Политико-правовые и этносоциальные предпосылки формирования непризнанных государств

Кулумбегова Лина Темуриевна аспирант кафедры теории и истории международных отношений Российского университета дружбы народов 363600, Россия, республика Северная осетия-Алания, село Эльхотово, ул. Братьев Бароевых, 10 Kulumbegova Lina Temurievna Postgraduate Student of the Department of Theory and History of International Relations of the Peoples' Friendship University of Russia 363600, Russia, respublika Severnaya osetiya-Alaniya, selo El'khotovo, ul. Brat'ev Baroevykh, 10 Linakulumbegova@mail.ru Другие публикации этого автора

Стремление территориальных образований к самостоятельности, желание территорий и наций обрести независимость либо присоединиться к другим государствам, а также вариативность их международного признания в роли независимых государств создают комплекс проблем как для правительств и населения государств с такими спорными территориями, но и для мировой политики в целом.

Политико-правовые процессы формирования непризнанных государств развиваются в контексте достаточно старой и не столько правовой, сколько политической коллизии между «правом государств на территориальную целостность» и «правом народов на самоопределение» ^{[4, стр. 100]}.

Право на самоопределение прошло три периода своей трактовки в рамках правовой и политической релевантности. Первоначально, с середины XIX века, самоопределение народов трактовалось политиками и исследователями не как право, но принцип, который означал в том конкретном (европейском) контексте возможность для говорящих на одном языке народов к объединению и формированию нового государства. Впоследствии принцип самоопределения выступил в качестве ведущего юридического объяснения дезинтеграции Оттоманской и Австро-Венгерской империй. Самоопределение, будучи принципом, но не являясь правом, обладало очевидными ограничениями, связанными с внешней политикой, «в частности – для успешного внешнего самоопределения нужны были поддержка влиятельных держав» ^{[7,стр. 60]}. Помимо этого, у предполагаемого нового государства должно были иметься реальные шансы на политическую и экономическую состоятельность.

Второй этап в эволюции права народов на самоопределение начался с принятия в 1945 г. Устава ООН, в котором самоопределение народов также фигурирует как принцип, однако, не право. В 1945 г. самоопределение не предусматривало обязательной дезинтеграции стран-носителей «конфликтных регионов» (на тот момент многие из ключевых политических игроков еще являлись империями), употребление термина «самоопределение народов» подразумевало нечто большее, чем суверенное равенство государств.

Эксперты считают, что одним из важнейших вкладов ООН в международное право является сдвиг от провозглашенного в Уставе ООН «принципа самоопределения» к международному признанию «права на самоопределение» ^{[5,стр. 137]}. В то же время особенность обретенного в начале 1960-х годов права на самоопределения, заключалась в том, что ООН, ссылаясь на «право всех народов на самоопределение», фактически предполагало право колониальных территорий на получение независимости от бывших метрополий. К национальным группам, этнической самоидентификации и претензиям на ее политическую реализацию право на самоопределение отношения не имело. Именно территории и населяющие их люди (как прото-нации в смысле политическом, а не этническом, но не народы, воспользовались возникшим правом на независимость ^{[9, стр. 6]}.

На третьем, нынешнем историческом этапе эволюции права народов на самоопределение появляются попытки соединения «этнокультурного понимания» права на самоопределение (являющегося правом этнических групп на формирование собственных политических образований, в том числе и независимых государств) и право бывших колоний, которые являются политическими прото-нациями, на независимость от метрополий. В начале 1990-х годов в данный тренд встроена оказалась дезинтеграция «социалистических федераций» и последовавшее за ней появление новых независимых государств на советской и югославской территориях. Если говорить точнее, то из уже конституционно-структурированной определенным образом территории распадающихся государств (подразумевается наличие конституционно закрепленного права народов на сецессию и формальность структуры федеративных государств, конституированных отдельными субъектами и «состоящих» из этих субъектов).

Можно утверждать, что первичным фактором формирования непризнанного государства является активизация сецессионистских процессов. Феномен сецессионизма трактуется чаще всего как «политическое движение, направленное на выход части территории государства из его состава (сецессию) с целью образования нового независимого государства либо присоединения к уже существующему» ^{[10, стр. 29]}. Сецессионизм, в соответствии с данным подходом, может существовать в следующих формах: сепаратистской, если оппозиционная группировка стремится к достижению политической независимости (сецессионистские движения в Сомалиленде, Курдистане, Квебеке), и ирредентистской, если сецессионисты стремятся к вхождению в состав другого государства (сецессионистские движения в эфиопском Огадене, Южной Осетии, Нагорном Карабахе). Однако сводить сецессионизм к их механической совокупности неверно.

Так, сепаратизм не всегда приводит к сецессии определенной части территории: кроме «индепендистских» вариаций сепаратизма, предполагающих обретение новым политико-административным образованием независимости, имеются вариации автономистские, которые нацелены на расширение самостоятельности территории в рамках единого государства. Кроме того, ирредентизм может развиваться и за рамками сецессионизма, если цель ирредентистов состоит в захвате власти во всем государстве для последующего присоединения его к иному государству. В качестве примера можно назвать упомянутую выше попытку переворота на Кипре, которая была предпринята с целью «энозиса» острова (присоединения к Греции). Можно обозначить такие случаи как примеры «большого ирредентизма».

В общем случае непризнанное государство является одним из возможных результатов деятельности в рамках сецессионистского процесса – промежуточным в трактовке самих сецессионистов, если основная цель повстанцев состоит в юридическом обретении независимости или захвате власти в «материнском» государстве полностью, либо окончательным, если мятежники добиваются только фактического контроля над конкретной территорией. Важно отметить разнообразие генетических форм феномена сецессионизма – непризнанные государства могут быть образованы:

- при индепендистских движениях (Косово, Тамил Илам, Сомалиленд);

- при ирредентизме (Нагорный Карабах, Южная Осетия);

- в результате побочной сецессии (Тайвань).

«В подобных случаях на каком-то этапе противостояния сецессионистов центральным властям данное политико-территориальное образование приобретает специфические черты суверенного государства, связанные, прежде всего, с тремя его ключевыми элементами: населением, территорией и властью» ^{[6, стр. 182]}.

У непризнанного государства имеется каждый из вышеуказанных составляющих этого понятия. Население такого политико-административного образования является сецессионистской общностью, т.е. часть населения государства (или нескольких государств), объединенная и противопоставленная объединяющей силовым путем господствующей группе. Если в роли признака объединения выступает этническая принадлежность населения, то сецессионистской общностью являться будет совокупность всех представителей данного этноса внутри страны (в зависимости от идеологии повстанческого, возможно, и вне страны). Если объединение базируется на основе сугубо экономических факторов, то можно считать «населением» всех жителей отделившихся территорий и т.п. «Территория непризнанного государства – это зона распространения сецессеонизма, а власть представлена группировкой (политической партией, общественной организацией, повстанческой армией и т.п.), стоящей во главе сецессионистского движения» ^{[8, стр. 16]}.

Непризнанный статус де-факто государства отражается в следующих элементах:

- во-первых, сецессионистская общность не считается «народом» (по этой причине и сецессионисты в своих программных документах и заявлениях нередко именуют себя представителями «древнего народа», «суверенной нации» и т.п.);

- во-вторых зона распространения сецессеонизма не приравнивается к суверенной территории государства;

- власть такого государства не обладает легитимностью.

«С точки зрения географического (политико-географического) исследования территориальный аспект государства может считаться превалирующим, поэтому с этих позиций непризнанное государство можно трактовать как частный случай зоны распространения сецессеонизма» ^{[1, стр. 18]}.

Итак, практически любое сецессионистское движение несет в себе в той или иной степени потенциал формирования непризнанного государства. Появление сецессионистского движения автоматически предполагает обособление части территории государства и части населения, т.е. присутствуют как минимум два из трех ключевых элементов. Однако уровень вовлечённости в сецессионистский процесс как территории, так и населения, определяется выраженностью третьего, ключевого элемента – власти, которую олицетворяет сецессионистская группировка. Две составляющие государственной власти – власть над населением и власть над территорией – отсылают к двум главным признакам, характеризующим так называемую «внешнюю форму» сецессионистского движения: идеологической развитости и контролю над территорией. «Внешняя форма», таким образом, является главным признаком, определяющим степень приближения того или иного сецессионистского процесса к гипотетической модели «непризнанного государства».

Процессу образования непризнанных государств присущи острые внутренние проблемы во взаимоотношениях между центральным правительством и этническими и друг прочими общностями людей. Эти внутренние проблемы усугублялись много лет и продолжают усугубляться военными действиями, которые осуществляют обе стороны, геноцидом, этническими чистками и не являются уникальными. Более того, во многих регионах мира тоже существуют все эти проблемы, дестабилизирующие обстановку, а их содержание требует аналогичного внимания со стороны мирового сообщества (и получает аналогичную реакцию), однако, они не всегда провоцируют те или иные народы прибегать к реализации своего права на самоопределение.

Большинство существующих на сегодняшний день внутригосударственных конфликтов можно идентифицировать как этнополитические или этноконфессиональные. Это баскский, косовский, карабахский, ольстерский, грузино-абхазский и другие конфликты.

Такого рода конфликты зачастую бывают спровоцированы демографическими проблемами, возникающими в результате активного притока некоренного населения на территорию, в результате которого некоренное население угрожает положению титульного большинства, у которого возникают опасения выдвижения этой частью населения сепаратистских требований ^{[3, стр. 20]}. На примере Косово видно, что численность некоренного населения может возрастать такими высокими темпами, что первоначальное этническое большинство может стать меньшинством. В результате возникают конфликты на межнациональной почве.

В контексте формирования непризнанных государств, определенные народы, этносы или другие общности людей, не получая во время острых конфликтов с другими общностями поддержки со стороны правительства, стремится разрешить конфликт путем реализации права на самоопределение – формирования собственного государства. В результате возникает новая и весьма существенная проблема отношений конфликтующих сторон – территориальный спор либо территориальные претензии, так как центральное правительство в данном случае, в дополнение ко всем текущим проблемам приобретает стремление части населения к самостоятельному определению своей политической жизни (многие государства с этим готовы согласиться), но также и стремление к самостоятельному проживанию на части территории, принадлежащей по формально-правовым признакам данному государству.

Так, Нагорно-Карабахская Республика занимает территорию существовавшей в Азербайджанской ССР Нагорно-Карабахской автономной области и части Шаумяновского района Азербайджанской ССР. Население Нагорно-Карабахской Республики (в большинстве этнические армяне) высказалось на местном референдуме 10 декабря 1991 г. за создание собственного государства и выход территории из состава Азербайджана. «Этому решению предшествовали вооруженные столкновения между этническими армянами и азербайджанцами в течение более четырех лет, а также решение 6 сентября 1991 г. совместного заседания Нагорно-Карабахского областного и Шаумяновского районного Советов народных депутатов о создании независимого государства» ^{[6, стр. 176]}.

В контексте формирования непризнанных государств стремление части населения к независимости нередко характеризуется непримиримой и жесткой борьбой этноса, нации или представляющих их организаций как с центральным правительством, так и с основной нацией, проживающей в государстве, а истоки конфликта берут начало в далеком прошлом. Так, несправедливое распределение прав между тамильским и сингальским населением на территории Шри-Ланки обозначилось еще во времена английского владычества. «В целях отделения северной и восточной частей острова и создания независимого государства Тамил Илама была создана террористическая организация Тигров освобождения Тамил Илама. Действия террористов и правительственных войск унесли большое количество жизней. В том или ином виде Тигров освобождения Тамил Илама поддерживали не только другие террористические организации, вроде палестинской и афганской, но и государства мира, например, Норвегия» ^{[2, стр. 55]}. Однако в настоящее время организация Тигров освобождения Тамил Илама объявила о прекращении боевых действий и признании правительства Шри-Ланки, что не означает, впрочем, что конфликт в краткосрочной и тем более долгосрочной перспективе полностью исчерпан.

Интересно отметить, что возникший вокруг де-факто государства конфликт может не иметь неразрешимых противоречий и глубоких оснований. Так, между населением Приднестровья и Молдовы нет ярко выраженной национальной или религиозной вражды. В последние годы существования Советского Союза Молдавская ССР предпринимала все меры для укрепления молдавского самосознания. Появлялись националистические организации, призывавшие к переводу молдавского языка на латиницу и даже к присоединению Молдавии к Румынии. Все это вызывало недовольство населения Приднестровья, большинство которого составляют русскоговорящие граждане. «25 августа 1991 г. Верховный Совет Приднестровской Молдавской ССР принял декларацию о независимости. Весной и летом 1992 г. разгорелся вооруженный конфликт между войсками молдавского правительства и населением Приднестровья, в который на стороне последнего вмешалась российская 14-я армия. В результате молдавские войска вынуждены были отступить» ^{[7, стр. 61]}. В настоящее время обстановка остается напряженной, безопасность в зоне конфликта поддерживают совместные миротворческие силы Молдавии, Приднестровья, России.

Таким образом, этносоциальная составляющая процесса формирования непризнанных государств подразумевает наличие определенного конфликта между частью населения и центральным правительством, перерастающего в осознанное и настойчивое стремление к осуществлению своей политики самостоятельно, а также создание независимого государства на территории, которую другое государство считает своей частью.