|
DOI: 10.7256/2454-0625.2019.5.29339
Дата направления статьи в редакцию:
25-03-2019
Дата публикации:
02-06-2019
Аннотация:
В статье проведено изучение традиционного крестьянского жилища (предмет исследования), как объекта, формирующего сельский культурный ландшафт северных и арктических территорий. Цель работы – изучение архитектурно-конструктивного устройства северорусского дома-двора в природно-культурном пространстве Онежского Поморья. Поморская культура – это русский вариант морской культуры в Арктике. Культурный ландшафт Русского Севера – это, прежде всего ландшафт сельских исторических поселений. Дом был одним из способов освоения природной среды, благодаря его адаптивным возможностям, отраженным в архитектурно-конструктивном и планировочном устройстве, стало возможным выживание человека на Севере и в Арктике. Источник исследований: эмпирические экспедиционные материалы по Приморскому и Онежскому районам Архангельской области 2018 года; архивные источники Научно-производственного центра по охране памятников истории и культуры (г. Архангельск), памятники деревянной архитектуры музея под открытым небом: «Малые Корелы» (Архангельская область). Статья основывается на использовании комплекса методов: системного, культурно-исторического, искусствоведческого, этнокультурологического. Произведена фотофиксация памятников архитектуры, выполнены схематические обмеры, проведено этнографическое анкетирование местных жителей методом интервью. Исследование опирается на применение авторской методики д-ра культурологии А.Б. Пермиловской по архитектурно-этнографическому обследованию объектов деревянного зодчества. В результате проведенной работы получены новые данные об архитектурно-планировочном устройстве поморского дома, приспособления его к условиям субарктического климата и градообразующей роли в формировании культурного ландшафта уникального исторического поселения Ворзогоры. Область применения результатов: в научной работе, формировании экспозиций музеев под открытым небом, реставрации памятников деревянного зодчества, современном сельском домостроении.
Ключевые слова:
традиционная культура, народная архитектура, культурный ландшафт, сельское историческое поселение, планировка, жилище, адаптация, Русский Север, Арктика, Онежское Поморье
Исследование выполнено при финансовой поддержке Минобрнауки РФ в рамках государственного задания по научной теме «Комплексное исследование формирования и трансформации историко-культурного наследия в этно-социальной динамике Европейского Севера и Арктики», № гос. регистрации - АААА-А18-118012390220-3
Abstract: In the article, the study of traditional peasant dwelling (the subject of the study), as an object, forming a rural cultural landscape of Northern and Arctic territories, is conducted. The aim of the research is to study the architectural-constructive organization of North Russian yard house in the environmental and cultural space of Onezhskoye Pomorye. Pomor culture is a Russian variant of maritime culture of the Arctic. The cultural landscape of the Russian North is, primarily, a landscape of rural historical settlements. The house was one of the ways of environmental reclamation, due to its adaptive abilities, reflected in architectural-constructive and planning organization, human survival in the North and the Arctic became possible. Source of the research: empirical forwarding materials on the Primorsky and Onega districts of the Arkhangelsk region, 2018; archival sources of scientific and production center for the protection of monuments of history and culture (Arkhangelsk), the monuments of wooden architecture from the open-air museum "Small Karelians" (Arkhangelsk region). The article is based on the use of complex of methods: systemic, cultural-historical, art criticism, ethnocultural. Photo fixation of architecture monuments was conducted, schematic measurements were performed, an ethnographical survey of local people by the method of the interview was conducted. The research is based on the application of the author's methodology of Dr. A. B. Permilovskaya on the architectural and ethnographic survey of objects of wooden architecture. As a result of the study, the new information on the architectural-constructive organization of Pomor house, its adaptation to the subarctic climate conditions, and its town-forming role in forming a cultural landscape of unique historical village Vorzogory was received. Results application field: scientific works, the formation of expositions of museums in the open-air, the restoration of monuments of wooden architecture, modern rural housing.
Keywords: traditional culture, vernacular architecture, cultural landscape, rural historical settlement, spatial planning, dwelling, adaptation, Russian North, the Arctic, Onezhskoye Pomorye
Введение
Жилище – один из наиболее существенных элементов традиционной культуры. Дом изучается как культурно-бытовой комплекс, связанный с различными сторонами человеческой жизнедеятельности: семейным укладом, преобладающими занятиями и хозяйством, традициями и обычаями, верованиями, строительным мастерством, отношениями с природой [12]. В настоящее время, вопрос изучения традиционного крестьянского дома актуален в российских и зарубежных исследованиях. Работы авторов сосредоточены на выявлении факторов взаимовлияния традиционного жилища и окружающей среды посредством анализа исторической специфики его архитектурно-конструктивных элементов, особенностей планировки, применяемых строительных материалов [8, 12, 24].
Как место взаимовлияния социокультурных и природных факторов, традиционный крестьянский дом изучается в качестве составляющей единицы культурного ландшафта. В данной работе (сельский) культурный ландшафт определяется как «система, которая включает в себя поселение, природный ландшафт, планировочную и топонимическую структуру, народную архитектуру, а также этнос, хозяйственную деятельность, язык, духовную культуру» [6; 15, с. 55].
Поморье в пространстве Русского Севера и Арктики
«Обширную территорию Европейского Севера обычно называют Русским Севером, или просто Севером. Этот край формировался в тесном контакте с остальными европейскими территориями, поэтому сущность региона правильнее отражает понятие "Европейский Север". Однако оба названия часто употребляются как синонимы» [13, с. 21]. Справедливо утверждение, что Русский Север ограничивается пределами бывшей Архангельской, Вологодской и Олонецкой губернии. По современному территориальному делению Русский Север охватывает Архангельскую, Вологодскую, Мурманскую и север Ленинградской области, республики Карелия и Коми.
Поморье – часть территории Русского Севера, расположенное на побережье и островах Белого и Баренцева морей. Белое море образует четыре больших залива (губы) и множество мелких губ [1]. Его побережье состоит из 7 районов или берегов: Терский, Кандалакшский, Карельский, Поморский, Онежский, Летний, Зимний [12, с. 153]. По своим природно-климатическим условиям, Поморье располагается в зонах северной тайги (большей частью) и тундры. Климатические особенности отдельных берегов зависят от Белого моря: его розы ветров, теплых и холодных течений [1, с. 28]. Российские и зарубежные исследователи относят территорию беломорского побережья к зоне субарктического климата [5, 23]. По сравнению с арктической тундрой, благодаря подзолистой почве, для населения здесь было возможно ведение сельского хозяйства. Обилие леса позволяло возводить прочные жилища, что обеспечивало устойчивое существование. В целом, регион характеризуется коротким летом, умеренным увлажнением в течение года, относительно низкими температурами. В том числе из-за сурового климата в зимний период, даже в настоящее время северные территории Архангельской области (не лежащей за Полярным кругом) определены как сухопутная часть АЗ РФ [22]. Таким образом, в рамках данного исследования мы определяем Поморье как территорию не только Севера, но и Арктики.
В контексте изучения Русского Севера большую роль играют природа и ландшафт как факторы, повлиявшие на формирование северорусской культуры. Северные поселения возникали в тесной взаимосвязи с природным ландшафтом [14, с. 160], преобразовывали его в культурный. Культурный ландшафт меняет поверхность земли, влияет на климат, растительность, животный мир и другие природные компоненты. Однако, он воздействует и на самого человека, преобразует окружающую среду в среду обитания. Культурный ландшафт Русского Севера – это культурный феномен, представляющий собой единый природный и историко-культурный территориальный комплекс, основанный на традиционной народной культуре. Культурный ландшафт Поморья формировался под влиянием многих факторов: пространственно-географических, климатических, социально-исторических, экономических, духовных [14, с. 58].
Особую роль в этом процессе сыграло местное население. Заселение Поморья русскими, в основном, выходцами из Новгорода Великого и Ростово-Суздальских земель началось в XII веке [15, с. 157]. Преобладающим этносом были русские, а также финно-угорские народы. На Зимнем берегу русское население соседствовало с ненцами. Основные поселения Поморья расположены вдоль побережья, обычно в устьях рек, впадающих в Белое море. Однако не все населенные пункты находятся на самом берегу. Часть из них основана на некотором расстоянии (от 2 до 45 км) от него [12, с. 153]. Русские, заселявшие берега Белого и Баренцева морей в XII-XVII вв., выработали особый культурно-хозяйственный тип, основанный на преобладании морского хозяйства – рыболовства и морской охоты. Другие традиционные занятия – земледелие и животноводство играли в хозяйстве второстепенную роль. Постоянные русские поселения на побережье Белого моря появились только в XIV веке. Территория Летнего и частично Поморского берега была заселена в XV веке [7, с. 317]. Самая распространенная планировка поселений – прибрежно-рядовая: от 1 до 3 порядков домов ставились вдоль обоих берегов реки, главным фасадом дома обращены на реку [11]. Поморы при освоении пространства руководствовались принципами создания компактной формы поселений. Использовали естественные природные преграды для противодействия осадкам, открытость солнечному свету. Возводили замкнутый тип жилища для поддержания благоприятного микроклимата и противодействия ветрам. Эти принципы были полностью реализованы в наиболее значимом результате многовекового приспособления местного населения к условиям Русского Севера и Арктики - комплексе дома-двора.
Для поморского жилища, как и для большинства домов на Севере, были характерны общие принципы композиционно-планировочной структуры, типология и единые архитектурно-конструктивные элементы, способствовавшие приспособлению к конкретным природно-климатическим условиям окружающей среды. Наибольшее распространение получили жилища типа «брус», в которых хозяйственная часть объединена с жильем под одной крышей. Основной способ планировки жилой части – изба четырехстенок. Наиболее значимыми архитектурно-конструктивными элементами и приемами являются: трехчастное деление объемов жилища на избу, сени, хозяйственную часть [9]. Жилье и двор находятся под одной общей крышей, что позволяет содержать животных и вести хозяйство в экстремальных условиях, не выходя из закрытого помещения. Другие общие элементы: прочный фундамент из врытых в землю камней или «подстолбников» (лиственничных или сосновых стоек), подъем дома над холодной почвой при помощи высокого подклета, также выступающего в качестве хозяйственного помещения [3, 12]. Отдельно возможно указать на применение особых способов укладки бревен, чаще «в обло» с остатком (когда торец бревна выступает за пределы объема постройки). Подобный прием предотвращал быстрое промерзание углов вдоль древесных волокон.
Поморские дома чаще всего располагались на берегах рек. Такое размещение жилища удовлетворяло потребности в воде и пище, наличии круглогодичной транспортной магистрали. Наиболее удачной была ориентация окнами главного фасада на реку и «на солнце» - на юг, юго-восток, юго-запад [2, 12].
Крестьянский дом в культурном ландшафте с. Ворзогоры
Большая часть Поморского берега от р. Кемь до р. Онеги – или Онежского Поморья – низменная. Отдельные каменные утесы встречаются только в районе Кеми. Обширные пространства Онежского Поморья заболочены, покрыты сосновыми и еловыми лесами [1]. Именно здесь располагается сельское историческое поселение Ворзогоры.
В отличие от большинства сельских населенных пунктов Европейского Севера на побережье Белого моря, с. Ворзогоры имеет уникальную пространственную организацию. Оно расположено на высоком 40 метровом песчаном мысе Онежской губы. Ворзогоры находятся на значительном удалении от речных водных артерий – в 15 километрах от устья р. Онега и в 4 километрах от устья р. Нименьга [6]. Пример другого поселения с аналогичным расположением – д. Кашкаранцы (Терский район, Мурманская область).
Село Ворзогоры основано около 400 лет назад. Согласно легенде, сохранившейся в памяти местных жителей, две деревни Кондратьевская и Яковлевская, из которых состоит село, берут начало от починков братьев Кондратия и Якова. Они отказались жить в одном доме и поставили избы на удалении: «Кондратий брат и Яков брат. В разных местах построили себе первые дома. Вместе братья на одной горе не хотели жить, а построили на разных горах» [21]. В настоящее время деревни находятся на расстоянии километра друг от друга.
Происхождение топонима «Ворзогоры» восходит к нескольким преданиям. Первое – хрестоматийная легенда о Петре Великом, зафиксированная В. Н. Матониным. Она была подтверждена местными жителями во время экспедиции 2018 года. Согласно легенде, Петр I искал место для нового порта и прибыл в село Загоры. Ночью у его лошади украли стремена. Обнаружив пропажу, царь воскликнул: «Да это не Загоры, а Вор – за горы!» [10]. Другая версия сообщает, что в данной местности прятались «бандиты и воры», вероятно остатки польского войска в период Смутного времени [4].
Для с. Ворзогоры в целом характерен дом-двор четырехстенок. Дома выстроены по типу соединения жилой и хозяйственной части – «брус», на высоком подклете. Первый этаж часто выглядит ниже, чем он есть из-за расположения домов на песчаном мысе. Постоянные ветры с течением времени заносят село песком. Песчано-глинистая почва также вынудила поселенцев применять прочный, доступный фундамент из валунов, большое количество которых усеивает морское побережье, от 4 до 8 на постройку. Изба и хозяйственный двор располагаются под одни коньком. Встречаются хозяйственные части, крыши которых подняты выше жилого помещения при сохранении общей симметрии. На центральном фасаде избы от 3 до 6 окон. Поветь со стороны заднего фасада может поддерживаться дополнительными деревянными столбами. Они служат как для укрепления конструкции в целом, так и для осуществления быстрой замены подгнивших венцов без необходимости разбирать всю хозяйственную часть [16-21]. Крыши домов двускатные, с чердачным помещением, покрыты шифером, в ряде случаев поверх старого теса. Тес укладывался в два слоя. Внешний слой дополнительно обрабатывался для обеспечения лучшего стока дождевой воды. Естественная гидроизоляция, например, береста, применяемая для прокладки между досками кровли, отсутствовала. Конструкция кровли стропильная [16]. Почти все дома выстроены «в лапу», то есть без остатка. Местные жители не смогли дать подробное объяснение массовому использованию данного конструктивного приема. Возможно предположить, что подобная техника применялась для экономии древесины и удобства последующей обшивки. Большое количество домов обшито «вагонкой», незначительная часть из них выкрашена: «Дома желтые, обшитые хорошо. Большинство домов желтые были... Желтый или голубой. Вот, два цвета... Он как-то это, приятнее» [21]. Однако, как и перекрытие крыш шифером, произошло это не ранее 1960-х гг [16]. Жилища возводились из сосны, в исключительных случаях для окладного венца (первая связь бревен на фундаменте) применялась лиственница: «Ну, лиственница, но это очень-очень редко, поскольку тут единично она, где встречается» [17].
В отличие от большинства поселений Русского Севера, в условиях специфического природного ландшафта, сочетания берега моря, отсутствия реки и окружающих болот, жители с. Ворзогоры не имели прямого доступа к кондовому лесу. Таким образом, для заготовки качественного лесоматериала они были вынуждены отправляться в сторону р. Онега, в так называемой «Малдыни»: «С Малдыни лес брали на строительство, с Малдыни. Едешь когда в город, со мха съезжашь, и тут гора. Не доезжая Рочевой... У нас Радька срубил из своего дому, то есть лесу баню и всё выгорало. В деревне срубил. А люди-то, родители-то у нас всё ездили на Малдынь» [20].
Отрезанные от внешнего мира, жители села были вынуждены своими силами приспосабливаться к условиям окружающей среды. Мыс, на котором стоит с. Ворзогоры, отличается сложным рельефом. Пространство для возведения домов было ограничено: «С трех сторон море, с четвертой бескрайнее болото, то есть площади, которая могла бы использоваться в качестве строительства, там, пастбищ, сенокосов, полей было – практически ее не было» [17]. В д. Яковлевская местность более ровная, у жителей есть возможность ставить дома рядами. В д. Кондратьевская, напротив, много неровностей, «горбов» [4].
Рис. 1. Южные фасады домов, с. Ворзогоры, д. Кондратьевская, Онежский район. Фото А. Усова, 2018.
В д. Кондратьевская главные фасады домов ориентированы на южную сторону, а хозяйственные части «смотрят» на Белое море, защищая избу от ветра. При расположении культового ансамбля (тройника) выбор ориентации дома-двора в пространстве уже диктуется не только природными, но социокультурными и религиозными факторами. Главенствующим в культурном ландшафте выступает архитектурный ансамбль, который представлен деревянными культовыми постройками: Никольской церковью 1636 года, Введенской церковью 1793 года и колокольней 1862 года. Подобное расположение культовых сооружений оказало влияние на ориентацию жилых домов. Ворзогорские плотники ставили дома «лицом» к храму. Таким образом, ориентация окон главного фасада на архитектурный ансамбль является преобладающей для жилищ, расположенных близко к культовым постройкам.
Рис. 2. Дом-двор Э. Н. Мартын, боковой фасад, с. Ворзогоры, д. Кондратьевская, Онежский район, сер. XIX в. Фото А. Усова, 2018; План дома-двора Э. Н. Мартын. Руководитель научного проекта д. культ. А. Б. Пермиловская. Научная информация А. А. Усова. Обмеры А. А. Усова, Т. В. Жигальцовой. Камеральная обработка арх. Н. А. Подобиной, 2018.
Примером типичной постройки д. Кондратьевской с. Ворзогоры выступает дом Эльвиры Николаевны Мартын (так называемый «дом фельдшера»). Он считается одним из старейших в деревне. Датировка относится ко второй половине XIX века, но, по словам опрошенных жителей, возможно дом был возведен ранее, в середине XIX века (?) [16-21]. Это большой непропорциональный четырехстенок на высоком подклете с типом соединения жилья и хозяйственной части «брус». На главном фасаде располагается по 3 окна для 1 и 2 этажей. Крыша двускатная, покрыта шифером по старому тесу. Часть двора не обшита. Здесь мы можем зафиксировать тип рубки «в обло» с интересной особенностью. Для рубки хозяйственной части (повети) использовалось не целое бревно, а половина.
Рис. 3. Дом-двор Э. Н. Мартын, хозяйственная часть, элемент конструкции, с. Ворзогоры, д. Кондратьевская, Онежский район, сер. XIX в. Фото А. Усова, 2018.
Нижняя часть двора (хозяйственный двор) рублена в лапу, но возможно этот конструктивный прием был применен позже, во время одного из ремонтов. Жилая часть дома обшита, но не окрашена. Доски-причелины (защищающие концы бревен под кровлей) со стороны главного фасада имеют декоративное полуциркульное завершение торцов. Дом Мартын представляет собой пример массивного северного комплекса дома-двора, позволявшего жить целым поколениям одной большой семьи и вести обширное хозяйство. Само существование подобных старинных домов-дворов, господствующих над окружающим ландшафтом, противоречит мнению части информантов, что изначально жители старались строить небольшие дома для защиты от холодного ветра с Белого моря [16].
Другим образцом традиционной жилой архитектуры с. Ворзогоры является дом-двор Нины Павловны Рогачевой. Это пропорциональный четырехстенок, с приемом соединения жилой и хозяйственной части «брус», на высоком подклете. Дом построен в конце XIX - начале XX века. Изба окнами главного фасада ориентирована «на солнце», на южную сторону. Дом Рогачевой сохранил традиционное архитектурно-планировочное устройство. Однако, как и другие дома с. Ворзогоры не отличается обилием декора.
Рис. 4. Дом-двор Н. П. Рогачевой, боковой фасад, с. Ворзогоры, д. Кондратьевская, Онежский район. Фото А. Усова, 2018; План дома-двора Н. П. Рогачевой. Руководитель научного проекта д. культ. А. Б. Пермиловская. Научная информация А. А. Усова. Обмеры А. А. Усова, Т. В. Жигальцовой. Камеральная обработка арх. Н. А. Подобиной, 2018.
«Одна из характерных особенностей подлинно народного зодчества Севера заключается в том, что декоративная сторона занимает весьма скромное место. В северном доме простые до аскетизма декоративные формы являются лишь подчеркиванием конструктивных особенностей» [12, с. 127].
Жилая архитектура с. Ворзогоры характеризуется строгостью архитектурного облика, ясностью, лаконичностью пропорций, гармоничным сочетанием с природным и культурным ландшафтом. В отличие от традиционного образа северного дома двора – хоромы, постройки Ворзогор сдержанны в декоре. На окнах отсутствуют резные наличники, крыльцо не декорировано. Немногочисленные вышки на чердаках не выделены балконами, причелины представляют собой сплошные доски, которые не декорированы резьбой. Отсутствуют полотенца (доска под коньком кровли, прикрывающая стык причелин) и декоративное оформление коньков-охлупней. В то же время архитектурный облик с. Ворзогоры производит впечатление монументальности, защищенности от холодного климата, суровых северных ветров. Удобные крестьянские жилища через архитектуру и конструкцию адаптированы к природно-климатическим условиям Арктики.
Заключение
Таким образом, для с. Ворзогоры характерен комплекс северорусского дома-двора с типом соединения жилой и хозяйственной части – «брус». Это строгие, внешне монолитные жилища. Их размеры варьируются от небольших одноэтажных построек с подклетом до массивных двухэтажных домов, рассчитанных на большие, разветвленные крестьянские семьи. В условиях Севера такой жилой дом был одним из главных способов освоения природной среды. Благодаря его адаптивным возможностям, отраженным в архитектурно-конструктивном и планировочном устройстве, стало возможным выживание человека на Севере и в Арктике. Крестьянский дом с. Ворзогоры существует в условиях специфического природного ландшафта: на выступающем в Белое море песчаном мысе, в окружении болот, на значительном удалении от устьев рек и пресноводных водоемов. Комплекс дома-двора имеет типичное для поморского жилища архитектурно-планировочное решение. Однако дома отличаются отсутствием характерного северорусского декора, что в совокупности с включением в местный природный ландшафт делает их самобытными. Благодаря сочетанию вышеизложенных факторов, традиционное крестьянское жилище с. Ворзогоры представляет собой один из неотъемлемых элементов, формирующих уникальный культурный ландшафт Онежского Поморья.
Список сокращений
ПМА – Полевые материалы автора;
АЗ РФ – Арктическая зона Российской Федерации.
Благодарности
Автор выражает благодарность за научные консультации доктору культурологии Анне Борисовне Пермиловской.
Библиография
1. Бернштам Т. А. Бернштам. Поморы. Формирование группы и система хозяйства. Ленинград "Наука", Ленинградское отд-ние, 1978. 173 с.
2. Бломквист Е. Э. Крестьянские постройки русских, украинцев и белорусов // Восточнославянский этнографический сборник: очерки нар. материальной культуры русских, украинцев и белорусов в XIX – нач. ХХ в. М., 1956. С. 3-458
3. Габэ Р. М. Карельское деревянное зодчество. М.: Гос. арх. изд-во Академии архитектуры СССР, 1941. 215 с.
4. Жигальцова Т. В. Село Ворзогоры – историческое поселение Онежского Поморья, Арктической зоны РФ // Человек и культура. 2018. №5. C. 21-23. DOI: 10.25136/2409-8744.2018.5.27570.
5. Жуков М. А. Методологические и методические проблемы выделения Арктической зоны Российской Федерации // Арктика XXI век. Гуманитарные науки. 2014. № 1 (2). С. 4-20.
6. Калуцков В. Н. Основы этнокультурного ландшафтоведения. М.: МГУ, 2000. 94 С.
7. Куратов А. А. Поморы // Поморская энциклопедия: в 5 т. Т. 1: История Архангельского Севера. Архангельск: ПГУ, 2001. 483 с.
8. Майничева А. Ю. Методика полевого этнографического исследования жилища русских в Cибири: проблемы выявления традиций и новаций // Баландинские чтения. 2016. Т. 11. № 1. С. 52-55.
9. Маковецкий И. В. Архитектура русского народного жилища. Север и Верхнее Поволжье. М.: Изд-во АН СССР, 1962. 338 с.
10. Не век жить — век вспоминать. Народная культура Поонежья и Онежского Поморья: по материалам онежских экспедиций: 1987-2001 гг. / редкол.: А. А. Крысанов, В. Н. Матонин, С. В. Рапенкова и др. Онега, Архангельск, Москва: Товарищество Сев. Мореходства, 2011. 383 с.
11. Никольский В. В. Быт и промыслы населения западного побережья Белого моря (Сороки – Кандалакша): по материалам исследования летом 1921 года. М.: ВСНХ, 1927. 233 с.
12. Пермиловская А. Б. Крестьянский дом в культуре Русского Севера. Архангельск: Правда Севера, 2005. 312 c.
13. Пермиловская А. Б. Культурные смыслы народной архитектуры Русского Севера: науч. моногр. Екатеринбург: УрО РАН; Архангельск: Правда Севера; Ярославль: ЯГПУ им. К.Д. Ушинского, 2013. 608 с.
14. Пермиловская А.Б. Русский Север как особая территория наследия: науч. моногр. Архангельск: ОАО «ИПП «Правда Севера»; Екатеринбург: УрО РАН, 2010. 552 с.
15. Пермиловская А.Б. Русский Север – специфический код культурной памяти // Культура и искусство. 2016. № 2(32). С. 155-163
16. ПМА. Усов А. А. Отчет по экспедиции в с. Ворзогоры, Онежский район, 2018. Информант: Гостев Михаил Александрович, 1958 г.р., м.р. – д. Нименьга, м.п. – д. Кондратьевская, запись 2018.
17. ПМА. Усов А. А. Отчет по экспедиции в с. Ворзогоры, Онежский район, 2018. Информант: Гунин Николай Александрович, 1968 г. р., м.р. и м.п.-д. Яковлевская, запись 2018.
18. ПМА. Усов А. А. Отчет по экспедиции в с. Ворзогоры, Онежский район, 2018. Информант: Гунина Галина Андреевна, 1934 г.р., м.р. и м.п. – д. Яковлевская, запись 2018.
19. ПМА. Усов А. А. Отчет по экспедиции в с. Ворзогоры, Онежский район, 2018. Информант: Захарова Валентина Васильевна, 1939 (?) г.р., м.р. Онега, м.п. – д. Кондратьевская, запись 2018.
20. ПМА. Усов А. А. Отчет по экспедиции в с. Ворзогоры, Онежский район, 2018. Информант: Рогачева Нина Павловна, 1929 г.р., м.р. и м.п. – д. Кондратьевская, запись 2018.
21. ПМА. Усов А. А. Отчет по экспедиции в с. Ворзогоры, Онежский район, 2018. Информант: Слепинин Александр Порфирьевич, 1933 г.р., м.р. и м.п. – д. Кондратьевская, запись 2018.
22. Указ Президента Российской Федерации N 296 «О сухопутных территориях Арктической зоны Российской Федерации» от 2 мая 2014 года. URL: http://pravo.gov.ru/proxy/ips/?docbody=&firstDoc=1&lastDoc=1&nd=102349446
23. Souch C. The Influence of Climate Building Design and Materials // Habitat: Vernacular Architecture for a Changing Planet. London: Thames & Hudson, 2017. P. 28
24. Tomasz Chruszczow. Foreword // Habitat: Vernacular Architecture for a Changing Planet. London: Thames & Hudson, 2017. P. 14-15
References
1. Bernshtam T. A. Bernshtam. Pomory. Formirovanie gruppy i sistema khozyaistva. Leningrad "Nauka", Leningradskoe otd-nie, 1978. 173 s.
2. Blomkvist E. E. Krest'yanskie postroiki russkikh, ukraintsev i belorusov // Vostochnoslavyanskii etnograficheskii sbornik: ocherki nar. material'noi kul'tury russkikh, ukraintsev i belorusov v XIX – nach. KhKh v. M., 1956. S. 3-458
3. Gabe R. M. Karel'skoe derevyannoe zodchestvo. M.: Gos. arkh. izd-vo Akademii arkhitektury SSSR, 1941. 215 s.
4. Zhigal'tsova T. V. Selo Vorzogory – istoricheskoe poselenie Onezhskogo Pomor'ya, Arkticheskoi zony RF // Chelovek i kul'tura. 2018. №5. C. 21-23. DOI: 10.25136/2409-8744.2018.5.27570.
5. Zhukov M. A. Metodologicheskie i metodicheskie problemy vydeleniya Arkticheskoi zony Rossiiskoi Federatsii // Arktika XXI vek. Gumanitarnye nauki. 2014. № 1 (2). S. 4-20.
6. Kalutskov V. N. Osnovy etnokul'turnogo landshaftovedeniya. M.: MGU, 2000. 94 S.
7. Kuratov A. A. Pomory // Pomorskaya entsiklopediya: v 5 t. T. 1: Istoriya Arkhangel'skogo Severa. Arkhangel'sk: PGU, 2001. 483 s.
8. Mainicheva A. Yu. Metodika polevogo etnograficheskogo issledovaniya zhilishcha russkikh v Cibiri: problemy vyyavleniya traditsii i novatsii // Balandinskie chteniya. 2016. T. 11. № 1. S. 52-55.
9. Makovetskii I. V. Arkhitektura russkogo narodnogo zhilishcha. Sever i Verkhnee Povolzh'e. M.: Izd-vo AN SSSR, 1962. 338 s.
10. Ne vek zhit' — vek vspominat'. Narodnaya kul'tura Poonezh'ya i Onezhskogo Pomor'ya: po materialam onezhskikh ekspeditsii: 1987-2001 gg. / redkol.: A. A. Krysanov, V. N. Matonin, S. V. Rapenkova i dr. Onega, Arkhangel'sk, Moskva: Tovarishchestvo Sev. Morekhodstva, 2011. 383 s.
11. Nikol'skii V. V. Byt i promysly naseleniya zapadnogo poberezh'ya Belogo morya (Soroki – Kandalaksha): po materialam issledovaniya letom 1921 goda. M.: VSNKh, 1927. 233 s.
12. Permilovskaya A. B. Krest'yanskii dom v kul'ture Russkogo Severa. Arkhangel'sk: Pravda Severa, 2005. 312 c.
13. Permilovskaya A. B. Kul'turnye smysly narodnoi arkhitektury Russkogo Severa: nauch. monogr. Ekaterinburg: UrO RAN; Arkhangel'sk: Pravda Severa; Yaroslavl': YaGPU im. K.D. Ushinskogo, 2013. 608 s.
14. Permilovskaya A.B. Russkii Sever kak osobaya territoriya naslediya: nauch. monogr. Arkhangel'sk: OAO «IPP «Pravda Severa»; Ekaterinburg: UrO RAN, 2010. 552 s.
15. Permilovskaya A.B. Russkii Sever – spetsificheskii kod kul'turnoi pamyati // Kul'tura i iskusstvo. 2016. № 2(32). S. 155-163
16. PMA. Usov A. A. Otchet po ekspeditsii v s. Vorzogory, Onezhskii raion, 2018. Informant: Gostev Mikhail Aleksandrovich, 1958 g.r., m.r. – d. Nimen'ga, m.p. – d. Kondrat'evskaya, zapis' 2018.
17. PMA. Usov A. A. Otchet po ekspeditsii v s. Vorzogory, Onezhskii raion, 2018. Informant: Gunin Nikolai Aleksandrovich, 1968 g. r., m.r. i m.p.-d. Yakovlevskaya, zapis' 2018.
18. PMA. Usov A. A. Otchet po ekspeditsii v s. Vorzogory, Onezhskii raion, 2018. Informant: Gunina Galina Andreevna, 1934 g.r., m.r. i m.p. – d. Yakovlevskaya, zapis' 2018.
19. PMA. Usov A. A. Otchet po ekspeditsii v s. Vorzogory, Onezhskii raion, 2018. Informant: Zakharova Valentina Vasil'evna, 1939 (?) g.r., m.r. Onega, m.p. – d. Kondrat'evskaya, zapis' 2018.
20. PMA. Usov A. A. Otchet po ekspeditsii v s. Vorzogory, Onezhskii raion, 2018. Informant: Rogacheva Nina Pavlovna, 1929 g.r., m.r. i m.p. – d. Kondrat'evskaya, zapis' 2018.
21. PMA. Usov A. A. Otchet po ekspeditsii v s. Vorzogory, Onezhskii raion, 2018. Informant: Slepinin Aleksandr Porfir'evich, 1933 g.r., m.r. i m.p. – d. Kondrat'evskaya, zapis' 2018.
22. Ukaz Prezidenta Rossiiskoi Federatsii N 296 «O sukhoputnykh territoriyakh Arkticheskoi zony Rossiiskoi Federatsii» ot 2 maya 2014 goda. URL: http://pravo.gov.ru/proxy/ips/?docbody=&firstDoc=1&lastDoc=1&nd=102349446
23. Souch C. The Influence of Climate Building Design and Materials // Habitat: Vernacular Architecture for a Changing Planet. London: Thames & Hudson, 2017. P. 28
24. Tomasz Chruszczow. Foreword // Habitat: Vernacular Architecture for a Changing Planet. London: Thames & Hudson, 2017. P. 14-15
Результаты процедуры рецензирования статьи
В связи с политикой двойного слепого рецензирования личность рецензента не раскрывается.
Со списком рецензентов издательства можно ознакомиться здесь.
Предмет статьи не определен. Не понятно о какой адаптации идет речь. Автор во введении говорит о "всесторонней адаптации", в заключении о "многоуровневой адаптации", то есть подчеркивает, что это понятие безграничное. Но в таком случае механизмы всесторонней адаптации нельзя раскрыть в одной статье.
Во введении автор говорит о физиологической адаптации, защите от холода и т.п. Однако в тексте переходит к социокультурной. Понятие адаптации очень широкое и не раскрыто как адаптация к климату и социокультурная адаптация связаны.
Отсюда и разные, вызывающие сомнения утверждения, например, автор говорит, что архитектура зависит от климата, а потом утверждает, что русская изба является верхом адаптации по сравнению с иглу или землянкой.
Методология исследования не определена. Какие теоретические основания? Что стало информационной базой? Как был собран материал? Ответа на эти вопросы нет и потому исследование выглядит как хаотичный набор информации об одном, о другом.
Вероятно исследование жилища человека всегда актуально, но желательно все-таки обозначить актуальность исследуемой проблемы. Можно ли говорить о том, что традиционное крестьянское жилище не удовлетворяет требованиям адаптации в современных условиях?
Некоторая новизна присутствует. Собрана информация об особенностях современного жилища. Однако новых научных выводов не сделано.
Стиль изложения местами переходит к беллетристике. Структура такова,что вначале автор показывает адаптивные особенности северорусской народной архитектуры в целом, а потом на конкретном примере комплекса дома-двора с. Ворзогоры как механизм адаптации.
От того, что не определен предмет и не дано определение понятий не ясны и подзаголовки: обладает ли адаптивными особенностями сама архитектура или люди, адаптируют ее к климату? Далее, практически перечислением идут факты об отсыревающих стенах и о священных местах, о типах почвы и "нечистом пространстве". Конечно, в реальной жизни природные явления и мифология могут перемешиваться, но в статье они должны быть структурированы и оценены в соответствии с выбранным методологическим подходом.
В то же время в статье есть интересное содержание. Собран аутентичный материал, приведены рисунки, фотографии, любопытные факты, которые могут привлечь внимание читателей. Но в силу неопределенности методологии анализа этот материал теряет научную ценность и выглядит как текст для экскурсовода.
Библиография обширная, адекватная и оформлена правильно.
Апелляции к оппонентам нет, в то время как она помогла бы поставить проблему, определить научную новизну исследования.
В целом статья интересна и содержательна в части описания особенностей жилища. Но как это связано с адаптацией не раскрыто. Рекомендую при доработке статьи от понятия адаптация вообще отказаться и сосредоточиться на четком структурировании антропологического материала. Что, в конечном итоге, больше соответствует профилю журнала.
Результаты процедуры повторного рецензирования статьи
В связи с политикой двойного слепого рецензирования личность рецензента не раскрывается.
Со списком рецензентов издательства можно ознакомиться здесь.
Замечания:
Первая фраза несколько настораживает:
«Жилище – фундаментальный объект исследования любого традиционного общества. »
Что называется, прямо к делу.
Все же, не вдаваясь в мелкие детали (к примеру: что представляет собой «фундаментальный объект»?), заметим, что фраза в целом не корректна (традиционное общество, тем более «любое», не исследует объект — жилище).
И непосредственно далее:
«Неизменная составляющая материальной культуры, оно (род?) обеспечивает как удовлетворение человеком его базовой потребности в защите, так и физиологических нужд в качестве места для сна, принятия пищи, продолжения рода. » Синтаксис.
Защита — базовая потребность, продолжение рода — физиологическая нужда. Интересно.
Далее не лучше:
«При более глубоком анализе (!), у жилища выявляется намного больше функций (?!): это и способ ориентации (?) в пространстве (что это за функция — способ ориентации?), и конструирование «модели мира», место усвоения (тоже функция?) и реализации социокультурных норм, показатель статуса хозяина [1, 14, 24]. »
Довольно безграмотно.
«Традиционный крестьянский дом – одна из главных социокультурных доминант Русского Севера. » Что это значит?
«Народное жилище представляет огромную научную ценность (?) не только в качестве статичного объекта для изучения этносов (объект для изучения этносов!), но и как модель, отражающая особенности освоения и преобразования среды обитания в культурный ландшафт. » ???
«Культурный ландшафт меняет поверхность земли (?), влияет на климат, растительность, животный мир и другие компоненты (чего?). Однако (?), он воздействует и на самого человека, преобразует окружающую среду в среду обитания. » ???
«Использовали естественные природные преграды для противодействия осадкам (?), открытость солнечному свету (?). »
«Заключение
Таким образом, для культурного ландшафта с. Ворзогоры характерен комплекс северорусского дома-двора с типом соединения жилой и хозяйственной части – «брус». Это строгие, внешне монолитные жилища. Их размеры варьируются от небольших одноэтажных построек с подклетом до массивных двухэтажных домов, рассчитанных на большие, разветвленные крестьянские семьи. В условиях Севера такой жилой дом был одним из главных способов освоения природной среды. Благодаря его адаптивным возможностям, отраженным в архитектурно-конструктивном и планировочном устройстве, стало возможным выживание человека на Севере и в Арктике.»
Резюме достаточно точно отражает суть материала: некий «мгновенный снимок» местности с ее — более или менее — достоверным обзором.
Научную ценность подобным «снимкам» придает, пусть минимизированное, сравнение: какие традиции продолжены, чем дополнены, в каком направлении развиты.
Заключение: работа слабо отвечает требованиям, предъявляемым к научному изложению, как в стилистическом, так и в методическом отношении, и в представленном виде к публикации быть рекомендована не может.
Доработка предполагает полное переписывание раздела «Введение».
Результаты процедуры окончательного рецензирования статьи
В связи с политикой двойного слепого рецензирования личность рецензента не раскрывается.
Со списком рецензентов издательства можно ознакомиться здесь.
Рецензируемая статья обладает множеством несомненных достоинств. Не последнее место среди них занимает искренняя любовь автора к Русскому Северу, освоившим его жителям, к тому культурному наследию, которое они оставили, «вписав» свои жилища в ландшафт земли, в которую русские люди когда-то пришли как переселенцы, а за века труда на ней стали её хранителями. В статье прекрасные иллюстрации, понятные схемы. Автор сообщает очень много сведений о географии, природе, нравах жителей как условиях, в которых сформировался тот тип традиционного крестьянского дома, который он описывает. Обратим внимание и на то, что автор использует очень широкий перечень научных источников, его внутренняя устремлённость к пониманию крестьянской жизни оказывается помноженной на эрудицию и добросовестный неторопливый анализ. Признаюсь, у меня нет каких-либо существенных замечаний ни к содержанию, ни к способу его представления автором. Уверен, что статья заслуживает публикации в научном журнале.
|
Перевести страницу на:
Статья опубликована с лицензией Creative Commons Attribution-NonCommercial 4.0 International License (CC BY-NC 4.0) – Лицензия «С указанием авторства – Некоммерческая».
© 1998 – 2024 Nota Bene. Publishing Technologies. NB-Media Ltd.
