Определение предмета истории государства и права России в юридической науке второй половины 1950-х – начала 1960-х гг.

Ящук Татьяна Федоровна доктор юридических наук, кандидат исторических наук профессор, кафедра теории и истории государства и права, федеральное государственное обазовательное учреждение высшего образования "Омский государственный университет им. Ф.М. Достоевского" 644077, Россия, Омская область, г. Омск, ул. Проспект Мира, 55 а Yashchuk Tatiana Professor, the department of Theory and History of State and Law, Omsk F. M. Dostoevsky State University 644077, Russia, Omskaya oblast', g. Omsk, ul. Prospekt Mira, 55 a yashukomsu@mail.ru Другие публикации этого автора

Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ, проект № 20-011-00523 «Эволюция науки истории права и государства России XVIII - XX вв.».

Введение

Вопрос о предмете истории государства России находится в актуальном исследовательском поле современных ученых. В основном он изучается в связи с необходимостью уточнения объекта, предмета и тематики работ историко-правового содержания, выработки дидактики преподавания историко-правовых дисциплин. При этом признается нерешенность многих проблем, производных от разного понимания предмета науки. Продолжаются дискуссии о специфике работ по истории государства и права и их отличиях от сочинений, посвященных генезису отдельных правовых институтов в рамках отраслевой юридической науки; о включении в труды по истории государства и права политического, социально-экономического и культурологического материала и объемах такого включения; о необходимом методологическом инструментарии и др.

Необходимо учитывать, что название «История государства и права России» сравнительно недавно вошло в научный оборот, а легальный статус получило в федеральных государственных образовательных стандартах. В исторической ретроспективе стремление обозначить предмет науки синхронизировано с ее вычленением в качестве самостоятельной юридической дисциплины. Закрепившееся в XIX в. первоначальное название – «История русского права» было отвергнуто в советский период, и вместо него введено новое – «История государства и права СССР». В постсоветский период оно было изменено на «Историю отечественного государства и права». Такая смысловая конструкция считается специалистами небезупречной ввиду неоднозначности ее «историко-географических параметров»^{[1, с.4]}, поэтому пришедшее на смену новое название – «История государства и права России» является более точным и юридически корректным^{[2, с.130]}.

Вместе с трансформацией названия науки менялось и понимание ее предмета. Особое место занимает период второй половины 1950-начала 1960-х гг., когда были сформулированы многие доктринальные положения, сохранившиеся в истории государства и права СССР до конца советского периода. Изучение определения предмета истории государства и права России на разных этапах ее развития позволяет более полно и объективно оценить современные подходы в этой области и дает дополнительные аргументы для эффективного разрешения теоретических и прикладных задач науки и учебной дисциплины.

Состояние истории государства и права СССР к середине 1950-х гг.

К концу 1940-х гг. закончился процесс институционализации историко-правовой науки в условиях советского государства. Наиболее значимые результаты, достигнутые к этому времени и позволяющие судить о его завершенности, состояли в следующем: 1)восстановлены историко-правовые дисциплины в учебных программах подготовки юристов; сформирован устойчивый перечень таких дисциплин, включающий историю государства и права СССР, всеобщую историю государства и права, историю политических и правовых учений; дисциплины имели обязательный характер, на их изучение отводился большой объем учебного времени; 2)написаны и выпущены учебники по истории государства и права СССР; в процессе подготовки активно обсуждалась их концепция и структура; рукописи и опубликованные книги рецензировались, что способствовало формированию научно-методического сообщества; 3)открыты первые профильные кафедры истории государства и права в Свердловском юридическом институте и в Московском государственном университете, которые имели перспективу стать научными центрами отрасли; 4)определился круг ученых, избравших историю права в качестве своей профессиональной специализации; 5) на официальном уровне признана необходимость активизации исследований в области истории государства и права, что было зафиксировано в постановлении ЦК ВКП(б) 1946 г. «О расширении и улучшении юридического образования в стране».

Однако непростая послевоенная обстановка, продолжающиеся идеологические компании, в частности борьба с космополитизмом, непосредственно затронувшая и юридическое сообщество, не способствовали прогрессу в изучении истории государства и права, а тем более занятиям теоретическими проблемами данной дисциплины. Оживление научной деятельности началось только во второй половине 1950-х гг. Новые запросы ученым формулировало политическое руководство страны, которое публично признало ошибочность многих догматических положений, основанных на трудах И. В. Сталина.

К доктринальным основам своей науки обратилось новое поколение историков права, чье юридическое мировоззрение формировалось в советских вузах. Аналогичные процессы происходили и в других отраслях истории и юриспруденции и распространялись в целом на советскую гуманитаристику и обществоведение. Декларируемая демократизация всех сфер общественной жизни улучшала условия и возможности исследовательской деятельности, но в советских реалиях научное творчество вне институциональных рамок было практически невозможно. Принадлежность к определенной организации обеспечивала доступ к финансовым, издательским, презентационным ресурсам. Формализованными структурами в данный период выступали учебные заведения (университеты с юридическими факультетами и специализированными кафедрами, юридические институты), а также научные учреждения (Институт государства и права АН СССР и Всесоюзный институт юридических наук). К началу исследуемого периода в Академии наук СССР существовало единое отделение экономических, философских и правовых наук. Из избранных в его состав 10 академиков один только А. Я. Вышинский, представлял право; из 23 членов-корреспондентов 9 являлись экономистами, 8 философами и 6 правоведами, т.е. их представительство было наименьшим^{[3, с.101]}. Научные учреждения в большей степени занимались теорией и практикой советского законодательства. Поэтому первоначально инициаторами обновления историко-правовой науки выступила вузовская общественность, которая руководствовалась не только гносеологическим интересом, но и сугубо прагматическими соображениями, поскольку учебный процесс требовал определенности в понимании цели, задач и содержания дисциплины.

Помимо организаций, имеющих официальный статус, для институционализации и последующего развития науки большое значение имело наличие неформализованного сообщества, члены которого исходили из единства профессиональных интересов. Объединению историков права способствовали различные тематические заседания, конференции, работа редколлегий юридических журналов и издательств.

Постановка вопроса о предмете истории государства и права ССССР во второй половине 1950-х гг.

Первым заметным мероприятием, которое обозначило исходные и перспективные позиции в изучении предмета науки, стало организованное в сентябре 1955 г. редакцией журнала «Советское государство и право» совещание авторского актива историков государства и права. Обсуждению подлежало два важных вопроса: о предмете науки истории государств и права СССР и о периодизации истории советского государства и права. Поводом к совещанию стали поступившие в редакцию три статьи, касающиеся данной проблематики. Две статьи были посвящены предмету науки. Одна статья, озаглавленная «К вопросу о предмете и методе истории государства и права СССР», была подготовлена коллективом сотрудников кафедры истории государства и права юридического факультета МГУ (доктором юридических наук К. А. Софроненко, кандидатами юридических наук И. Д. Мартысевичем, О. И. Чистяковым, С. И. Штамм, Е. Г. Баскаковой), вторая – «К вопросу о предмете истории государства и права СССР» – была написана кандидатом юридических наук М. И. Баишевым. Третья статья (автора А. М. Давидовича) касалась периодизации истории государства и права. Участникам совещания была предоставлена возможность ознакомиться с рукописными материалами. В обсуждении, помимо авторов статей (К. А. Софроненко, И. Д. Мартысевича, О. И. Чистякова, М. И. Баишева, А. М. Давидовича), приняли участие З. М. Черниловский, П. Н. Галанза, Г. С. Калинин, С. А. Покровский, С. С. Иванов^{[4, с.131]}.

Как материалы совещания, так и опубликованные в последующем статьи подтвердили высокую заинтересованность профессионального сообщества в определении предмета науки. Предложение М.И. Баишева считать историю государства и права СССР наукой о развитии политических и правовых отношений, было отвергнуто уже на совещании 1955 г., как не отражающее специфику предмета^{[4, с.133]}. М.И. Баишев, защитивший в 1953 г. кандидатскую диссертацию на тему «Военно-судебная реформа в царской армии (60-70 гг. XIX в.), не оставил в дальнейшем известных трудов по истории государства и права.

Напротив, публикация ученых из МГУ^[5] положила начало серьезной разработке вопроса о предмете истории государства и права СССР. В статье почти дословно были повторены тезисы, впервые озвученные на совещании 1955 г. Авторы обозначили предметом науки «государство и право как части надстройки над экономическим базисом, возникновение и развитие исторически сложившихся государственных образований, типов и форм государства и права у народов, существовавших на территории нашей страны с древнейших времен до Великой Октябрьской социалистической революции, возникновение и развитие Советского государства и права как высшего типа государства и права...»^{[5, с.124]}.

Помимо критики формулировки М. И. Баишева авторы выразили отношение к определению, данному С. В. Юшковым в учебнике по истории государства и права СССР. Оно было оценено как одностороннее, поскольку не подчеркивало «принципиального отличия Советского государства и права от предшествовавших эксплуататорских государств и систем права»^{[5, с.124]}. Вряд ли такой упрек можно считать полностью обоснованным. Во-первых, С. В. Юшков проявил в свое время большую авторскую смелость, создав первый учебник по новой дисциплине – «Истории государства и права СССР». В 1950 г. вышло уже третье издание, которое и цитировали ученые из МГУ. С.В. Юшков обозначил круг вопросов и тем, требующих изучения именно в рамках данной науки. Кроме того, он стремился работать в марксистской парадигме и реагировать на актуальную идеологическую риторику. Опираясь на принцип периодизации, С. В. Юшков выделял два основных периода в развитии государства и права – дореволюционный и советский. Такой подход указывал на специфичность советского государства и права, где нет эксплуататорских классов и, соответственно, классовой борьбы.

После С. В. Юшкова на различиях в предмете истории государства и права дореволюционного и советского периодов настаивал В. М. Чхиквадзе. Будучи директором Всесоюзного института юридических наук, он организовал обсуждение второй части учебника по истории государства и права СССР, посвященной советскому периоду. Само мероприятие проходило 18 февраля 1948 г. Подводя итоги состоявшегося обсуждения, В. М. Чхиквадзе сказал, что «история советского государства и права не есть и не может быть продолжением истории русского дореволюционного государства и права или дореволюционной истории государства и права других народов СССР… история советского государства совершенно самостоятельная научная и учебная дисциплина» ^{[6, с.53]}. Необходимо отметить, что резюмирующий вывод В. М. Чхиквадзе противоречил ряду прозвучавших в ходе обсуждения высказываний.

На совещании 1955 г. ученые из МГУ, презентуя свою статью, стремились продолжить и усилить линию на противопоставление государства и права двух исторических периодов, поэтому предлагали включить в предмет науки расширенную характеристику советского государства и права, подробно перечисляя его отличительные признаки. Таким образом, призыв акцентировать в предмете науки принципиальные отличия государства и права дореволюционного и советского периодов не являлся концептуальной новацией, а цель критики позиции С. В. Юшкова представлялась не вполне понятной.

Важным результатом первых обсуждений и публикаций можно считать не столько фиксацию формулировок предмета, сколько выявление теоретического контекста, установление круга тем, входящих или связанных с предметом науки. К их числу были отнесены задачи истории государства и права СССР как науки и учебной дисциплины, установление ее отличия от, так называемой общегражданской истории, истории КПСС, теории государства и права, а также отграничение от отраслевых юридических дисциплин.

Продолжение дискуссии о предмете истории государства и права СССР в начале 1960-х гг.

Основные идеи, обозначенные московскими историками права, были развиты и получили дополнительную аргументацию в статье ленинградских коллег. Показательно, что обе статьи публиковались в университетских журналах: первая – в журнале, который издавал МГУ, вторая – в журнале Ленинградского университета. Интересной особенностью публикаций данного периода является их демонстративное дистанцирование от дискуссионной направленности. Если в 1920-1930-ее гг. типичным было наличие под заголовком статьи специальной сноски, поясняющей, что она печатается «в порядке дискуссии», кроме того в статье содержалось обращение продолжить обсуждение, а в 1940-е гг. публичные дискуссии (хотя и без формального объявления) прошли между С.В. Юшковым и С.А. Покровским, то теперь сам факт полемики, а тем более ее суть можно было понять только после прочтения всей статьи. Так, содержание статьи Г.Б. Гальперина и А.И. Королева свидетельствует, что авторы обобщили ранее высказанные позиции по поводу предмета науки, отрецензировали их, признали ошибочными некоторые формулировки, предложили собственные решения. Тематически статья разделена на три блока: концептуальные рассуждения о предмете и задачах истории государства и права СССР; определение предмета науки; установление места истории государства и права СССР в системе юридических наук. Непосредственно в тексте присутствует два определения предмета. Одно – более краткое и универсальное, предполагает исследование возникновения и развития «государства и права народов СССР в конкретно-исторической обстановке и в строго хронологической последовательности»^{[7, с.100]}. Второе – развернутое, содержит следующую формулировку: «История государства и права СССР изучает возникновение, развитие и падение эксплуататорских типов и форм государства, а также правовых систем у народов СССР, возникновение, развитие и укрепление Советского государства и права как закономерные процессы, определяющую роль в которых играют условия материальной жизни общества и огромную роль в которых играют действия народных масс, изучает служебную роль государства и права в охране и укреплении экономического и политического строя у народов СССР в различных общественно-экономических формациях»^{[7, с.107]}. В приведенной цитате отражены основные постулаты марксистского понимании исторического процесса, как последовательной смены общественно-экономических формаций, в которых государство и право являются элементами надстройки, производными от материального базиса, а двигателем социального прогресса выступает классовая борьба. Сходное определение, в несколько отредактированном варианте, Г.Б. Гальперин и А.И. Королев повторили в более поздней монографии, посвященной методологическим и теоретическим вопросам науки истории государства и права^{[8, с.15]}.

Существенным продвижением вперед в разработке предмета науки стал выход на смежные проблемы, которые ранее не получали должного рассмотрения. Так, возражая К.А. Софроненко, И. Д. Мартысевичу и О.И. Чистякову, полагавших, что история государства и права пользуется уже открытыми законами в области экономических, исторических и юридических наук, Г.Б. Гальперин и А.И. Королев поставили задачу исследования исторического и логического в познании государства и права. В дальнейшем идея соотношения и единства принципа историзма с общенаучными методами изучения государства и права получила развернутое обоснование^[9].

Московские историки права также продолжили обсуждение предмета науки. Ю.П. Титов (ВЮЗИ) и О.И. Чистяков (МГУ) выступили с содержательной статьей, в которой подчеркнули приоритетную значимость определения предмета истории государства и права, без чего невозможна разработка других проблем в рамках данной области научного знания^{[10, с.31]}.

Авторы выразили намерение избежать ненужного усложнения терминологии, заявляя, что предмет науки составляет «государство и право в его развитии, т. е. смена типов и форм государ­ства и права, взятых в их единстве, целостности и последовательности»^{[10, с.31]}. Именно такое понимание, по их мнению, отражается в научных трудах, выпускаемых кафедрой истории государства и права МГУ, в проспекте многотомной истории советского государства и права, подготовленном Институтом государства и права АН СССР, а также в других изданиях. Таким образом, из более ранних попыток определения предмета были взяты ключевые категории типа и формы государства, которые надлежало рассматривать в их историческом развитии.

Специфичность предмета науки истории государства и права проистекала из его синтетического характера, одновременного вхождения в контекст юридической и исторической науки. Предмет конкретизировался в содержательном наполнении научной и учебной дисциплины и служил ориентиром для выбора тематики будущего исследования и его проведения в методологии и ракурсе историко-правовой направленности^{[10, с.32]}. Однако более определенно «метки», позволяющие идентифицировать исследование, как имеющее несомненную историко-правовую предметную принадлежность, расставлены не были.

Авторы верно сформировали круг проблем, непосредственно связанных с предметом науки, включив в него вопросы о структуре учебного курса истории государства и права СССР и соотношении в нем первой (дореволюционной) и второй (советской) частей, о «схеме», хронологических рамках и актуальности историко-правовых исследований. Кроме того, они затронули вопрос размежевания истории государства и права с теорией государства и права, историей политических и правовых учений, с отраслевыми юридическими науками, со смежными историческими науками, отметив значительное совпадение объекта изучения и пересечение предметных областей^{[10, с.33-34]}.

Историки права демонстрировали разные подходы в оценке объема предмета, наполнении его конкретным содержанием. Основное расхождение усматривалось в соотношении исторического и теоретического материала. Включившиеся в обсуждение предмета и системы курса советского государства и права В. М. Курицын и С. Л. Ронин писали, что история государства и права СССР должна на «конкретном историческом материале показывать общие закономерности»^{[11, с.49]} государственно-правового развития. Представляется, что в такой интерпретации допускалось существенное сближение предметов двух наук: истории государства и права и теории государства и права.

Другой, связанный с предметом науки вопрос, состоял в том, в какой мере материал, отражающий эволюцию отдельных отраслей права, должен входить в курс истории государства и права, а в какой – составлять предмет отраслевых юридических наук. Очевидно, что наиболее успешный опыт исторической реконструкции правовых институтов был накоплен в рамках крупных, давно сложившихся кодифицированных отраслей, поэтому В. М. Курицын и С. Л. Ронин приводят в качестве примера ссылки на труды И. Б. Новицкого (по истории гражданского права) и А. А. Герцензона (по истории уголовного права). Изучение истории отдельных отраслей права В. М. Курицын и С. Л. Ронин считали задачей отраслевой науки, а для историков права «в центре внимания…должны находиться лишь важнейшие, главные принципы и институты»^{[11, с.49]}. Объективная невозможность установления единообразных критериев «важнейшего» и «главного» делала процитированное суждение уязвимым, что в итоге вызывала критику со стороны других ученых.

На последующее обсуждение предмета науки истории государства и права СССР оказало воздействие политическое событие, а именно – подготовка и принятие новой Программы КПСС. В коллективной монографии «Советская историко-правовая наука. Очерки становления и развития», утверждалось, что в дискуссиях о предмете истории государства СССР «можно различать два основных этапа: до опубликования проекта новой Программы КПСС и после, когда обсуждение основных методологических проблем истории Советского государства и права продолжалось уже на основе идей, выдвинутых в Программе»^{[12, с.204]}. Сама программа был принята на XXII съездов КПСС 31 октября 1961 г.

В современной научной парадигме обращение к предмету истории государства и права видится единым исследовательским процессом, захватившим период рубежа 1950-60-х гг. Однако новые политические установки не могли не учитываться. Прежние наработки, являющиеся в большей степени результатом активности отдельных ученых, получили официальную поддержку. В декабре 1962 г. проведено Всесоюзное совещание историков, куда были приглашены и ученые, занимающиеся историко-правовой проблематикой^{[13, с.382-383]}. Слово для выступления было предоставлено В.М. Курицыну, возглавлявшему в данный период сектор истории государства и права Института государства и права АН СССР.

Новые задачи историко-правовой науки были отражены в большом материале, опубликованном в журнале «Советское государство и право» от имени сектора, т.е. статья не была персонифицирована, и, следовательно, отражала согласованную коллективную позицию^[14]. В этом же номере была напечатана статья Г.Б. Гальперина и А.И. Королева^[15]. Обе статьи помещались в специально выделенной рубрике «Вопросы истории советского государства и права в свете программы КПСС», что подчеркивало важность тематики.

Несмотря на широкую заявку, спектр затрагиваемых проблем стал гораздо скромнее и концентрировался вокруг советского государства и права. Сектор истории государства и права сосредоточился на выявлении тем, которые приобрели особую актуальность в контексте новой Программы КПСС (об историческом опыте социалистической демократии, участии трудящихся в управлении государством, народного правотворчества и др.) ^[14]. Г. Б. Гальперин и А. И. Королев постарались выйти за рамки ограничений, требующих обобщения исключительно советской государственно-правовой практики, и вновь обратились к вопросу предмета науки истории государства и права. Они продолжили линию на обязательность включения в предмет науки изучение конкретных государственно-правовых явлений и институтов. В связи с этим, большое внимание заняла критика позиции В. М. Курицына и С. Л. Ронина, которые назначение историко-правовой науки видели в установлении общих закономерностей возникновения и развития государства и права^{[15, с.38-39]}. В свою очередь, В. М. Курицын в небольшом выступлении на Всесоюзном съезде историков посчитал необходимым указать на ошибочность позиции тех, кто пытается «доказать, что дело историка – описать факты, а выявлять закономерности – это задача философии, теории государства и права и т.д.»^{[13, с.383]}. В качестве подтверждения он сослался на статью, опубликованную еще в 1958 г., но упомянул только фамилию К.А. Софроненко. Схожим образом было прокомментировано и вышедшее в 1961 г. четвертое издание учебника С.В. Юшкова «История государства и права СССР» (ч.1). В нем, как считал В.М. Курицын «преимущественно излагаются факты, но не прослеживаются закономерности, нет обобщений»^{[13, с.383]}. Необходимо отметить, что хотя автором данной книги значился С.В. Юшков, издание было посмертным, в исходный текст внесены изменения и дополнения, ответственным редактором выступил В.С. Покровский. В учебнике отсутствует четкое определение предмета, а дается некоторая описательная характеристика сюжетов, которые раскрывают содержание истории государства и права СССР. Складывается впечатление, что это не являлось случайным упущением, а вполне осознанной позицией, неким избеганием неоднозначно решаемого вопроса.

Заключение

Несмотря на сохранявшиеся среди историков права разногласия можно считать, что в начале 1960-х гг. завершился важный этап в осмыслении предмета истории государства и права СССР. Сформировалось общее понимание того, что наука нацелена на выявление смены исторических типов и форм государ­ства и права. Были представлены краткие и развернутые формулировки предмета. Определен докринальный контекст, в связи с которым должен был изучаться предмет науки. государства и права СССР.

Общее в понимание предмета вытекало из самого его названия, в котором выделяются три ключевых термина «история», «государство и право» и «СССР». Первый ограничивал верхнюю хронологическую границу предмета, оставляя максимально приближенные к современности институты, явления и процессы в сфере отраслевых юридических наук. Конструкция «государство и право» конкретизировала предметную область, не допуская ее необоснованного расширения за счет других социальных институтов и отношений. Термин «СССР» давал легальное определение государства, которое хотя и отрицало правопреемство по обязательствам «свергнутых правительств», но сохранило территориальную, экономическую, демографическую, культурную связь с прежней государственной организацией. Не менее очевидным был транзит в советскую правовую систему многих правовых институтов. Не возражая против наименования науки и учебной дисциплины, которое представляется наиболее правильным, можно критически отнестись к акцентированию в предмете советского этапа истории государства и права. При такой неравномерности нивелировалась самоценность «эксплуататорских типов и форм государства», их многовековая история оценивалась как «предтеча возникновения, развития и укрепления Советского государства»^{[8, с.15]}. Идеологически обусловленные, но объективно ошибочные перекосы в определении предмета привели к тому, что дорево­люционный период почти не изучался. По данным на 1961 г. за предшествующие «десять лет все кандидатские диссертации по исто­рии государства и права СССР, защищенные в Московском юридическом институте и МГУ, были посвящены исключительно советскому периоду»^{[10, с.34]}.

Интерес к предмету истории государства и права СССР в конце 1950-х - начале 1960-х гг. усилился в связи с политическими и идеологическими запросами советского государства. Сам этот интерес представляет локальный пример встраивания наук в актуальные политические тренды, связанные с решениями XX и XXII съездов КПСС, принятием в 1961 г. новой программы КПСС и начавшейся в 1962 г. подготовкой проекта новой Конституции, которая должна была отразить переход советского общества к строительству коммунизма. Эти обстоятельства также влияли на приоритет в изучении исторического опыта советского государства и права с целью его приспособления к новым условиям.

Опубликованные в рамках данного этапа статьи ведущих историков права хорошо известны современным исследователям и широко цитируется в юридической литературе. Несмотря на идеологическую заданность, обусловленную необходимостью публичного признания марксистко-ленинского учения, в научное пространство были вынесены многие важные, связанные с предметом науки методологические вопросы, которые не утратили своей актуальности и значимости до настоящего времени.