Цифровой текст в пространстве современной культуры

Введение

Современную эпоху социально-ценностных трансформаций все чаще называют «дигитальным поворотом в культуре» ^{[9, с. 58]} в связи с масштабным распространением цифровых технологий. Формирование культурного опыта и порождение смыслов современной культуры происходит во многом в среде компьютерных виртуализированных процессов коммуникации, что приводит к размыванию границы «между гуманитарной и технической культурами» ^{[9, с. 58]}, появлению новых объектов гуманитарного исследования – текстов social media, видео на видеохостингах, сетевых коммуникаций и т.п., цифровой формат и объем которых требует компьютерных технологий для их обработки, в том числе в исследовательских целях. Для изучения происходящих процессов в культуре, решения новых задач, связанных с воздействием цифровой среды на социально-гуманитарную сферу, необходимы новые междисциплинарные научные подходы, которые смогут объединить методологию гуманитарных наук и компьютерные методы. Одним из таких научных направлений является Digital Humanities (DH, Цифровые гуманитарные науки), в рамках которого гуманитарные науки становятся цифровыми, благодаря цифровым методам и технологиям.

Изначально цифровые гуманитарные науки занимались изучением использования компьютерных технологий для репрезентации в цифровом виде существующих культурных артефактов, которые затем стали создаваться в цифровом виде, а с появлением глобальной сети аудитория получила возможность влиять на процесс создания и распространения культурных объектов, что значительно изменило культурный ландшафт. Сегодня с помощью методологии DH решается широкий круг задач – от соответствия оригинала культурного артефакта его цифровой копии, классификации и кластеризации больших наборов данных, визуализации результатов исследований, кодирования информации, до моделирования когнитивных процессов и создания семантических произведений для проведения интеллектуального анализа ^{[4, с. 162]}.

В связи с тем, что язык является важнейшим элементом семиотической системы культуры, проблема культурфилософского осмысления текста в пространстве цифровой культуры – его роли и специфики функционирования в цифровой среде, взаимодействия с цифровым культурным контекстом, перспектив развития и т.п. ‑ становится одной из важнейших для понимания современных социокультурных процессов. При этом цифровую культуру нельзя отделять от культуры «нецифровой» не только из-за «оцифровки» современной культуры, но и из-за ее генетической связи с культурой предыдущих эпох, поэтому изучение влияния цифровых технологий на культуру требует обращения не только к исследованию непосредственно цифровой культуры, но и взаимосвязанных, и взаимодействующих с ней культур ‑ «не-цифровой» и «пре-цифровой» ^{[8, с. 10]}.

Текст как универсальная форма культуры

Одним из первых понимание текста как универсальной категории культуры предложил М. М. Бахтин, рассматривая текст в качестве принципиально выходящего за лингвистические рамки феномена – всеобщей опредмеченной формы человеческой коммуникации, в процессе которой истолкование текста происходит через его соотнесение с культурным контекстом, и основываясь на идее диалога (культур, сознаний, личностей), который осуществляется в тексте и одновременно выходит за его пределы в коммуникацию и деятельность. Такой подход позволил Бахтину включить в текст «внетекстовой интонационно-ценностный контекст», т.е. рассмотреть его как текст-произведение, как диалог погруженных в бесконечный культурный контекст личностей автора и читателя, ситуация непонимания которых обусловлена двойственностью их природы (собственных внутренних смыслов и набора социальных значений), но которая определяет, в то же время, смысл текста ^{[11, p. 27-28]}. Разворачивая текст до культурного объекта, Бахтин выводит текст за пределы локальных культур, в которых как в сложной, иерархически организованной совокупности текстов воплощается диалогическое самосознание каждой цивилизации. Такое понимание текста легло в основу идеи «интертекстуальности», которая получила теоретическое обоснование в постмодернистских исследованиях, а реализацию ‑ в эпоху цифровых гипертекстов.

Интерпретация текста как явления культуры была продолжена в постструктурализме/ постмодернизме, в частности в концепциях Ж. Деррида и Р. Барта, в которых ярко проявилась ориентация постмодернистского философского мышления на онтологизацию понятия текста как эпистемологической модели реальности и расширение границ литературоведения до модели научного знания.

Ж. Деррида рассматривает текст как сложное неоднородное образование, возникающее в становлении и взаимодействии разнообразных семиотических пространств, обладающее множественностью и интертекстуальностью, создаваемое из других текстов и в отношении других текстов, и имеющее возможность генерировать новые смыслы. В ситуации утраты смысла Деррида отвергает возможность существования изолированного от предшествующей текстовой традиции «культурного сознания», и в результате – «вне текста не существует ничего» ^{[3, с. 318]}, т.е. весь мир становится бесконечным, безграничным культурным текстом, превращаясь в идеологический феномен письменной культуры.

Идеи Ж. Деррида оказали особое влияние на формирование всей постструктуралистской / постмодернистской парадигмы, в которой текст обращается против любой трансцендентности, утверждая культурную дискурсивность, реальность текстуализируется, границы между языками культуры размываются. Он интерпретировал язык как имманентное реальности образование, поэтому постструктуралистский способ философской рефлексии, утверждая художественность любого мышления, основывается на деконструктивистской методологии и познавательном императиве «постмодернистской чувствительности». Ж. Деррида полагал, что любая самотождественность (вещи, понятия, смысла) требует деконструкции, целью которой является разрушение любой трансценденции, что позволит выявить внутреннюю, скрытую жизнь культуры через ее интертекстуализацию. В концептуальном пространстве текста одна система репрезентации любого феномена отсылает к другой, и с этой точки зрения интертекстуальность парадоксально предваряет текстуальность, возникающую в бесконечной множественности текстов. При этом текст всегда «между формой и содержанием дискурса» ^{[2, с. 27]}, реальность ‑ всегда уже текстуализирована, следовательно, устанавливается изначальная обусловленность восприятия реальности дискурсивной практикой, поэтому для анализа текста нужна деконструкция (практика «чтения-письма»), которая становится теоретико-философским осмыслением реальности ^{[10, p. 168]}. Таким образом, Ж. Деррида утверждает нелинейный способ постмодернистского познания мира, в котором через деконструкцию текста происходит деконструкция реальности.

Деконструктивистская методология Ж. Деррида была использована Р. Бартом для разрушения власти идеологии, рассматриваемой в качестве специфического семиотического феномена. С помощью деконструктивистской семиологической практики «чтения-письма», в процессе которой происходит конструирование Текста из элементов произведения, взаимодействующего с сознанием читателя (которое тоже есть множество текстов), он попытался «разложить» идеологический миф. В результате было сформулировано постмодернистское понимание Текста как принципиально отличающегося от имеющего устойчивую структуру произведения, Текста как интертекста, который возникает «в результате сдвига или преобразования прежних категорий» и существует только в дискурсе ^{[1, c. 414]}, т.е. Текст осмысливается как идеологическая атмосфера культуры, которая проявляется в произведении независимо от автора. Р. Барт, пытаясь освободить человека от власти идеологии и культурных стереотипов, но остаться при этом в пространстве культуры – текста, в котором взаимодействуют различные семантические системы, создал методологию литературной деконструкции, порождающей Текст.

Таким образом, в постмодернистской трактовке текст предстает в качестве некоторого концептуализированного пространства ‑ интертекста, принципиально не имеющего автора, который сам становится порождением текста. В таком контексте культура, мышление, реальность «текстуализируются», что позволяет неопределенность любого смысла превратить в методологический принцип.

Дигитализация культуры: цифровой текст

Цифровая трансформация современной культуры переводит культурные практики в режим цифрового производства и распространения любых культурных объектов, организации коммуникации с помощью компьютерных технологий, благодаря чему цифровые технологии в сегодняшней культуре все чаще играют роль «метамедиума» ^{[5, с. 37]} в передаче человеческого опыта и взаимодействии человека с реальностью. Изменения в способах обработки информации влияют на специфику существования текста, дигитализация которого деформирует реальность как самого текста, так и взаимодействие с ним человека, требуя переосмысления текста в контексте различных уровней его бытия в формате ‘digital’ ^{[7, с. 90]}.

Для понимания логики производства смыслов современной компьютеризированной культуры необходимо обратиться к изучению принципов функционирования технологии цифрового пространства, т.к. пользователи взаимодействуют с «культурой, зашифрованной в цифровой форме» ^{[5, с. 107]}. Текст, существующий в цифровой среде – это, в первую очередь, экранный текст, порожденный с помощью компьютерного интерфейса и функционирующий как культурная репрезентация, т.е. в качестве «культурного интерфейса» ^{[5, с. 107]}, причем цифровые технологии трансформируют «язык современной культуры» и влияют на «сохранность существующих культурных смыслов» ^{[5, с. 53]}.

Лев Манович, рассматривая феноменологическую природу новых медиа, к которым относится и цифровой текст, вводит понятие культурного транскодинга ^{[5, с. 80]}, позволяющее объяснить устройство цифрового текста как состоящего из двух слоев – культурного, распознаваемого человеком, и цифрового, основанного на логике компьютерной организации работы с информацией, т.е. цифровой текст может быть не только прочитан и проинтерпретирован человеком, но и автоматически обработан с помощью компьютерных технологий. Поэтому, для изучения цифрового текста могут быть привлечены как традиционные методы исследования (герменевтический, феноменологический, литературоведческий анализ и т.п.), так и методы математического и компьютерного анализа (методы NLP), что приводит к появлению новых междисциплинарных научных направлений, таких как Digital Humanities.

Для создания цифровой среды определяющим является процесс дигитализации любого объекта, что приводит к редукции культурной информации до «цифрового кода» ^{[5, c. 61]}, т.е. происходит «уравнивание через кодирование» ^{[7, c. 90]} информации на разных материальных носителях, и это позволяет тексту, обретая новые качества цифровой среды, взаимодействовать более тесно с другими культурными объектами – изображениями, видео и т.п. Новая материальность текста влияет и на принципы его восприятия, определяемые цифровым интерфейсом, который формирует новые телесные и моторные привычки, меняя правила создания и работы с вербальными текстами ^{[6, c. 74]}. Принцип дигитализации во многом определяет функционирование текста как на уровне культурной логики его создания и восприятия, так и на уровне ввода/вывода на цифровые устройства, формируя новую киберкультуру, состоящую «как из «человеческих», так и из «компьютерных» смыслов» ^{[5, с. 82]}.

Дигитализация культуры и жизни в целом, цифровые формы существования текстов порождают новые культурные практики, одной из которых является работа с гипертекстом ‑ формой передачи информации, допускающей линейное и нелинейное прочтение и реализующей постмодернистскую идею интертекстуальности. Гипертекст представляет собой потенциально бесконечный «нелинейный, открытый, подвижный текст», который распадается на фрагменты, «предусмотренные его собственной стратегией» интерпретации ^{[9, с. 60]}. Цифровой текст реализует и постмодернистскую идею «смерти» автора, причем читатель не только интерпретирует текст, он осуществляет «материальную интервенцию» в текст, участвуя в организации информации и становясь просьюмером (потребителем и одновременно создателем контента) ^{[9, с. 60]}, т.е. реализуя принцип деконструкции (чтения-письма). Это приводит к совмещению Автора и Читателя в цифровом гипертексте, т.е. цифровой текст, как и новые медиа в целом, меняет взаимодействие автора и аудитории, активность которой определяется не только рецепцией и интерпретацией получаемой информации, но и возможностью аудитории стать непосредственным участником процесса производства и дистрибуции контента, а также создавать свои собственные «низовые медиа» ^{[8, с. 7]}.

Цифровой гипертекст отличается от досетевого гипертекста мгновенной доступностью читателю референтных текстов, при этом для экранных текстов понятие гипертекстуальности играет особую роль, т.к. цифровая среда экрана не только формирует текст, но и влияет на его восприятие, наделяя свойствами самой среды. Изучение цифрового гипертекста открывает широкие возможности для исследования когнитивных процессов в пространстве цифровой культуры, определяемой интертекстуальностью гипертекста, который демонстрирует плюралистичность, множественность человеческого мышления, зависимость от контекста, границы возможной интерпретации любого текста ^{[9, с. 62]}.

Культурная вербальная традиция связана с риторическими практиками, однако риторический инструментарий эпохи гипермедиа сужается до одного тропа – метонимии, в отличие от предыдущих эпох ^{[5, с. 115]}, т.к. гипертекст заставляет читателя бесконечно «скользить» от одного текста к другому, превращая цифровую культуру в бесконечную поверхность, на которой отдельные тексты расположены вне какого-то порядка. Цифровые медиа развили постмодернистский процесс предпочтения категории пространства категории времени ‑ «время стало плоским изображением пространства» ^{[5, с. 116]}, что определило связь риторики и эстетики цифровой культуры с освоением пространств ‑ цифровой человек «оставляет следы на песке, ведущие его, подобно гиперссылкам, от одного объекта к другому» ^{[5, с. 116]}, и в этом бесконечном цифровом пространстве задаются «целые ряды смысловых оппозиций» ^{[5, с. 50]}, происходит «размывание» культурных смыслов.

Взаимодействие пользователя с текстом в цифровой среде происходит опосредованно – через компьютерный интерфейс, который выступает в роли ключевого семиотического «кода культурных медиа-сообщений» ^{[5, с. 100]}. В качестве «участника» процесса культурной коммуникации интерфейс не может оставаться «нейтральным», влияя на сообщения и конструируя «особые модели мира, логические системы и идеологию» ^{[5, с. 101]}, т.е. интерфейс с помощью системы технологических фильтров репрезентирует пользователю неразличимую для него цифровую информацию на основе своей собственной логики, что позволяет влиять на функционирование текста как культурного объекта и его восприятия пользователем. В работе интерфейса присутствует когнитивная «метафорическая логика» ^{[5, с. 106]}, используя которую интерфейс создает репрезентации, моделируя восприятие информации человеком и заменяя собою часть человеческих когнитивных паттернов по обработке поступающих извне сигналов. Такая замена упрощает обработку избыточной, повторяющейся или недоступной для человека информации, проводя отбор поступивших сигналов и формируя привычные поведенческие паттерны, что позволяет обрабатывать большие объемы информации и выявлять ее скрытые структуры. Однако сформированные паттерны могут использоваться как для организации взаимодействия человека с текстом и другими культурными объектами (от чтения до создания), так и для достижения специфических целей помимо его воли, ведь интерфейс всегда телеологичен [см. 7, с. 95].

Текст играет особую роль в цифровой культуре, представляя собой, с одной стороны, метаязык цифровых данных, а с другой, текст ‑ основное средство взаимодействия человека и компьютера, который использует текст в качестве метаязыка, следовательно, культурные интерфейсы генетически восходят к принципам «организации текста, созданным человеческой цивилизацией» ^{[5, с. 112]}, одним из которых является страница как специфическая форма организации информации, совокупность которых и содержит любой текст. При этом культурные интерфейсы пытаются расширить и переосмыслить логику «интерфейса» страницы, используя новые концепты, например, виртуальная страница ‑ пространство, «которое потенциально может быть намного крупнее, чем ограниченное пространство компьютерного экрана» ^{[5, с. 112]}, включая гипертекстовую разметку и распределенность элементов документа на разных компьютерах. В результате появилась возможность встроить в тело текста разные типы медиа ‑ графику, фотографии, видео и т.п., и на одной странице совместить несколько разных подходов к организации процесса чтения текста, смешивая несколько культурных традиций. Такая гипертекстовая организация контента на странице меняет классический способ организации и доступа к текстам, деиерархиизируя любые взаимодействия внутри страницы, формируя эстетику коллажирования, когда «радикально разные источники соединяются в один культурный объект» ^{[5, с. 115]}.

Культурные интерфейсы дигитализированной реальности создают свой собственный язык, пытаясь найти общие свойства между метафорической логикой и способами управления компьютером, традиционными культурными жанрами и способами производства культурных смыслов, т.е. формируется новый культурный метаязык, который «постоянно будет трансформироваться» ^{[5, с. 134]} в связи с изменениями способов производства и распространения цифровых данных. Этот новый культурный метаязык оказывает большое влияние на восприятие и способы репрезентации цифрового текста, опосредуя взаимодействие человека и цифровой среды, организуя определенным образом передаваемую информацию. Такое понимание текста существенным образом меняет возможные способы мыслить как саму информацию, так и ее представление.

Заключение

Понимание текста как универсальной категории культуры, основанной на диалоге и определяющей культуру, дало возможность М. М. Бахтину поставить вопрос о сложном взаимодействии автора и читателя в тексте, сформулировать идею «интертекстуальности», которая получила развитие в постмодернизме, определить культуру в качестве сложной, иерархически организованной совокупности текстов-произведений, за которыми находится «живая» реальность.

Постмодернистская трактовка расширяет понимание текста до некоторого концептуализированного пространства ‑ интертекста, принципиально не имеющего автора, который становится лишь порождением текста. В таком контексте культура и реальность «текстуализируются», что позволяет неопределенность любого смысла превратить в методологический принцип.

Принцип дигитализации во многом определяет двойную логику функционирования текста в контексте цифровой культуры ‑ на уровне культурной логики его создания и восприятия, а также на уровне логики цифровой организации работы с информацией. При этом цифровой текст – это, в первую очередь, экранный текст, порожденный с помощью компьютерного интерфейса, который опирается на принципы «организации текста, созданные человеческой цивилизацией» ^{[5, с. 112]}. Для экранных текстов понятие гипертекстуальности играет особую роль, т.к. цифровая среда порождает новую практику работы с текстом – деконструктивистская практика чтения-письма переходит на уровень «материальной интервенции» читателя в текст, т.е. Автор и Читатель совмещаются, и цифровой текст превращается в бесконечный автодиалог Автора-Читателя, опосредованный логикой компьютерного интерфейса, язык которого выступает в роли нового культурного метаязыка. Этот метаязык, подверженный постоянным изменениям, оказывает большое влияние на восприятие и способы репрезентации цифрового текста, организуя определенным образом передаваемую информацию. Такое понимание текста открывает новые возможности для изучения языка и мышления в пространстве цифровой культуры, влияния цифровой среды на социально-гуманитарную сферу.