Концепт "медведь" в языковой картине мира эвенов

Введение

В анализе тотемических наименований медведя в эвенском языке, характеризующихся диалектными особенностями, используются лексикографические материалы, зафиксированные в «Сравнительном словаре тунгусо-маньчжурских языков» ^{[1; 2]} и полевые материалы автора. Тотемический лексикон, относящийся к табуированному, отражает существовавший ранее в культуре этноса культ животных, характеризует зооморфный код культуры, являющийся составной частью языковой картины мира народа. Зооморфный код культуры является одним из ключевых кодов культуры эвенов, демонстрирующим мировосприятие и мировоззрение этноса. Будучи зафиксированным в лексическом фонде языка, фольклорном и художественном дискурсах, зооморфный код выявляет национальную особенность и самобытность. Символы, стереотипы, словесные формулы, закрепленные в языковой картине мира эвенов, сохраняют свою универсальность и своеобразие.

В зооморфном коде и в традиционной культуре этноса образ медведя - тотемного предка - занимает особое положение. Номинация зоонимов, обозначающих тотемных животных в языковой картине мира эвенов, относится к табуированной лексике, имеющей сакральный характер и представляющей характеристику исследуемого объекта. Исследователями считается, что «к наиболее распространенному типу пережитков тотемизма относятся вера в животных-предков или родоначальников, названия групп людей по именам животных и птиц, а также запреты убивать это избранное животное, употреблять его мясо в пищу и использовать его шкуру» ^{[8, с. 33]}.

Культ медведя в фольклорном дискурсе эвенов

Общее наименование медведя, функционирующее во всех говорах и диалектах эвенского языка, - накат. Наряду с данным наименованием в говорах западного наречия эвенского языка используется заимствованное из юкагирского языка название медведя мэ̄мэкэ, мэ̄мэчэ Ол, П, мэмэчэн, мэмэкэ С-Эв, Алл, мөмө Лам, Ск `медведь` ˂ юк. мэмэ `медведь` ^[1].

Кроме зоонимов накат и мэмэ в говорах и диалектах эвенского языка сохранились иносказательные наименования медведя, характеризующие антропоцентризм, проявляющийся в семантическом признаке тотемических онимов, сакральность этого животного и семантику запрета, которая восходит к культу медведя, существовавшему ранее не только у эвенов, но и у многих народов Севера, Сибири и Дальнего Востока, согласно которому медведь был первопредком человека.

По традиционным верованиям эвенов медведь наделялся антропоморфными чертами, поэтому считалось запретным называть медведя прямым именем накат, про него нельзя было загадывать загадки,при разговоре лишний раз о нем не упоминалось, так как медведь мог слышать, понимать и обижаться. Табу слов, соблюдающееся относительно тотемного предка, зафиксировано в лексическом составе языка и в фольклорном дискурсе всех групп эвенов в виде оберегов и запретов, сохранившихся в культуре этноса по настоящее время.

Примеры: Мэмэмчэн дювулин эди тѳрэгрэкил – ноӈан муту долдан! `О медведе не говори вслух – он нас понимает!` ^{[2, с. 200]}; Накату эди гэрбэткэрэкил – тѳнӈкич. `Медведя по имени не называй – грешно`; Абагав-накату кэнелич тѳрэми тѳнӈкич – ноӈан, тарав долдариди, нанмидин. `Про дедушку-медведя нельзя плохо говорить – грех, он, услышав такое, отплатит за это`; Мэмэкэв эстэн ӈэнукэвэттэ, тѳнӈэкич, долдаваттан, хякаӈчиваттан. `Про медведя загадок не загадывают, грешно, он нас понимает, он наши разговоры слушает` ^{[2, с. 220]}.

Культ медведя проявляется у народов Сибири с неолита вплоть до средневековья. Он отражен в наскальных рисунках на Ангаре, Токко, Мае. В археологических скульптурных памятниках гораздо чаще встречается медведь. Они найдены в могильнике Самусь у г. Томска, на стоянке у дер. Березовская, в районе дер. Воробьево, у с. Сакачи –Алян, на о-ве Сучу, в поселении Кондон и в других местах. Эти материалы позволяют говорить о том, что культ медведя зародился в глубокой древности и дожил в запретах, оберегах, поверьях, преданиях и обрядах до наших дней ^{[5, с. 44]}.

В фольклорном дискурсе эвенов, в глубокую старину девушка попала в берлогу медведя и, чтобы не умереть от голода, сосала его лапу. С наступлением весны медведь показал ей дорогу домой, но вскоре она забеременела и пропала. Спрятавшись в пещере, она родила сначала медвежонка, затем ребенка. Медвежонка, которого звали Накат, стала воспитывать бабушка. Когда он вырос, ушел в лес. Мальчик по имени Торгани тоже вырос, и однажды человек и зверь стали драться. Торгани убил Наката. Умирая, медведь научил людей, как нужно делать медвежий праздник – уркачак. Иносказательно в обиходе эвенов медвежий праздник называют старикова (старухина) свадьба. ^{[4, с. 120]}.

Согласно А. Ф. Анисимову: «Предания о медведе как звере-прародителе той или иной группы людей были широко распространены по всему Северу и Сибири. В преданиях эвенов медведь изображается младшим братом матери. Удэ полагали, что они произошли от брака женщины с медведем, и потому почитали медведя своим родоначальником. Орочи считали медведя не только священным животным, но и предком – родоначальником. Относительно айнов имеется указание о том, что медведь в их родовых преданиях фигурировал в числе тотемов-прародителей. Близкие по значению представления зафиксированы и у многих народов Сибири» ^{[1, с. 117]}.

У большинства групп эвенов специальной охоты на медведя не существовало. Его убивали только в исключительных случаях, когда попадался медведь-шатун, не залегший в берлогу осенью. Данный запрет сохраняется в паремиологическом дискурсе эвенов в запретах `тѳнӈэкич`: Эвэн бэин абагав (накату) курэнь эннэн бэйчир, ѳмнэкэн-тэ мами ноӈан икэривэн энмэй кибакра – тарак хо эгден тѳнӈэкич. `Человек-эвен на дедушку-медведя специально не должен охотиться, а если его убивают, его кости нельзя переламывать – это очень большой грех` ^{[2, с.199]}.

Медвежий праздник Уркачак, зафиксированный у некоторых групп эвенов, был мужским праздником. После добычи первого медведя мужчины рода устраивали праздник Уркачак. При разделке туши медведя соблюдался строгий ритуал, по которому люди произносили умилостивительные слова, чтобы убедить медведя, что это не они его убили: «Чамакчана киргаддын, дилики киргаддын...» `Мыши тебя грызут, горностаи грызут`; вырезая шкуру около глаз, распорядитель каркал, как ворон ^{[4, с. 121]}. В традиционном мировоззрении эвенов и других народов Севера слова обладают особой магической силой. Как считает Д. К. Зеленина: «Давно уже известно, что слово представляется первобытному человеку чем-то материальным, вещественным. У народов северной Евразии такое воззрение сохранилось» ^{[3, с. 4]}.

При поедании мяса медведя соблюдались строгие правила, выполнявшиеся неукоснительно всеми членами рода. Во время трапезы нельзя было медвежье мясо откусывать зубами, чтобы не рассердить священного зверя, ели мясо, отрезая маленькими кусками ножом. Женщинам разрешалось есть только заднюю часть туловища. Некоторые запреты, распространившиеся при проведении медвежьего праздника на женщин, были, очевидно, связаны с тем, что женщина считалась медведю более близкой родственницей, чем мужчина ^{[7, с. 121]}. Старшая из женщин кормила огонь очага, воздавая тем самым благодарственную и искупительную жертву священному животному ^{[4, с. 121]}. Во время обрядового поедания мяса медведя использовались особые словесные формулы, имеющие умилостивительный характер, например: «Накат улрэвэн дебли», - эстэн гѳвэттэ, «Куӈамрали», - гѳвэттэ. `Не говорят: «Ешь медвежье мясо (обиходными словами)», говорят: «Куӈамрали» (глагол со значением «есть мясо медведя на медвежьем празднике»)` ^{[2, с. 220]}. Череп и кости медведя хоронили на специальном помосте гѳлик, так как считалось, что в черепе и костях медведя находится его душа. Кости скелета связывались вместе в анатомическом порядке, чтобы медведь как можно быстрее возродился. Перед захоронением кости наряжали — надевали корьевые очки на глазницы, серьги, браслеты и т. п. По мнению эвенов, все это было необходимо медведю для далекого пути. На лиственницу, недалеко от помоста, вешали кусок материи — хунматин, который должен был защищать людей и оленей от этого медведя в будущем ^{[4, с. 121]}.

Табуированная лексика, относящаяся к обрядовой охоте на медведя, к частям его тела, к пищевым запретам, зафиксированная в эвенском языке и являющаяся сакральной, содержит следы культа этого священного животного, например: куӈакатлилдай - `есть мясо медведя`; куӈакач - `мясо, жир медведя`; куӈамдудудай - Лам `убить медведя`; абагамидай - `охотиться на медведя`; кэкинчи - Арм, накат ~накита - Ох `медвежья шкура`; накиман - Ох `человек, хорошо охотящийся на медведя`; галак - Ох `царапина (сделанная медведем на дереве) `; чимадай - `есть жир (медведя)`; уд`адай - Ол `потрошить медведя`; уд`имчин - Ол, уд`амчин - Ох `потроха медвежьи`; уркаттай - Ох `угощать мясом медведя`; һэтэ - Ол, П, Ох, этэ - Арм `сало медведя`; гѳлин, гѳлик - `лабаз из жердей и тальников, куда кладут кости священных зверей и оленя`; гѳливэттэй - `делать сооружение для останков медведя`; мāна - `лапа медведя`; н`ōс - Ох `жир медведя` ^{[1; 2]}.

А. Ф. Анисимов утверждал, что если истоки медвежьего праздника восходят к тотемическому обряду и когнатному (материнскому) роду, то естественно, что по роли действующих в нем лиц этот обряд продолжал сохранять весьма заметные и несомненные когнатные (матриархальные) черты. Свидетельства этого дошли до нас и в памятниках языка: телеуты называют медведя, с одной стороны, тай (дословно `дядя по матери`), с другой –абангай (`дядя по отцу`); у шорцев медведь называется тай (`дядя по матери`), а также улда (`отцов старший брат`) ^{[1, с. 122]}. Подтверждением этому является большинство наличия во всех говорах эвенского языка тотемических наименований медведя, образованных от терминов родства старших родственников.

Классификация тотемических наименований медведя

По семантическим признакам тотемические онимы можно рассматривать следующим образом:

Тотемические номинации, образованные от терминов родства:

Абăга - Лам, Ол, Алл, Т, Ох, абыга - Д-Ч, абаӈа - Бер `дедушка (одно из названий медведя)` образовано от абага `дед (отец отца, матери)` ˂ як. абаҕа `дядя (старший брат отца)` ^[1];

амика - Ол, амикан - К-О, амаӈа – Ох, амака - С-Эв, амика - О, Ск, Л букв. `дедушка, батюшка (медведь)` ^[1] образованы от ама `отец` с помощью суффикса –ка иформанта субъективной оценки с деминутивом –кан, употребленным с оттенком восхваления (в эвенкийском языке ама̄ка, амӣка̄н - `дедушка, старик`, ама̄качӣ - `прадедушка`);

упэ - Ох, М, Лам, Ск от упэ `бабушка`, Ох `тетка` ˂ юк. эпиэ `тетка (старшая сестра отца)`, (эвенкийский – эбэй ˂ як. эбэ `бабушка`) ^[2];

этикэн - Ол, С-Эв иноск. от этикэн - `старик; муж, хозяин` (в эвенкийском этырку от этыркэн - `старик`) ^[2];

этки - Ол, атка - К-О `медведь` от этки `тесть; свекор; старший брат жены; шурин (старший брат жены)` ^[2];

кэки - Арм, Ол буквально означает `старшенький, крестный (о медведе)`;

дедускэ - Арм, Ол одно из названий медведя, заимствованное от русского `дедушка` ^[1];

кэлук - Анад от эвенского кэли `свояк, свояки (мужчины, женатые на сестрах, по отношению друг к другу)`. А. А. Петров утверждает, что возможно наименование образовано от чукутского кэлы – `злой дух` ^{[6, с. 110]}.

Из юкагирского языка заимствованы кяга - Лам `медведь`, киаҕалӈа - Алл `белый медведь` ˂ юк. устар. кагийа `термин родства`.

Тотемические наименования, образованные от адъективов.

В эвенском языке зафиксировано значительное количество тотемической номинации, образованной от адъективов при помощи различных формантов субъективной оценки, придающих именам дополнительную коннотацию и суффиксов качественных имен прилагательных, характеризующих внешние физические признаки объекта. Также эти онимы обладают метафорическим значением:

нёбаты накат - `белый медведь`; нам накатан - букв. `морской медведь`; гилталды амика - Ск, дурбаня кеганты - `белый медведь`;

ялданандя - Ск, Л, У-Я букв. `чернеющий, как уголь`, от ялданя - `черный; темный` - оформлено аугментативным суффиксом –ндя, показывающим величину и силу этого зверя, а также страх перед этим зверем;

дэбэрэ - Ох, Т одно из названий медведя, буквально означающий `шерстистый`, образовано при помощи форманта –рэ от дэбули, дэбуку `лохматый, мохнатый, шерстистый`;

нугдэ, нугдэкэ, нугдэне - Ол, нугды - Анад, нугдэкэ - С-Эв, нугдэне - Ох, П букв. `темный; темнеющий` образованы по схожести цвета от нугдэ `темный силуэт, предмет` при помощи формантов качественных прилагательных –не, -кэ;

эгдекэе - В-К букв. `большущий` от эгден `большой (по размеру, величине)`, наименование образовано при помощи аугментативного форманта –кэе, показывающего величину медведя;

чима – Лам, возможно, по сходству цвета от лоснящейся, блестящей шкуры медведя, этот оним произошел от прилагательного чиманя `блестяще-масляный`;

каги, кагил`а - Арм букв. `хитрый` (о медведе).

Наименования, образованные от субстантивов.

В основе номинации некоторых названий, образованных от субстантивов, лежат ассоциации и сравнения с различными явлениями природы и описание того или иного признака:

агды - К-О букв.`громоподобный` от агды `гром`, медведь у эвенов ассоциируется с громом, который, по мировоззрению эвенов, обладает антропоморфными чертами;

ачуркан, очуркан - Анад название медведя образовано по сходству формы от ачуркан `покрывало яранги`;

кобалан - Ол, Км букв. `трескучий` от кабалан `грохот, гром, гул, рокот, треск, трескотня, хруст`.

Одним из тотемических онимов в ряде говоров является хэвъя - Ол, Д-Ч, хэвче - Бер, хэвэйэ - Ох, вероятно, произошедшим от слова хэвки `бог; божественный`. По представлениям эвенов, медведь, считавшийся первопредком человека, наделялся иногда чертами доброго, всемогущего духа, хозяина окружающей природы, выступающего в различных ипостасях. У эвенков, как отмечает А. И. Мазин, «одним из влиятельных помощников энекан Буга на земле считался сэвэки – добрый дух, постоянно заботящийся о человеке. Он помогал сохранять здоровым оленье стадо, выискивал в тайге и посылал охотнику зверя, оберегал людей от болезней и всякого рода неприятностей. О его внешнем облике бытовали разноречивые мнения: одни говорили, что это очень старая женщина, другие представляли сэвэки в облике старика, третьи – в образе лося или лосихи, наконец, существовало предположение, что это молодая, на редкость красивая эвенкийская женщина» [Мазин, 1984, с.15].

Онимы, образованные от глаголов движения.

В говорах и диалектах отмечено большое количество иносказательных онимов, образованных в результате субстантивации от глаголов движения с помощью различных аффиксов:

дэрикэн Ск, Л, М, Т букв. `беглец` от слова дэримэттэй `убегать от кого-л.` образован при помощи суффикса –кэн;

көлэӈэ - Ол наименование медведя, возможно, произошедшее от тотемного слова көлнэдэй `уйти, удалиться; исчезнуть; отлучиться` с помощью суффикса –ӈэ;

ӈэлэӈэ - Ох, Анад, ӈэлукэ - С-Эв букв. `страшилище` от ӈэлдэй `испытывать страх, бояться, трусить, страшиться, дрожать от страха`;

хигимӈэ - Ск, Лам, Ол, М, П, игэмӈэ - Б букв. `свежевальщик` от хигдэй `свежевать зверя, снимать шкуру с убитого зверя, оленя`;

хучана - Ол, хучуна - Лам букв. `беглец`, означающее также и`черт` от хучин `бегство, побег`;

ӈэлэӈэ - букв. `страшилище` от ӈэлдэй `бояться, трусить, страшиться, дрожать от страха`; умалаӈа - Бер, Ол `медведь`.

Лексическая номинация, характеризующая половозрастные и другие наименования медведя в говорах представлена следующим образом:

Название старого самца-медведя во всех говорах представлено лексемой һатмар ~ һадмар ~атмар, имеющей параллели в эвенкийском языке- саты̄мар.

Классификация половозрастных наименований медведя

Половозрастные наименования:

Упэ - Ох, атка - Бер, накат асин, накат асиӈан - Ол, кяга н`амичанни накат н`амичанни - Ох, Лам; кяга аһин - Лам, Ск; биран - Ох `медведица` ^[1];

һуркэч - Ол, М, Ох, П, Т, уркэс - Арм, уркэч - Б `медведица с медвежатами`; һуркэ - Ол, П, һуркѳ, һуркэ - Ох `беременная, зачавшая, стельная самка медведя`, также слово означает `стельная самка оленя, волка` ^[2];

ата - Ох иноск. `медведица` от ата `бабушка`; эвенкийский – атыркаӈа от атыркан `старуха`, в эвенкийском - атыркана букв. `большая старуха` ^[1];

эткэ - Бер `самец медведя` от этки `тесть; свекор; старший брат жены; шурин (старший брат жены)` ^[2].

Наименования детенышей медведя:

ган`ипчан - Ол, ган`апчан - Ох, Т, ган`ипа - Ол, ган`апа - П `годовалый медведь` ^[1];

накат качиканни - Ол, П `медвежонок`; кэки утэннэ ~ кэки уччэнни - Арм `медвежонок (досл. детеныш медведя)`; накат һутэн, кяга һутэн - Лам, накат качиканни - Ол, П, Ох (букв. щенок медведя) `медвежонок`; оис~ойис - Ох `медвежонок (до одного года)`, абаӈанилчакар - Бер `медвежата` ^[1].

Также имеются другие иносказательные зоолексемы, характеризующие те или иные признаки, использующиеся в говорах: хөкэчэн - Ол, П, хукэчэ̄н, өкисэн - Арм, өкэчэн - Б, хукэчэн - Анад, Ох `медведь-шатун` от хуг `голодный`, встречается в нег. хуγэчэн ~ хухэчэн `голодный; озверелый (о медведе-шатуне –зимой ); медведь-шатун (медведь, не залегший на зимнюю спячку)`, эвенк. хуг, хуγе, хуγи, хуγун, хух `голодный (о звере); озверелый;медведь-шатун`; тѳри - Ол `медвежья семья`; һѳкэчэн - Ол, П, ѳкисэн - Арм, ѳкэчэн - Б, һукэчэн - `шатун или тарбаган, не залегший в берлогу`; Торгандра - К-О фолькл. имя медвежьего предка тунгусов ^[2].

Имеющиеся в эвенском языке форманты сравнения и подобия –мдас и –гичин, -кичи активно используютсяв фразеологизмах и в иных устойчивых выражениях, например, о человеке большого роста используется выражение, накатамдас `подобный медведю`, о вспыльчивом человеке – накатамдас хируку `вспыльчивый, как медведь`, накатамдас эхӈи – о сильном человеке, накатамдас эгден `огромный, как медведь`, накаткичин куиӈчин `смотрит, как медведь`.

В паремиологическом дискурсе человек сравнивается с медведем по каким-либо признакам: Абага (накат) хурэгэнкэн очагчинни. `Как будто медведь с большими пальцами стал (о неловком человеке)`; Кяганти хутэн ондив [мөв] хукурэӈчинни. `Черпает воду, как медвежонок [о неловком человеке]` ^{[2, с. 75]}.

Заключение

Итак, анализ тотемической номинации в эвенском языке позволил выявить несколько групп образования онимов:тотемические наименования медведя, образованные от терминов родства, от адъективов, от субстантивов, от глаголов движения. Большинство онимов в говорах и диалектах образуются от терминов родства, в традиционном мировоззрении эвенов имеющих табуированность именования. Образованные с помощью аугментативных формантов –ндя, -кая тотемические онимы обладают дополнительной коннотацией и семантической емкостью, использование адъективных суффиксов при образовании показывает внешние признаки субъекта. В паремиологическом дискурсе для сравнения и ассоциаций с чем-либо используются форманты –гчин/-гичин, -мдас. Представленная зоонимическая лексика характеризуется диалектными особенностями, обусловленными территориальной разобщенностью и влиянием соседних языков.

Источники и принятые сокращения

1.Алл –аллаиховский Ол -ольский

Анад –анадырский Ох –охотский

Арм –арманский П –пенжинский

Бер –березовский Ск -саккырырский

В-К -верхнеколымский С-Эв –северо-эвенский

Д-Ч –догдо-чебогалахский Т –томпонский

Км –камчатский У-я –усть-янский

К-О –колымо-омолонский Эвенк. –эвенкийский

Лам. –ламунхинский Юк –юкагирский

М –момский Як –якутский