Документация партийной организации Московского автомобильного завода им. И. А. Лихачева как источник по истории предприятия

Белый Константин Вячеславович Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова, кафедра источниковедения, соискатель 107031, Россия, г. Москва, ул. Большая Лубянка, 19, оф. 3 Belyj Konstantin Vyatcheslavovitch PhD Candidate, Section of Source Studies, History Department, Lomonosov Moscow State University 107031, Russia, g. Moscow, ul. Bol'shaya Lubyanka, 19, of. 3 signboard3kb@mail.ru Другие публикации этого автора

Впервые к документации партийных организаций (т.н. «первичек») отечественных промышленных предприятий исследователи обратились в 1920-е – 1930-е гг. сначала в процессе деятельности местных бюро истпартов, а затем в рамках проекта «История фабрик и заводов». Впрочем, материалы фабрично-заводских первичек как в 1930-е, так и в конце 1950-х – 1980-е гг., когда возобновилась работа проекта, хотя и использовались при написании «историй» промышленных предприятий, но далеко не полностью в связи с засекреченностью на тот момент части документов ^{[15, с. 20]} и избирательно в виду идеологических ограничений. В итоге, как отмечали исследователи, в советских книгах по истории фабрик и заводов деятельность партийных первичек, как правило, освещалась поверхностно, отрывочно и схематично ^{[4, с. 107-109]}.

С 1991 г. после передачи архивных фондов КПСС в ведение государственных архивных органов и начала их рассекречивания настал новый этап в изучении документации партийных организаций, в том числе фабрично-заводских. Историки, получив доступ к большей части партийных материалов, применяя различные подходы и методы, приступили к исследованию «белых пятен» истории КПСС ^{[20, 14, 3]}. В последние годы появились и некоторые работы в русле истории повседневности, опирающиеся на документацию партийных заводских первичек ^{[17, 11, 12]}, однако в целом информационный потенциал документальных материалов партийных организаций промышленных предприятий и объединений в отечественной историографии до сих пор отдельно рассмотрен не был.

Данная статья призвана отчасти решить эту проблему. Для иллюстрации информационного потенциала материалов первичек крупных промышленных предприятий было решено обратиться к документации партийной организации Московского автомобильного завода им. И. А. Лихачева. Основанный в 1916 г. завод в результате реконструкций 1930-х гг. стал одним из ведущих промышленных предприятий страны, а в послевоенный период вошел в число крупнейших мировых производителей автотранспорта. К началу 1990-х гг. в Производственном объединении ЗИЛ, образованном в 1971 г. на базе завода им. И. А. Лихачева, состояло 17 предприятий с общей численностью работников 112,9 тыс. чел. (из них более 62 тыс. чел. на головном заводе) ^{[7, с. 521]}.

Партийная организация на предприятии была создана в феврале 1918 г. (хотя подпольная большевистская группа действовала на заводе еще с 1916 г.) и просуществовала до осени 1991 г. ^{[7, с. 507]}. В 1918-1928 гг. организация по статусу являлась местной ячейкой РКП(б), а с декабря 1925 г. ВКП(б). В 1929 г. в связи с резким ростом количества сотрудников она стала парткомом, а с 1958 г. в результате очередного расширения предприятия партком ЗИЛ получил права райкома.

Документальные материалы партийной первички АМО (так назывался завод в 1916-1923 гг.) использовались исследователями-заводчанами еще в 1920-е гг., когда были совершены первые попытки изучить историю предприятия и участие «амовцев» в революционных событиях ^{[31, л. 7]}. Активно исследовалась партийная документация в 1931-1937 гг. и в конце 1950-х – 1960-е гг. в процессе деятельности заводских комиссий по написанию истории предприятия. История партийной и в меньшей степени комсомольской первичек была отчасти раскрыта в материалах заводской газеты, довоенных работах Н. А. Шихеева, М. Симховича, Н. В. Адфельта и др. (их сочинения должны были составить единую книгу по истории предприятия) ^{[1, 18, 34][1]}, в официальной «истории» ЗИЛа, опубликованной в 1966 г. ^[9], и книгах из серии «Завод и люди» ^{[5, 6]}, в труде Т.К. Леонтьевой ^[10], в агитационных и представительских материалах ^{[8, 16, 19]}, в дипломных работах студентов исторического факультета МГУ, который на протяжении многих лет сотрудничал с предприятием ^{[29, 30]}.

Тем не менее, степень изученности истории партийной организации ЗИЛ нельзя назвать высокой. Практически не исследована ее деятельность в последние десятилетия советского периода, лишь фрагментарно раскрыта работа первички в первые послевоенные десятилетия. Хотя история партийной организации завода военных лет и предшествующего периода представлена в литературе более полно, многие аспекты ее деятельности по указанным выше причинам не изучались и не описывались. Поэтому полноценная реконструкция истории партийной первички завода им. И. А. Лихачева (а в перспективе и комсомольской, профсоюзной первичек), которая играла важную роль в развитии предприятия и объединения, остается доселе нерешенной задачей.

Основная часть сохранившейся партийной документации предприятия находится в Отделе хранения документов общественно-политической истории Москвы Центрального государственного архива города Москвы (ЦГА Москвы), в фонде П-433. Фонд П-433 «Партийный комитет первичной организации КПСС ЗИЛ» включает в себя 17998 ед. хран. 1918–1984 гг. ^{[32, с. 106]}. Документальные дела до 1921 гг. немногочисленны. Лучше всего документально представлен послевоенный период, так как часть материалов начального периода истории завода и последующих лет не сохранилась вследствие неудовлетворительного хранения, спешной эвакуации архива предприятия осенью 1941 г. и других причин.

Фонд П-433 главным образом состоит из массива исполнительной, протокольной документации предприятия, а также материалов личного учета. Это отчеты и докладные записки о состоянии дел на заводе, о партийной дисциплине, об исполнении поручений вышестоящих партийных организаций, протоколы и стенограммы общезаводских партийных собраний, партийно-хозяйственных совещаний, протоколы заседаний бюро ячейки и партийного комитета, переписка парткома, рапорты и справки, документы цеховых партийных организаций, различная документация, отражающая развитие соцсоревнования на заводе, эвакуацию предприятия, работу парткома с фронтовиками, их семьями, решение социально-бытовых проблем работников завода и т.д. Это и материалы сектора партийного учета: книги учета, выдачи партбилетов, книги регистрации учетных карточек кандидатов, членов партии, а также это анкеты и персональные дела кандидатов и членов ВКП(б), КПСС, делегатов съездов и конференций, членов парткома, характеристики, отзывы, удостоверения. За исключением материалов, не рассекреченных и защищенных законом «О персональных данных», основная документация доступна исследователю.

Аналогичная ситуация наблюдается и с фондом К-983 «Комитета первичной организации ВЛКСМ ЗИЛ», материалы которого за исключением документов личного учета и еще не рассекреченной части протокольной документации открыта для использования. При этом фонд К-983 значительно меньше по объему, чем фонд партийной первички, и включает в себя 406 ед. хран. 1950, 1952-1988 гг. Причина отсутствия документации 1951 и 1918-1949 гг. в описях к фонду не указывается.

Некоторые материалы партийной и комсомольской организаций в 1970-е гг. поступили в Музей истории АМО ЗИЛ, фонды которого, к сожалению, с 2014 г. опечатаны ^{[13, с. 269-272]}. Партийная документация предприятия также встречается в материалах Общего отдела ЗИЛ (ЦГА Москвы. Ф. Р-415. Оп. 2), Комиссии по истории завода (там же. Ф. Р-415. Оп. 16-22), в фондах заводского архива АМО ЗИЛ ^[2] и архивных фондах заводов-филиалов. Некоторые документы партийной и комсомольской организаций ЗИЛа отложились архивных фондах вышестоящих партийных организаций, прежде всего в фондах райкомов партии и комсомола Пролетарского (до 1929 г. Рогожско-Симоновского) района Москвы (ЦГА Москвы. Фонды П-81 и К-1310), которым до 1958 г. были подотчетны партийная и комсомольская организации завода.

Значительная часть партийной документации ЗИЛ, в первую очередь из фондов ЦГА Москвы, либо фрагментарно, либо вовсе не введена в научный оборот, при этом ее изучение может существенно дополнить картину исторического развития завода и объединения. Особенно это касается социально-бытовых, социально-психологических аспектов истории предприятия, которые остаются наименее исследованными на данный момент. Проиллюстрируем этот тезис рядом примеров.

Протокольная документация партийной ячейки АМО, которую активно и при этом ограниченно по идеологическим причинам использовали исследователи советского периода, представляет ценный источник для изучения повседневной истории завода и его коллектива, взаимоотношений между руководителями и сотрудниками, в том числе в рамках партийной организации. Например, в протоколе № 8 общего заседания ячейки от 7 мая 1919 г. вместе с упоминанием о привлечении на работу «колчаковских пленных» под охраной, отразилось обсуждение конфликта между бывшим завкомом профсоюза АМО рабочим Н. А. Гаврилиным и рабочими Д. С. Гольцевым, А. И. Зыковым, которые, по свидетельству главного инженера завода тех лет М. В. Пиолунковского ^{[6, с. 84]}, являлись одними из руководителей завкома и ячейки в 1919 г.

Как отмечено в протоколе, Гаврилин выдвинул обвинения Гольцеву и Зыкову по партийной линии за то, что они оказались в процессе празднования свадьбы (на которой Гаврилин отсутствовал) нетрезвы и открыли трактир. Но после обсуждения заводская ячейка выступила с ходатайством к Рогожско-Симоновскому райкому прекратить расследование этой ситуации. Прежде чем привести отрывок из текста постановления ячейки, следует сказать, что в этой и последующих цитатах будет передана орфография и пунктуация оригинала, которые косвенно свидетельствуют о качестве делопроизводства и о культурном уровне руководителей и сотрудников предприятия на разных его исторических этапах. Заводская ячейка, «зная, – как указано в протоколе, – тов. Гольцева и Зыкова с первых дней революции стоящих всегда на страже Советской власти и зная, что у тов. Гольцева была свадьба в этот день, может быть и были в этот день немного выпившия, но такие случаи как свадьба бывают только один раз в жизни. Местная Ячейка просит Комитет Партии все это леквидировать» ^{[21, л. 1]}.

Освещаются в документах и иные социально-бытовые стороны деятельности предприятия конца 1910-х – 1920-х гг., различные аспекты организации работы, производственной культуры, атмосферы в коллективе. Содержится в протоколах и множество сведений, которые могут дополнить профессиональный и личностный портрет некоторых «амовцев». Одним из, пожалуй, наиболее интересных материалов того времени является доклад ревизионной комиссии, посланной в июне 1919 г. на АМО, который был помещен в протоколе общего собрания ячейки от 1 июля 1919 г. По словам комиссии, ей удалось проверить делопроизводство на предприятии, работу секретариата, казначейства, профкома, больничной кассы, культурно-просветительского отдела, клуба, огорода за исключением организации поставок продовольствия на завод, так как ответственный за поставки (уже упоминавшийся А. И. Зыков) отказался предоставлять документы, заметив, что «вышеозначенныя закупки они [члены завкома] считают частным делом» ^{[21, л. 11]}. Не исключено, что отказ был вызван воровством, которое, по воспоминаниям бывших работников, получило широкое распространение на АМО в те годы ^{[28, л. 1]}.

Анализируя доклад комиссии, можно выявить одну из главных причин низкой сохранности документации предприятия конца 1910-х – начала 1920-х гг. «Хаос и беспорядок – вот что можно сказать о порядках в этом Отделе, – так оценили работу секретариата заводоуправления члены комиссии. – Протоколы пишутся на каких-то листочках и абсолютно не записываются в книгу, 2 протокола совершенно без номера, 3 помечены одним и тем же номером, больше десятка протоколов Комиссия совершенно не нашла, все входящия бумаги не регистрируются, так что может затеряться любое письмо и о том никто не знает, нет совершенно актов о выборе в члены Комитета Павлова, Иванова, Зыкова и Гольцева и пр. и пр.» ^{[21, л. 11 об.]}.

Об отделе завода по охране труда в докладе сказано так: «Собственно говоря, такого отдела даже и не было». Члены комиссии также отметили неразвитость профсоюзного движения, плохой уход за огородом, фактическое отсутствие культурно-просветительской работы. «Сделано Комитетом [партийной ячейкой] в этой области – почти что ничего или вернее ничего. Был создан Культурно-Просветительский Кружок, он распался, он умер, не успев как следует родиться» ^{[21, л. 11 об. – 12 об.]}.

В материалах общих собраний ячейки АМО 1920-х гг. встречаются, приложенные к протоколу анонимные записки из зала, которые так же заслуживают внимания. Несмотря на то, что записки прилагались в перепечатанном виде, преднамеренного редактирования их, скорее всего, не производилось, так как многие из них исполнены критических замечаний, в том числе по отношению к руководству ячейки. Важно добавить, что в записках не только более полно раскрываются ход дискуссии, атмосфера общих собраний ячейки, но и отражается отношение представителей разных социальных групп (рабочих, крестьян, служащих), состоявших в партии, к политическим, социально-экономическим процессам в стране и к преломлению их на уровне предприятия.

Вот, например, текст некоторых записок, поданных на общем закрытом собрании ячейки завода, проведенном 16 мая 1928 г.: «Вы говорите партия сама себя критикует, а к критике остальных мы должны относиться с осторожностью, мне кажется вы в понятии самокритики ставите вопрос очень узко и ставите под подозрение критику всего рабочего класса, не правильнее ли будет рабочий класс сам себя критикует»; «Скажи чего нибудь о видных оппозиционерах исключенных из партии, как они себя чувствуют»; «Скажи какой % рабочих учится в высших учебных заведениях, в частности в высшем техническом. Говорят, что в них подавляющее большинство нетрудового элемента» ^{[22, л. 16]}. На этом и последующих собраниях 1928 гг. подавались записки и подобного содержания: «Я очень сожалению, что ты неправильно осветил о капитальном строительстве. Деньги убиты и будут по всей вероятности мертвы в период 1928/1929 г.» ^{[22, л. 55]}.

Нередко в записках, поданных на собраниях конца 1920-х гг., а также в устных замечаниях, которые иногда подробно фиксировались в протоколах, звучали острые комментарии относительно конфликта внутри партийной организации АМО с участием рабкоров стенгазеты «Вагранка» и секретаря ячейки М.О. Толкачева (уволенного в начале осени 1928 г. за ограничение самокритики), недостатков государственной политики и политического курса ВКП(б), Шахтинского дела, внутрипартийной борьбы между т.н. «сталинцами» и «правыми уклонистами» и т.д.

«Никаких шахтинских дел у нас нет, – заявил, например, член партийной организации завода тов. Городилкин на одном из собраний ячейки 1928 г., – и ничего нового для собрания тов. Подвойский не дал, а только мешает правильной работе. У тов. Подвойского готового материала нет, у него получается, что 600 человек все как будто в одну дудку поют с Толкачевым, решение прошлого собрания было правильно. Если есть обвинения, то надо лить и на себя. Пора покончить со всей трепатней» ^{[22, л. 29]}. «Огласите список оппозиционеров, – говорилось, к примеру, в одной из записок, поданных на ином собрании ячейки 1928 г. – Принимались ли меры для разъяснения этим товарищам неверности взгляда, беседы с ними, или это просто подозрения или ярлык» ^{[22, л. 55]}. «Вы говорите, – отмечал автор иной записки, – что мы рядовые коммунисты плохо защищаем партийную линию (правильную), где она эта правильная линия, вчера мы защищали Угланова, сегодня это неверно, завтра будем защищать Рыкова, а после завтра уже не правильно. Кто же правильно линию ведет. Сталин?» ^{[22, л. 56]}. «Какое вы имеете основание называть оппозицию ВКП(б) "контр-революционной группой", – указывается еще в одной записке. – Очевидно потому, что вы сели в галошу со своей политикой в зарплате и производительности труда. Оппозиция вас обогнала потому, что она требует истинных условий труда, а не выжимания энергии с рабочего класса» ^{[22, л. 68]}.

В некоторых записках, поданных на партийных собраниях рабочими завода из крестьян, отражается взгляд данной социальной группы работников на форсированную индустриализацию. «Вы говорите, что машин у нас в три раза больше, чем было до 1914 г., – пишет, например, автор одной из подобных записок, – а почему же у нас (крестьян) не только их нет, но и сох то не хватает? Крестьянство живет в несравненно худших условиях, чем жило раньше. Не лучше было бы замедлить темп индустриализации страны, задержать, а кое-где срезать зарплату рабочих и за этот счет улучшить положение крестьян. Я только что приехал из деревни, где видел, что большинство крестьян настроено враждебно к нам» ^{[22, л. 68]}.

Помимо материалов собраний и заседаний бюро первички большой интерес для исследователей представляют докладные записки, направлявшиеся ячейке, телефонограммы, различная рассекреченная (в основном довоенная) документация по личному составу партийной организации завода и материалы о партийных чистках, проводившихся в 1920-е – 1930-е гг. Документы, отложившиеся в процессе работы комиссий по чисткам партийной организации на заводе различна: это сводки, отчеты, списки исключенных, протокольно-стенографические материалы, которые перемежаются с документами комиссии по приему в партию. В последних материалах содержатся краткие биографические данные и дословная фиксация допроса кандидатов в члены ВКП(б). Например, как отмечается в протоколе заседания приемной комиссии от 11 февраля 1930 г., после заслушивания устной биографии последовал такой диалог между членами комиссии и кандидатом:

– «Какие результаты могут быть от коллективизации? (кандидат не ответил).

– Верна ли политика партии о ликвидации кулака?

– Правильна, ибо кулак дальше больше может обрасти.

– Как дело обстоит с пьянкой?

– Пью очень редко» ^{[23, л. 12]} и т.д.

Изучая материалы комиссий по чистке, можно выявить специфику процесса чистки на местном уровне и различные особенности развития партийной организации предприятия в указанный период, в частности – ее социального состава. К примеру, в заводской парторганизации, согласно документам, в 1933 г. состояло чуть более 2,5 тыс. членов (12,6 % от численности всех сотрудников). При этом, несмотря на то, что в указанный период персонал предприятия пополнялся в значительной степени за счет выходцев из деревни ^{[33, с. 71]}, партийцев-крестьян по происхождению было всего 111 чел. (чуть более 4 % от числа членов партии на автозаводе) ^{[24, л. 5]}, что свидетельствует о низкой поддержке политики ВКП(б) среди большей части (как минимум поступавших на предприятие) крестьян в начале 1930-х гг.

Также интересно отметить, что, по документам периода третьей «генеральной чистки» партии 1933 г., к 21 декабря чистку во всех отделах завода не прошли 297 партийцев и 123 кандидата в члены партии, большинство из которых вступили в ВКП(б) или стали кандидатами в 1931-1932 гг. Согласно разбивке, спущенной на места, 25,2 % исключенных были определены как «классово-чуждые, враждебные элементы», 4 % как «двурушники», 36 % исключили за нарушение государственной и партийной дисциплины, 1,2 % за нарушение внутрипартийной демократии, 6 % за пассивное пребывание в партии, 5 % за «перерождение, срастание с буржуазными элементами», 11,8 % за «карьеризм, шкурничество, бюрократизм», использование служебного положения, 9,2 % за бытовое и моральное разложение и 1 % за «великорусский шовинизм», национализм и антисемитизм ^{[24, л. 1-7]}.

Большое внимание исследователей заслуживают стенограммы различных, как правило важных, партийных заседаний, совещаний, собраний и конференций довоенного, военного и послевоенного периодов. Стенографические записи, содержащие дословную фиксацию хода мероприятий, не только содержат обширный фактический материал, но и помогают выявить характер дискуссии, палитру мнений, проследить межличностные связи, дополнить хозяйственно-культурный, социально-бытовой облик предприятия и его коллектива на определенных этапах. В том числе стенограммы заседаний служат существенным дополнением к отчетам и протоколам заводских комиссий по партийной чистке.

Например, в стенограмме партийного актива по вопросам очередной чистки парторганизации, прошедшего 6 февраля 1936 г., в выступлениях членов комиссии и последующем обсуждении раскрываются не отраженные в протоколах и отчетах особенности процесса чистки на уровне предприятия, личный взгляд разных членов комиссии на причины исключения из партии конкретных автозаводцев и т.д. Большую роль в активизации процесса чистки на заводе им. Сталина (такое название предприятие носило в 1931-1956 гг., сокращенно – «ЗИС») в 1936 г. сыграл, согласно сообщениям руководителей комиссии, Московский городской комитет ВКП(б) «и лично Н. С. Хрущев», до вмешательства которого исключения оказались единичными ^{[25, л. 2-3]}.

Причины исключения автозаводцев назывались разные: либо непролетарское происхождение, политическая неграмотность, не большевистские убеждения, либо нарушение партийной дисциплины, подделывание документов. «Подвизался такой тип Поручиков, – рассказал, к примеру, один из докладчиков. – Многие его знают по работе в УРЗИСе [Управлению по расширению завода им. Сталина]. Жулик, который столько документов сделал, что, если бы мы на слово верили документам, у него все было бы в порядке» ^{[25, л. 5]}. Кто-то из исключенных в прошлом являлся, по словам членов комиссии, участником Белого движения, придерживался меньшевистских, троцкистских взглядов. Впрочем, все приводимые в материалах о чистках данные требуют, как отмечают исследователи, тщательной проверки с помощью других материалов ^[35].

Многие выступления проникнуты «духом времени», идеологическими клише, раскрывают личное отношение к исключениям и последующим репрессиям. В докладах и прениях встречаются подобные фразы: «выявили каналы, по которым враждебные нам остатки классов стараются пролезть в партию», «по району очень много людей, товарищи, мы уже посадили, нечего им ходить сейчас» ^{[25, л. 8, 25]}. Также некоторые докладчики сетовали на практику принимать в партию «пачками по торжественным дням», усматривая в этом источник различных проблем в партийной организации ^{[25, л. 8]}.

Кроме того, участники актива неоднократно поднимали проблему состояния партийной организации завода и цеховых партийных ячеек, приводя конкретные примеры. Докладчики отмечали низкий уровень просветительской работы в целом ряде подразделений ЗИС, низкую посещаемость партийных мероприятий, неудовлетворительную работу с «сочувствующими», слабое развитие стахановского движения в рядах партийных сотрудников завода, уклонение значительной части агитаторов от исполнения прямых обязанностей и т.д. «Большинство у нас так: уполномоченные по выписке газет, – заметил один из выступающих. – Цех имеет целый ряд уполномоченных. Прямо смех» ^{[25, л. 20]}. Упоминали докладчики и о проверках не только партийных, но и некоторых беспартийных работников. В частности – сотрудников столовой, в которой, по их словам, наблюдалось «безобразное воровство», и только в течение 1935 г. оказалось расхищено продукции на сумму 190 тыс. руб. ^{[25, л. 34]}.

Большую ценность при изучении истории предприятия и особенно ее социально-бытовых, социально-психологических аспектов представляют стенограммы партийных, партийно-хозяйственных совещаний, а также партийных отчетно-выборных конференций, в стенографических записях которых, несмотря на высокую степень официозности содержания многих выступлений, можно обнаружить нигде более не зафиксированные сведения. К примеру, 14 декабря 1973 г. на LIX партийной конференции ЗИЛ, директор завода и одновременно генеральный директор объединения П. Д. Бородин в докладе сообщил о высоких потерях рабочего времени на головном заводе в зимний период от простудных заболеваний – до 1000 чел. в день (1,5 % сотрудников), которые, по его мнению, были связаны прежде всего с плохой подготовкой некоторых подразделений завода к зиме. «Я как-то зашел в МСК-1 [Механосборочный корпус № 1], – заметил П. В. Бородин. – Здесь работают люди на конвейере. Было в цехе очень холодно, ворота раскрыты. Я был в пальто и мне было зябко» ^{[27, л. 103]}.

Встречаются в партийной документации предприятия и рассекреченные информационно-аналитические документы, заслуживающие внимание исследователей. Например, в информационной записке для Пролетарского райкома ВКП(б) «О настроениях [на заводе] и подготовке к празднику 1 мая» содержатся собранные в негласном порядке парткомом предприятия мнения сотрудников (как начальников, так и некоторых рядовых работников) о переводе с понижением весной 1950 г. И. А. Лихачева (наиболее известного директора завода) на другое предприятие в связи с выявленными нарушениями в работе заместителей Лихачева. Почти все авторы отзывов выразили сочувствие И. А. Лихачеву, а некоторые – недоумение относительно его увольнения. Приведем некоторые из отзывов. «Жалко Ивана Алексеевича, ведь он вырос на заводе, для него завод – дом родной, а теперь он должен его оставить. Это очевидно за последние годы, когда он много болел и передоверился людям и не досмотрел»; «Потерять Лихачева для завода очень жалко. За что его сняли? Откуда он мог знать своих подручных, кто у него за спиной что делает?»; «Таким заводом не каждый сумеет руководить, надо знать все его особенности, ведь это не просто завод, это комбинат. Был Волков, завалил завод, как бы теперь не получилось того же»; «Хоть я совсем недавно от Лихачева получил выговор с предупреждением, что выгонит с завода, но я не обижаюсь, и скажу только одно, что таких директоров на заводе у нас больше не будет» ^{[26, л. 1-2]}.

Все приведенные выше примеры представляются достаточными для того, чтобы обосновать и проиллюстрировать тезис о значительном и пока еще мало раскрытом информационном потенциале документации партийной и комсомольской организаций ЗИЛ. Как показывают приведенные выдержки из документов, архивная документация партийной и комсомольской первичек завода содержит не только богатый фактический материал по истории данных организаций и предприятия в целом, но и материалы для изучения субъективного восприятия членами первичек и сотрудниками предприятия различных событий и явлений как в жизни завода, так и государства. Также можно заключить, что отдельные виды документов (протоколы, стенограммы, информационно-аналитические записки) имеют особое значение при изучении социально-бытовых, социально-психологических аспектов истории предприятия, которые являются наименее исследованными на данный момент.