Оптимизм как коррелят благополучного старения

Ковтуненко Анастасия Юрьевна медицинский психолог, Оренбургская областная клиническая психиатрическая больница №2 460551, Россия, Оренбургская область, село Старица, пер. Майский, 2 Kovtunenko Anastasiia Yur'evna Medical Psychologist, Orenburg Regional Clinical Psychiatric Hospital No.2 460551, Russia, Orenburgskaya oblast', selo Staritsa, per. Maiskii, 2 a_ju_kovtunenko@mail.ru

Ерзин Александр Игоревич кандидат психологических наук доцент, кафедра клинической психологии и психотерапии, Оренбургский государственный медицинский университет 460000, Россия, г. Оренбург, ул. Советская, 6 Erzin Alexander Igorevich PhD in Psychology Docent, the department of Clinical Psychology and Psychotherapy, Orenburg State Medical University 460000, Russia, g. Orenburg, ul. Sovetskaya, 6 alexerzini@gmail.com Другие публикации этого автора

Публикация подготовлена в рамках научно-исследовательского проекта, поддержанного грантом президента Российской Федерации (№МК-5837.2018.6, соглашение № 075-15-2019-105)

Введение

Актуальность исследования благополучного старения обусловлена демографическими, социально-экономическими и парадигмальными изменениями, происходящими в настоящее время как в мировом сообществе в целом, так и в нашей стране, в частности. Эти изменения вызваны тенденцией постарения населения, или, иначе говоря, значительным повышением в нем доли людей позднего возраста. Однако общемировой феномен «седеющего населения» по-разному воспринимается в развитых и развивающихся странах, и, если в первых принятая концепция благополучного старения активно внедряется в паллиативную помощь и психотерапевтические интервенции в позднем возрасте, то в России поиск факторов и условий, помогающих определить потенциал старения и способы изменения старения в положительную сторону, начался не так давно и продолжает представлять большой практический интерес. Психологические факторы в данном вопросе в контексте биопсихосоциальной парадигмы по-прежнему остаются недостаточно изученными. Исследование оптимизма как когнитивно-атрибутивного коррелята благополучного старения у лиц в позднем возрасте является, на наш взгляд, одним из шагов к многоаспектному психологическому исследованию коррелятов высокого уровня субъективного благополучия у лиц в позднем возрасте, включающего нейрокогнитивные, ценностно-смысловые и поведенческие аспекты.

Термин «оптимизм» впервые появился в философских трудах Г. Лейбница, который рассматривал в качестве оптимизма «убеждение в том, что добро побеждает над злом» ^[3]. Затем, как отмечает в своих работах О.А. Сычёв: «вплоть до XX века оптимизм как психологический феномен не исследовался» ^[15].

Проблема оптимизма в отечественной психологии получила свое развитие в трудах таких исследователей, как Т.О. Гордеева, М.С. Замышляева, К. Муздыбаев, Л.М. Рудина и др.. В своих работах авторы опирались на научные идеи зарубежных психологов (М. Селигман, Л. Абрамсон, Дж. Тисдейл, М.Ф. Шейер, Ч.С. Карвер и др.) ^[17]. Однако О.А. Сычев говорит о том, что «вследствие быстрого прогресса позитивной психологии за рубежом отставание в исследованиях оптимизма в отечественных традициях не только не сократилось, а, скорее, даже увеличилось» ^[15]. Связано это, вероятно, с тем, что в российском психологическом континууме большее число исследований посвящается изучению негативных аспектов жизни человека, тем или иным образом затрудняющих процесс адаптации, снижающих уровень здоровья и субъективного благополучия ^[8]. В то время, как англоязычная позитивная психология, по мнению М. Селигмана, «изучает те черты характера и особенностей человеческого поведения, которые характерны для удовлетворенных жизнью, счастливых людей» ^[12].

Автор теории выученной беспомощности М. Селигман понимает под оптимизмом «стиль мышления, при котором человек неудачи считает случайными и непостоянными во времени, а хорошие события – закономерными и естественными» ^[23]. М. Селигман и его последователи – Л. Абрамсон, Дж. Тисдейл, К. Петерсон связывают оптимизм с «атрибутивным стилем субъекта» ^[22] . Согласно этой концепции, как отмечает Н.А. Уточкин, «в процессе жизни у человека складывается определенная устойчивая манера объяснять причины происходящего, и когда он сталкивается с теми или иными результатами деятельности, он приписывает им причины в соответствии со сложившимся стилем атрибуции – оптимистичным или пессимистичным» ^[16].

По мнению М. Шайера и Ч. Карвера «оптимизм – это, в целом, ожидание хороших результатов при столкновении с проблемами в важных для человека сферах жизни. Оптимизм позволяет индивидууму активизироваться и приложить усилия, чтобы достичь поставленной цели в период столкновения с препятствиями и трудностями» ^[2]. Это предположение легло в основу авторской концепции «диспозиционных конструктов».

В российской психологической традиции Д.А. Леонтьев и Т.О. Гордеева, опираясь на работы М. Селигмана, проводят исследования оптимизма как «одной из составляющих человеческого потенциала» ^[20]. С точки зрения Л.М. Рудиной оптимизм – «позитивный взгляд на жизнь, уверенность в лучшем будущем» ^[11].

К. Муздыбаев, чьи взгляды базируются на работах Ч. Карвера и М. Шейера, рассматривает оптимизм как «личностную диспозицию, отражающую позитивные ожидания относительно конкретных событий или будущего в целом» ^[9].

В своих работах Н.А. Уточкин также рассматривает понятие «оптимизм» с точки зрения экзистенциально-гуманистической и социальной психологии. С позиции первой под «оптимизмом» следует понимать «веру в безусловно позитивную человеческую природу, добрую и конструктивную сущность человека, заложенную как потенциал, который раскрывается при соответствующих условиях» ^[16]. В социальной психологии «оптимизм рассматривается как врожденное свойство или как результат первых этапов социализации личности» ^[16].

Таким образом, теоретический анализ показал, что наибольшее развитие проблема оптимизма получила в рамках позитивной психологии. На сегодняшний день в ней сложилось два основных подхода к пониманию феномена оптимизма – концепция «атрибутивного стиля» М. Селигмана и его последователей ^[22] и теория «диспозиционных конструктов» М.Ф. Шейера и Ч.С. Карвера ^[17] , чье понимание оптимизма легло в основу данной работы. Следует также отметить, что в контексте теории диспозиционного оптимизма Д.А. Цирин, К.Ю. Эвнина характеризуют оптимизм как «систему представлений человека о мире с точки зрения выраженного в ней позитивного отношения к сущему и ожиданию от будущего» ^[17].

В 1961 году R.J. Havighurst впервые ввел термин «благополучное старение», под которым понимал «такое состояние пожилого человека, при котором он максимально удовлетворен своей жизнью» ^[14]. В дальнейшем в зарубежной литературе уделялось большое внимание уточнению данного понятия. Успехи в области геронтологии, геронтопсихологии и геронтопсихиатрии позволили отказаться от восприятия старости как болезни ^[13], а принятая в западной психологии концепция успешного старения привела к резкому росту теоретико-методологических и эмпирических исследований ^[1]. Однако в современном российском обществе сохраняется стереотип старости, носящий негативный оттенок и ассоциирующийся с упадком физических сил, ухудшением здоровья, бедностью, сужением социальных связей, чувством одиночества, потерей интереса к новому опыту, снижением имеющихся возможностей и др. ^[13], что, впрочем, имеет и объективные на то основания. Однако существует иной – более «позитивный» взгляд на старение в рамках теории благополучного старения, которая включает в себя следующие критерии старости: «высокий уровень образования и физической деятельности, участие в общественной жизни, отсутствие хронических заболеваний и инвалидности, автономия и наличие личного дохода» ^[1]. Благополучное старение включает в себя также «удовлетворенность жизнью, принятие себя, положительные социальные отношения, контроль над собственной жизнью, гибкую адаптацию к окружающей среде, ощущение востребованности и стремление к личностному росту» ^[10].

Концепция благополучного старения наравне с проблемой оптимизма развивается в рамках позитивной психологии, заслуженными пионерами которой считаются М.Селигман, М.Чиксентмихайи, Э.Динер, К.Рифф, Э.Деси, Р.Райн, С.Мадди и др. ^[14].

Цель работы: оценить количественные параметры оптимизма у лиц в позднем возрасте, проанализировать взаимосвязи диспозиционного оптимизма с демографическими показателями и компонентами благополучного старения.

Предмет исследования – взаимосвязь оптимизма как когнитивно-атрибутивного стиля мышления и уровня субъективного благополучия у лиц в позднем возрасте.

Исследование проводилось с учетом интегративных тенденций в клинической психологии, психологии здоровья и возрастной психологии. Осуществлена апробация комплексного подхода к исследованию личностной детерминации субъективного благополучия у лиц в позднем возрасте на основе интеграции позитивно-психологической и когнитивно-поведенческой концепций. Разработана и апробирована экспериментально-психологическая методика диагностики уровня субъективного благополучия у лиц в позднем возрасте, что обусловило новизну данной работы.

Материалы и методы

Исследование проводилось на выборке лиц позднего возраста (женщины от 60 лет, мужчины от 65 лет), средний возраст которых составил 71,25±9,2 лет. Общее число респондентов – 147, из них 55 человек – мужчины (37,4%) и 92 человека – женщины (62,6%). Такое неравномерное распределение мужчин и женщин по выборке объясняется, скорее, аналогичной неравномерностью распределения полов в популяции в целом. Средняя продолжительность жизни у женщин достоверно выше, чем у мужчин, что в свою очередь, объясняется генетическими причинами и историческими факторами (типом труда, большим количеством потребляемого алкоголя, курением, военной службой, агрессивными и насильственными чертами характера и др.), которые смогли сыграть важную роль в повышении смертности мужчин.

В качестве базы для проведения исследования был выбран Оренбургский областной клинический психоневрологический госпиталь ветеранов войн. В исследовании не допускалось участие лиц с умеренными и выраженными когнитивными расстройствами.

На начальном этапе исследования с помощью стандартизированного интервью был проведен сбор демографических данных, таких как пол, возраст, этническая принадлежность, место проживания, образование, социальный статус, семейное положение, количество детей/внуков/правнуков, ежемесячный доход.

Из числа всех опрошенных 50,3% проживают в городе с населением 500-1000 тыс.чел.; 32% в поселке/пригороде/деревне; 10,2% в городе с населением 100-500 тыс.чел.; 6,1% в мегаполисе; 1,4% в городе с населением до 100 тыс.чел. 108 человек из числа респондентов составили группу славянских народностей (73,5%); 30 человек группу азиатских народностей (20,4%); 9 человек представили группу «другие» (6,1%). В число данной выборки вошли 51,7% лиц со средним-специальным образованием; 24,5% людей со средним образованием; 17,7% людей имеют высшее образование (1 диплом); 4,1% из числа опрошенных без образования; 2% составили лица с несколькими высшими образованиями. Распределение лиц по «семейному положению» оказалось следующим: 44,2% овдовели; 41,5% находятся в браке; 10,9% в разводе; 3,4% холосты. Большая часть опрошенных – 87,8 % являются пенсионерами, которые не работают; 12,2% - пенсионеры, продолжающие работать. Среднее число детей у респондентов данной выборки – 2,13±1,2; внуков – 2,83±2,07; правнуков – 1,03±1,56. Средний ежемесячный доход в интервале от 10000 до 15000 рублей.

Основным методом изучения структуры благополучного старения был разработанный авторами (Ерзин А.И., Ковтуненко А.Ю., Геращенко Н.В., 2015) опросник «Индекс благополучного старения» ^[5], состоящий из 70 пунктов, позволяющий оценить субъективное благополучие на уровне интегрального показателя, а также по 7 базовым субшкалам, отражающим центральные ценности и сферы жизни обследуемых: «Здоровье», «Финансовое благополучие», «Социальное взаимодействие», «Временная перспектива», «Работа и хобби», «Личностный рост и позитивные эмоции», «Семья». Для оценки уровня оптимизма использовался тест «Тест диспозиционного оптимизма» М. Шейера и Ч. Карвера в адаптации Т.О. Гордеевой, О.А. Сычева, Е.Н. Осина ^[4]. Тест представляет собой 12 утверждений, 4 из которых являются «прямыми» утверждениями, составляющими субшкалу позитивных ожиданий, 4 «обратными» утверждениями, составляющими субшкалу негативных ожиданий, еще 4 пункта служат «наполнителями», выполняющими функцию маскировки истинного предназначения методики. С целью изучения проявлений по двум субшкалам используется 5 категорий для того, чтобы ответить в соответствии с выраженностью согласия/несогласия («не согласен», «скорее не согласен», «ни да, ни нет», «скорее согласен», «полностью согласен»). Тест диспозиционного оптимизма обладает достаточно высокой надежностью и валидностью.

Математическая обработка полученных результатов проводилась с помощью программы IBM SPSS Statistics 22 и Microsoft Office Excel 2013.

Для достижения поставленной цели были использованы методы первичной и вторичной обработки данных. Для корреляционного анализа применялся коэффициент ранговой корреляции Пирсона.

Участие в исследовании было добровольным и анонимным.

Полученные результаты

Показатель среднего значения индекса благополучного старения у лиц пожилого и преклонного возрастов составил 396,16, что соответствует характеристике «ниже нормы» ^[5]. Наиболее отличительной (с наибольшим показателем) по полученным значениям в выборке является шкала «Семья», отражающая в целом проведение достаточного времени респондентов со своими близкими, при условии, что им это в радость.

Описательная статистика по показателям индекса благополучного старения и его параметров по выборке представлены в таблице 1. Средние значения индекса благополучного старения, полученные в ходе апробации методики ^[5], представлены в таблице 2.

Таблица 1.Описательная статистика по показателям индекса благополучного старения и его параметров.

Таблица 2. Средние значения индекса благополучного старения, полученные в ходе апробации методики ^[5]

Средний показатель оптимизма по выборке – 20,8 (SD=7,04) в сопоставлении с результатами нормализации по Т.О. Гордеевой, О.А. Сычеву, Е.Н. Осину (таблица 3) ^[4] можно охарактеризовать как «ниже среднего».

Таблица 3. Результаты нормализации уровня оптимизма в разработанной русскоязычной версии теста диспозиционного оптимизма (ТДО) по Т.О. Гордеевой, О.А. Сычеву, Е.Н. Осину ^[4]

Анализ корреляционных связей по изученным показателям представлен в таблице 4.

Таблица 4. Корреляционная матрица, содержащая результаты изучения взаимосвязей между уровнем оптимизма, демографическими данными и субшкалами опросника «Индекс благополучного старения».

Примечания: * - p≤0,05

**-p≤0,01

Из таблицы 4 видно, что выявлена слабая положительная взаимосвязь между уровнем оптимизма и социальным статусом (p≤0,05). В системе представлений о мире у респондентов, достигших пенсионного возраста и продолжающих работать, относительно более выражено позитивное отношение к сущему и ожиданию от будущего, чем у неработающих лиц в позднем возрасте.

Кроме того, наблюдается слабая положительная взаимосвязь между диспозиционным оптимизмом и шкалой опросника благополучного старения «Работа и хобби» (p≤0,05). Соответственно, чем выше профессиональная активность исследуемого, чем больше времени он уделяет своим увлечениям, тем выше уровень оптимизма у представителей выборки.

Слабая отрицательная взаимосвязь между уровнем диспозиционного оптимизма и семейным положением (p≤0,05) показывает, что люди, состоящие в браке на данный момент, настроены оптимистичнее, чем вдовцы, люди, никогда не состоящие в браке, а также лица, находящиеся в браке не впервые.

Уровень ежемесячных доходов прямо пропорционально влияет на уровень оптимизма в группе лиц в позднем возрасте (слабая положительная корреляция на уровне p≤0,01): с увеличением денежного достатка респонденты придерживаются более позитивных взглядов на жизнь, считают себя более удачливыми и способными найти решение в критических ситуациях. Здесь же стоит отметить, что обнаружена слабая положительная корреляция между оптимизмом и показателями такой шкалы опросника «Индекс благополучного старения», как «Финансовое благополучие» (p≤0,01), которая показывает, что уровень оптимизма зависит не только от размера ежемесячного дохода, но и от субъективной удовлетворенности им.

Обнаружена слабая положительная, но не носящая закономерный характер взаимосвязь между диспозиционным оптимизмом и количеством детей и внуков.

Анализ взаимосвязей (таблица 4) так же показал, что в данной выборке выявлены слабые положительные корреляции между оптимизмом и такими субшкалами опросника «Индекс благополучного старения», как: «Здоровье» (p≤0,05) – шкала, описывающая субъективное состояние физического и психического здоровья исследуемого; «Личностный рост и позитивные эмоции» (p≤0,01) и интегральным показателем благополучного старения (p≤0,01), .

Обсуждение результатов

По результатам корреляционного анализа можно сделать вывод, что высокий уровень диспозиционного оптимизма взаимосвязан как с общим уровнем субъективного благополучия в позднем возрасте, так и с такими компонентами благополучного старения, как «здоровье», «финансовое благополучие», «работа и хобби», «личностный рост и позитивные эмоции», а так же с социально-демографическими показателями, включающими социальный статус, семейное положение и ежемесячный доход.

С одной стороны, субъективное благополучие в позднем возрасте, в том числе относительная сохранность физического и психического здоровья, которое позволяет, как и ранее, ставить цели на будущее; продолжение профессиональной деятельности, которая наполняет жизнь смыслом и делает ее более активной, дает возможность чувствовать себя нужным и значимым, сохранять прежние и устанавливать новые социальные связи, является источником дополнительного финансового дохода, помимо получения пенсионных выплат; сохранение супружеских отношений, которые снижают чувство одиночества; а так же достаточный уровень финансовых доходов, который, кроме покупки необходимых продуктов питания, лекарственных препаратов и оплаты коммунальных услуг, обеспечивает возможность покупать подарки детям и внукам, делать более разнообразным рацион питания, улучшать бытовые условия и др. – вероятно, перечисленные обстоятельства позволяют лицам пожилого возраста испытывать позитивные ожидания относительно будущего в целом и каких-либо временных трудностей и проблем, в частности.

С другой стороны, ожидание благоприятных результатов при столкновении с проблемами в важных сферах жизни, перечисленных выше (что и выражается в высоком уровне показателей оптимизма), стимулирует пожилых людям усилить свою социальную активность и приложить усилия для того, чтобы улучшить качество своей жизни.

Результаты нашего исследования, проведенного на выборке лиц позднего возраста, во многом подтверждают результаты других исследователей, изучавших взаимосвязь оптимизма со схожими параметрами у респондентов отличных возрастов.

Так, например, в работах Т.Я. Крюковой и М.С. Замышляевой у диспозиционных оптимистов отмечаются более высокие значения по таким составляющим субъективного благополучия, как «Самооценка здоровья», «Изменение настроения», «Значимость социального окружения», а также общим показателем субъективного благополучия ^[6].

По данным Т.О Гордеевой, диспозиционный оптимизм имеет тесную взаимосвязь с «ощущением бодрости, жизненной силы, переполненности энергией и готовности действовать» ^[4]. Подобно этому, в нашем исследовании, диспозиционный оптимизм является конструктом, позволяющим при благополучном старении даже после достижения пенсионного возраста проявлять высокую профессиональную активность. Данные выводы научно подтверждают работы М. Селигмана и П. Шульмана, показавшие достоверную взаимосвязь между оптимистичным объяснением жизненных событий и успешностью в профессиональной деятельности ^[6].

Исследование на американских выборках показали, что оптимизм обнаруживает позитивные связи с уровнем дохода ^[6]. Схожие данные освещают работы E. Diener, L.Tay, S. Oishi, в которых увеличение доходов связано с увеличением оценки жизни, большим переживанием положительных эмоций ^[19].

Ш.Х. Боташева, изучая вопрос роли оптимизма в изменении социальной стратификации общества, говорит о том, что у людей с высоким финансовым положением «доминирует устремленность на достижения, карьеру и в целом, ориентация на лучшее» ^[7]

Американские исследователи Petrson K.C., Seligman M. приводят данные о меньшем уровне заболеваемости среди оптимистично настроенных людей ^[21].

Davis S.F., Hanson H., Edson R. и Ziegler C. в своих работах приводят данные о том, что одиночество и оптимизм имеют обратную взаимосвязь ^[18].

Иначе говоря, наличие двусторонних корреляционных связей между изучаемыми в этой работе психологическими феноменами указывает на то, что, с одной стороны, диспозиционный оптимизм как устойчивая характеристика личности может детерминировать высокую психосоциальную активность, направлять индивида к достижению значимых целей, поддерживать в ситуациях жизненных трудностей, способствуя более продуктивному решению проблем и, соответственно, таким образом влияя на уровень субъективного благополучия. С другой стороны, высокая удовлетворенностью основными сферами жизнедеятельности и ее субъективно-психологическая оценка пожилыми людьми может оказывать и взаимное влияние на уровень оптимизма, повышая его показатели при благоприятном индивидуальном опыте. Корреляционные связи, выявленные нами в ходе работы, пока еще не позволяют однозначно судить о том, что диспозиционный оптимизм выступает в качестве однозначного фактора благополучного старения, и возможно, лонгитюдные исследования на протяжении длительного периода жизни респондентов могли бы уточнить этот вопрос. В любом случае, полученные результаты являются одним из этапов в исследовании психологической детерминации благополучного старения, и это исследование, как нам представляется, предстоит продолжить.

Выводы

Низкий уровень субъективного благополучия у лиц позднего возраста зачастую тесно связан с недостаточным развитием позитивно-атрибутивного стиля мышления.

Диспозиционного оптимизма умеренно коррелирует с такими социально-демографическими факторами, как

• социальный статус,
• уровень ежемесячного дохода,
• семейное положение,

т.е., при высоком социальном и финансовом положении, а также при благоприятных семейных факторах респонденты имеют четкую тенденцию обладать более высоким уровнем диспозиционного оптимизма.

Индекс благополучного старения также положительно связан с оптимизмом. В структуре благополучного старения ведущими компонентами, которые коррелируют в оптимизмом, выступили

• «Семейное положение»,
• «Здоровье»,
• «Работа и хобби»,
• «Личностный рост и позитивные эмоции».

Положительные взаимосвязи между диспозиционным оптимизмом и интегральным показателем благополучного старения позволили сделать вывод о том, что оптимизм выступает значимым когнитивно-атрибутивным и ценностно-смысловым коррелятом благополучного старения, а его дальнейшее исследование может представлять большую значимость для разработки специализированных программ клинико-психологической интервенции для пожилых людей (например, профилактика и психологическая коррекция стрессовых расстройств в позднем возрасте).

Данные, полученные Ч. Карвером и М. Шейером, а также данные исследований других авторов (Davis S.F. at all; Petrson K.C., Seligman M.; Ш.Х. Боташева и др.) отражают связь диспозиционного оптимизма с психологическим благополучием, что, в свою очередь, находит подтверждение и в нашей работе.

Корреляционный анализ, однако, пока не позволяет однозначно судить об устойчивом характере детерминации оптимизмом уровня благополучного старения, что требует проведения дополнительных (возможно, продолжающихся) исследований с учетом расширения объема выборки и введением в анализ дополнительных переменных, которые могут модулировать процесс влияния оптимизма на субъективное благополучие пожилых лиц.

Заключение

Экономическое и ресурсное бремя, которое несет современное общество из-за многочисленных проблем, возникающих у лиц позднего возраста, диктует высокую актуальность изучения психологических факторов благополучного старения. Основные из этих проблем включают в себя высокий риск инвалидизации, стрессовые и когнитивные расстройства, трудовую недееспособность, повышенную потребность в помощи и уходе, высокие запросы на реабилитационные и терапевтические услуги. Предотвращение этих проблем, а не попытки решить уже существующие, является важнейшей задачей психопрофилактики, которая, вне всякого сомнения, должна учитывать не столько социодемографические и соматические факторы, сколько устойчивые психологические феномены, на которые возможно оказывать влияние с целью изменения уровня удовлетворенности жизнью в позднем возрасте. Одним из таких феноменов является диспозиционный оптимизм. Как показало наше исследование, он умеренно коррелирует с уровнем благополучного старения, а следовательно, его развитие возможно в рамках коррекционных, профилактических и психотерапевтических мероприятий и комплексных психосоциальных программ помощи пожилым людям. Развитие паттернов позитивного мышления, которые входят в конструкт оптимизма, нам видится в рамках интеграции основных теоретико-методологических положений когнитивно-поведенческой и позитивной психологии. Тенденция к такой интеграции уже наметилась в современной психологии, и, мы полагаем, она будет перспективной в ближайшие годы.