Одиночное погребение Маганское кладбище (XVII век) в Центральной Якутии

Сыроватский Владислав Владимирович младший научный сотрудник, Институт гуманитарных исследований и проблем малочисленных народов Севера СО РАН 677000, Россия, республика Саха (Якутия), г. Якутск, ул. Петровского, 1 Syrovatskiy Vladislav Vladimirovich Junior Scientific Associate, Institute for Humanities Research and Indigenous Studies of the North of Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences 677000, Russia, respublika Sakha (Yakutiya), g. Yakutsk, ul. Petrovskogo, 1 syrovatskiy123@gmail.com Другие публикации этого автора

Введение. Для изучения ранней этнической истории якутов приоритетным является поиск и фиксация наиболее архаичных погребальных памятников, относящихся к периоду ранее XVIII века. Материалы изученного грунтового захоронения Маганское кладбище являются результатом планомерных разведочных работ Среднеленского отряда археологической экспедиции ИГИиПМНС СО РАН по выявлению и исследованию памятников эпохи позднего средневековья на территории Центральной Якутии.

Результаты исследования. Памятник расположен на территории г. Якутск на краю выступа пятидесятиметровой террасы коренного берега р. Лена в 250 м к юго - западу от южной оконечности действующего Маганского кладбища. В 980 м к востоку от погребения расположено озеро Белое. Под горой расположен жилой частный сектор городского округа Гагаринский, в непосредственной близости от места захоронения находится улица Зеленая Балка и СОТ Восход. На дневной поверхности погребение фиксировалось глубоким продолговатым провалом почвы. В ходе дерновки могильного пятна обнаружить не удалось. В процессе прохождения условных горизонтов был зафиксирован обрубок заостренного необработанного березового колышка (рис. 2, г). На глубине 50 – 60 см от дневной поверхности зафиксирован гроб из массивных плах толщиной 9 – 10 см. На этом уровне был зафиксировать контур могильного пятна, которое повторяло контуры внутримогильного сооружения, но имело неровные края. Крышка гроба провалилась во внутреннее пространство гроба. Ширина крышки – 45 см. Общая длина гроба составила 190 см, общая ширина у изголовья – 64 см, у ног – 54 см. Торцы выполнены из тонких досок в два ряда, имеют заостренные концы и соединены со стенками посредством пазов. Гроб ориентирован по линии ЮЗ – СВ с сильным отклонением в южную сторону. На крышке гроба обнаружены истлевшие обрывки ровдуги. За пределами гроба у юго-западного торца обнаружена чаша «кытыйа» (рис. 2, д) изготовленная из березового капа. Высота изделия – 5,0 см, диаметр – 11,0 см. Тулово опоясано резным выпуклым валиком шириной 0,4 см. Дно сосуда имеет подножку диаметром 7,5 см. Чаша была наполнена остатками пищи и фрагментами тканой материи. Рядом с чашей в качестве тризны были уложены реберные кости лошади в количестве четырех штук. Ребра имеют следы воздействия рубящего орудия. После вскрытия крышки гроба во внутреннем пространстве были обнаружены скелетированные останки мужчины. Покойный лежал на спине, головой ориентирован к юго-западу (рис. 1). На черепе имелось сильное повреждение (рис. 3), и отсутствовали все кости кроме затылочной, частично сохранилась также височная и теменная кость. Края поврежденной зоны черепа имеют рваные края. Большинство зубов нижней челюсти также отсутствовало, левый венечный отросток на ней поврежден, а на теле нижней челюсти в районе подбородка имеются касательные повреждения внешней поверхности костной ткани. Правая рука слегка согнута в локте, покоилась в области паха, левая рядом с тазовой костью, ноги уложены прямо. Видимых нарушений в анатомическом порядке костяка замечено не было. При детальном осмотре скелета на трех реберных костях на их заднем конце замечены перфорированные повреждения от воздействия тонкого острого предмета (рис. 3). Одно ребро сломано в месте повреждения. Порядка семи точечных повреждений зафиксировано на рукоятке и теле грудины с внешней стороны (рис. 3), три из них имеют сквозной характер. Еще одно ребро переломано в средней части (рис. 3). В шейном отделе замечено сращение третьего и четвертого позвонков, на третьем позвонке также обнаружено отверстие (рис. 3). Общая длина скелета от макушки до пяточных костей составила 152 см. В районе живота, бедренных костей и голени обнаружены обрывки одежды, сшитой из ровдуги.

В ходе расчистки костяка был обнаружен сопроводительный инвентарь. Справа от места сочленения таза, с правой бедренной костью зафиксированы ножны (рис. 2, а), изготовленные путем скручивания цельного берестяного полотна бесшовным способом. Береста возле устья завернута вовнутрь. Размеры: длина – 23,5 см, ширина устья – 6,0 см, ширина кончика – 2,6 см. Примерные размеры изначального полотна: 16,0 х 7, 5 см. Чечевички на изделии расположены вдоль длины. Внешняя стенка возле устья имеет два противоположных отверстия, по которым пропускался кожаный шнурок, предназначенный для затягивания и поясного подвеса. Под запястьем левой руки обнаружено железное кресало в виде удлиненного полукруга с деревянной вставкой в середине, имеющей два сквозных отверстия, которая зафиксирована к железной основе посредством двух тонких ремешков из бересты или тальниковой коры (рис. 2, б). Размеры изделия: 6,8 х 3,2 см, ширина железной основы – 0,8 см, ее толщина 0.9 см. В сечении имеет подпрямоугольную форму. Немного выше обнаружены фрагменты двух плоских железных колец – креплений (рис. 2, в). Диаметр колец – 3,0 см, ширина 0,4 – 0,7 см. Сохранность колец и кресала плохая, изделия сильно коррозированы.

Обсуждение. Месторасположение обнаруженного погребения на высокой террасе (сопке) не выпадает из общей картины расположения якутских погребений XVII-XVIII вв. в районе исследования. Так, еще в период 1914 – 1920-е гг. Е.Д. Стреловым было раскопано и изучено 4 погребения на вершине горы в районе современного с. Хатассы (г.Якутск), бывшего Хоринского наслега ^{[5, с. 216-217]}. В период с 2014 по 2018 г.г. Среднеленским отрядом археологической экспедиции ИГИиПМНС СО РАН было исследовано 2 погребения на сопках в окрестностях г. Якутск. Первое грунтовое захоронение, расположенное недалеко от горы Чочур-Муран, принадлежавшее молодой девушке, имело следы постпогребального проникновения. Памятник датирован XVII – XVIII вв. ^{[3, с. 92]}. Второе погребение мужское, обнаружено над с. Владимировка на краю сопки. Здесь был зафиксирован обряд вторичного захоронения с воздушного погребения «арангас» ^{[9, с. 80]}. Якутские захоронения, в большинстве своем ориентированы по линии запад-восток с небольшими отклонениями, в зависимости от сезона, когда проходила церемония. В данном случае, сильное отклонение на юг, здесь, скорее всего, обусловлено положением террасы, вдоль которой и произвели захоронение. Отсутствие прокала почвы в могильной яме говорит о захоронении в теплое время года. Березовый колышек в могильной яме – часто встречающийся элемент погребального обряда якутов. Функциональное назначение ритуальной березки «чэчир» исследователи связывают с использованием в качестве оберега от «нечистоты, опасной для живых», либо с представлением якутов о Мировом Древе по которому шаманы восходят на небо или опускаются в нижний мир ^{[5, с 57]}. Ранее необработанные березовые колья или стволы березок с корнями встречались в 30 известных ранее изученных якутских погребениях. Географическое распространение традиции использования березки в погребальном обряде ограничено, в основном, территорией Центральной Якутии. Из общего числа 30 грунтовых захоронений, в которых был зафиксирован березовый кол или береза с корнями, 18 расположено на территории Чурапчинского улуса, в Мегино – Кангаласском улусе было зафиксировано 7 памятников, в Таттинском – 3 и лишь 1 в Хангаласском улусе. Единственный случай также известен в материалах погребений Вилюйского региона. В обобщающем труде по материалам Саха-французской археолого-этнографической экспедиции авторами сделаны выводы о появлении данной традиции в конце XVII века ^{[8, с. 87]}.

Характер повреждений на костях покойного дает возможность реконструировать события, предшествовавшие его смерти. Здесь следует отметить, что ребра покойного на момент расчистки были в очень плохом состоянии, срединная их часть практически не сохранилась. По всей видимости, повреждения были нанесены множественными точными попаданиями из лука в область грудной клетки. Часть выстрелов взяла на себя грудинная кость, в результате чего стрелы застряли в ней. Один выстрел, вероятно, задев нижнюю челюсть, пришелся в район шеи, где его остановил третий шейный позвонок. Установлено, что три выстрела прошли сквозь грудную клетку и воткнулись в ребра у места соединения их с позвонками. На основе имеющихся увечий можно заключить, что убитый стоял передней частью тела к стрелкам. Точность попаданий (в центральную часть грудной клетки, шею), на наш взгляд, говорят о том, что индивид являлся статичной мишенью, был обездвижен.

На территории г. Якутск известно два грунтовых захоронения воинов умерших насильственной смертью. К примеру, в 2013 г. при рытье хозяйственной ямы на жилом участке в районе Сергеляхских дач было обнаружено погребение мужчины убитого рассекающим ударом в область черепа. Кроме предметов вооружения (пальма типа «батас», костяные накладки лука, железные наконечники стрел) у покойного также присутствовали предметы, характеризующие его как всадника (удила, стремена, подпружная пряжка) ^{[6, с. 93-99]}. Радиоуглеродная датировка погребения относит его к XV-XVI вв. В 2003 г. на территории Ботанического сада ЯГУ у озера Атласовское в пригороде Якутска рабочими были обнаружены останки мужчины XIV – XV вв. При покойном найдено пять железных и три костяных наконечника стрел, концевой вкладыш лука. Смерть наступила вследствие трех разрубов в область головы ^{[1, с. 145]}. Погребение Маганское кладбище отличает от этих двух случаев, в первую очередь, характер полученных ранений. Наличие глубоких проникающих ранений может говорить об отсутствии какой-либо серьезной защиты туловища. Бедный сопроводительный инвентарь и отсутствие в нем предметов вооружения (пальма, лук, стрелы) исключает его отношение к воинскому сословию. Скорее всего, погибший – представитель рядового населения или низшего сословия.

Если деревянная чаша «кытыйа» является достаточно распространенным элементом сопроводительного инвентаря якутских погребений, то берестяные ножны, скрученные из цельного берестяного полотна, вызывают особый интерес в плане предварительной датировки погребения. Так, подобный тип ножен обнаружен в грунтовом захоронении женщины Атласовское – II, которое датировано радиоуглеродным методом и относится к XVII веку. Также для датировки важен факт наличия тканой материи, появление которой связывают с появлением первых русских казаков (XVII век) в Ленском крае. К примеру, в погребении Владимировка, радиоуглеродная дата которого 1630 – 1670 – е. гг., остатки ткани прикипели железным бляшкам наборного пояса ^{[9, с. 79]}. Глубина залегания внутримогильной конструкции также является датирующим элементом. Для погребений XIV – XVII вв. характерна небольшая глубина от дневной поверхности до крышки перекрытия (в среднем 0,48 м), а для погребений переходного периода средниий показатель составляет 0,68 м ^{[4, с. 28]}. Таким образом, данное погребение, по его признакам, следует предварительно датировать XVII веком и отнести к категории раннеякутских позднесредневековых захоронений.

Ранняя история якутов известна в исторических преданиях как век войн «кыргыс уйэтэ». В связи с этим, интерес для интерпретации обряда и условий смерти покойного из погребения Маганское кладбище вызывают сведения о военных обрядах древних якутов, приведенные в труде Ф.Ф. Васильева «Военное дело якутов». Бог войны у якутов – Илбис-Хаан, кроме него известны духи войны: Илбис Кыыhа и (дочь Илбиса) и Оhол уола (сын увечий), которые являлись детьми Илбис-Хаана. В процессе подготовки к военному столкновению древние якуты проводили обряды, во время которых приносили человеческие жертвоприношения. Так, придя к месту будущего сражения воин обращался к Илбис Кыыс с просьбой о ниспослании боевой страсти «имэнг», стороны останавливались на виду, на некотором расстоянии и исполняли моление, заклинание «алгыс» во время которого убивали наиболее слабого, «скверного» человека из своего окружения, затем вынув сердце, вырезали кусок и насаживали на стрелу и выпускали ее в небо ^{[7, с 162]}. Здесь следует напомнить о патологии развития позвоночника у погребенного. Сращение двух шейных позвонков могло вызвать различные отклонения во внешнем облике или негативно повлиять на его физические способности. Кроме того существовал обряд «илбис туhэрии» - напускание илбис, которое, как правило, сопровождалось убийством: перед выступлением в поход воины копьем или стрелами пронизывали какого-нибудь мальчика или старика и окрашивали оружие его кровью. Затем шаман низводил с верхнего мира Илбис кыыhа, которую угощали сердцем и печенью убитого ^{[7, с. 166]}. Перед каждым сражением обязательным было окропление оружия «сэби хааннааhын», окровавленное оружие имело свойство самостоятельно находить плоть. Наиболее древним, по всей видимости, является обряд поклонения божеству Алла-Тангара, идол которого изготавливался из дерева, во время которого к истукану помещали пожилого человека и убивали выстрелом из лука ^{[7, с. 165-168]}. Известно, что покойному раздробили лицевые кости вместе с верхней челюстью, по характеру рваных краев на черепе можно предположить, что удары наносились тяжелым тупым предметом. Здесь можно предложить несколько вариантов причин подобного действия: покойный мог получить рану во время ритуала окропления оружия кровью. Подобные манипуляции также могли быть связаны с желанием лишить покойного лица, связанным с его внешним обликом, о чем говорилось выше. Также возможно, что уничтожение лицевых костей – акт обезвреживания покойного. Обезвреживание покойного в якутской погребальной практике - известное явление и проявлялось в стремлении обездвижить покойных. Связано это с понятием о том, что душа человека умершего «плохой» смертью (убийство, самоубийство, смерть в результате несчастного случая) превращалась в злого духа «юёр». Обратиться в «юёр» после смерти могли и люди, имевшие психические и физические недостатки ^{[5, с. 165-166]}.

Подводя итог, можно заключить, что одиночное погребение Маганское кладбище по своим характерным признакам относится к девиантному типу погребений. На основе анализа сопроводительного инвентаря, глубины залегания внутримогильной конструкции и степени сохранности останков можно предварительно датировать данный памятник XVII веком. Учитывая фольклорные источники, и характер ранений покойного, его обездвиженность в момент смерти, можно предположить, что он был принесен в жертву сородичами в процессе подготовки к военному походу или сражению.

Рис. 1. План погребения Маганское кладбище

Рис. 2. Предметы из погребения Маганское кладбище (а – ножны, б – кресало, в – кольца, г – фрагмент березки, д – чаша «кытыйа»)

Рис. 3. Характер повреждений на костях покойного из погребения Маганское кладбище