«Религиозность» как фактор положительного/отрицательного отношения к трансплантологии

Богачев Алексей Михайлович ORCID: 0000-0002-9430-2274 научный сотрудник Центра профилактики экстремизма в сфере образования и молодежной среде, Российский государственный педагогический университет им. А. И. Герцена. Старший преподаватель кафедры практической психологии, Мариупольский государственный гуманитарный университет им А.И. Куинджи 197198, Россия, г. Санкт-Петербург, ул. Большая Пушкарская, 6, кв. 20 Bogachev Aleksei Mikhailovich Researcher at the Center for the Prevention of Extremism in Education and Youth Environment, A. I. Herzen Russian State Pedagogical University Senior Lecturer of the Department of Practical Psychology, Mariupol State Humanitarian University named after A.I. Kuindzhi 197198, Russia, Saint Petersburg, Bolshaya Pushkarskaya str., 6, sq. 20 amb1976@mail.ru Другие публикации этого автора     Прилуцкий Александр Михайлович доктор философских наук профессор, кафедра истории религии и теологии, федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования "Российский государственный педагогический Университет им. А. И. Герцена 191186, Россия, г. Санкт-Петербург, наб. Реки Мойки, 48-50-52 Prilutskii Aleksandr Mikhailovich Doctor of Philosophy Professor, the department of History of Religion and Theology, Herzen State Pedagogical University of Russia 191186, Russia, g. Saint Petersburg, nab. Reki Moiki, 48-50-52 alpril@mail.ru Другие публикации этого автора     Блинкова Александра Олеговна кандидат философских наук Младший научный сотрудник, Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Российский государственный педагогический университет им. А. И. Герцена 191186, Россия, Санкт-Петербург область, г. Санкт-Петербург, наб. Рек. Мойки, 48-50-52 Blinkova Aleksandra Olegovna PhD in Philosophy Junior Scientific Associate, Herzen State Pedagogical University of Russia 191186, Russia, Saint Petersburg oblast', g. Saint Petersburg, nab. Rek. Moiki, 48-50-52 alexandrablinkova@gmail.com Другие публикации этого автора

Марихин Сергей Васильевич доктор педагогических наук, кандидат психологических наук профессор, кафедра психологии развития и образования, Государственное автономное образовательное учреждение высшего образования Ленинградской области "Ленинградский государственный университет им. А.С. Пушкина" 196605, Россия, Санкт-Петербург область, г. Санкт-Петербург, шоссе Петербургское, 10 Marikhin Sergei Vasil'evich 196605, Russia, Saint Petersburg oblast', g. Saint Petersburg, shosse Peterburgskoe, 10 serg_marihin@mail.ru

Постановка проблемы. Очевидный технологический прогресс в области сбережения жизни и повышения ее качества, в том числе благодаря активному развитию трансплантологии в современном мире, сопровождается и активным сопротивлением данному процессу, вызванным различными и подчас разнонаправленными феноменами. Среди этих феноменов – религиозные установки, берущие начало в архаических «этажах» психической реальности (что не означает их автоматической неадекватности). В ряде случаев такого рода установки ставят под угрозу человеческие жизнь и благополучие, хотя в некоторых ситуациях могут выступать в качестве факторов здорового консерватизма. С другой стороны, нельзя не учитывать и такой фактор, как попытки превратить трансплантологию в «новую религию» с иллюзией «земного бессмертия». Все эти явления требует тщательного научного исследования.

Объект, предмет и цель исследования. Объектом исследования является психическая реальность людей, определяющих себя как верующих православных христиан и мусульман. Предмет исследования – отношение православных христиан и мусульман к трансплантологии. Цель исследования: прояснить тенденции, характеризующие отношение к трансплантологии со стороны индивидуумов, принадлежащих к православному христианству и к исламу в г. Санкт-Петербурге.

Методы и подходы. В рамках исследования использованы методы анализа документов, опроса (анкетирования), интерпретации, синтеза и анализа. Авторами использован мультидисциплинарный подход, включающий в себя глубинно-психологический, религиоведческий, философский и собственно медицинский подходы.

Введение

В большинстве религиозных традиций донорство органов как от живых, так и умерших доноров, при соблюдении необходимых условий считается выражением альтруизма, щедрости, человеческого долга, милосердия и помощи. Однако внутри самих религий существуют различные течения, зачастую не одобряющие превалирующие религиозные взгляды в отношении пересадки органов. К ним относятся некоторые школы внутри ортодоксального иудаизма, исламские школы, различные течения азиатских религий, а в российской действительности – радикальные сообщества сторонников царебожничества, борцов с ИНН, информационными технологиями, биометрическими паспортами, глобализмом и т.д.[i]

Официальный взгляд Русской Православной Церкви на трансплантологию, считающей ее одним из проявлений «подвига» человеком ^[7], закреплен в Основах социальной концепции, принятых в 2000 г. ^[6], которые очерчивают основные условия религиозно-этического «коридора», необходимые для осуществления пересадки органов: добровольность, правомерность, информированность донора о возможных последствиях для его здоровья, неприемлемость прерывания жизни донора, неприятие «презумпции согласия» потенциального умершего донора без зафиксированной воли умирающего или согласия его ближайших родственников.

Несмотря на одобрение трансплантологии большинством религиозных традиций, многочисленные исследования подтверждают, что в вопросах трансплантации, будь то отказ или желание пациента стать реципиентом донорского органа (как от живого, так и умершего донора), религиозные убеждения играют весьма важную роль и зачастую выступают причиной парадоксального отношения к трансплантологии, а именно: респонденты, активно вовлеченные в религиозную жизнь (прихожане), как правило поддерживают донорство органов, но сами не намереваются стать донорами ^{[14; 15; 16; 18; 23]}.

Амбивалентность «религиозного фактора» на примере международных исследований

Какие основания двусмысленного отношения к пересадке органов, кроющиеся за «религиозными убеждениями» респондентов, приводятся исследователями?

Во многом противоречивость представлений порождается неадекватной информированностью и незнанием официальных взглядов соответствующей религиозной традиции в вопросах пересадки органов, в том числе среди служителей культа.

Так, в опросе, проведенном в 2012 г. среди католических монахинь, священников и семинаристов на северо-востоке Польши, обнаружилось, что несмотря на положительное отношение к трансплантации органов большинства респондентов (80%), одна треть опрошенных продемонстрировала не только незнание существующего правового законодательства страны по данному вопросу, но, что еще примечательнее в данном контексте, незнание основных документов Римско-Католической Церкви, закрепляющих ее официальную позицию в вопросах, связанных с пересадкой органов ^{[26, p. 2174-2175]}. Таким образом, за негативным отношением верующих респондентов к трансплантации, считают авторы исследования, стоит не вероучение, а индивидуальные квазирелигиозные представления, сформированные под влиянием средств массовой информации.

Количественное исследование, проведенное среди афро-американских церковнослужителей в 2007 г., обнаружило их нежелание говорить о донорстве органов, несмотря на существующую необходимость их сообщества в трансплантации, по причине своей неуверенности в адекватности знаний и страха навредить ^{[12, p. 465-482]}.

В статье «Социальная доктрина Русской Православной Церкви и православное богословие о трансплантологии», посвященной медико-этическим проблемам трансплантологии с точки зрения православного богословия, доктор медицинских наук, протоирей Сергий Филимонов, приводит результаты анкетирования 450 врачей и около 1000 пациентов 21 лечебного учреждения Санкт-Петербурга за 2003-2005 гг. и приходит к похожему выводу о том, что «российское население независимо от вероисповедания слабо и противоречиво информировано по правовым и религиозным вопросам органного донорства и неподготовлено к их серьезному пониманию и решению для спасения жизни смертельно больных людей» ^{[10, с. 109]}.

Американские ученые, изучающие влияние знания и религиозности на отношение к пересадке органов, подчеркивают тот факт, что исторически многие религии противились идеи трансплантации органов, рассматривая сам акт пересадки как постороннее вмешательство в целостность человеческого тела как образа Божия и кощунство ^{[13, p. 509-511]}, а пересадку органов от живого донора как его изувечивание ^{[25, p. 505-507]}, которое способно «пагубно повлиять [на донора] в загробной жизни» ^{[20, p. 184]}. Иногда этот этический аргумент дополняется пара-богословским размышлением о том, что донор органов лишает часть своего тела христианского отпевания и погребения, что отчасти созвучно старообрядческим страхам, сопряженным с брадобритием: утрачивая бороду, человек утрачивает тем самым «часть образа Божия» в себе. В любом случае, приведенный пара-богословский аргумент следует рассматривать в контексте страха быть лишенным христианского погребения, особенно популярного среди верующих периода советских гонений на религию и Церковь. «Кроме того, реципиент (принимающий орган) грешит отвержением креста болезни, посланного ему Промыслом Божиим во спасение. А донор лишается чина христианского погребения какой-то части своего тела»[ii].

Таким образом, несмотря на то, что взгляды большинства религиозных традиций в отношении трансплантологии претерпели значительные изменения, нередко религиозные убеждения респондентов характеризуются архаичностью суждений[iii], тем самым объясняя, почему респонденты, определяющие себя как глубоко верующими, более негативно, чем менее «обычные» люди, относятся к идее пересадки органов ^[8].

При этом, согласно исследованию психологических аспектов пересадки органов, адекватные знания о процессе трансплантации и поддержка религиозного сообщества, к которому относит себя респондент, повышают его готовность стать донором ^{[22, p. 2845-2850]}.

Помимо проблемы отсутствия адекватных знаний за противоречивыми «религиозными убеждениями» зачастую скрывается нежелание становиться донором органов в силу личных интересов, а также социально-культурных традиций того или иного общества, выражающихся в мифологизации социальных страхов, нередко имеющих архаические корни.

Как показало исследование настроений в вопросах донорства органов иммигрантов, проживающих длительное время в Испании, выходцы восточно-европейских государств в целом настроены менее благожелательно к возможности пересадки органов по сравнению с гражданами западноевропейских и латиноамериканских стран, а также показывают более глубокую противоречивость во взглядах вне зависимости от своих религиозных убеждений: из 60 опрошенных верующих православных около 22% были настроены отрицательно по отношению к трансплантации, тогда как из 56 опрошенных не практикующих православных около 18 % высказались против ^{[17, p. 9]}.

Столь близкие цифры наводят на вопрос об измерении и определении «религиозности» и индивидуальных мотивов в приверженности той или иной религиозной культуры. Так, например, американское исследование 2004 года подчеркивает парадоксальность религиозности и желания помощи ближним: более активные верующие (активность измерялась частотой посещения церковных служб и членством) проявляют более низкий уровень толерантности и переживания за других людей, в то же время некоторые глубоко религиозные верующие отличаются высокой степенью заботы о других и готовы к милосердным поступкам, таким как донорство ^{[23, p. 197]}. Более того, авторы исследования, проведенного в 2008 г., приходят к выводу, что статистически религиозность не имеет прямого влияния на готовность респондента стать донором ^{[24, p. 444]}.

Что касается роли субъективных факторов, а именно одобрения или неодобрения поступков ближайшим окружением респондента, они играют не менее важное, а порой наиболее решающее значение, в формировании отношения респондентов к трансплантации. Количественное исследование голландской молодежи 2001 г. выявило, что фактор социального ожидания предполагаемых результатов имел наибольшее позитивное влияние на намерение респондента стать донором ^{[21, p. 389]}. Иными словами, в отношении пересадки органов как акта самопожертвования, можно утверждать, что религиозные убеждения не могут служить убедительным параметром в определении отношения к пересадке органов, тогда как субъективные факторы, согласно имеющимся данным, обладают более надежными характеристиками в прогнозировании поведения.

Вышеприведенные данные, на наш взгляд, убедительно свидетельствуют о том, что отношение к пересадке органов на уровне сознательного отношения к религиозным догматам и канонам является превалирующе позитивным, особенно при достаточной информированности о сути этих догматов и канонов. Также очевидно, что в случае актуализации альтруистических мотивов и убеждений именно они, а не абстрактные религиозные догмы определяют отношение и поведение личности.

Вместе с тем, наш взгляд, остается актуальным вопрос о причинах противоречивого отношения к трансплантологии на бессознательном уровне. В рамках попытки ответить на данный вопрос нами было проведено социально-психологическое исследование.

Результаты социально-психологического исследования[iv].

В анонимном опросе об отношении к трансплантации органов принимали участие 50 православных христиан: 18 студентов НПУ (Народного Православного Университета), 20 участников ежегодной миссионерской конференции при Черменце и 12 семинаристов СПБДА, а также 25 мусульман. Проводя анализ представленных полученных данных, в качестве «точки отсчета» можно взять следующие цифры: к трансплантологии положительно относится 82% православных и 92% мусульман.

На первый взгляд, эти показатели опровергают наличие тенденций, ранее выявленных одним из авторов настоящей работы, по крайней мере, в части православных христиан: «среди испытуемых, считающих себя христианами, существенно чаще, чем у атеистов, возникают негативные ассоциации и эмоции в отношении трансплантологии <…>, и, наоборот, атеисты, как правило, позитивно относятся к трансплантологии, воодушевляются ею (фактически в тех же пропорциях») ^[1]. Однако сопоставление ответов на другие вопросы анкеты обращают нас к вероятным противоречиям в психической реальности респондентов. Так, при 82% православных христиан, декларирующих положительное отношение к трансплантологии, только 26% считают, что их вероучение одобряет пересадку органов, только 36% считают недопустимым религиозный запрет на пересадку органов, и целых 32% считают, что пересадка органов впрямую противоречит их собственному вероучению. То есть 14% воцерковленных православных респондентов якобы положительно относятся к тому, что с их же точки зрения противоречит учению их же церкви! При всем возможном незнании официальных документов РПЦ в данных результатах явно прослеживается некая бессознательная установка, причем имеющая отношение к религиозным феноменам.

В случае с мусульманами получены аналогичные результаты. При 92% декларирующих положительное отношение к трансплантологии приверженцев ислама, только 56% считают, что исламом одобряется пересадка органов, тогда как 24% считают, что трансплантология противоречит учению ислама и лишь 24% считают недопустимым запрет на пересадку органов по религиозным мотивам.

В поисках инструмента для интерпретации этих данных обратимся к наработкам в области глубинной психологии, а именно теории объектных отношений.

Теория объектных отношений и архаическая «теневая» религиозность

Выше мы поставили вопрос о причинах противоречивого отношения к трансплантологии на бессознательном уровне. Это тем более важно, что в области научной психологии восприятие связанных с трансплантологией бессознательных феноменов, связанных с религиозными установками, практически признается в качестве важного фактора отношения к трнасплантологии. Как отмечают Климушева Н.Ф., Баранская Л.Т., Шмакова Т.В., «большая часть [относящихся к трансплантологии] недоверия и страхов связана не с медицинскими, а с этико-психологическими проблемами» ^[2], имея в виду связанные с феноменами трансплантологии сильные чувства и эмоции, выражающиеся в тревожно-отвергающем отношении к ней (при том, что под тревогой мы понимаем генерализованный, «общий» страх, который может проявляться в виде тех или иных конкретных страхов). На наш взгляд, для понимания этих чувств и эмоций (и соответствующей тревоги) уместно использовать наработки теории объектных отношений ^[3,4,5,6], согласно которой в ходе своего развития человек раз за разом проходит через параноидно-шизоидную и депрессивные стадиипричем в психической реальности эти стадии сосуществуют и сменяют друг друга как бы по «спирали» (отметим, что теория объетных отношений, равно как и, в целом, психоанализ, не рассматривается нами как "истина в последней инстанции", и, более того, как основа для понимания психической реальности, однако ряд наработок данного направления, на наш взгляд, можно использовать в рамках комплексного понимания некоторых психических фактов.)

Первая из них характеризуется работой защитного механизма расщепления, препятствующего внутреннему восприятию переживания одновременно позитивных и негативных процессов и явлений («хорошего» и «плохого» объектов). Платой за это является, собственно, расщепление, при котором, среди прочего, отрицается факт существования себя как отдельной сущности. При достижении депрессивной позиции возникает психическая боль (связанная, в конечном счете, с переживанием феномена смерти и своей физической конечности), которая, если ее выдержать, ведет к интеграции личности^[2]. В противном случае личность отбрасывается в область расщепления, что приводит к прорыву неконтролируемых хаотических эмоций ненависти, зависти, обиды и побуждений к разрушению либо самого себя, либо «внешнего объекта», которые в психической реальности переходят друг в друга.

На наш взгляд, параноидно-шизоидной стадии соответствуют те стадии развития психики, которые сопряжены с так называемым первобытным (мифологическим) мышлением (и, стало быть, архаичной религиозностью), а депрессивной – стадии, на которых появляется взрослое, зрелое мышление.

С точки зрения теории объектных отношений на уровне параноидно-шизоидных пластов психики те или иные органы могут восприниматься в качестве неотъемлемой составной части своего интегрального психо-физиологического «я», которое в области воображения вбирает в себя и окружающий мир, и поэтому даже воображаемая потеря того или иного органа воспринимается и в контексте сепарационной тревоги ^[6], ужаса утраты психологически включенного (инкорпорированного) внутрь значимого объекта и следующим за этим распадом «эго» и психической структуры («я»), в целом ^[3].

М. Кляйн подчеркивала: «объектные отношения существуют с самого начала жизни, причем первым объектом ребенка является материнская грудь, которая становится для ребенка расщепленной на хорошую (удовлетворяющую) грудь и плохую (фрустрирующую) грудь, что, в свою очередь, приводит к разделению любви и ненависти. Нами выдвигалось предположение, что отношения с первичным объектом предполагает его интроекцию и проекцию; следовательно, объектные отношения с самого начала жизни формируются благодаря взаимодействию между интроекцией и проекцией, между внутренними и внешними объектами и ситуациями» ^[3]. В области трансплантологии проекции соответствует передача своего органа другому человеку, и интроекции – принятие органа другого человека. И тот, и другой процессы могут вызывать тревогу, в сфере воображения связанную как с «потерей себя», так и с разрушающим «внедрением» в другого, как с деструктивным поглощением объекта, так и с атакой со стороны этого объекта изнутри самого себя.

Воображаемая утрата любой части своего тела может символизировать наказание за «поглощение» (интроекцию) образов значимых других, от которых не произошло психологического здорового отделения (сепарации) со зрелым включением их образов внутрь себя (зрелым, значит, повторимся, сопряженным с признанием конечности и сепарированности своего тела и своего «эго»). Как отмечает Т.В. Фокина, «В своих фантазиях о контроле над сохранностью любимых объектов Эго обладает всесильностью и всемогуществом. <…> Фантазии о разрушении в высшей степени ужасны, а хорошие объекты идеально совершенны» ^[8]. Таким образом, какие-либо представления, связанные с изъятием части собственного тела с точки зрения бессознательных реакций могут провоцировать актуализацию самых разрушительных импульсов, связанных как с деструкцией, так и с аутодеструкцией. Другими словами, речь идет о древних, архаических и «теневых»^[3] религиозных феноменах, связанных как с первобытным каннибализмом (поглощением плоти ради овладения жизненной силой поедаемого), так и соответствующими ритуалами, память о которых может сохраняться в коллективном бессознательном, и которые могут проявляться у людей с нестабильной, инфантильной или инфантилизированной психикой, склонных, к тому же к инфантильным формам религиозности (это относится и к людям, репрезентирующим себя в качестве атеистов).

Токарев С.А. в статье из «Советской энциклопедии» подчеркивал: «Обоснования ритуального каннибализма, находящие отражение в мифологических сюжетах, довольно сложны и противоречивы. Среди них выделяется в первую очередь мотивировка, восходящая к анимистическим представлениям и связанная с т. н. симпатической магией. Согласно этим представлениям, в людоеда переходят качества съедаемой жертвы, прежде всего сила, крепость. Поедание частей тела убитых врагов может, однако, производиться и ради обретения господства над душой врага, вплоть до полного её уничтожения. <…> воззрения эти в то же время провоцируют и обычаи ритуального жертвоприношения с последующим вкушением частей тела (сердца, печени как седалища витальных сил) родоначальника и покровителя клана, замещаемого старейшим членом племени, "священным царём" или специально подготавливаемым для этой цели (как у мексиканских индейцев) лицом» ^{[7, с.342]}.

Мелани Кляйн отмечала: «Когда ребенок (или взрослый) идентифицируется более полно с хорошим объектом, либидные стремления усиливаются; он развивает жадную любовь и желание поглотить этот объект и механизм интроекции усиливается. Кроме того, он оказывается вынужден постоянно повторять инкорпорацию хорошего объекта, частично из-за страха, что он уничтожил его своим каннибализмом <…> Другим стимулом для интроекции является фантазия, что любимый объект может быть сохранен в безопасности внутри себя. В этом случае опасности изнутри проецируются на внешний мир» ^[5]. Проекция такого рода запускает тревогу, связанную с ожиданием агрессии извне («придет людоед и съест меня, вытащит мое сердце») и т.д. по механизму порочного круга, причем и в тех случаях, когда речь идет о принятии в себя органа другого человека, и в тех ситуациях, когда речь идет о передаче своего органа другому.

Очевидно, что при незрелой религиозности процессы, связанные с «теневыми» бессознательными процессами (в том числе с каннибалистическими побуждениями и соответствующими страхами), «автоматически» актуализируются при восприятии символов, так или иначе выражающими собой возникновение «лакун» в телесной «я-концепции», что в той или иной степени неизбежно при вхождении в трасплантологический дискурс. (С другой стороны, вариантом бегства от внутрипсихической интеграции может быть и возникновение иллюзии «физического бессмертия», при которой трансплантология превращается в суррогат религии и «вещь в себе».)

Конечно, можно было бы сказать, что с точки зрения теории объектных отношений характеризующая зрелую личность «способность выдерживать сосуществование хорошего и плохого объектов» сама по себе соответствует взрослому отношению к трансплантологии, однако в той же степени можно утверждать, что определенные характеристики первобытного (мифологического) мышления соответствуют архаичным и при этом "теневым" религиозным процессам.

Отметим, что зрелая религиозность, подразумевающая как чувство духовной сопричастности с Другим, так и признание собственного несовершенства (и телесной конечности тела), на наш взгляд, позволяет выдерживать чувство ужаса, возникающее при конфронтации с фактом неизбежности распада собственного тела и, одновременно, сохранять установку на сохранение физической жизни себя и Другого без иллюзии физического бессмертия.

Иными словами, методология теории объектных отношений при обязателльном учете ее ограничений и в сочетании с опорой на психологию зрелой сопричастности Другому дает нам ранее неиспользованный инструмент для интерпретации бессознательно обусловленной и сопряженной с архаической религиозностью и первобытным мысшлением тревоги (и, при необходимости, конкретных страхов) в отношении трансплантологии.

Интерпретация результатов исследования

На основании проведенного нами исследования становится очевидно, что многие респонеденты, принадлежащие к православному христианству и исламу, заявляя о положительном отношении к трансплантологии, на самом деле, переживают связанный с ней сильный (осознаваемый или неосознаваемый) внутрипсихический конфликт, вероятно обусловленный мортальными страхами и "теневыми" архаичными установками религиозного генезиса, или же, наоборот, на сознательном уровне негативно относятся к трансплантологии, но скрывают это из соображений «социальной желательности» (что не отменяет бессознательных предпосылок негативной установки). В данном контексте можно с определенной долей уверенности говорить о подтверждении следующей гипотезы: «трансплантология вызывает сильный бессознательный интерес при существовании связанных с ней бессознательных же страхов, отказе осознавать этот интерес, амбивалентности и даже амбидендетности отношения к ней, сильной на нее надежде и определенной блокировке соответствующих эмоций. Причем все эти факторы отношения достаточно сильно зависят от установки по отношению к вероисповеданию» ^[1]. И, стало быть, практически половина всех респондентов (52% православных и 48% мусульман), декларирующих отсутствие интереса к трансплантологии, скорее всего, вытесняет этот интерес в область бессознательного (причем за более или менее зрелым защитным механизмом вытеснения здесь, скорее всего, стоит механизм расщепления). Данное предположение подтверждается, на наш взгляд, и тем фактом, что 48% православных христиан и 52% мусульман отказались бы стать посмертными донорами. Эта позиция очевидно противоречит «официальной» и «сознательной» позиции респондентов (напомним, подавляющее большинство и христиан, и мусульман положительно заявляют о позитивном отношении к трансплантологии): вопреки ей психика отказывается соглашаться с тем, что даже с мертвым телом, с которым она себя отождествляет, будут осуществляться те или иные манипуляции. Здесь мы вновь обращаемся к выполняющей защитную функцию по отношению к страху смерти иллюзии возможности физического бессмертия (отметим, что данная иллюзия противоречит и зрелым религиозным установкам). Кроме того, только 34% православных христиан и 32% мусульман дали бы согласие на пересадку органов их умершего родственника. Здесь мы вновь видим иррациональную установку, очевидно связанную с архаическими психическими феноменами.

Особо следует подчеркнуть, что мы не даем оценку «иррациональности» или «архаичности» с точки зрения их соответствия «подлинной вере». Не исключено, актуализация «иррациональных» и «архаических» процессов требует проработки теневых сторон психической реальности, что и вызывает внутрипсихической конфликт и сопротивление "контаминиации" психики этими процессами. Настоящее исследование лишь обращает внимание на противоречия противоречия и (во многом, надо полагать, бессознательные конфликты) связанные со столкновением в психической реальности ряда верующих «модернистского» и «архаического» восприятия реальности. а также деструктивных и здоровых процессов.

Заключение

Анализируя полученные данные можно с высокой степенью уверенности говорить о том, что в психической реальности ряда верующих людей присутствует достаточно выраженный интрапсихический конфликт, говорящей об амбивалентности или даже «амбитендентности» отношения к трансплантологии и прочно связанный с "теневыми" архаичными религиозными установками или же противоречиями между социальной желательностью ответов и архаичными религиозными установками (что также свидетельствует об интрапсихическом конфликте).

Выводы и рекомендации

1) Среди значительного числа воцерковленнных верующих, относящихся как к православному христианскому, так и к мусульманскому вероисповеданию, тема трансплантологии сопряжена с сильным бессознательным конфликтом, который связан с защитным механизмом расщепления и чувством ужаса перед внутренними деструктивными влечениями или с конфликтом между социально желательным («маской», персоной») и собственными религиозными убеждениями;

2) Этот ужас относится, в том числе, к области архаической религиозности, связанно с восприятием «теневых» сторон человеческой психики и с «параноидно-шизоидным» пластом психической реальности»;

3) Механизм расщепления (или конфликт между социально желаемыми и религиозными убеждениями) в отношении к трансплантологии у ряда верующих православных христиан и мусульман проявляется в сочетании сознательно декларируемого позитивного отношения к ней при одновременном одобрении (или склонности к одобрению) запрета на трансплантологию по религиозным мотивам, восприятия трансплантологии как практики, противоречащей собственным религиозным убеждениям и т.д.;

4) На основе вышеизложенного констатируется необходимость провести дополнительное масштабное исследование защитных механизмов психики, возникающих при восприятии феноменов трансплантологии, и при необходимости разработать соответствующие технологии психологической просветительской работы, в том числе, с верующей молодежью (а также проработки связанных с трансплантологией мифов);

5) В то же время не исключено, что ряду верующих необходимо будет прояснить для себя отношение к трансплантологии (в ту или иную сторону) в рамках работы по личностному и духовному развитию в сответствии с той или иной религиозной парадигмой;

6) Явных различий между представителями верующих православных христиан и мусульман по отношению к трансплантологии в рамках настоящего исследования не выявлено.

Примечания

[i] См. примеры на интернет-ресурсах: 1) https://3rm.info/main/73414-realii-putinskoj-jerjefii-znajte-v-bolnice-vas-mogut-zakonno-razobrat-na-organy-video.html 2) http://megimg.info/13/index.php?topic=89.0м 3) http://protivkart.org/video/333-vot-takoe-buduschee-reklamiruyut-nam-slugi-antihrista-video.html

[ii] Пустынник.рф URL: http://пустынник.рф/o-grexovnosti-transplantacii-chelovecheskix-organov/ (Дата обращения: 20.01.2020).

[iii] Более подробные примеры можно найти на следующих интернет-ресурсах: 1) https://3rm.info/main/73414-realii-putinskoj-jerjefii-znajte-v-bolnice-vas-mogut-zakonno-razobrat-na-organy-video.html 2) http://megimg.info/13/index.php?topic=89.0м 3) http://protivkart.org/video/333-vot-takoe-buduschee-reklamiruyut-nam-slugi-antihrista-video.html

[iv] Отметим, что исследование являлось социально-психологическим, то есть выявляющим тенденции, а не статистические закономерности. Кроме того, ввиду эмоциональной значимости темы многие испытуемые отказывались участвовать в исследовании, что неизбежно уменьшило объем выборки.