Внутренняя хронология в поэме М.М. Хераскова "Владимир"

Семенова Анастасия Владимировна преподаватель, Казахстанский филиал, Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова (МГУ) 010000, Казахстан, Акмолинская область, г. Астана, ул. Кажымукана, 11, оф. 708 Semenova Anastassiya lecturer at Kazakhstan Branch of the Lomonosov Moscow State University 010000, Kazakhstan, Akmola Region, Astana, Kazhymukan's str., 11, of. 708 anastasia_semenova@list.ru Другие публикации этого автора

Поэма М.М. Хераскова «Владимир» (впервые издана в 1785 г. под заглавием «Владимир возрожденный» ^[1], начиная со второго издания просто «Владимир» ^{[2, 3, 4, 5, 6, 7]}, мы ссылаемся на третье, наиболее полное, прижизненное издание ^[3]) рассказывает об исторических событиях, зафиксированных в известных Хераскову древнерусских письменных памятниках и более поздних трудах по истории России ^{[8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15]}, послуживших источником фактического материала для эпопеи. Историчность поэмы остается одним из наименее исследованных аспектов произведения. «Владимиру» посвящен ряд исследований ^{[16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40]}, однако ранее никем не поднимался вопрос о внутренней хронологии в поэме.

Эпопея Хераскова охватывает ранний период правления Князя Владимира – до 988 года, когда киевский князь принял крещение в Херсоне. Херасков не оговаривает даты, однако сопоставление поэмы с историческими источниками позволяет выявить их. Проследив внутреннюю хронологию поэмы, прибегая к методу Ю.М. Лотмана, примененному при разборе и комментировании «Евгения Онегина» ^[41], мы сможем установить, насколько время во «Владимире» соответствует времени историческому.

Херасков практически сразу переносит читателя в период правления Владимира:

Клонился к вечности уже десятый век ^{[3, с. 4]}.

Можно предположить, что автор обобщает первые годы правления Владимира, указывая на одержанные князем победы:

Уже Российская везде гремела слава;

Во трепете от ней восточная держава;

Владимир при Днепре Сарматов усмирил,

Кругом Дунайских гор народы покорил;

Сияет молния его кругом Босфора,

Страшится древний Тавр Владимирова взора ^{[3, с. 4–5]}.

Первый четкий временной ориентир в произведении – появление и гибель варягов-мучеников, отца и сына, исповедующих христианство, рассказ об этом приведен в летописях под 983 годом ^{[8, с. 38–39] [9, с. 66–67]}.

Поэт меняет хронологию событий: между проповедью варяга и его гибелью проходит некоторое время, в это промежуток злой дух, напуганный возможным обращением князя в христианство, вмешивается в ход событий, направляет в Киев Мать немощей, которая сеет в городе болезни и страх, в результате чего Владимир ищет помощи кумиров и по настоянию жрецов позволяет принести варягов в жертву:

Пустынник от Царя спокойно удалился;

Но дух, жестокий дух во храмине гнездился,

Сей дух, что в севере кумирства сеял мрак,

Безбожия клеврет, святыя веры враг,

Внимал во ужасе пустынниково слово;

Как пламень жгло его учение Христово.

Летит, касается языческим сердцам;

Во мраке, в ужасе является жрецам,

И предвещает им в законе их премену ^{[3, с. 8]}.

Тогда как ратники текущие ко граду,

Который претерпел упорную осаду,

По стогнам и домам болезни потекли,

Мертвили Киевлян, губили, рвали, жгли,

Исторгла Немощь лук и стрелы направляет,

Пускает…всякое дыханье умерщвляет.

Владимир, любящий народ как нежных чад,

Опустошаемый оплакивает град;

Кумиров помощи при бедствах общих просит;

Пред ними слезы льет и жертвы им приносит.

Перун изрек в ответ глаголами жрецов:

Не требую теперь ни злата, ни тельцов,

Дабы столица вся от зла была спасенна;

Варяжска кровь должна быть в жертву принесенна ^{[3, с. 9]}.

Эпизод, когда язычники приходят за варягами в их дом, и повтор упрека в поклонении бесчувственным кумирам из камня и дерева, соответствует летописному рассказу. Однако далее снова разночтение: варягов ведут на заклание в храм, обряд совершает верховный жрец Пламид. Летопись, напротив, говорит о том, что разгневанные язычники убили варягов в их доме сразу после речи отца в защиту сына.

Раскаяние Владимира, прозрение, видение – крест в небесах – без четких временных указателей, хотя можно предположить, что все это происходит в течение следующих за жертвоприношением суток:

Владимир видя свет, кумиров позабыл.

Но таинства познать не вдруг удобен был;

Ему великия препоны предлежали:

Соблазны вкруг Царя как стража окружали ^{[3, с. 19]}.

Песнь II начинается с описания пещеры Зломира. Колдун видит в небе крест одновременно с Владимиром:

Но будто молнии сверкнувшее блистанье,

Разило крестное волшебника сиянье ^{[3, с. 21]};

Зломир предвидит скорое крещение Руси – таким образом Херасков «перескакивает» в будущее:

В разверзтой будто бы он хартии читает:

В недолге Истинна в России возсияет,

Безбожны капища Владимир изтребит,

И крест, пресветлый крест язычество затмит ^{[3, с. 22]}.

Зломир идет в Киев к верховному жрецу Пламиду. Они направляются вПерунов храм, где Зломир заклинает всех богов из ада прийти и помешать Владимиру. В тот же миг князь духов внимает зову и вселяется вкумир Перуна, созывает на совет языческих богов, где принято решение помешать Владимиру любой ценой – соблазнами, войной и т.д. Утром следующего дня Владимир должен войти в храм Лады, где будет соблазнен прекрасной девой – Версоной:

Пусть Росский внидет Царь заутра в Ладин храм;

Владимир сколь ни горд, прельстится девой там ^{[3, с. 30]}.

Зломир до этого успевает явиться к спящему Владимиру, внушает ему тревожные сны: «Текущий кровью Днепр, пылающие грады» ^{[3, с. 32]}. Лада призывает князя в свой храм, по принесении жертв угроза будет отвращена, так что утром князь идет в храм Лады.

Песнь III рассказывает о событиях следующего дня: посещении Владимиром храма Лады, страсти князя к Версоне, появлении Законеста, решении Пламида принести Законеста в жертву Перуну. Законеста уводят, Версону запирают в храме Лады. Владимир возвращается в «дом теремный», в нем борются страсть и благочестивая вера, страсть побеждает. В это же время – Мессия на небесах предрекает просветление Владимира, хотя спасенья час еще далек.

В IV песни находим указание на длительную паузу: Владимир отправляет послов в разные страны узнать, чья вера лучше, и через год они возвращаются:

И Бог Владимира сей святостью прославил,

Он в царства дальния Посланников отправил;

Велел изпытывать, велел он примчать,

Где Бога искренней умеют величать.

Уже двенадцать лун прешли и ущербились,

Когда Посланники в столицу возвратились;

Полкруга целые они прошед земли,

Различных вер мужей с собою привели,

В то время привели явления небесны,

Когда Владимиру соделались известны;

Он ведал идольства ничтожность до сего,

Но слабо правды луч светился для него ^{[3, с. 53]}.

Херасков меняет местами события: выбор вер источники относят к 986 году (в Никоновской летописи запись о выборе вер приведена под 985, а о греческом философе – под 986 ^{[9, с. 69–83]}), послы Владимира уходят и возвращаются с отчетом в 987 году ^{[8, с. 39–40; 48–49] [9, с. 68–69; 84–85] [10, с. 65–69] [13, с. 253–257] [12, с. 113–115]}.

В поэме диспут в Киеве происходит после возвращения послов Владимира с миссионерами и в один день – миссионеров приглашают в храмину:

Где Князь среди вельмож во время торжества

В идоложертвенны вдавался пиршества;

В великой храмине, где стены позлащенны,

Посланники кругом престола помещенны ^{[3, с. 55]}.

В летописях первыми послов присылают магометане, затем приходят немцы из Рима и жиды, но не все вместе, как в поэме Хераскова ^{[8, с. 40] [9, с. 69]}. После всех приходит грек: «Посемъ же прислаша Греци к Володимеру Философа…» ^{[8, с. 39–40][9, с. 68–69]}. В летописях нет указаний, сколько времени проходит между приходом послов. Херасков заполняет промежуток между дискуссией с послами и появлением Кира рядом вымышленных событий. После ухода магометан, латинцев и иудеев Владимир засыпает и видит во сне, навеянном Ангелом-хранителем, небесный град и Версону с Законестом, держащих в руках окровавленный крест – символ спасения:

Непривлекаемый Князь верой никакой,

Среди сомнения имел в душе покой,

И сном отяготел... ^{[3, с. 66]}

По пробуждении князь тоскует о недосягаемом граде, но не готов пока принять крест.

В V песни разворачиваются события в храме Перуна: появление Идолема, спасение Версоны и Законеста, гибель Пламида. Пока Владимир пребывает в нерешительности, Пламид идет в храм Лады, где пытается склонить Версону на свою сторону уговорами, посулами и угрозами. Вероятно, это происходит приблизительно в то же время, когда Владимир после диспута с миссионерами отходит ко сну и видит пророческий сон, поскольку на утро назначена казнь Законеста:

Помысли, день един остался жить ему,

Сей красный юноша надеждою обманут;

Заутра прелести его как цвет увянут ^{[3, с. 72]}.

Соответственно, события в храме Перуна разворачиваются на следующее утро после выбора вер и сна Владимира:

Перуну торжество в то время наступило… ^{[3, с. 73]}

Уже плачевное позорище настало:

Но солнце восходя потусклый луч метало… ^{[3, с. 74]}

В тот же день Владимир соединяет Версону и Законеста узами брака:

Меня мой с вами сон, о други! примирил.

Хощу почтить ваш брак в сей день торжествованьем… ^{[3, с. 80]}

На пир приглашен и Идолем, который аккуратно начинает наставлять Владимира, поясняет его сон. Князь, проникнувшись речью благочестивого старца, желает посетить его обитель и получает инструкции, как добраться до нее:

Достигнуть к нам, о Князь! скажу тебе я средство:

Возьми светильник сей, и нощи в первый час,

Идущий с ним Днепром, обрящешь в храме нас ^{[3, с. 86]}.

Песнь VI рассказывает о трудном пути Владимира к обители Идолема, преодолении множества аллегорических преград. Параллельно с событиями, описанными в V песни, князь мира устремляется к Киеву и видит крестный свет, не может проникнуть в город и прозревает будущее:

Во изступлении увидел он ума,

Что с Киевских брегов геенска сходит тьма… ^{[3, с. 90]}

Гор Киевских верьхи сияют Благодатью;

Потоки истины в России разлились,

И песни в севере священны раздались ^{[3, с. 91]}.

Познав свою погибель, князь тьмы все же не сдается и ставит препоны на пути Владимира в обитель Идолема. Злой дух также видит Кира, достигнувшего Руси, поручает Зломиру остановить его. Чародей преображает свою пещеру и принимает облик анахорета, заманивает Кира и пленяет его – происходит это вечером, пока Владимир собирается в путь:

Уж скоро черна ночь преложит свет во тму;

Уже являются сребристы лунны роги,

Ко граду в вечер сей не кончишь ты дороги… ^{[3, с. 95]}

Той же ночью, не откладывая, Владимир отправляется к Идолему:

Владимир между тем, лишь дневный свет погас,

Возжег свой пламенник в полночный поздний час,

Возжег, и тайными стезями вертограда,

С единым мужеством выходит вон из града ^{[3, с. 97]}.

Далее Владимир сталкивается с искусителями – воплощенными пороками – и чудовищем-Умственностью, но благополучно преодолевает препятствия.

Песнь VII повествует о пребывании Владимира в обители праведников, в которую он приходит к утру:

Уже с вершин древес сошла ночная тень,

И ризу по горам раскинул светлый день;

Румяное чело Аврорино сияло,

Все в мире, мнится, вновь рождаться начинало:

Изображается в величестве Творец;

Владимир труднаго пути познал конец ^{[3, с. 103]}.

Однако обитель Идолема – это духовный мир, залитый небесным светом, выпадающий из реальности и, соответственно, времени:

Уже ли и сии места, места блаженны,

Как вкруг лежащия поля обвороженны?

Здесь вижу чистый свет, тму видел я на тех.

Кто в здешних благодать, кто там посеял грех?

Там горесть и труды, здесь райское спокойство,

Какое той страны, и сей какое свойство? ^{[3, с. 110]}

Там плотский видел ты, а здесь духовный мир.

Сие от тленности в нетленность прехожденье

Не может звездное постигнуть разсужденье ^{[3, с. 110]}.

Владимир проводит в беседе с Идолемом долгое время, вкушает с ним трапезу, посещает храм, знакомится с Киром и слушает его проповедь – так проходит утро. Когда князь возвращается в реальность, он оказывается один в темной дуброве, но уже наступил новый день:

Сокрылся с старцем Кир, с Версоной Законест;

Затмились небеса, изторгся мрак подземной;

Владимир зрит себя един в дуброве темной ^{[3, с. 146]}.

В дуброве солнечны не видимы лучи,

Во дни он странствуете как будто бы в ночи ^{[3, с. 147]}.

По пути в Киев Владимир попадает в ловушку Зломира – спасает девицу, которую принимает за Верону, но Кир удерживает князя от ошибки. Философ предсказывает ближайшее будущее – события следующей ночи (Херасков снова забегает немного вперед):

Кумирочтители в грядущу нощь сию

Устроят празднества на пагубу свою;

Сберутся таинства под адскою печатью,

Но я их посрамлю небесной Благодатью ^{[3, с. 151–152]}.

Пока же Владимир возвращается в Киев в сопровождении Кира:

В беседе таковой они пришли во град.

Владимир в свой терем уединен сокрылся,

А старец от него на время устранился ^{[3, с. 153]}.

Как предсказал Кир, вечером разворачивается новое действо – языческий обряд, совершаемый за городом:

В то время наступил позорный сей обряд,

В котором завсегда участвует сам Ад ^{[3, с. 154]}.

Уже отшествия назначен страшный час:

Когда светило дня сокроется от глаз,

С Кифаром надлежит им выступить из града ^{[3, с. 156]}.

Ночью торжествуют силы зла. Призванный Зломиром дух Пламида предрекает скорое будущее – появление новых христиан в Киеве, Херасков по обыкновению позволяет читателю заглянуть вперед:

Я вижу некий свет у берегов Днепровых;

Увы! я Християн во граде вижу новых ^{[3, с. 164]}.

Кифар, Зарем и Стенар идут к Днепру, где Кир действительно крестит киевлян на заре (хотя заря в данном случае имеет также символическое значение):

Где прежде мирные Варяги обитали;

Рукою Кировой под сей горою Бог

Сквозь воду преводил людей в святый чертог.

В животворящий дух вода переменилась,

И светом утренним гора приосенилась,

Который мест святых был раннею зарей ^{[3, с. 167]}.

Владимир тем временем предается сомнению, размышляет о Мессии и кумирах. Князю является персонифицированная Россия и призывает идти воевать к Тавру, защищать от поругания свою страну:

Знай! вскоре сам от стрел Тавриских возтрепещешь;

Пекись о мне, пекись, или врагам предай!.. ^{[3, с. 176]}

Вслед за Россией приходит Рогдай и также склоняет Владимира к войне с греками. Князь решает мстить таврийцам, и тут же киевлянам сообщают о готовящемся походе:

Рогдай, питающий на Тавр в душе досаду,

Войну провозвестил всему престольну граду;

Быстряе молнии летят его слова,

На бурных крылиях разносит их молва,

Парит, и целую Россию восхищает,

Кровавую войну со Греками вещает ^{[3, с. 181]}.

Херасков не оговаривает, сколько времени занимают сборы и сам поход, об этом можно лишь догадываться. В источниках также не находим деталей, за исключением записи под 988 годом о том, что Владимир пошел на Корсунь и осадил его ^{[8, с. 49] [9, с. 85] [10, с. 70] [13, с. 258–259] [12, с. 115]}. Однако, в отличие от историков, Херасков снова заполняет пробел во времени. Поэт вскользь упоминает о Гориславе:

В то время тысящи женам свободу дал;

Тогда нещастную простил он Гориславу,

Отдав с младенцом ей Полоцкую державу ^{[3, с. 184]}.

Причиной изгнания Гориславы с сыном в родной Полоцк незадолго до похода на Херсон и крещения стало ее покушение на Владимира, упомянутое в источниках под 987 годом, а не намерение Владимира креститься ^{[13, с. 257–258] [12, с. 105–106]}. О роспуске жен источники молчат, упоминая, однако, о том, что по возвращении в Киев Владимир крестил 12 своих сыновей (то есть крестил их Митрополит Михаил по велению Владимира) и рассадил их по городам ^{[8, с. 54] [9, с. 93] [10, с. 76] [13, с. 266] [12, с. 120]}.

В XI песни армия Владимира выступает из Киева и отходит на значительное расстояние от города:

Как звездные круги, полки Владимир водит,

Песчаныя поля и дебри он преходит;

Златыя терема, верьхи высоких гор

Из вида своего уже теряет взор;

Сокрылись Киевски великолепны стены ^{[3, с. 188]}.

Вероятно, вечером первого дня похода (речь может идти о другом дне, хотя на перерыв во времени ничто не указывает) армия остановилась отдохнуть:

Идуще воинство чрез горы в знойный день,

Встречает наконец дубровы черну тень.

Светило дневное ко западу клонилось ^{[3, с. 189]}.

Во время остановки Владимир встречает Стенара, и Рогдай вступает в спор с христианином. Ночью обиженный богатырь не может уснуть и, прислушавшись к явившемуся Зломиру, отправляется в долину Суесвятства. Утром Владимир отправляет вслед за Рогдаем Всеволода:

Eдва румяное чело заря явила,

Прогнала тень с небес, долины оживила,

Возвеселилася сиянием вся тварь,

Разторгнул узы сна Российский храбрый Царь;

И войско средь шатров поколебалось вскоре ^{[3, с. 204]}.

К вечеру Всеволод и его спутники теряются в тумане:

Уже спускается в моря светило дня;

Роса на каменну долину не ложится,

Но ризу разпустив, туманом становится,

Светила спутники дневнаго лишены,

Как в темном облаке стоят заключены ^{[3, с. 205–206]}.

Утром Всеволод вновь отправляется в путь:

Янтарныя врата отверзила заря,

Стези усыпала цветами дней царя ^{[3, с. 206]}.

Спутники Всеволода исчезли, но молодой князь встречает старца, который указывает ему дорогу к потоку Мужества и помогает преодолеть соблазны на пути к последнему. Аллегорическое путешествие Всеволода продолжается в фантастическом пространстве, к ночи он достигает пещер, где предаются пороку нимфы, а затем встречает на горе мрачную тень Зельяра:

Уже луна взошла и звезды появились,

Вдруг рощи и поля огнями осветились ^{[3, с. 213]}.

В XIII песни Всеволод впадает в беспамятство, но к утру приходит в себя. Владимир тем временем движется к Херсону:

Владимир будто бы Атрид грядет во славе,

Туда, с Днепром слилась где Ворскла при Полтаве;

Грядет, а сын его в безпамятстве лежит… ^{[3, с. 219]}

От сна мятежнаго Всеволод пробудился;

Ему кремнистый холм и треск и ужас снился ^{[3, с. 219]}.

Наконец Всеволод достигает цели и, испив воды из потока Мужества, набирается сил, чтобы сражаться рядом с отцом, и отправляется к Полтаве.

В XIV песни Владимир подступает к Тавру, но сталкивается с печенегами на реке Ворскле ^{[3, с. 240-241]} – событие это в поэме перенесено во времени (согласно «Киевскому cинопсису» и «Ядру российской истории», столкновение с печенегами предшествовало выбору вер в Киеве ^{[15, с. 56–58] [14, с. 51–53]}, Херасков относит событие к 988 году). Ночью Владимир созывает воевод на совет:

Когда крылами нощь вселенну покрывает,

Он храбрых рыцарей воззвать повелевает ^{[3, с. 247]}.

Утром находится воин, который вступает в поединок с могучим врагом:

Уже заря с небес сгоняет черну тень,

И в ризу белую облекся новый день,

Добрыня к Князю вшел, и рек: сыскался воин,

Который ратовать с Ордынцами достоин ^{[3, с. 249]}.

Таинственным воином оказывается Всеволод, нагнавший армию отца.

Песнь XV рассказывает о приключениях Рогдая в Черной долине, где царит мрак и день неотличим от ночи, так что временные границы весьма размыты. Путешествие Рогдая начинается чуть раньше испытаний, выпавших на долю Всеволода, и продолжается несколько дольше. Параллельно с этим Владимир подходит к Херсону, и Херасков заглядывает далеко вперед – в эпоху Екатерины:

Он шествует в страну Таврийску многоплодну,

Херсон, где в наши дни ликует средь цветов,

На век изторгнутый из варварских оков;

Недавно там взвела ЕКАТЕРИНА взоры

На рощи масличны и на цветущи горы,

На град сей, где закон Владимир восприял,

Отколе Божий свет в Россию возсиял ^{[3, с. 271]}.

Херасков делает незначительный шаг назад: пока Владимир подступает к стенам Херсона, к Царям прибывает Кир и убеждает Онория и Анну в необходимости брачного союза Анны и киевского князя. Царь шлет в Херсон Арцеса, который оказывается в городе к моменту подхода армии Владимира:

Владимир с воинством, наставшу утру рану

Пришел, и тучами простерся по Лиману ^{[3, с. 275]}.

После сорванных переговоров и гибели Арцеса завязывается первый бой. Владимир велит соорудить вал у крепостной стены и осаждает город. К ночи волнения утихают:

Но гнавшая с небес вечерню зорю прочь,

Разкинула свои покровы мрачна ночь ^{[3, с. 280]}.

Утром Владимир намеревается напасть на Херсон:

Тогда Владимир рек, что сердце ощутило:

Осветит дневное кроваву брань светило! ^{[3, с. 280]}

Песнь XVI начинается с перечисления союзников Ферида, которым предстоит принять бой. На заре возобновляется брань:

Осада наконец приемлет грозный вид,

Какую произвел против Троян Атрид,

Владимир на Херсон простер не с пальмом длани,

С отмщеньем возбудил в нощи вздремавши брани.

Еще не виден был в Херсоне ранний дым,

Как вихрь к валам потек Царь с воинством своим ^{[3, с. 287]}.

Пока продолжается сражение, Рогдай и его спутники возвращаются из Черной долины. Их встречает Святослав, вовремя подоспевший, чтобы спасти Рогдая и Громвала, едва не утонувших на переправе через реку. Воины присоединяются к армии Владимира в разгар боя. Победа была близка, но битву прерывает гроза:

Вдруг своды сребряны небесны посинели,

И шлемы на главах Россиян притускнели;

Разторгнув облака, ударил страшный гром,

Пылает воздух весь, земля дрожит кругом;

Бросают небеса перуны раскаленны,

Со градами шумят дожди совокупленны.

При свете солнечном настала в Тавре ночь,

Текут Россияне от стен и бурей прочь ^{[3, с. 306]}.

Всеволод рассказывает отцу, как перекрыть поток воды, Владимир прислушивается к совету.

Тем же вечером Ферид призывает горожан держаться до конца:

Владимир возымел в сей день в бою успех,

И что вина тому, вина тому наш грех ^{[3, с. 309]}.

Готовятся на брань Херсоняне в ночи… ^{[3, с. 310]}

Из города выходят люди, чтобы унести и похоронить тела павших. Ночь противники проводят по-разному:

Еще в челе своем луну вмещает ночь,

И Россы от огня в шатры уходят прочь;

Другие градскими заемлются валами;

А жены Гречески рыдают над телами ^{[3, с. 316]}.

Утром в осажденном городе начинается жажда:

Лишь солнце берега Лимански осветило,

Каленые лучи на град оно пустило,

И в ризу огненну облекся жаркий день;

Не прохлаждает град высоких кедров тень;

Россиян тщанием, трудами Всеволода,

Уж нет свободнаго водам к Херсону хода;

Не слышно близко стен журчания ключей,

Сух градский водоем, изсяк во рву ручей;

Дождливым облакам дорога затворилась,

И жажда во уста живущим водворилась ^{[3, с. 317]}.

В Херсон прибывает царевна Анна и видит изнемогающих от жажды горожан. К Владимиру приходит Кир и возвещает о прибытии Анны, Владимир возвращает горожанам воду и вступает в Херсон как победитель. Поскольку в поэме нет пояснений, как долго продолжалась осада, допустимо предположить, что царевна прибывает к вечеру того же дня и вместе с этим прекращается война. Херасков снова меняет события местами и стягивает время: согласно источникам, Владимир, взяв город, отправил в Константинополь послание, Василий и Константин приняли предложение с условием, что Владимир крестится, и уговорили сестру согласиться на брак. Вскоре Анна действительно прибыла в Херсон ^{[8, с. 50] [9, с. 86] [10, с. 71] [13, с. 260–261] [12, с. 116–117]}.

Князь готов креститься. Ночью он проходит последнее испытание и вступает в храм, слепнет и кается, но наконец Кир совершает таинство:

- Гряди! - настала нощь, уже луна восходит ^{[3, с. 336]}.

Туда благий совет и Киров свыше глас

Воззвал Владимира вступить в полночный час ^{[3, с. 338]}.

Он в саму нощь сию крещеньем просветится ^{[3, с. 339]}.

Крестившись, Владимир прозревает, и ему открывается будущее – очередной скачок во времени, связывающий разные эпохи:

Владимиру судеб отверзта книга зрится,

Что солнцем он своей державы учинится;

Что дремлющий во тме народ он просветит,

Что Слово Божие в Росси возгремит;

Что Днепр прославится святыми телесами,

И вся исполнится Россия чудесами ^{[3, с. 359–360]}.

Владимир видит своих преемников вплоть до Павла I. Князь женится на Анне, и вскоре свершается пророчество:

Он солнцем подлинно явился Россам вскоре,

Простерлась благодать по Северу как Море;

Все воинство его, вельможи и сыны,

И духом и водой в Херсоне крещены…

Изчез в России мрак, разрушились кумиры,

Победоносну песнь взыграли райски лиры ^{[3, с. 361]}.

Проследив внутреннюю хронологию «Владимира», можно отметить ряд особенностей. За несколькими исключениями последовательность событий в поэме совпадает со свидетельствами историков. При этом внутреннее время в произведении не соответствует времени историческому. Херасков сглаживает хронологические дыры, характерные для летописей, сжимая повествование. В I песни приведен рассказ о варягах, и здесь же наблюдаем первое отличие от летописи – неопределенный перерыв между проповедью варяга-отца и жертвоприношением. Если принимать за отправную точку гибель варягов, то далее отсчет времени в поэме следует вести от конкретного дня 983 года. Часть I песни и вся II песнь рассказывают о событиях, укладывающихся в одни сутки, следующий день описан в III песни, затем следует еще один, на этот раз четко обозначенный, перерыв – год (12 лун), по прошествии которого время в поэме ускоряется. Песни с IV по X насыщенны событиями, которые, однако, разворачиваются в течение неполных четырех суток. Далее снова размытый промежуток, пока собирается и готовится к походу войско Владимира. Первые сутки похода описаны в XI песни. Следующие трое суток продолжается путешествие Всеволода, по истечении которых он нагоняет армию отца. Параллельно с этим Владимир движется к Херсону и сталкивается с печенегами. На пятый день похода приходится поединок Всеволода с Талматом и победа над печенегами, и хронологические границы снова становятся нечеткими. В XV песни Рогдай пребывает в Черной долине, Владимир приближается к Тавру, и Херасков дважды перескакивает во времени – заглядывает в эпоху Екатерины II, присоединившей к России Тавр, и, напротив, делает шаг назад, рассказывая о прибытии Кира в Константинополь и переговорах о браке Анны. Утром (возможно, на шестой день похода, но однозначных ориентиров нет) Владимир подходит к Херсону, и события разворачиваются стремительно: к вечеру третьего дня Владимир входит в город победителем и той же ночью принимает крещение. Последний раз Херасков переносит читателей в будущее, кратко обозревая эпоху за эпохой вплоть до царствования Павла I, Владимир женится на Анне, и на этом поэма завершается.

События, описанные Херасковым во «Владимире», вопреки историческим источникам разворачиваются в течение значительно более короткого периода, чем в хрониках. Даже с учетом нескольких пробелов во времени все, что происходит в Киеве с момента появления варягов, поход и завоевание Херсона, крещение и брак Владимира, не растягиваются на 5-6 лет, как в источниках. Автор избегает пауз, так что причинно-следственная связь внутренних метаморфоз главного героя не нарушается перерывами во времени.