возможное описание сообщества следующее: это собрание людей, занимающих более или менее четкую область» ^[3]. Следовательно, важны две переменные – люди и территория. В нашем случае – это характеристика участников и места.

Характеристика участников. Участниками письменных практик становятся люди с разным социальным статусом: «Причем там такой разброс – от домохозяйки, мамы в декрете до бухгалтера, фитнес-тренера» (Р.5). Возраст участников встреч находится в диапазоне от тридцати до пятидесяти лет. Встречи гендерно окрашены – подобные практики посещают женщины, мужчины являются редким исключением.

Количество участников одной встречи варьируется от трех до пятнадцати человек. Ведущая встреч «Завтраки с “Tesoro Notes”» так комментирует организацию процесса ПП: «Количество – не более пятнадцати человек. Даже четырнадцать человек уже много. Прийти может любой. Другое дело, что люди приходят и кому-то не нравится, он больше не появляется. Получается такой саморегулируемый процесс ‑ начать и закончить можно в любой момент. На каждом завтраке новая тема для обсуждения…». То есть мы наблюдаем максимально открытое сообщество, без ограничений по полу, возрасту, социальному или образовательному статусу. Любой желающий может присоединиться к группе тогда, который посчитает нужным.

Сообщество имеет довольно четкое внутреннее деление в зависимости от частотности посещений. Наблюдение за процессом показало, что есть условный костяк участниц, которые ходят постоянно, часто невзирая на погоду, самочувствие и настроение. Эти люди составляют ядро группы. Именно они обеспечивают регулярность, повторяемость и ритмичность занятий – важные характеристики для жизнедеятельности сообщества. Ядро группы является для ведущего гарантом того, что занятие состоится.

Две другие категории – это ближайший к центру круг людей, которые ходят достаточно часто, выбирая темы, которые им интересны, ориентируясь на свое настроение, самочувствие. И последняя условная группа – это так называемые «захожане», кто появляется от раза к разу, ходят не системно, но являются при этом частью сообщества, не теряя с ним связи.

Важную роль в функционировании общества играют новички, проигрывающие роль «чужих» (Г. Зиммель), они легитимизируют деятельность сообщества, символически подтверждают его право на существование. «Последний раз, когда пришла новенькая девушка все вели себя очень зажато, она еще и очень красивая была – на местном телевидении работает. Все испугались, подтянулись, а потом она призналась, что сама очень боится, ведущая пошутила и все выдохнули… Но это здорово, когда приходят новые люди – они как новая струя, это бывает сильно необходимо…» (Р.6).

Занятия письменными практиками не связаны с профессиональной психотерапией – этот момент сразу оговаривается для всех участников процесса. Мониторинг на основании разных городов показал, что ведущими подобных занятий становятся люди с разной профессиональной подготовкой. Например, для того, чтобы проводить завтраки с «Tesoro notes», нужно пройти обучающий видеокурс, выполнить задания и составить, а потом провести «завтрак» для команды организаторов.

В действительности наблюдая процессы организации подобных сообществ, отметим, что все, кто освоил базовые техники письма и имеет минимальный опыт групповой работы, а также большое личное желание заниматься соответствующей деятельностью могут организовать сообщество увлекающихся ПП. Это говорит о том, что для данной деятельности ведущий осваивает мягкие навыки или навыки Soft skills.

Характеристика места. В скандинавских странах есть понятие «хюгге» – оно связано с чувством комфорта, приятного общения, ощущением благополучия и удовлетворённости от места, в котором ты находишься. «Хюгге» дословно можно перевести как благополучие, достигаемое за счет взаимодействия с другими. Выстраивание такого стиля жизни стало важной составляющей общества датчан в последнее время. Любопытно, что по мысли датчан ощущение себя счастливым невозможно вне социума, без хорошей компании единомышленников, которая должна встречаться на территории, где всем приятно будет находиться. Эти встречи включают совместную трапезу, общение, комфортную обстановку – например, зажженные свечи, приятная музыка и т.д. По сути функция «места» во встречах данных сообществ заключается в том, чтобы создать у участников чувство «хюгге» ‑ ощущение благополучия, комфорта, спокойствия. «Наше кафе находится в центре города. В выходной мне приходится добираться туда час – полтора, это долго, особенно, если учесть, что это суббота, утро, но оно того стоит. Ведущая как-то предложила поменять локацию, мы отказались, потому что очень привыкли к нашему месту» (Р. 9).

Места, в которых проходят встречи занимающихся письменными, практиками специально подобраны ведущими. Это кафе в центральной части города. Места подобраны с расчётом на то, что придут люди, которые будут много писать, говорить – следовательно нужно определенное зонирование пространства, которое создавало бы иллюзию определенной камерности при том, что изначально кафе – это места общественные, публичные. При выборе учитывается совокупность критериев: «Я очень трепетно отношусь к выбору места – мне важно, чтобы оно было удобным, комфортным, красивым» (Р.1).

Таким образом во время письменных практик создается атмосфера комфорта и уюта, и в то же время подобные встречи – это не поверхностные беседы на светские темы. Обсуждаемые вопросы требуют опыта, знаний, умения мыслить, рефлексировать. По сути своей формируется кружок современных городских интеллектуалов, встречающихся в пространствах, которые Рей Ольденбург называет «третьим местом». В рамках этой концепции третьими местами выступают кофейни, бары, местные рестораны, библиотеки и музеи, коворкинги и антикафе. Эти пространства соответствуют модернизационным трендам ‑ росту городской мобильности, индивидуальности, желанию общения с другими. «Нейтральная территория обеспечивает место, а уравнивание создает условия для основополагающей и постоянной деятельности третьих мест в разных уголках мира. Этой деятельностью является беседа. Ничто не определяет третье место более явно, чем хороший разговор – оживленный, сверкающий остроумием, яркий и увлекательный...» ^{[4, с.4]}.

Сами участники письменных практик, несмотря на определенные правила сообщества (о которых речь пойдет далее) и деятельность, для которой все собираются, ведут себя с достаточной степенью свободы: они могут выйти и сделать заказ – выбрать напитки, десерты, переговорить по телефону, отправить сообщение. Постоянное настроение третьего места свободное и отчасти игривое. «Иногда игривый дух очевиден – когда группа смеется и шумит; в другое время он будет менее заметным» ^{[4, c.7]}.

На письменных практиках создается свой микрокосм: «Формируется такая модель социума, что там есть разные люди. Они в меру скучные, в меру классные и с этими разными людьми можно чем-то обмениваться. Встречи на практиках ‑ это как раз про обмен, что ты можешь обмениваться не только семейными новостями, которые никому не нужны. Это именно опыт взаимодействия на новом уровне с разными людьми» (Р.2). По мысли Р. Ольденбурга: «Третье место способствует здоровому взгляду на общество, сочетая удовольствие и общение в большой группе и предлагая коллективную мудрость своих членов» ^{[4, с.9]}.

Письменные практики и их цели. Для нашего исследования необходимо определить, чем отличается понятие «сообщество» от других общественных образований, выделив для этого его отличительные черты. Фердинанд Теннис, исследовавший сообщностные формы, считал, что в основе человеческих взаимодействий лежит понятие воли: естественная (сущностная) и рациональная (избирательная). Сущностное знание друг друга проявляется через отношение людей в общности, в основе которой лежат родственные связи или соседские взаимоотношения. Избирательная воля – рациональна. Общество, формирующееся путем объединения людей на основе рациональной воли, представляет собой связь между незнакомыми людьми. Такое общество в отличие от общности функционирует за счет искусственно созданных социальных институтов, регулирующих и регламентирующих человеческую жизнь. «Сущностная воля содержит в себе условия для существования общности, избирательная же воля ведет к становлению общества» ^{[6, с. 241]}. Если продолжить эту мысль Ф. Тенниса, то в основе формирования современных сообществ по интересам лежит понятие рациональности и выгоды. Современное сообщество по интересам будет формироваться на основе выгоды и личной заинтересованности каждого члена. Следовательно, мы можем изучить то, что лежит в основе рационального выбора участников сообщества, занимающегося письменными практиками, выявить цели письменных практик для членов сообществ.

Всем респондентам был задан вопрос о том, какова, на их взгляд, основная цель письменных практик. Все полученные ответы можно условно разделить на три группы. Чаще всего участники говорили о том, что письменные практики помогают отрефлексировать и структурировать поток собственных мыслей, упорядочить их и тем самым сделать осознанными: «Важно распутать клубки в себе, когда ты очень много мыслей гоняешь, а потом выплескиваешь их на бумагу, то оказывается, что их (мыслей) не так и много и все они крутятся возле одного, и их можно структурировать. Если системно этим заниматься, то прямо все раздвигается и появляется пространство между частями и взаимосвязи находятся» (Р. 1). «Письменные практики дают структуру. Потому что пока ты не пишешь, всё такое аморфное, а когда ты записываешь, то появляется возможность увидеть чуть-чуть дальше…» (Р.2). Таким образом упорядочивание сознания ведет к осознанности, а, следовательно, проблема преобразуется в задачу, которая становится гораздо более понятной, зримой.

Ко второй группе можно отнести тех участников, для кого основной целью присутствия на письменных встречах становится возможность проиграть разные роли: «Ты пишешь, но при этом оставаясь собой, и ты видишь то, как ты устроен. Ты от себя не отстраняешься: в начале ты пишешь, потом ты читаешь» (Р.2). Смена ролей в пространстве социума, городской жизни является обычным делом для современного горожанина, мы даже не замечаем этого процесса, он происходит автоматически, рефлекторно. Пространство письменных практик позволяет замедлиться, отстраниться от невероятной динамики повседневной городской жизни, посмотреть на все со стороны. Проанализировать содержание своей деятельности и модель своего поведения в ней. Это не только смена ролей, но и рефлексия за своим ролевым поведением.

К третьей группе отнесем тех респондентов, в дискурсе которых прозвучала мысль, что во время устных обсуждений на письменных практиках происходит снятие внутренних запретов: «Происходит ситуация разрешения себе быть. Кто-то говорит, а я делаю вот так же и мне удивительно, а что так можно было?! А ты до этого точно также делал, но при этом стеснялся себя. А тут появляются варианты: так можно делать, думать… Происходит расширение границ» (Р.2). В ходе устной рефлексии участникам открывается опыт другого человека, этот опыт оказывается разделяемым другими и социально одобряемым: «…это групповая работа: например, я выскажусь, а кто-то слышит и думает, что да, ведь и у меня так же» (Р.5). Через процесс установления индивидом сходств и отличий происходит формирование идентичности человека, понимания человеком самого себя. Это ощущение один из респондентов обозначил понятием «онтологическая уверенность» и вот как объяснил данный процесс: «Онтологическая уверенность ‑ это именно то, когда человек уверен, что он нужен в этом мире. Нет сомнений, что я какой-то неправильный или что-то со мной мне так. Я есть и это хорошо. Эта уверенность формируется в первый год жизни у человека. И если родители находятся в контакте с ребенком ‑ мама его обнимает, то это значит, что все, он принят в этом мире. А если чего-то недополучает, то выходит такой побитый. Кривенький и приспосабливающийся. Практики, общение рождают чувство уверенности в себе. Онтологическая уверенность в чистом виде. Это тепло там рождается, разливается внутри. И за счёт этого я человек, я есть. Ощущение себя, обнаружение самого себя. Я себя вижу, и я себе нравлюсь» (Р.3).

Таким образом, письменные практики позволяют окунуться в культуру замедленного темпа жизни, осознать и отрефлексировать свое эмоциональное состояние, проиграть и проанализировать разные роли по отношению к самому себе – роли читателя, писателя, участника письменных практик. Письменные практики влияют и на самоидентификацию человека – принятие себя.

Мотивация. Эмиль Дюркгейм для того, чтобы различать сообщества вводит понятие «социальной солидарности» («О разделении общественного труда»). Люди выстраивают взаимоотношения друг с другом в зависимости от типа солидарности, который лежит в основе общественной жизни. В архаике людей связывали межличностные отношения, традиции и обычаи – все это Э. Дюркгейм именовал механической солидарностью. По мере усложнения общественной жизни возникает солидарность органическая. В сложных обществах люди взаимодействуют друг с другом на основе разделения труда, специализации, культурного разнообразия. Эти связи гораздо более крепкие, чем сплоченность в основе которой лежит сходство в убеждениях и общие традиции. Солидарность органическая, основанная на разнообразии, помогает обнаружить ту функцию, которую выполняет сообщество в общественном организме в целом. В нашем исследовании мы выявим определенные функции, которые выполняет сообщество любителей письменных практик для их участников, а также определим характер солидаризации участников в рамках сообщества.

Исследовались личные причины, побудившие участников заняться письменными практиками в группе. Первый значимый фактор – это интерес к чему-то новому: «Интересно, я же не знала, что и как. Мне было интересно, что это такое. Мне было интересно посмотреть на формат, очень интересно посмотреть на людей, т.е. кто туда ходит» (Р.4). Новизна как один из важнейших аттракторов в жизни современного горожанина безусловно является мотивом для того, чтобы попробовать новую деятельность. Посещают письменные практики и остаются в качестве постоянных участников люди «открытые к новому и ищущие нового, желающие что-то узнать про себя, разрешить какой-то свой вопрос» (Р.1).

Как правило, респонденты говорили не об одной причине, а о нескольких. Например, об уже упомянутом интересе к подобной деятельности и потребности в обретении новых знакомств: «Я давно интересовалась подобными форматами. Была подписана в фейсбуке на человека, который занимался игропрактиками, а через нее вышла на ведущих письменных практик в Перми. Но в целом неожиданно для себя я пришла. Плюс ещё эмоциональный фон: стала искать в каком направлении можно ещё развиваться. То есть какие-то внутренние перемены с тобой происходят, и твои старые друзья перестают тебя в этом удовлетворять - твои потребности. И где-то нужно брать новых. А где их брать? И я подумала, что пойду туда, попробую…» (Р.2). Эмиль Дюркгейм так описывал схожее общественное настроение: «Таким образом создаются маленькие ассоциации друзей, где каждый имеет свою роль, сообразную с его характером, где есть настоящий обмен услугами. Один покровительствует, другой утешает, третий советует, четвертый исполняет ‑ и именно это разделение функций, или разделение труда, вызывает отношение дружбы» ^{[5, С. 62]}.

Потребность в расширении круга знакомств, который не становится больше, а, наоборот, сужается в жизни современного горожанина, приводит его в новые места по мнению Рея Ольденбурга: «В принадлежности к неформальной группе, которую предлагает третье место, нет зависимости от конкретного друга. Необходимо лишь, чтобы несколько знакомых лиц присутствовали в этом месте причастности, в то время как отдельные люди приходят и уходят. Друзья, приобретаемые на такой основе, не обременяют и не разочаровывают друг друга, как часто происходит с индивидуальными дружескими отношениями» ^{[4, с.10]}.

О желании общаться с людьми на определенные темы говорили некоторые респонденты. В данных ответах не выявлена потребность в получении новых дружеских связей, есть потребность исключительно в коммуникации определенного свойства: «Я могу признаться, что мне не хватает общения. Но не просто разговоров, а общения, где можно было бы подпитываться от людей знаниями, другими взглядами на жизнь. Я профессиональный бухгалтер, но как человек чувствую свою ограниченность. А тут приходишь и там столько интересных людей, которые книги читают, фильмы смотрят, путешествуют… Я очень часто просто сижу и слушаю, заметки делаю – что мне прочитать, посмотреть, куда сходить…» (Р.7).

Часто повторяющейся причиной прихода на встречи, посвященные ПП, является неудовлетворенность своей жизнью, внутренним состоянием: «Я ходила страдала, потому что не всё в жизни складывалось. Пожаловалась сестре, а она сказала ‑ сходи на «завтраки», прикольная штука. Я сходила один раз ‑ мне понравилось. Причём в начале я ходила через раз, а потом на них как-то подсаживаешься и хочется уже, ждёшь, когда же снова воскресенье будет» (Р.3).

Думается, что выявленные нами мотивы, которые объясняют желание быть частью сообщества, не являются единственно возможными. Один из респондентов подтверждает, что стремление заниматься письменными практиками в коллективе может быть связано с разными причинами. «Это такой клуб по интересам, по интересам к письменным практикам. Для меня такие встречи ‑ это повод выйти на людей, с которыми ты пересекаешься в какой-то точке. Причём интерес к этим практикам у них не такой же, как у тебя, то есть они пришли, например, разрешить себе зарабатывать деньги, быть счастливыми, а я пришла на людей посмотреть на других, просто потусоваться, то есть у нас разные интересы в этом месте, но именно практики эти интересы организуют» (Р.2).

Итак, выделим основные мотивы посещения встреч, связанных с письменными практиками: интерес и открытость какой-то новой практике, потребность ее попробовать и освоить; неудовлетворенность повседневностью, которая приводит к желанию обрести новые знакомства, связи, выстроить коммуникацию с определенным сообществом. Коммуникация – важнейший элемент деятельности общества, которое занимается письменными практиками. Почему это так – опишем в следующем разделе, связанном с деятельностью данных сообществ. Согласимся с В. Вахштайном, что: «Коммуникация все чаще фигурирует в качестве источника солидарности сообществ нового типа» ^{[7, с. 81]}.

При этом стоит отметить, что даже при наличии интереса и возможных причин, побуждающих к занятиям публичными письменными практиками, задерживаются на этих встречах не все. Ведущим базовым мотивом к подобного рода занятиям должна быть влюбленность в процесс письма: «Я получаю удовольствие от того, что просто держу ручку в руках и пишу. Это дает какое-то внутреннее глубинное удовлетворение, а когда я при этом вижу людей, которые делают то же самое, то для меня это оказывается вдвойне приятным. Это как бы подтверждает ценность того дела, которым я занята» (Р.6). И соответственно наоборот – нелюбовь к письму – определяющий мотив в отказе от подобной деятельности: «Когда мы собираемся и делаем руками что-то, что у меня получается, то я испытываю удовольствие. Вау, класс! А от писанины нет, утомляюсь…» (Р.4).

Содержание деятельности сообщества, занимающегося письменными практиками. Любое сообщество организуется вокруг практики, которую можно выполнять регулярно. Для возобновляемых встреч должна существовать деятельность, которая станет субстратом сообщества – это один из его основных признаков.

Встречи, посвященные письменным практикам, имеют четкую структуру и достаточно глубокое содержание. Для того, чтобы занятие состоялось необходима «продуманная структура, логика самих занятий ‑ проводимых практик. Принцип построения встречи: от простого к сложному…» (Р.1). Ведущая письменных практик отмечает, что важно продумать содержание встречи. На занятии задается какая-то главная тема, ведущий в свою очередь заранее продумывает вопросы и идеи, на которые обсуждение может вывести, очерчивает для себя круг микротем, которые гипотетически могут оказаться в фокусе внимания участников. Ведущая «Завтраков с «Tesoro Notes» отметила, что перед занятиями обязательно проделывает все практики самостоятельно и кроме того обязательно составляет план занятия, рисует его схему – опорный конспект. Таким образом первый критерий для того, чтобы занятие состоялось – ведущий совместных письменных практик должен приходить на занятие подготовленным, с продуманной логикой действий и при этом готовым к экспромтам.

Исходя из полученных материалов и личных наблюдений, можно сделать вывод, что встречи имеют трехчастную структуру. Первая часть занятия включает следующие этапы. Начинаются встреча с «круга приветствий». Эта игровая техника предполагает вариативность форм, самое главное – осуществить поставленную цель, т.е. познакомиться с новыми участниками. Например, участникам предлагается назвать свое имя и сказать два прилагательных, которые имеют как им кажется прямое к ним отношение, характеризуют личность. После этого следует обязательные этап ‑ практика фрирайтинга (англ. free writing) или свободное письмо. Эта практика длится от трех до шести минут. Является важным зачином, выполняет функцию, которая обозначена В.Я. Проппом применительно к народным сказкам как «отправление главного героя», а в нашем случае участников группы в основную часть встречи. Происходит «начало того пути без поисков, на котором героя ждут различные приключения» ^{[8, с.10]}.

Участники признаются, что любят «сам процесс писания. Я вообще люблю текст и люблю писать от руки. На работе все эти конспекты, планы – это же все в печатном виде, а тут сидишь пишешь даже не важно что…» (Р.5). Думается, что правило писать исключительно от руки на подобных встречах очевидно, возможность использовать гаджеты для письма исключается.

Вторая часть встречи – основная ‑ включает ряд письменных практик с последующим устным обсуждением проделанного. Участники могут поделиться написанным – что-то прочитать из написанного или пересказать идеи, которые пришли к ним в ходе письма, поделиться впечатлением от процесса. В любой момент действует правило «Стоп», это обозначает, что участник может не писать и не говорить, если не хочет. Комментарий ведущей ПП: «Высказывания на занятиях строятся в свободном порядке и это тоже интересно ‑ кто за кем говорит. Есть те, кто начинает много говорить и считают себя гуру, поэтому у нас одно из правил ‑ мы не даем советов. Если попросили, тогда – да, а если нет – то нельзя нарушать чужие границы». Как заметила одна из интервьюируемых, профессиональный психолог по образованию, правила на завтраках очень похожи на правила, действующие внутри терапевтических групп: это правила заботы о себе – слушать себя и прекращать деятельность в момент, если что-то делать не хочется и ситуация некомфортна. Это своеобразное «правило безопасности», если ты начинаешь что-то писать, описывать какую-то ситуацию и понимаешь, что тебе от этого становится хуже, плохо от того, что ты написал, то этот процесс следует прекратить. Участникам предлагается не быть зависимыми от внешних воздействий, оценок и комментариев, регулировать собственное поведение самостоятельно.

Заключительный этап встречи, условно третий – это устная рефлексия. В самом конце встреч даётся «волшебный карандаш» ‑ это микрофон, задание ‑ поделитесь впечатлениями от встречи. «Ты говоришь либо о том, что тебя впечатлило, либо к какому выводу пришёл, иногда ведущая спрашивает: «Какая практики больше всего запомнились и почему. Или какое ощущение на выходе у вас? С чем уходите? Какие действия в ближайшие 72 часа совершите?» (Р.2).

Стоит отметить, что устное обсуждение в основной части работы и заключительная рефлексия наиболее привлекательные моменты в работе группы для большинства опрошенных. «Самый интересный момент обсуждения. Мы что-то поделали, что-то записали. И начался момент обсуждение, кто-то что-то сказал, а другой подхватил. И что-то такое рождается, все говорят, мысли появляются…» (Р.3). «Самая драйвовая часть ‑ это в конце, рефлексивная, когда тебе нужно сказать что-то такое, что ещё никто не говорил. Ну, то есть мы пописали какое-то упражнение, все потом высказываются, то что очевидно, а у меня, например, какая-то неочевидная мысль осталась. Иногда думаешь, ну раз никто не сказал, значит это что-то странное – то о чем я думаю, об этом не надо говорить, а потом говоришь и все такие: «О! Мы даже не думали о том, что ты сказала, но это так!» и случился вау-эффект» (Р.2). «Для меня это момент, когда происходит рефлексия. Это когда ближе к концу, когда мы обычно много всего попробовали и человек вдруг понимает, что у него сложилась картина. Не на первой практике, а ближе к концу. Человеку приходит ответ на вопрос, который он ставил» (Р.1). Эти ответы демонстрируют основной мотив нахождения на подобных встречах – желание вступить в коммуникацию с другими, быть услышанным и слушать других. Плотность и сила контактов на встречах очень сильна – это самый сильный эффект, который производит данное сообщество на встречах.

Правила сообщества. У любого сообщества есть набор правил и норм, которым оно следует. Основных правил, которые ведущий презентует в самом начале, три. Правило номер один ‑ слушать того, кто говорит и не перебивать, не комментировать. Правило номер два – правило «Стоп» ‑ в любой момент вашей деятельности вы можете остановиться и прекратить ее: не писать, не говорить и при этом никак не объяснять свое поведение. Это правило напоминает об архаичном понятии, которое антрополог Маргарет Мид обнаружила в начале XX века у жителей самоанских островов, ведущих племенной образ жизни. Аборигены использовали понятие «мусу ‑ означающее нерасположенность и неуступчивость человека» ^{[9, с.142]} в определенный период времени. При этом, по правилам самоанцев, они не пытались узнать причин или мотивов подобного поведения. При сильной скученности и коллективном образе жизни это правило позволяло им соблюдать личные границы на интуитивном уровне. По сути правило «Стоп» в письменных практиках также является определенным гарантом права участника не заниматься деятельностью, не сообщая причин.

Согласно третьему правилу стоит хранить свои записи в недоступном месте для того, чтобы писать максимально искренне свободно и не бояться быть «разоблаченным», прочитанным. Это правило синонимично особенностям городского образа жизни, о котором говорил Г. Зиммель ‑ праве на приватность, на личное пространство, которое характерно для горожан. Личное пространство – обязательный атрибут городской жизни, если это пространство нарушается, то возникает кризис городской культуры.

Соблюдение этих правил дает возможность для долгого существования группы, обеспечивает регулярность встреч. Городской образ жизни – это свобода с соблюдением правил. «У меня есть ощущение внутреннее, что на наших встречах я нахожусь в кругу своих людей, которые не обидят, которые поддержат. Как-то я отказалась говорить, давать рефлексию по поводу процесса. В другом месте я бы, наверное, выжала из себя что-то, чтобы отвязались. Но на этой встрече вдруг внутренне почувствовала, что не хочу себя насиловать и принуждать. Мне так понравилось это ощущение. Для меня это был прорыв в тот день…» (Р. 10).

Питер Хинченс в книге «Социальная архитектура» описывая инструменты, с помощью которых можно создавать и измерять сообщества, писал о том, что «четкость протокола или то, насколько хорошо прописаны правила, – один из важнейших инструментов для успешного существования группы, поэтому организаторам следует уделять правилам особое внимание» ^[10].

Язык. Стоит отметить, что в дискурсе опрошенных участников были наиболее часто повторяемые слова и словосочетания: «распаковать смысл, освоить внутреннее пространство, добиться вау-эффекта, структурированное письмо, инсайт, подружиться с собой». Это общеупотребительная лексика, разговорная, но частотное использование ее в контексте определенного сообщества говорит о том, что происходит конструирование общей социальной реальности, разделяемой всеми членами данной группы: «Язык типизирует мои переживания и опыт, позволяя распределить их по более широким категориям, в терминах которых они приобретают значение не только для меня, но и для других людей» ^{[11, с. 68]}. Конструирование общей социальной реальности вербально усиливает эффект от встреч. «Когда я пришла на первую встречу, то была поражена тому, что все не только доброжелательные, но и умные. Словечки интересные говорят. И так легко они в их речи проскальзывают. Я была очарована… Сейчас не обращаю на это внимание, наверное, слова стали знакомыми, но эффект теплоты от нахождения в этом месте сохранился» (Р.8).

Думается, что язык – это инструмент, помогающий выстраивать письменную и, что самое главное, устную коммуникации. «Те, кто регулярно посещает третьи места и ценит присущие им формы социального взаимодействия, получают значительные и уникальные преимущества. Уравнивание, первостепенное значение разговора, уверенность, что встретишь друзей, свободная структура и вечное господство чертенка веселья – все вместе они создают пространство для опыта, который вряд ли можно получить в другом месте. Эти блага также являются результатом умения общаться и вести разговор, культивируемого и практикуемого в третьем месте» ^{[4, с.8]}.

Модификация письменных практик. В ходе таких встреч письменные практики как технологии претерпели существенное изменение. Исторически сложилось так, что ведение дневников, письменные упражнения – это прежде всего отображение внутреннего мира человека. Такие занятия всегда подразумевали личную самостоятельную работу индивида.

Исторически письменные практики возникли как занятие, позволяющее выразить свои переживания и осмыслить свои чувства. Самая древняя письменная практика – это ведение дневниковых записей. Она известна еще со времен средневековья. Такие практики существовали и в восточной, и в западной культурах. Эта практика привлекает и опрошенных нами респондентов. Большинство проинтервьюированных стали заниматься ведением дневников еще в подростковом возрасте в переходный момент, испытывая кризисные состояния. В основном в дневниках описывались негативные ситуации, то, что мучало и волновало: «Это были какие-то печальные мысли, какие-то вот переживания…» (Р.3). Подобные дневники редко сохраняются, потому что: «Мне было стыдно за то, что я там написала. Я писала о первой влюбленности, проблемах с мамой. Был страх того, что их кто-то найдет и прочитает, поэтому я их изничтожила» (Р.4). Дневник помогал пережить негативные моменты.

Во взрослом состоянии респонденты также ведут дневники: «Я и сейчас веду дневники, но не ежедневно, а когда, например, я езжу куда-то в экспедиции, то есть помимо полевых дневников веду дневники обычные. Описываю где мы были, впечатления… Очень много забавного описываю, то, что интересно потом перечитать. Дневник – это же ценно. Это не постфактум, а ты на живую пишешь, еще не знаешь, что дальше будет» (Р.4).

Если ведение дневника – это выплеск сильных эмоций, возникающий по потребности и регулируемый самим индивидом, то письменные практики предполагают структурированное письмо: ответы на поставленные вопросы в течение определенного времени – в среднем от пяти до пятнадцати минут.

Письменные практики в рамках двух рассмотренных сообществ далеки от классических письменных практик. Это скорее производная от классических письменных практик деятельность, которая за основу взяла элементы ПП, но при этом произошло видоизменение процесса, новая расстановка акцентов. В городских сообществах письмо происходит в общественном пространстве, время устанавливается ведущим, в конце происходит обсуждение, рефлексия по поводу самого процесса. «Мы никогда не анализируем написанные тексты. Мы пишем про себя и очень часто пишем какие-то личные тексты. По сути, если это зачитывать, то это уже уровень какой-то терапевтической группы, а к этому я не готова. Это реально не экологично» (Р.2). Таким образом процесс писания является неким разогревающим инструментом, предваряет основной процесс говорения, рефлексии, живого общения, который и становится по настоящему значимым в рамках данных встреч.

Таким образом, освоение письменных практик ‑ это не доминирующая цель посещающих встречи, письменные практики рассматриваются как вспомогательный, дополнительный инструмент, обеспечивающий организацию досуга, общение, гармонизацию личности. Многие респонденты говорят, что на встречах им кроме ПП предлагали и другие занятия: скрапбукинг, изучение приготовления кофе, составление коллажей – своеобразных ментальных карт, занятия мультипликацией и т.д. Эти практики были инкорпорированы в занятия ПП или выступали как самостоятельные практики, проводились в отдельный день. Такое совмещение практик бывает довольно часто. Предложенные мастер-классы носят досуговый характер. Все практики в силу своей коммерческой составляющей носят характер рекреационный, гедонистический. Основная их цель – доставить удовольствие. Такой вывод мы сделали из ответов респондентов, которые, описывая самый любимый момент на занятиях, обязательно упоминали приятную атмосферу встреч и заведения, в котором находились, удовольствие, которое они получали от вкусного кофе, чая, пирожных.

По этой же причине для сообществ, занимающихся письменными практиками, характерна эстетизация деятельности. «И еще я очень люблю, чтобы у меня были красивые письменные принадлежности. Красивый блокнот, красивая ручка» (Р.5). Поскольку письменные практики напрямую связаны с получением удовольствия, ведущие ПП так и говорят участникам: «Возьмите свою любимую ручку и блокнот или заведите то в чём вам будет приятно писать. Возьмите ручку, которой вам будет приятно писать, не просто какую-то, а именно красивую комфортную. Лично я очень привередлива в отношении ручки: чтобы в ней не было лишних элементов, чтобы ей было удобно, легко писать, чтобы она хорошо в руке лежала» (Р.1).

Горожанин в современном мире испытывает невероятное напряжение, это было обоснованно и аргументированно описано классиками городской культуры – Г. Зиммелем, М. Вебером. Собираясь рано в выходной день на встречу, посвященную ПП, современный горожанин хочет получить прежде всего удовольствие: от письма, от общения, от красивого места и стильных письменных принадлежностей, от вкусной еды и от возможности почувствовать себя значимым.

Футурологический прогноз относительно будущего письменных практик. Очень важно в описании сообщества не только то, как группа видит себя в данный конкретный момент, но и то, как она позиционирует себя в будущем. Поскольку ядром сообщества являются письменные практики, то мы спросили у респондентов, какое будущее ожидает письменные практики. Мнения опрошенных в большинстве своем совпадают. Письменные практики – это определенная мода, увлечение и дань времени. «Два года цикл жизни любой интересной штуки. «Два года ‑ цикл жизни любой интересной штуки. Два года ‑ это вообще такой цикл массового интереса. Два года ‑ это предел. Потом остаются только фанаты такой работы и то это не будет таким интересным… Это как мода на психотерапию, то есть она сейчас есть. И может быть даже все пойдут к психотерапевту или все займутся письменными практиками, но только говорить уже об этом не будут. Это войдет в повседневную практику, ты будешь это делать, но говорить об этом уже не будет смысла. Скорее всего это уйдет в подполье…» (Р.2) «Это некая мода, волна. Она проходит, забывается. Если кому-то нравятся письменные практики он будет продолжать этим заниматься… А теперешние практики ‑ это как мода, как спиритические сеансы, когда в кружок собирались и духов вызывали. Ну, мода была…» (Р.4).

Часть респондентов уверены, что письменные практики уже модифицировались и далее с ними будут происходить определенные трансформации, соответствующие духу времени и потребностям общества: «Письмо ‑ это одна из помогающих практик. Это один из инструментов для налаживания отношений с самим собой. По мне они скорее всего перерастут во что-то более объемное, это будет не просто письмо, а синтез письма и изобразительного творчества. Если был бы такой институт практических психотерапевтических техник, я бы туда письменные практики включила. И они бы помогали людям улучшить качество своей жизни…» (Р.3). Как писал Дж. Мид относительно будущего коллективных форм: «По мере продолжения взаимодействия между людьми коллективное поведение получает форму и организацию. Возникают новые экспектации, ценности, представления о правах и обязанностях и новые вкусы, и настроения» ^{[12, с. 214]}. Поскольку общественные формы находятся в постоянном развитии, то можно говорить о том, что письменные практики в рамках социальных институций будут существовать в том или ином виде всегда.

Есть и те, кто уверен в том, что письменные практики не претерпят существенных изменений и всегда будет существовать определенная часть людей, вовлеченных в занятие письмом: «Мне кажется, что мы идём в век все большей цифровизации, век гаджетов. В данном случае письменные практики ‑ это возможность погрузиться обратно, в аналоговую реальность. Заземлиться, замедлится. Это способ очень действенный, ты ощущаешь, ты пишешь, ты настраиваешь выход мысли из головы через руку. Это как скорая помощь, когда ты загнался, по крайней мере для себя я вижу, что для меня письменные практики навсегда» (Р.1).

Чужой в письменных практиках. Письменные практики в публичном пространстве – это не универсальный инструмент. Безусловно есть те, кому не подходят письменные практики в рамках встреч подобных городских сообществ. Как уже было сказано в начале, состоялось одно интервью с человеком, который посетил письменные практики один раз, отказавшись от дальнейших встреч. На основе этого интервью и ответов других респондентов мы сформулировали несколько признаков, которые присущи людям, не вписывающимся в подобный формат мероприятий.

Во-первых, по признанию самих участников и ведущей встреч, такой формат не подойдет тем, «кто склонен думать в одном направлении, жестко. Они как раз не задерживаются» (Р.1). В данном случае имеется в виду определённая ригидность мышления, этим людям присущи инертность мышления, неспособность подстраиваться под изменяющиеся события, им крайне трудно выйти за рамки правил и норм поведения, принятых в обществе.

Во-вторых, сложно заниматься письменными практиками будет людям с не гуманитарным складом ума: «Так называемым “технарям” действительно сложнее прижиться, потому что им нужно, чтобы всё было достаточно четко, схематично, а здесь непонятно к какому результату ты можешь прийти в конце» (Р.1). К этому еще следует прибавить, что умение излагать мысли письменно: развернуто, обстоятельно и структурированно – это тот навык, которым в силу профессиональных компетенций в большей степени владеют гуманитарии нежели люди технических, естественнонаучных направлений. Чувствительность к языку развивается, как правило, постепенно и связана с опытом индивида и, если этим не заниматься систематически, то человек испытывает сложности с умением выразить себя через написание текстов.

Третья причина наиболее сложная. Именно по этой причине отказался от посещения письменных практик респондент в нашем исследовании. В рамках подобных встреч сам процесс письма экстраполируется из личного пространства в пространство общественное. Участники пишут о своем внутреннем мире находясь при этом физически в пространстве публичном. Практически ничего из написанного не зачитывается напрямую в группе. И тем не менее обсуждения, которые ведутся на таких встречах, косвенно или напрямую, связаны с написанным: это рефлексия на тему личного опыта, переживаний. Далеко не каждый человек готов делится таким опытом в рамках сообщества, находясь в общественном пространстве. Здесь мы говорим о психологической готовности и определенном темпераменте. Нужна определенная степень экстравертированности личности, чтобы заниматься практиками в подобном формате.

Вывод. В достаточно больших городах происходит процесс популяризации целого ряда многофункциональных пространств-трансформеров. Эти пространства принимают на своей территории как городских обывателей, так и специализированные сообщества – например, любителей письменных практик. Такие общественные места и их характеристики описаны в концепции Р. Ольденбурга как «третье место» ‑ т.е. общественные пространства, где люди или сообщества встречаются друг с другом, чтобы пообщаться в свободное время.

Рассмотренные нами сообщества любителей письменных практик устойчивы, об этом говорят постоянный состав основных участников и ведущих, неизменные место встречи и ее продолжительность. Представления участников о целях таких практик во многом схожи. Письменные практики позволяют замедлить темп жизни, осознать и отрефлексировать свое эмоциональное состояние, проиграть и проанализировать разные роли по отношению к самому себе. Письменные практики влияют и на самоидентификацию человека – принятие себя и заботу о себе.

Классик теории города Георг Зиммель писал о том, что человек в городе по сути своей становится одиноким и агрессивным невротиком, потому что: «Психологическая основа, на которой выступает индивидуальность большого города, ‑ это повышенная нервность жизни, происходящая от быстрой и непрерывной смены внешних и внутренних впечатлений» ^[13]. Прошло время, но городской темп не стал ниже. Индивид остался одиноким и равнодушным – блазированным субъектом. Основной мотив, лежащий в основе посещения данных встреч ‑ желание коммуникации в ходе которой будут получены положительные эмоции. При этом деятельность сообщества в часы, отведенные на практики, с одной стороны – регламентирована не жестко: участник в любой момент может прекратить свою деятельность. С другой стороны, есть строго соблюдаемые правила относительно личных границ и прав участника, что позволяет горожанину в данной обстановке чувствовать себя раскрепощенно, умиротворенно. Правила, принятые сообществом, влияют и на основную мотивацию к занятиям письменными практиками, в основе которой лежит метафора «удовольствия», получаемого от общения, письма, атмосферы места. Сообществам бросается вызов в тот момент, когда новый человек приходит на занятия в группу. Сообщество письменных практик демонстрируя и проявляя открытость к новым людям и процессам как культурная форма получает возможность устойчивого существования. Культура, которая открыта для нововведений, справляется с шоком и модифицирует содержание, не утратив своей идентичности. Письменные практики характеризуются многими участниками как инструмент, который меняется в ходе своего развития, гибридизируется, но тем не менее остается актуальным на данный этап времени.