Концепция «естественного продолжения сухопутной территории государства» в документах Комиссии по границам континентального шельфа

Лабуть Дарья Антоновна аспирант, МГИМО (У) МИД России 119454, Россия, г. Москва, проспект Вернадского, 76 Labut Daria Antonovna Post-graduate student, the department of International Law, Moscow State Institute of International Relations of the Ministry of Foreign Affairs of Russia 119454, Russia, g. Moscow, ul. Prospekt Vernadskogo, 76 daria.labut@gmail.com Другие публикации этого автора

Одним из наиболее актуальных вопросов современного международного морского права является порядок установления внешних границ континентального шельфа. Практический интерес к проблеме объясняется геополитическими соображениями, в целом, а также ценностью природных ресурсов морского дна и недр, исключительными правами на разведку и разработку которых в пределах своего континентального шельфа обладают прибрежные государства.

С вопросом определения границ исследуемого морского пространства, а также с возникновением и развитием самого института континентального шельфа в международном праве неразрывно связана концепция «естественного продолжения сухопутной территории» (англ.: «naturalprolongationofthelandterritory»), выраженная в решении Международного Суда ООН по делу о континентальном шельфе Северного моря 1969 г. ^[1], в котором Суд подчеркнул, что право прибрежного государства на соответствующие участки морского дна и недр основывается на его суверенитете над сухопутной территорией, естественным продолжением которой шельф и является. С тех пор концепция «естественного продолжения», происходящая, по своей сути, из естественных наук, приобрела особое юридическое содержание и неизменно фигурирует в решениях международных судов и арбитражей, в документах различных международных органов, в международно-правовых позициях государств, связанных с установлением морских границ.

Сегодня понятие «естественного продолжения сухопутной территории государства» исследуется во взаимосвязи с концепцией «подводной окраины материка». Согласно ст. 76 Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. ^[2] (далее в настоящей статье – «Конвенция»), определяющей «правовой режим морей и океанов» для большинства стран, континентальный шельф прибрежного государства включает в себя «морское дно и недра подводных районов, простирающихся за пределы его территориального моря на всем протяжении естественного продолжения его сухопутной территории до внешней границы подводной окраины материка или на расстояние 200 морских миль от исходных линий, от которых отмеряется ширина территориального моря, когда внешняя граница подводной окраины материка не простирается на такое расстояние».

Две указанные концепции, таким образом, играют ключевую роль в определении наличия прав прибрежного государства на континентальный шельф за 200-мильным отстоянием, а также в установлении его внешних границ (англ.: «delineation») по отношению к международному району морского дна (далее в настоящей статье – «Район») – «общему наследию человечества» – и в определенной степени в вопросе делимитации (разграничения) морских пространств между соседними государствами (англ.: «delimitation»). Это и объясняет актуальность исследования значения и содержания вышеобозначенных концепций в международных документах, в которых они фигурируют, в данном случае – в рекомендациях Комиссии по границам континентального шельфа (далее в настоящей статье – «Комиссия»).

Комиссия – один из трех органов, созданных в соответствии с Конвенцией 1982 г., основной функцией которого является рассмотрение представлений прибрежных государств относительно отграничения от Района их континентального шельфа (там, где он простирается за пределы 200 морских миль от исходных линий) и вынесение соответствующих рекомендаций. После того, как государство предварительно обозначило внешние границы своего шельфа на основании формулы, содержащейся в ст. 76 Конвенции 1982 г., согласно п. 8 ст. 76, оно предоставляет данные о границах шельфа за 200-мильным отстоянием в состоящую из экспертов в области естественных наук Комиссию, которая по итогам их рассмотрения выносит рекомендации. Границы шельфа, установленные прибрежным государством на основе рекомендаций Комиссии, являются окончательными и обязательными (англ.: «finalandbinding»). Если прибрежное государство не согласно с рекомендациями Комиссии, оно в течение разумного периода времени делает пересмотренное или новое представление. Комиссия приняла свои внутренние документы: Правила процедуры ^[3], Научно-техническое руководство ^[4] (далее – «Руководство»), Внутренний кодекс поведения ^[5].

Мнения исследователей касательно правового статуса Комиссии разнятся. Положение Конвенции 1982 г. об «окончательности» и «обязательности» границ шельфа, установленных на основе ее рекомендаций, приводит многих авторов к выводу, что эти рекомендации влекут за собой «значительные юридические последствия» для государств ^{[6, с. 176]}, и, следовательно, функции Комиссии выходят за рамки строго технических и близки функциям, выполняемым международными административными и судебными учреждениями ^{[7, с. 403-407]}. Эту позицию усиливает обозначенная сложность формулы ст. 76 Конвенции и неопределенность содержащихся в ней терминов, требующих разъяснения. Согласно ст. 3 Приложения II к Конвенции, оценка Комиссией представлений государств должна осуществляться «в соответствии со ст. 76», следовательно, одним из проявлений этой роли, согласно исследуемому подходу, является «очевидная» необходимость толкования Комиссией положений Конвенции ^{[6, с. 175]} в рамках своих внутренних документов (в частности, Руководства и Правил процедуры), а также рекомендаций по итогам рассмотрения представлений прибрежных государств. В отсутствие аутентичного толкования ст. 76 Конвенции 1982 г. и консенсуса международного сообщества касательно точного значения и содержания используемых в статье терминов, на Руководство в литературе ссылаются как на «первый детализированный акт интерпретации ст. 76», позволяющий Комиссии «иметь четкие научно-технические ориентиры» ^[8].

Преобладающей в российской доктрине является точка зрения, подтвержденная доктринальным толкованием Конвенции 1982 г., в соответствии с которой подобное «расширение» полномочий Комиссии не оправдано с учетом конвенционных положений. Это подтверждается решениями международных судов и арбитражей. Комиссия по границам континентального шельфа – научный и технический орган с функциями рекомендательного характера. Правовой статус Комиссии в соответствии с Конвенцией 1982 г. и отсутствие в ее составе юристов не позволяют ей осуществлять толкование международных договоров. Формулировки п. 8 ст. 76 и сам термин «рекомендации» поддерживают вывод о том, что документы Комиссии не обладают нормативными характеристиками и не создают обязательства прибрежных государств им следовать. Исходя из правового статуса Комиссии, Руководство остается ее внутренним документом и, таким образом, в лучшем случае, актом «мягкого права» (англ. «softlaw»), а рекомендации имеют (или, по крайней мере, должны иметь) исключительно научное и техническое содержание. «Юридические последствия» по итогам рассмотрения представления Комиссией будут иметь не рекомендации, а односторонний акт прибрежного государства, заключающийся в установлении внешних границ континентального шельфа на основе таких рекомендаций. Любые выводы Комиссии, изложенные в рекомендациях и касающиеся вопросов толкования и применения положений Конвенции, не влекут за собой никаких правовых последствий для государств.

Тем не менее, необходимо понимать, что Комиссия – орган, который систематически участвует в применении ст. 76 Конвенции 1982 г. Общая площадь геологического континентального шельфа, материковых склонов и подъемов, которые потенциально могут находиться под юрисдикцией прибрежных государств по ст. 76, составляет, по некоторым оценкам, около одной пятой части дна всего Мирового океана. Международный суд в решении по спору между Республикой Никарагуа и Республикой Гондурас ^[9] подтвердил, что любое заявление прибрежного государства о наличии у него прав на континентальный шельф за пределами 200 морских миль от исходных линий должно соответствовать ст. 76 Конвенции 1982 г. и быть рассмотрено (англ. «reviewed») Комиссией. Все это оправдывает необходимость и актуальность анализа практики Комиссии по исследуемому вопросу. Изучение особенностей применения отдельных положений ст. 76 Конвенции 1982 г. в деятельности Комиссии по границам континентального шельфа представляет научный интерес и с точки зрения текущей практики государств, подающих представления в Комиссию, и с точки зрения практики Комиссии, на рекомендации которой страны ориентируются.

Обратимся к истокам правового института континентального шельфа. Его становление, подразумевающее наличие суверенных прав прибрежного государства на примыкающие к его сухопутной территории морское дно и недра в целях разведки и разработки природных ресурсов, приходится на середину XX-го века. Отправной точкой такого развития ^{[7, с. 392]} называют прокламацию Президента США Г. Трумэна от 28 сентября 1945 года ^[10], в которой была провозглашена юрисдикция Соединенных Штатов над ресурсами подводных районов, прилегающих к американскому побережью, под водами открытого моря. В самой прокламации границы осуществления юрисдикции обозначены не были. Пробел был заполнен в пресс-релизе Белого дома США, сопровождавшем прокламацию ^[11]. Отмечалось, что под «континентальным шельфом» понимается «затопленная земля», прилегающая к континенту и покрытая водой до глубины в 100 морских саженей (600 футов). Осуществлением Соединенными Штатами таких прав «разумно и справедливо», в частности, потому, что континентальный шельф может рассматриваться как продолжение сухопутной территории прибрежного государства (англ.: «the continental shelf may be regarded as an extension of the land-mass of the coastal nation and thus naturally appurtenant to it»), ресурсы его морского дна и недр зачастую представляют собой «продолжение» залежей в пределах сухопутной территории, и прибрежное государство «вынуждено» пристально следить за деятельностью в близких к его побережью морских пространствах. Другие государства последовали примеру США, заявляя о наличии прав на ресурсы, обнаруженные на соответствующих участках морского дна и недр. Большинство национальных нормативно-правовых актов, принятых в 1945-1957 гг., в той или иной степени основывались на доводах, провозглашенных в вышеупомянутой прокламации ^[8].

В начале 1950-х годов Комиссия международного права приступила к разработке проекта статей будущего международного договора о континентальном шельфе. Однако в принятой в 1958 г. на Женевской конференции ООН по морскому праву, с результатами которой связывают первый этап развития международного морского права ^{[12, c. 7]}, Конвенции о континентальном шельфа 1958 г. ^[13] концепция «естественного продолжения» не нашла своего воплощения: согласно ст. 1 Конвенции 1958 г., понятие «континентальный шельф» применяется «к поверхности и недрам морского дна подводных районов, примыкающих к берегу, но находящихся вне зоны территориального моря, до глубины 200 метров или, за этим пределом, до такого места, до которого глубина покрывающих вод позволяет разработку естественных богатств этих районов». Таким образом, институт шельфа во многом носил искусственный характер, потеряв связь со своим «естественным происхождением».

Один из наиболее значимых этапов эволюции анализируемой концепции ознаменовало указанное выше решение Международного Суда ООН по делу 1969 г.(между ФРГ и Нидерландами и ФРГ и Данией). Стороны просили Суд установить международно-правовые нормы и принципы, применимые к делимитации смежных частей континентального шельфа. Суд отверг утверждение о том, что делимитация должна быть проведена в соответствии с принципом равного отстояния: это не единственный (и в некоторых случаях даже не самый корректный) метод. Суд подчеркнул, что основой прав прибрежного государства на континентальный шельф, который является естественным продолжением сухопутной территории государства, служит суверенитет над этой территорией, и это не связано с близостью тех или иных районов морского дна и недр к побережью. Права прибрежного государства на шельф существуют ipsofacto и abinitio; для осуществления таких присущих государству прав нет необходимости в каком-либо особом правовом процессе; государство не должно предпринимать для этого каких-либо особых юридических действий. Поэтому делимитация должна осуществляться по соглашению в соответствии со справедливыми принципами, принимая во внимание все обстоятельства, относящиеся к делу, так чтобы оставить каждому государству те части континентального шельфа, которые составляют естественное продолжение его сухопутной территории, без вторжения в подводное продолжение территории другой страны.

В последующей судебной и арбитражной практике точное значение концепции «естественного продолжения» прояснено не было. В Решении о 24 февраля 1982 года по делу о континентальном шельфе (Тунис/Ливийская Арабская Джамахирия) ^[14] Международный суд признал, что идея, выраженная в концепции естественного продолжения сухопутной территории государства, является частью существующего обычного международного права, как основание прав прибрежного государства на соответствующие участки морского дна и недр. Однако, этой концепции самой по себе недостаточно для определения точной протяженности прав одного государства по отношению к правам другого, соседнего государства.

Генеральная Ассамблея ООН в своей резолюции 3067 (XXVIII) от 16 ноября 1973 г. ^[15] постановила созвать третью Конференцию ООН по морскому праву для принятия соответствующей конвенции. В 1982 г. Конференция, явившаяся поистине эпохальным событием, приняла Конвенцию Организации Объединенных Наций по морскому праву, одним из достижений которой, несмотря на юридико-техническую сложность нормативной конструкции, которую государствам предстоит использовать, называют предусмотренную формулу определения внешних границ континентального шельфа прибрежных государств, за пределами которых находится Район ^[16].

В соответствии со ст. 76, если установление внешних границ континентального шельфа в пределах 200 морских миль от исходных линий не требует учета каких-либо дополнительных факторов, то выход за эти пределы возможен только при наличии особых геологических, геоморфологических и батиметрических характеристик морского дна: «...на всем протяжении естественного продолжения … сухопутной территории до внешней границы подводной окраины материка», причем, согласно п. 2 ст. 76, «континентальный шельф прибрежного государства не простирается далее пределов, предусмотренных в пунктах 4-6». Для целей Конвенции «прибрежное государство устанавливает внешнюю границу подводной окраины материка» на основании таких характеристик, как местоположение подножия континентального склона, толщина осадочных пород и пр., при том что линия внешних границ должна находиться не далее 350 морских миль от исходных линий или не далее 100 морских миль от 2500-метровой изобаты. П. 3 ст. 76 устанавливает, в свою очередь, что «подводная окраина материка включает находящееся под водой продолжение континентального массива прибрежного государства и состоит из поверхности и недр шельфа, склона и подъема. Она не включает дна океана на больших глубинах, в том числе его океанические хребты и недра».

Уникальность формулы ст. 76 Конвенции 1982 г., представляющей собой некий сложный компромисс, достигнутый в попытках примирить интересы государств с широким (англ.: «wide-margin») и узким континентальным шельфом (англ.: «narrow-marginstates») ^[17], очевидна. В отличие, например, от института территориального моря или исключительной экономической зоны – исключительно правовых, «искусственных» образований, – «континентальный шельф» наличествует в естественных науках и существует в геологическом смысле. При этом, «юридическое» понятие континентального шельфа, которым оперирует Конвенция 1982 г., шире строго научного ^{[12, c. 104]}: согласно его геоморфологической характеристике, шельф – пологая часть подводной окраины материка, окаймляющая материк отмель до резкого изменения рельефа морского дна ^[18], примыкающая к суше и характеризующаяся общим с ней геологическим строением, переходящая в более крутой склон, за которым следует материковый подъем, переходящий, в свою очередь, в ложе океана. «Юридический» континентальный шельф по Конвенции 1982 г. включает, помимо непосредственно шельфа, склон и часть подъема. Применение ст. 76 Конвенции 1982 г., таким образом, подразумевает использование научных концепций через призму толкования многостороннего международного договора и, как справедливо отмечается, превосходит по своей сложности процессы установления границ какого-либо иного морского пространства, не говоря уже о ресурсах, требуемых для сбора и обработки фактических данных о морфологии морского дна. Во многом эта сложность и объясняет необходимость создания особого органа – Комиссии, состоящей из специалистов в области геологии, геофизики и гидрографии, которая бы способствовала корректности установления прибрежными государствами внешних границ континентального шельфа по ст. 76.

Особенности применения каждого из положений ст. 76 в рамках представлений прибрежных государств в Комиссию вызывает оживленные дискуссии в теории и проблемы на практике. В частности, это касается содержания концепции «естественного продолжения сухопутной территории государства», содержания которой в Конвенции 1982 г. в полной мере не раскрыто. С точки зрения естественных наук, наличие под водой естественного продолжения сухопутной территории предполагает естественную связь соответствующих участков морского дна и недр с континентальным массивом прибрежного государства. Эта связь может явствовать из морфологии морского дна, которое по своей форме и строению продолжает сухопутную территорию государства; из геологии, когда породы, образующие соответствующие участки морского дна и недр, соотносятся с породами, образующим сухопутную территорию, или сходны с ними по составу; основываться на тектонических процессах, когда морское дно, недра и суша имеют одну и ту же историю происхождения. Таким образом, «естественное продолжение сухопутной территории» под водой заканчивается в точке перехода одного естественного состояния морского дна в другое в связи с изменением состава и плотности пород, геологическими или тектоническими процессами. Чтобы участок морского дна и недр с точки зрения естественных наук был признан естественным продолжением суши, необходимо отсутствие существенных разрывов, расколов или иных нарушений «геологической сплошности» (англ.: «geologicaldiscontinuity») ^[19].

В Научно-техническом руководстве Комиссии «естественное продолжение» упоминается в рамках так называемой «проверки принадлежности» (англ.: «testofappurtenance»): согласно п. 2.2.3 Руководства, «если государство способно продемонстрировать Комиссии, что находящееся под водой естественное продолжение его континентального массива до внешней границы его материковой окраины превосходит по ширине 200-мильный критерий, то внешняя граница его континентального шельфа может быть установлена путем применения сложного комплекса правил, излагаемых в пунктах 4-10» (п. 4-10 ст. 76 Конвенции 1982 г.) По п. 2.2.4. Руководства, если государство «не способно продемонстрировать» этого Комиссии, то внешняя граница его континентального шельфа «автоматически устанавливается» на 200-мильном отстоянии. Пункт 2.2.8 Руководства следующим образом формулирует «проверку принадлежности»: «если либо линия, проведенная на расстоянии 60 морских миль от подножия континентального склона, либо линия, проведенная в точке, в которой толщина осадочных пород составляет по крайней мере 1 процент кратчайшего расстояния от такой точки до подножия склона, либо обе эти линии простираются более чем на 200 морских миль от исходных линий, от которых отмеряется ширина территориального моря, прибрежное государство вправе устанавливать внешние границы континентального шельфа в соответствии с предписаниями пунктов 4-10 статьи 76».

Как представляется, Руководство не придает самостоятельного значения «естественному продолжению территории государства», однако, на практике концепция достаточно активно используется Комиссией – как правило, вместе с понятием «подводной окраины материка» – по тексту Конвенции 1982 г. Так, пример стандартной формулировки, которая свойственна большинству документов Комиссии, можно найти в п. 38 резюме рекомендаций по итогам рассмотрения представления Австралии: «…Различные компоненты плато Кергелен (англ.: «Kerguelen») образуют непрерывный, вытянутый морфологический элемент (англ.: «feature»), который представляет собой подводное продолжение континентального массива. Внешняя граница подводной окраины материка, образованная исходя из подножия континентального склона плато путем применения положений п. 4 ст. 76, простирается за пределы 200 морских миль от побережья Австралии. На этом основании Комиссия признает наличие у Австралии прав на установление границ континентального шельфа за пределами 200 морских миль в этом регионе…» ^[20]

Однако, концепция «естественного продолжения» играет и самостоятельную роль, которая проявляется, в первую очередь, в вопросе континентального шельфа островов, составляющих территорию прибрежных государств. Здесь очевидно расхождение между понятием «континентального шельфа» в современном международном праве и в естественных науках. Так, среди характеристик морского дна, содержащихся в ст. 76 Конвенции 1982 г., нет критериев, связанных с типом коры – океанической или континентальной, – это так называемый принцип «нейтральности» (англ.: «crustalneutrality»). Подводная окраина материка (англ.: «continentalmargin») в естественных науках – это (упрощенно) некая зона, отделяющая океаническую кору от континентальной. Так, с точки зрения части ученых, именно переход от континентальной коры – более толстой и гранитной – к океанической, которая отличается меньшей мощностью (толщиной) и базальтовым составом, обозначает предел подводной окраины материка ^[21]. Поэтому когда речь идет о континентальном шельфе островов («естественно образованных пространств суши, окруженных водой, которые находятся выше уровня воды при приливе»), имеющих океаническое происхождение, присутствует некоторая условность. По ст. 121 Конвенции, континентальный шельф (а также иные морские пространства – территориальное море, прилежащая зона, исключительная экономическая зона) острова определяется в соответствии с положениями Конвенции, применимыми к другим сухопутным территориям. Несмотря на то, что острова, очевидно, расположены не на материках (а «геологический» континентальный шельф определяет именно подводная окраина материка), тем не менее, они обладают «полноценным» юридическим континентальным шельфом, ширина которого устанавливается в соответствии с положениями ст. 76 Конвенции 1982 г. Это гарантирует равное отношение к островным государствам, которые в большинстве случаев не обладают «континентальной» сухопутной территорией, но, получается, имеют «континентальный» шельф в смысле Конвенции.

Здесь концепция «естественного продолжения» выходит на первый план. Следовательно, достаточно, чтобы в представлении такого прибрежного государства в Комиссию содержались материалы, демонстрирующие наличие «естественного продолжения» территории острова за пределами 200 морских миль от исходных линий, вне зависимости от происхождения соответствующих участков морского дна и недр. «Островной шельф» (англ.: «insularshelf») и «островной склон» (англ.: «insularslope»), по сути, исключаются таким образом из состава глубоководного дна океанаи приравниваются к геологическим «континентальному шельфу» и «континентальному склону». В литературе критикуется тот факт, что Научно-техническое руководство не содержит особых положений по этому вопросу ^[22], однако в своих рекомендациях Комиссия неизменно следует данному подходу, вынося положительные рекомендации касательно внешних границ континентального шельфа островов океанического происхождения по ст. 76 (см., например, рекомендации по представлению Австралии, Норвегии, Великобритании и др.)

Еще один пример наличия у концепции «естественного продолжения» самостоятельного значения связан с океаническими хребтами. Океанический хребет – это вытянутое, протяженное и достаточно широкое поднятие, расположенное на дне океана. Так, если океанические хребты находятся за пределами подножия континентального склона, они не рассматриваются как часть естественного продолжения сухопутной территории государства ^[23]. Однако, если участки морского дна океанического происхождения имеют достаточную связь с сухопутной территорией, то, в соответствии с Докладом Ассоциации международного права, они могут рассматриваться как часть естественного продолжения сухопутной территории государства, следовательно, могут входить в континентальный шельф государств по ст. 76 Конвенции ^[24]. Соответственно, применение п. 3 ст. 76 Конвенции не должно приводить к исключению участков морского дна, которые являются естественным продолжением сухопутной территории государства и удовлетворяют иным критериям ст. 76, из состава континентального шельфа. Это особенно актуально для островов и архипелагов, расположенных на хребтах, которые с тектонической точки зрения имеют океанический характер. Таким образом, как уже отмечалось выше, если сухопутная территория государства имеет океаническую природу, то и ее естественное продолжение в смысле ст. 76 Конвенции будет иметь океаническую природу.

Практика Комиссии соответствует этому подходу. В Руководстве Комиссии сказано, что (п. 7.2.8) «некоторые хребты…могут иметь на себе острова. В таких случаях эту часть хребта будет сложно рассматривать как принадлежащую к глубоководному океанскому ложу.» По п. 7.2.10 «…Комиссия считает, что в отношении хребтов ее мнение будет основываться на таких научных и правовых соображениях, как естественное продолжение сухопутной территории и континентального массива, морфология хребтов и их отношение к материковой окраине согласно пункту 4, а также на непрерывности хребтов».

Так, в представлении Исландии указано, что прибрежное государство рассматривает хребет Рейкьянес (англ.: «ReykjanesRidge») в качестве интегральной части естественного продолжения своей сухопутной территории в силу наличия «геологической сплошности» с точки зрения морфологии, геологического и исторического происхождения. Сам о. Исландия возник в результате вулканической активности и является так называемой «горячей точкой» (англ.: «hotspot»), которая расположена непосредственно на Срединно-Атлантическом хребте, где расходятся Евразийская и Североамериканская плита. Комиссия признала западную и южную части хребта частью подводной окраины материка Исландии в целях ст. 76 Конвенция 1982 г. Те части хребта, которые очевидным образом не связаны с территорией Исландии, Комиссия не рекомендовала включать в континентальный шельф, определив их как глубоководное дно океана с его океаническими хребтами в целях ст. 76 ^[25].

Как мы видим, Комиссия, основываясь на имеющихся в ее распоряжении естественно-научных материалах, периодически не признает в качестве естественного продолжения сухопутной территории государства определенные участки морского дна и недр, которые такое государство включило в свое представление. Так, вопрос о роли «естественного продолжения» и о статусе подводной окраины материка встал в процессе рассмотрения представления Великобритании касательно острова Вознесения (англ.: «AscensionIsland»), находящегося в южной части Атлантического океана и входящего в состав британской заморской территории ^[26]. Остров является частью подводной возвышенности, расположенной в центральной части Атлантического океана, около 90 км на запад от центрального рифта Срединно-Атлантического хребта (в стороне от его осевой части, то есть там, где растет глубина покрывающих вод). Остров был сформирован в связи с «горячей точкой» – явлением магматизма в отдельных локациях внутри литосферных плит – и своим образованием обязан аккумулированию в одном месте вулканического материала.

С точки зрения Великобритании, «естественное продолжение» сухопутной территории по п. 1 ст. 76 должно определяться вне зависимости от морфологии или строения окружающего морского дна, и в рамках этого «естественного продолжения» устанавливаются границы континентального шельфа по п. 4 ст. 76 Конвенции. Великобритания заявляла, что поскольку остров Вознесения не может быть признан частью глубоководного дна океана, следовательно, и связанные с ним части хребта не являются дном океана на больших глубинах. Следовательно, остров является интегральным компонентом Срединно-атлантического хребта, и естественное продолжение сухопутной территории острова доходит до этого хребта и присутствует на его протяжении, несмотря на то, что морфологические характеристики подводной возвышенности, частью которой является остров, не соответствует типичной формуле «геологический шельф, склон, подъем».

Однако, как следует из рекомендаций Комиссии ^[27], остров имеет вулканическую природу, окружен глубоководным дном океана и отличается от окружающих его морского дна и недр с морфологической, геологической, геофизической и геохимической точек зрения. Комиссия рекомендовала Великобритании не устанавливать границы континентального шельфа, окружающего о. Вознесения, за пределами 200 морских миль от исходных линий, на основании данных, изложенных в представлении, поскольку точки, обозначающие подножие континентального склона, не соответствуют требованиям ст. 76 и не составляют основы для установления наличия внешней границы подводной окраины материка, в т. ч. по п. 3 ст. 76 Конвенции 1982 г. Как мы видим, морское дно и недра, в отношении которых Великобританией было подано представление, не прошли «проверку принадлежности».

Великобритания не согласилась с выводами Комиссии, полагая, что Комиссия, толкуя положения Конвенции иным образом, нежели подавшее представление прибрежное государство, вышла за пределы своих полномочий. Однако, представляется, Комиссия, состоящая из специалистов в области естественных наук, придерживалась при рассмотрении представления естественно-научного подхода. Согласно распространенной в литературе точке зрения, Комиссия не допустила здесь какой-либо юридической, логической или научной ошибки, поэтому данные рекомендации, хотя и широко обсуждаются, но не критикуются в большинстве иностранных источников (помимо, очевидно, британских) ^[28].

Так, Комиссия указала, что за исключением сухопутной территории островов и связанных с островами отчетливо выраженных подводных возвышенностей, Срединно-Атлантический хребет со всеми его элементами и прилежащими глубоководными частями океанического бассейна принадлежат глубоководному дну Атлантического океана. Кора этих обширных областей морского дна генерируется у оси спрединга хребта (ось спрединга – области формирования новых порций океанической коры), и морское дно обладает достаточной однородностью в плане своей крутизны и формы, которая нарушается только «морфологическим мусором» (неровностями) высотой в несколько сотен метров. Комиссия признала, что острова, «сидящие» на отчетливых морфологических компонентах морского дна (включая хребты), поднимающихся с дна океана на больших глубинах, обладают «подводной окраиной материка» и «континентальным шельфом» в смысле п. 1 и п. 3 ст. 76 Конвенции 1982 г. Когда острова расположены на хребтах, основной вопрос заключается в том, какие части этих хребтов следует признать дном океана на больших глубинах (не входящим в «континентальный шельф прибрежного государства» по ст. 76), а какие представляют собой подводную окраину материка.

Следовательно, с точки зрения Комиссии, районы глубоководного дна океана, связанные с хребтами, могут считаться компонентами континентального шельфа островов только в тех случаях, когда эти районы представляют собой «отчетливые» подводные возвышенности, на которых острова и расположены. У о. Вознесения нет такой связи с какой-либо существенной подводной возвышенностью, которая бы не представляла собой простой «неровности», свойственной морскому дну, в принципе. У острова очень ограниченный «пьедестал» вулканического происхождения, который возвышается прямо со дна океана на больших глубинах. Структура коры острова отличается от окружающего океанического дна. Следовательно, подножие континентального склона острова находится ровно на дне океанического образования, а не дальше на хребте, как указано в представлении. Пространство между подножием острова и осью хребта – глубоководное дно океана.

В своих рекомендациях по представлению Великобритании касательно континентального шельфа о. Вознесения Комиссия сформулировала свои общие подходы к концепции «естественного продолжения»: «естественное продолжение сухопутной территории» основывается на физической протяженности подводной окраины материка до ее внешней границы; внешняя граница подводной окраины материка в смысле п. 3 ст. 76 устанавливается путем применения положений п. 4 ст. 76 с учетом местонахождения подножия континентального склона, для которого необходимо наличие определяемого основания континентального склона (а континентальный склон – это отчетливый компонент морского дна, который возвышается над континентальным подъемом или же над глубоководным дном океана до геологического континентального шельфа, примыкающего к сухопутной территории страны); применяется принцип нейтральности коры; в целях установления внешних границ континентального шельфа островные государства обладают подводной окраиной материка в смысле ст. 76; за пределами подводной окраины материка расположено дно океана на больших глубинах.

Как мы видим, концепция «естественного продолжения сухопутной территории государства» получает значительное развитие в документах Комиссии на основе достижений геологии, геофизики или гидрографии – естественных наук, специалистами в которых члены Комиссии и являются. Еще одним примером этому могут служить рекомендации по представлению островов Кука в 2009 г. ^[29] Так, Комиссия признала отсутствие достаточных геологических и геофизических данных для подтверждения наличия естественного продолжения сухопутной территории прибрежного государства за пределами т.н. «High Plateau». Подтвержденная в научной литературе фрагментация комплекса Плато Манихики (англ.: «Manihiki») привела к серьезным геоморфологическим разрывам, следовательно, имеется геологическое и структурное нарушение сплошности (препятствующее «естественному продолжению»).

Еще одна интересная позиция Комиссии наличествует в рекомендациях по представлению Японии ^[30]. Комиссия отметила отсутствие топографических структур, которые бы существенно возвышались над основной массой пород и подводных возвышенностей, которые представляют собой элементы нормальной изменчивости (англ.: «normalvariability») глубоководного дна океана. Следовательно, материалы, содержащиеся в представлении Японии, по мнению Комиссии, не подтверждают наличия за 200-мильным отстоянием естественного продолжения сухопутной территории Японии – Острова Минами-Тори Шима (англ : «Minami-ToriShimaIsland»). В рекомендациях по итогам рассмотрения представления Японии Комиссия отметила, что несмотря на наличие геологической непрерывности Косы Минима-Ио То (англ.: «Minami-Io To Spur»), которая, по мнению Японии, является естественным продолжением сухопутной территории острова Минима-Ио То, эта непрерывность проявляется только в 200 метрах над уровням близлежащего глубоководного дна океана. В районе острова Минима-ИоТо имеются сложные, нетипичные материковые окраины со значительным изменением глубин и большим разнообразием рельефа морского дна, следовательно, подобное незначительное возвышение недостаточно для подтверждения наличия естественного продолжения сухопутной территории Японии в указанных в представлении пределах.

Несмотря на наличие достаточно явно выраженного мнения Комиссии касательно важности естественного продолжения сухопутной территории государства для установления внешних границ континентального шельфа, в литературе дискуссионным остается вопрос о степени «самостоятельности» этой концепции в современном международном морском праве. Из текста Конвенции следует, что в пределах 200 морских миль данная концепция действительно теряет свою значимость: любое прибрежное государство имеет право на шельф до 200-мильного отстояния, вне зависимости от местоположения подводной окраины материка. Что касается шельфа за 200 морскими милями, то в литературе мнения разделились: согласно первой точке зрения, государство, заявляющее о наличии у него соответствующих прав, должно предоставить материалы, подтверждающее «естественное продолжение», то есть «геологическую сплошность» между его побережьем и соответствующими участками морского дна и недр. Согласно второй точке зрения, которая, как утверждается, основывается на истории принятия ст. 76 в рамках третьей Конференции ООН по морскому праву, концепцию естественного продолжения не предполагалось наделять самостоятельным значением в подтверждении наличия прав прибрежного государства на континентальный шельф и установления внешних границ шельфа по отношению к Району ^[31]. Другая часть исследователей говорит о том, что «естественное продолжение» может не иметь значения для установления точных границ континентального шельфа, но играет важную роль в определении наличия прав («титула») прибрежного государства на соответствующие участки морского дна и недр ^[32].

Вопрос о самостоятельной роли «естественного продолжения» в установлении границ морских пространств рассматривался Международным трибуналом по морскому праву по делу о делимитации между Бангладеш и Мьянмой ^[33]. Бангладеш и Мьянма – соседние государства со смежными побережьями, выходящими к Бенгальскому заливу (Бангладеш – к северу и северо-востоку, Мьянма – к востоку). Чтобы решить проблему делимитации в северо-восточной части залива, государства провели серию переговоров с 1974 по 2010 гг. ^[34], по итогам которых линию делимитации, однако, провести не удалось. Учитывая взаимное согласие сторон на юрисдикцию Международного трибунала по морском праву (далее – «Трибунал»), спор был передан ему для урегулирования.

Бангладеш базировала свою позицию на том, что заявление Мьянмы о наличии континентального шельфа за пределами 200 морских от исходных линий не обосновано в силу отсутствия «естественного продолжения» сухопутной территории государства за этими пределами из-за т.н. «нарушения сплошности», или «геологического разрыва». У побережья Мьянмы находится разлом между двумя отдельными тектоническими платформами. С точки зрения Бангладеш, это противоречит требованию о геологической и геоморфологической сплошности (англ.: «…geologicalaswellasgeomorphologicalcontinuity») между сухопутной территорией государства и прилегающих к ней морских районов. С точки зрения Мьянмы, этот факт не имел самостоятельного значения для установления наличия прав на континентальный шельф за 200-мильным отстоянием, поскольку они определяются протяженностью подводной окраины материка по п. 4 ст. 76 Конвенции. Следовательно, происхождение осадочных пород или тектоническая структура не имеют в данном случае какого-либо значения.

Трибунал в своем решении согласился с позицией Мьянмы, постановив, что несмотря на упоминание в Конвенции 1982 г. понятия «естественного продолжения», которое далее никак не развивается в ст. 76, ключевым элементом является именно концепция «подводной окраины материка». По мнению Трибунала, «естественное продолжение» и «подводная окраина материка» относятся к одним и тем же подводным районам. Следовательно, «естественное продолжение» не составляет отдельного и независимого критерия для определения наличия прав прибрежного государства на континентальный шельф за пределами 200 морских миль от исходных линий. Таким образом, как указано в п. 417 Решения, отсылка к естественному продолжению пункта 1 ст. 76 Конвенции 1982 г. должна пониматься в свете последующих положений статьи. Право государства на континентальный шельф за 200-мильным отстоянием, таким образом, должно определяться отсылкой к внешней границе подводной окраины материка по п. 4 ст. 76 Конвенции. Трибуналу для определения наличия прав Мьянмы на континентальный шельф за пределами 200 морских миль от побережья было достаточно наличия продолжительного и существенного слоя осадочных пород, и геологический предел «естественного продолжения сухопутной территории» (то есть характер коры – океанической или континентальной, выраженное нарушение сплошности, геологические разрывы) – не играл никакого значения.

Некоторые авторы критикуют это решение Трибунала, особенно ту преимущественную роль, которую оно придает п. 4 ст. 76 Конвенции 1982 г. ^[35] Критика содержится и в особых мнениях судей Трибунала. С нашей точки зрения, п. 4 ст. 76 содержит формулу определения внешних границ континентального шельфа за пределами 200 морских миль от исходных линий, в то время как п. 1 и п. 3 определяют саму возможность наличия соответствующих прав прибрежного государства за 200-мильным отстоянием. В ходе третьей Конференции ООН по морскому праву высказывались различные позиции, однако, концепция «естественного продолжения» получала достаточно существенную поддержку со стороны государств-участников, и очевидно, что использование в Конвенции данного термина подразумевает наличие у него некоторого самостоятельного значения.. В любом случае, включение исследуемого понятия в п. 1 ст. 76 нельзя назвать случайным, поскольку само становление и развитие института континентального шельфа в международном праве было связано с концепцией естественного продолжения сухопутной территории государства. Очевидно, что Бенгальский залив – уникальный случай, эта уникальность была подтверждена и признана в ходе Конференции по морскому праву, и это не могло не повлиять на выводы Трибунала, но суждения, выраженные в его решении, представляются излишне категоричными.

Трибунал отметил, что поскольку ст. 76 Конвенции содержит элементы как права, так и науки (англ.: «elementsoflawandscience»), их надлежащие толкование и применение требует как юридических, так и естественно-научных знаний. Трибунал подтвердил, что Комиссия – научный и технический орган с функциями рекомендательного характера, которому в соответствии с Конвенцией 1982 г. предоставлены полномочия по исследованию научных и технических вопросов, возникающих в процессе применения ст. 76. Трибунал же полномочен толковать и применять положения Конвенции 1982 г. (что может включать в себя рассмотрение научных материалов, не оспариваемых сторонами, или обращение к экспертам). В решении Трибунала, широко обсуждаемом в правовой литературе, подтвержден технический характер Комиссии, разделение полномочий между Комиссией и другими органами, в частности, самим Трибуналом. Однако, представляется, что Трибунал, обладающий полномочиями толковать положения Конвенции, и Комиссия, функция которой состоит в оценке представлений прибрежных государств с научной и технической точек зрения, придают разное значение концепции «естественного продолжения». Соответственно, подлежащим разрешению в последующей судебной и арбитражной практике остается вопрос о самостоятельной роли исследуемой концепции и ее точном значении и содержании с точки зрения международного права.

На текущий же момент Комиссия, состоящая из специалистов в области геологии, геофизики или гидрографии, проверяет соответствие данных, изложенных в представлении прибрежного государства, всем положениям ст. 76, включая положение о естественном продолжении сухопутной территории прибрежного государства за пределами 200 морских миль от исходных линий. По пункту 7 ст. 76 Конвенции прибрежное государство устанавливает внешние границы своего континентального шельфа прямыми линиями, соединяющими фиксированные точки, определяемые в соответствии с «формулой» Конвенции. Согласно п. 2.3.9 и 2.3.10 Руководства, перед Комиссией стоит цель «…обеспечить, чтобы этими прямыми линиями ограничивалась лишь та часть морского дна, которая удовлетворяет всем положениям статьи 76. Любая часть морского дна, получающая статус континентального шельфа в результате проведения этих линий, должна полностью удовлетворять требованиям положений статьи 76.»

Необходимо отметить, что с этим увязан еще один проблемный вопрос в практике Комиссии. П. 3 ст. 76 Конвенции 1982 г. устанавливает, что «подводная окраина материка включает находящееся под водой продолжение континентального массива прибрежного государства и состоит из поверхности и недр шельфа, склона и подъема» и «не включает дна океана на больших глубинах, в том числе его океанические хребты или его недра». Могут ли входить в «континентальный шельф» прибрежного государства по ст. 76 замыкаемые прямыми линиями, соединяющими корректно установленные фиксированные точки, участки глубоководного дна океана, которые по п. 3 не входят в «подводную окраину материка», если сухопутная территория государства имеет естественное продолжение за пределами 200 морских миль от исходных линий, и соблюдены все условия и ограничения, предусмотренные в п. 4 – 6 ст. 76?

Комиссия в ряде случаев не вынесла положительные рекомендации для прибрежных государств, которые установили фиксированные точки и провели прямые линии согласно тексту Конвенции 1982 г., касательно включения в их шельф участков «глубоководного дна океана», которые не входят в «естественное продолжение». Данная практика Комиссии критикуется в международно-правовой литературе. Примером подобных ограничений могут служить рекомендации, принятые по итогам рассмотрения представления Новой Зеландии в отношении Южной котловины Фиджи (англ.: «South Fiji Basin») ^[36]. Комиссия не отрицала корректность установления фиксированных точек, на основе которых должна проводиться линия внешних границ континентального шельфа, однако настаивала на том, что в таком случае континентальный шельф Новой Зеландии будет включать (линия, проведенная от одной фиксированной точки к другой, будет «замыкать») район, имеющий геоморфологические характеристики глубоководного дна океана (англ.: «deepoceanfloor»). В литературе отмечается, что если точки «входа», расположенные друг напротив друга по краям «впадины» – района глубоководного дна океана, – находятся менее чем в 180 морских милях друг от друга, и расстояние между фиксированными точками не превышает 60 морских миль, то положения ст. 76 (п. 4(a)(ii) и п. 7) позволяют включить всю эту «впадину» в континентальный шельф прибрежного государства по ст. 76 Конвенции. Очевидно, что Комиссия не признает такой возможности. В конечном итоге, Новая Зеландия приняла рекомендации Комиссии, что привело к образованию «дыры» посередине ее континентального шельфа в этом регионе.

Еще один случай наличествует в рекомендациях по представлению Австралии. По мнению Австралии, для установления внешних границ шельфа можно использовать прямые линии длиной не более 60 морских миль, соединяющие фиксированные точки (за пределами 200 морских миль) с любой точкой, находящейся на расстоянии 200 морских миль от исходных линий. Комиссия же, не признав корректности подобного подхода, посчитала, что последний «сегмент» континентального шельфа должен определяться либо пересечением последней линии, соединяющей фиксированные точки, с линией, обозначающей 200-мильный предел, либо путем наименьшего расстояния между последней фиксированной точкой и линией 200-мильного предела (от исходных линий).

Действительно, использование подхода, предлагаемого Австралией, может привести к тому, что континентальный шельф прибрежного государства будет включать в себя глубоководные участки дна океана. Однако, необходимо отметить, что включение некоторых районов дна океана на больших глубинах – это неизбежный результат применения 60-мильных прямых линий по п. 7 ст. 76 Конвенции: они по своей природе не могут точно соответствовать рельефу подводной окраины материка. Международно-правовые же оценки выводов Комиссии, изложенные в рекомендациях Австралии, разнятся: так, некоторые исследователи воспринимают их положительно, ссылаясь на п. 3 ст. 76, и на то, что рекомендации Комиссии соответствует «объекту и цели» п. 7 ст. 76 ^[37]. Однако, необходимо помнить, что какие бы цели не преследовала Комиссия, ее правовой статус не позволяет ей давать толкование ст. 76 по существу, создавая дополнительные ограничения для государств, которые очевидным образом не вытекают из текста Конвенции, и отказывать Австралии в применении способа установления внешних границ континентального шельфа, основанного, с нашей точки зрения, на разумном толковании положений Конвенции. Некорректность подхода Комиссии подтверждается также тем, что более 10 стран в своих представлениях использовали подобный метод проведения прямых линий (в том числе Франция, Индонезия, Испания и др.)

Проведенное исследование, с нашей точки зрения, позволяет сделать некоторые выводы. Во-первых, концепция «естественного продолжения сухопутной территории», выраженная в решении Международного Суда ООН по делу о континентальном шельфе Северного моря 1969 г., связанная с возникновением и развитием самого института континентального шельфа в международном праве, нашла свое закрепление и развитие в Конвенции по морскому праву 1982 г. во взаимосвязи с концепцией «внешней границы подводной окраины материка», однако, ее значение определенным образом поменялось. Термины ст. 76 Конвенции 1982 г., заимствованные из естественных наук, приобретают новое юридическое содержание, однако, представляется, что этот процесс еще не завершился, поскольку в доктрине вопросы о точном значении и содержании концепций «естественного продолжения сухопутной территории государства» и «подводной окраины материка» остаются дискуссионными.

В широко обсуждаемом в правовой литературе решении Международного трибунала по морскому праву по делу Бангладеш против Мьянмы, «естественное продолжение» и «подводная окраина материка» относятся к одним и тем же подводным районам. Следовательно, по мнению Трибунала, «естественное продолжение» не составляет отдельного и независимого критерия для определения наличия прав прибрежного государства на континентальный шельф за пределами 200 морских миль от исходных линий, и отсылка к естественному продолжению в п. 1 ст. 76 Конвенции 1982 г. должна пониматься в свете последующих положений статьи; ключевую роль играет «внешняя граница подводной окраины материка», определяемая по п. 4 ст. 76 Конвенции.

С точки зрения автора настоящей статьи, использование в Конвенции 1982 г. анализируемого термина подразумевает наличие у него некоторой самостоятельной роли. Исходя из текста Конвенции, существование подводного «естественного продолжения сухопутной территории государства» имеет значение для определения наличия прав («титула») прибрежного государства на соответствующие участки морского дна и недр (однако, не для установления точных границ шельфа по отношению к Району). Конечно, особую роль «естественное продолжение сухопутной территории» имеет, когда речь идет об островах океанического происхождения или океанических хребтах, архипелагах, расположенных на хребтах, которые с тектонической точки зрения обладают океанической, а не континентальной природой: в континентальный шельф государства по ст. 76 Конвенции 1982 г. могут включаться такие участки морского дна, которые имеют океаническое происхождение, однако, являются естественным продолжением сухопутной территории государства и удовлетворяют иным критериям ст. 76.

Практика Комиссии по границам континентального шельфа, выражающая в принимаемых ею документах, отчасти соответствует этому подходу. Комиссия, состоящая из специалистов в области естественных наук, понимает под «естественным продолжением сухопутной территории» наличие определенной естественной связи соответствующих участков морского дна и недр с континентальным массивом прибрежного государства, которая может подтверждаться строением, структурой, формой соответствующих элементов дна и недр, составом образующих их пород, историей их возникновения по отношению к тем же характеристикам сухопутной территории. Комиссия проверяет соответствие данных, изложенных в представлении прибрежного государства, всем положениям ст. 76 Конвенции 1982 г., включая положение о естественном продолжении сухопутной территории прибрежного государства за пределами 200 морских миль от исходных линий. Однако, в литературе критикуется (с нашей точки зрения – справедливо) подход Комиссии, в тех случаях, когда она не отрицает корректность установления прибрежным государством фиксированных точек, на основе которых должна проводиться линия внешних границ континентального шельфа, однако настаивает на том, что в таком случае континентальный шельф включает районы, имеющие геоморфологические характеристики глубоководного дна океана, для которых, соответственно, положительные рекомендации не могут быть вынесены. С нашей точки зрения, включение некоторых участков глубоководного дна океана в континентальный шельф прибрежного государства – это неизбежный результат применения 60-мильных прямых линий по п. 7 ст. 76 Конвенции, следовательно, подобный подход Комиссии нам представляется некорректным и выходящим за рамки ее полномочий.

Исследование выводов Комиссии, излагаемых в принимаемых ею документах, чрезвычайно актуально, поскольку, несмотря на ее ограниченный правовой статус, не позволяющий ей осуществлять толкование положений Конвенции 1982 г., на практике ей достаточно успешно удается приводить взгляды государств на порядок установления внешних границ шельфа в соответствие с собственной точкой зрения. Сегодня международно-правовые оценки документов Комиссии в российской и зарубежной литературе разнятся, особенно с учетом ограниченности серьезных доктринальных исследований данного вопроса или международной судебной или арбитражной практики.

Необходимо, однако, помнить, что Комиссия не устанавливает внешнюю границу континентального шельфа прибрежного государства по итогам анализа информации, изложенной в его представлении. Она лишь выносит рекомендации, в то время как решение остается на усмотрение государства. После того, как рекомендации вынесены, Комиссия не обладает компетенцией оценивать, действительно ли государство установило границы континентального шельфа на их основе. Другие субъекты международного права могут указать, что они не рассматривают такие границы, как установленные «на основе» рекомендаций Комиссии, и спор касательно толкования или применения прибрежным государством статьи 76 может быть урегулирован в соответствии с Частью XV Конвенции 1982 г. И можно предположить, что именно в рамках механизмов урегулирования споров будут с большей ясностью прояснены содержание и значение концепций «естественного продолжения сухопутной территории государства» и «подводной окраины материка» в современном международном морском праве.