К вопросу об осведомленности Святого престола о религиозной ситуации на территории Независимого государства Хорватия

Жданова Екатерина Сергеевна аспирант, кафедра истории Церкви, Московский государственный университет им. М.В.Ломоносова 119234, Россия, г. Москва, ул. Ломоносовский Проспект, 27/4 Zhdanova Ekaterina PhD Candidate, Section of Church History, History Department, Lomonosov Moscow State University 119234, Russia, g. Moscow, ul. Lomonosovskii Prospekt, 27/4 Nacht1993@mail.ru

Вопрос деятельности Святого престола в годы Второй мировой войны до сегодняшнего дня является актуальным для исследователей. Одним из интересующих историков вопросов является так называемое «молчание папы» – отсутствие официального осуждения со стороны Святого престола геноцида и действий нацистского режима. Помимо «молчания» по отношению к нацизму, понтифик так же не высказывался с осуждением и в адрес режима усташей в Хорватии. Именно поэтому целью исследования является воссоздать картину религиозных притеснений именно на территории Независимого государства Хорватия и установить, был ли осведомлен об этом Святой престол и какой позиции придерживался. Если в зарубежной историографии обозначенная проблема достаточно хорошо изучена, но все же не имеет однозначного решения, то в отечественной историографии позиция Святого престола по конкретному вопросу практически не представлена, что обуславливает новизну данной работы.

Одной из главных причин споров и несогласий среди исследователей является ограниченность источников (Ватиканский архив военного периода до сих пор закрыт). Тем не менее, архив государственного секретариата Ватикана ^{[1, 2]}, изданный в 11-ти томах и охватывающий период Второй мировой войны, может осветить события 1941-1942 гг. именно с позиции Святого престола. Благодаря методам историзма, историко-сравнительному методу и методу критического анализа является возможным восстановить всю полноту событий, происходивших в период 1941-1942 гг., а также дать им объективную оценку. Обозначенный период является хронологическими рамками исследования как период первых лет существования Независимого государства Хорватия.

Ввиду скорого открытия новых источников (открытие архива Ватикана запланировано на март 2020 года) данное исследование может послужить основой для дальнейшего изучения проблемы с привлечением новых материалов, что обуславливает его актуальность.

К началу 1941 года население Югославии составляло 6,7 млн. человек, из которых 3,3 млн. были католики-хорваты, 2 млн. – православные сербы, 700 тыс. – мусульмане и 45 тыс. – евреи ^{[3, p. 59]}. 10 апреля 1941 года власть в свои руки взяли усташи под руководством поглавника Анте Павелича, которые провозгласили создание нового Независимого государства Хорватия. Мечтой поглавника было создание католического государства, которое могло быть сравнимо только с Ватиканом. Католическая пресса в Хорватии восторженно приветствовала новый режим: «Бог, который направляет судьбу народа и контролирует сердца правителей, дал нам Анте Павелича и направил лидера дружеского и союзнического народа Адольфа Гитлера использовать свои победоносные войска, чтобы устранить наших притеснителей и дать возможность создать Независимое государство Хорватия» ^{[4, p. 51]}. Газета «Katolicki Tjednik» опубликовала приветствие новому государству: «Мы приветствуем новую и свободную Хорватию как христианское и католическое государство. Свобода гарантирована Богом и, следовательно, благословлена Богом» ^{[4, p. 64]}.

Государственный переворот не встретил единодушного одобрения, поэтому 5 мая 1941 года был принят закон «о религиозном обращении» – непокорных ждала либо депортация, либо ликвидация: с этого момента в Хорватии развернулась масштабная кампания принудительного обращения в католическую веру ^{[5, c. 119]}. Одним из первых высказал свое признание новому лидеру государства загребский архиепископ – Алоизий Степинац. «Прибыл великий человек», - писал архиепископ в «Пастырском письме» 28 апреля, благословляя поглавника на свершение «великих» дел ^{[5, c. 52]}.

Уже 26 июня 1941 года на первой конференции епископов во время встречи представителей церкви с поглавником Степинац говорил об «искреннем и лояльном сотрудничестве для будущего родины» ^{[5, c. 117]}. В основном законе новой независимой Хорватии католической церкви отводилась особая идеологическая роль: «Центр тяжести или основы государства и моральная сила наших людей должны быть тесно связаны с регулярностью их религиозной и семейной жизни» ^{[6, p. 325]}, и этот пункт не мог не вызвать положительной реакции католической церкви. Положение церкви было настолько крепким, что для ее представителей даже отводились специальные места в парламенте Хорватии, созванном 24 января 1942 года.

Главной проблемой для нового государства оставалась проблема большого числа сербского православного населения, проживавшего на территории Хорватии. По мнению высшего хорватского руководства, сербы были не нужны для только что образованного государства. Однако, принцип отбора «пригодных» для нового государства людей был отличным от принципа нацистов – «расовый» вопрос сменился на вопрос «веры». «Сербская церковь не может существовать, как не может существовать и греко-восточная церковь» ^{[7, p. 31]}, - утверждал Павелич (стоит отметить, что в дальнейшем именно греко-восточной и стала называться бывшая сербская церковь). Все это означало, что католический серб имел преимущество перед сербом православным. 15 апреля 1941 года на территории Хорватии было запрещено использование кириллицы, а 30 апреля 1941 года вышел указ «о защите арийской расы и чести хорватского народа». По этому указу для обеспечения «чистоты расы» одна треть сербов должна была быть обращена в католичество; еще одна треть – выселена из страны на свои исконные территории; оставшаяся же треть должна была быть уничтожена ^{[5, c. 45]}. Из 21 диоцеза довоенного периода на оккупированной территории Сербии осталось только 6. Следом появился указ о ликвидации православного духовенства, и уже 10 мая 1941 года был арестован православный митрополит Досифей Васич, а через несколько дней вышло постановление, по которому было запрещено звонить в колокола. После прихода усташей к власти было убито 2 митрополита и 1 епископ, 1 епископ был интернирован, троих епископов изгнали в Сербию ^{[8, c. 380]}. Были запрещены любые контакты с белградским патриархом ^{[9, c. 62]}.

На территории Хорватии было выделено 8 оккупационных территорий, на которых планомерно происходила масштабная резня ^{[10, p. 61]}. 14 июля 1941 года уже на высшем правительственном уровне между министром юстиции и хорватскими священниками был обсужден вопрос, который поднимал проблему отказа изменить веру. 29 июля по хорватскому радио прозвучала передача, в которой звучали слова о том, что «в Независимом государстве Хорватия нет места сербам и так называемой Сербской православной церкви. В Хорватии не может быть ни сербов, ни православных; хорваты увидят, что это будет реализовано в самое ближайшее время» ^{[4, p. 69]}. Это была месть и ненависть к сербам, слитые воедино. Министр образования Миле Будак видел разрешение сербской проблемы как раз в разобщении сербов, которые не ассимилируются именно из-за того, что принадлежат к православной церкви. «Или они склонятся перед нашей религией, или они должны будут убраться отсюда» ^{[6, p. 326]}, - говорил министр, озвучивая общий политический антисербский курс. С оставшимися православными сербами на территории Хорватии, по мнению министра образования, стоило поступить просто – «для этого у нас есть 3 миллиона пуль» ^{[3, p. 60]} или же «сербов на вербу!».

Методы хорватов, применяемые к православным, поражали: были придуманы специальные ножи для удобного перерезания горла, которые помещались в ладони и быстро складывались. Особенностью хорватской жестокости было то, что орудия для убийств не подразумевали уничтожения группы людей за один раз: это были молоты, ножи и топоры; хорваты брали не «количеством» (как делал это Гитлер с евреями в газовых камерах), а «качеством». Сербам отрезали головы, дробили черепа огромными молотками, беременным женщинам вспарывали животы, извлекали детей и помещали их в утробу других женщин; убийства происходили около больших ям, куда тела сразу же сбрасывались; еще живых людей закапывали.

Имущество православной церкви конфисковывалось, церкви и монастыри либо разрушались (для чего в Загребе был создан специальный отдел по разрушению церквей ^{[7, p. 27]}), либо перестраивались в новые здания, либо передавались монахам-францисканцам ^{[3, p. 82]}.

Помимо простого населения Хорватии в убийствах также массово были задействованы священнослужители. Международная комиссия, исследовавшая положение дел в концлагере Ясеновац, привела данные о 1171 католическом священнике, которые лично принимали участие в резне. Они находились при подразделениях усташской армии и подчинялись военному папскому викарию – Алоизию Степинацу ^{[5, c. 49]}. Священник Мате Могус, отказываясь от проповеди крестом и книгой, предлагал новую – револьвером и пистолетом ^{[3, p. 85]}. Имена францисканских монахов Филиповича, Матковича и Милоша наводили ужас на население. Тем не менее, эти служители были причастны к усташской организации, поэтому ввиду отсутствия конкретных свидетельств установить прямую связь между ними и Святым престолом не представляется возможным.

Несмотря на насильственное обращение в католичество, на территории Хорватии все так же оставались православные сербские общины. Не в силах справиться с ними хорватское руководство согласилось хотя бы хорватизировать сербское православное население и 3 апреля 1942 года учредило Хорватскую православную церковь. В сущности своей она была абсолютно фиктивным образованием, что признавали в Ватикане. Тиссеран, секретарь Священной конгрегации по делам Восточной церкви, отмечал, что «Хорватская православная церковь ничего не значит, так как организована по желанию поглавника и может существовать только с ним» ^{[4, p. 175]}. Главной целью ее создания была денационализация сербов, а в дальнейшем их религиозная ассимиляция ^{[7, p. 31]}. Для этого предполагалось адаптировать сербские церкви, именно поэтому 8 апреля 1942 года правительству был предоставлен список церквей, с которыми нужно будет иметь дело ^{[7, p. 45]}. По сути новое церковное образование было создано, чтобы отвести от себя подозрения в притеснении конкретно православных. Новую церковь возглавил русский епископ - эмигрант Гермоген ^{[11, c. 161]} (его рукоположил патриарх Румынии Никодим; в дальнейшем в августе 1944 года Гермоген рукоположил во епископы иеромонаха Спиридона (Мифку), больше епископов в Хорватской православной церкви не было). После этого православных стали принимать на государственную службу, однако православное население Независимого государства Хорватия было причислено к хорватам, права сербов все так же подтверждены не были.

Знал ли Святой престол о новой церкви и резне в Хорватии? Еще 8 мая 1941 года Ватикану была подана записка от югославского правительства, которая описывала положение дел в Хорватии; папа передал Югославии, что много думает о ее судьбах и старается сделать все возможное, чтобы облегчить ее страдания ^{[3, c. 70]}.

Тем не менее, на волне ажиотажа вокруг преступлений хорватов для прояснения ситуации в июле 1941 года Святой престол отправил в Хорватию бенедиктинского аббата Джузеппе Рамиро Марконе ^{[1, p. 105]}, который, не являясь нунцием, был неофициальным представителем Святого престола в Хорватии. Сам Марконе в своих обращениях к усташскому правительству называл себя легатом, так же называла его и пресса. На момент прихода усташей к власти Святой престол не имел официального представителя в Загребе и не располагал полнотой картины, которая разворачивалась в государстве Павелича (как позже в своих заметках отмечал государственный секретарь Святого престола кардинал Мальоне, «католический клир не запятнан и не скомпрометирован» ^{[2, p. 491]}).

Уже 23 августа Марконе писал в Ватикан, что действия усташей вынуждают многих евреев просить обратить их в католичество, что было положительно оценено Святым престолом. С 1942 года Марконе посылал данные о систематическом истреблении сербов, евреев и цыган. За первый год усташского режима из 35 тыс. хорватских евреев в живых осталось только 12 тыс. ^{[12, p. 113]}. Марконе писал Пию XII, что «большинство мятежников принадлежит к раскольнической вере… хорватский епископат не имел и не имеет особых оснований, чтобы публично протестовать против правительства в пользу раскольников ^{[5, c. 147]}».

Затем около года официальных данных не поступало, имели место лишь случаи гуманитарных воззваний. Тем не менее Ватикан точно был осведомлен о ситуации в Сербии, о чем свидетельствует записка кардинала Боргонджини Дуки к Мальоне, в которой содержится описание встречи Дуки с министром Хорватии ^{[1, p. 245]}.

Глава хорватского отделения в Ватикане монсеньор Пьетро Сигизмонди отмечал, что Святой престол доволен обращениями, но американская и британская прессы осуждают католическую церковь в молчании и согласии с насильственным окатоличиванием. «Делайте все поступательнее», - взывал архиепископ ^{[4, p. 142]}. Святой престол действительно не имел прямого отношения к массовым обращениям, но, безусловно, они ему импонировали.

Информанты у престола были и помимо Марконе. Святому престолу писал архиепископ Белграда Вуйчич, который сообщал, что «монсеньор Степинац… делают все возможное, чтобы смирить напор усташей по отношению к сербам», утверждая, таким образом, непричастность высшего католического руководства к преступлениям. «Епископы не колеблются, - продолжал он, - в том, чтобы обратить к тяжести этих дел главу государства Павелича» ^{[1, p. 104]}.

В свою очередь из Хорватии к Святому престолу прибыли послы Независимого государства Хорватия Никола Русинович и Эрвин Лобкович ^{[4, p. 78]}, которые вследствие отказа Святого престола признать новое государство не имели официальных дипломатических полномочий, но так же, как и Марконе, были связующими между двумя странами.

Что касается признания Святым престолом хорватского государства, то историки так и не пришли к единому мнению. Так как с началом войны Святой престол провозгласил свой нейтралитет, который «восходит корнями к самой сущности служения» и который церковь «ставит выше любых вооруженных конфликтов» ^{[13, p. 95]}, престол не имел права признавать измененные в ходе военного конфликта границы в Европе, поэтому все назначения на должности в оккупированных странах должны были происходить с обязательной оглядкой на реакцию других стран.

Расхождение в оценке дипломатической политики Святого престола связано непосредственно с тесным общением папы Пия XII и Анте Павелича, а также с принятием поглавника понтификом на аудиенции в мае 1941 года. Сложность возможной оценки этой аудиенции состоит в том, что на момент встречи король Хорватии Томислав II (Аймоне ди Торино, двоюродный брат итальянского короля Виктора Эммануила III) еще не был официально провозглашен. Именно поэтому апологеты Пия XII использовали этот факт в качестве доказательства отсутствия официального признания Независимого государства Хорватия и, как следствие, невозможности одобрения руководством Святого престола усташских действий в отношении сербов.

В то же самое время не стоит забывать, что Святой престол периодически принимал хорватов: так, в июле 1941 года в Ватикан приехала группа хорватских деятелей во главе с начальником хорватской полиции, а в феврале 1942 года папа принял у себя группу усташей, которых назвал «хранителями христианства» и благословил их.

Осенью 1942 года Павелич вновь попросил аудиенцию у папы. Это вызвало негативную реакцию посла Великобритании Фрэнсиса д’Арси Осборна, который напомнил курии о 600 тыс. убитых сербов. «Принятие его хоть как католика, хоть как главы государства вызовет резкую критику со стороны Великобритании» ^{[1, p. 736]}, - говорил Осборн кардиналу Доменику Тардини. Ответив, что выраженное мнение является исключительно мнением Осборна, Святой престол пропустил мимо себя это замечание.

Слухи вокруг геноцида сербов, отсутствие доказательств не могли оставить Святой престол в стороне. Секретарь Государственного секретариата Ватикана Джованни Монтини (будущий папа Павел VI) в беседах с послами Хорватии задал прямой вопрос: «Почему так много говорят о Хорватии?». На это Русинович ответил, что независимая комиссия лично убедилась в безосновательности слухов ^{[6, p. 334]}, тем самым успокоив Ватикан и убедив его в отсутствии массовых убийств. Однако, Святому престолу импонировал массовый переход из православия в католичество. С одной стороны, в какой-то степени переход в католичество мог сохранить жизнь части сербского населения. С другой стороны, по мнению папы, осознание христианами своих ошибок и воссоединение с папой было бы лучшим решением для католической церкви ^{[14, p. 265]}. Когда в 1941 году германские войска напали на СССР, в курии был разработан так называемый «план Тиссерана». В соответствии с ним католические миссии должны были идти следом за нацистами и проповедовать католичество, обращая в истинную веру насильственно обращенных в православие сербов (хотя сам Тиссеран отмечал, что знаком с церковной историей и не может припомнить, чтобы католиков массово обращали в православных ^{[4, p. 95]}). План был провален, так как делиться своим влиянием на захваченных территориях Гитлер ни с кем не хотел, тем более с церковью, которая составляла ему в этом конкуренцию; с другой стороны, непосредственная близость со странами «Оси» на оккупированных территориях могла плохо отразиться на репутации Ватикана как государства, четко соблюдающего принцип нейтралитета.

17 июля 1941 года Священная конгрегация Восточных церквей направила в Загреб инструкции, в соответствии с которыми необходимо было обращать православных в греко-католическую, а затем и в католическую веру ^{[4, p. 95]}. С 18 июля было решено запретить наименование «сербская православная вера», отныне ее стоило называть «греко-восточная вера» ^{[7, p. 157]}.

17 ноября 1941 года состоялась конференция хорватских епископов, которая рассматривала вопрос об обращении сербов в католицизм. Основные положения, принятые на этой конференции были следующими: все вопросы по обращению должна решать католическая церковь; миссионеры могли быть направлены только Святым престолом; был создан «Исполнительный комитет для контроля за обращениями», который возглавили архиепископ Степинац, епископ Буриц и апостольский администратор Симрак ^{[4, p. 144]}. 21 февраля 1942 года из Ватикана пришел ответ на известие о конференции (передан клиру 27 марта): помимо выражения понтификом удовлетворения по поводу рвения епископов в деле окатоличивания населения, определение «православный» согласно пожеланию папы во всех документах необходимо было заменить на «схизматик» или «диссидент» ^{[4, p. 146]}, тем самым показывая всего лишь временность пребывания в православной вере, обусловленную историческими причинами.

Таким образом, на основании вышеизложенных фактов можно сделать вывод о том, что Святой престол, несомненно, был осведомлен о религиозной ситуации на территории Независимого государства Хорватия. Однако, он не был инициатором окатоличивания сербов, активно и официально он не поддерживал хорватское правительство, так как придерживался изначально избранной политики нейтралитета. Тем не менее идея Павелича о массовом насильственном обращении сербов в католичество была благосклонно воспринята Святым престолом, так как с одной стороны такая политика увеличивала число католиков в мире, с другой же давала сербскому населению шанс на выживание.