Канон «плантаторской» традиции в романе Д.П. Кеннеди «Суоллоу Барн»

Архангельская Ирина Борисовна доктор филологических наук профессор, НИУ ВШЭ - Нижний Новгород; профессор, Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского 603006, Россия, Нижегородская область, г. Нижний Новгород, ул. Большая Печерская, 25/12, каб. 410 Arkhangelskaya Irina Borisovna Doctor of Philology professor at Higher School of Economics - Nizhni Novgorod, National Research Lobachevsky State University of Nizhni Novgorod 603006, Russia, Nizhegorodskaya oblast', g. Nizhnii Novgorod, ul. Bol'shaya Pecherskaya, 25/12, kab. 410 arib@bk.ru Другие публикации этого автора

Литература южных штатов США выросла из конфликта между аграрным Югом и индустриальнойАмерикой и сформировалась в условиях постоянной конфронтации двух этих противоборствующих сил с разными политическими и социальными системами, разным образом жизни и разными культурами. Специфика исторического и экономического развития определила мировоззрение писателей региона, круг исследуемых ими проблем, поэтику их произведений.

В XVIII веке в регионе популярностью пользовались британская и французская литературы, что обусловлено недолгой историей американской нации, отсутствием национального эпоса и фольклора. В первой половине ХIX века на Севере бурлила интеллектуальная жизнь, а южные штаты оставались на периферии американской культуры. Однако на Юге постепенно формировалась литература «плантаторской» традиции, ставшая позднее неотъемлемой частью «южного мифа».

Тон задавали белые писатели. Афроамериканские голоса были едва слышны. Из редких мемуаров, дневников, рассказов беглых рабов можно было узнать альтернативную историю региона ^{[1 - 3]}, но она долго оставалась в тени.

Хотя литература Юга была предметом многих исследований, до сих пор возникают споры о роли «плантаторского» романа не только в региональной, но и национальной литературе [4 – 6]. В трудах, исследующих художественные тексты этого направления, постоянно идут дискуссии о терминологии, периодизации, системе образов, соотношении исторической правды и вымысла [7 – 14; 17].

В работе рассматривается зарождение «плантаторской» традиции в романе Д. П. Кеннеди (J. P. Kennedy, 1795-1870) «Суоллоу Барн, или отпуск в Старом доминионе» (Swallow Barn, or A Sojourn in the Old Dominion, 1932), особое внимание уделено основным чертам литературного канона и анализу исторического контекста. Т Предпринята попытка определить роль текста в истории идей и формировании литературы Юга и «южного» самосознания.

Характер дискурса вокруг художественных произведений, воспевающих плантаторский уклад, в трудах отечественных и зарубежных критиков ХХ-ХХI вв. также является предметом пристального интереса.

«Плантаторский» роман в контексте литературы «южной» традиции»

Многие зарубежные и отечественные критики в своих работах упоминают понятия «южная традиция», «южная литература», «плантаторская традиция», но не дают им четкого определения.

Литература «южной» традиции объединяет разных по своим взглядам писателей американского Юга XIX – XX вв.

Особенность «плантаторской» традиции, основателями которой можно считать Д. П. Кеннеди, У. Г. Симмса, У. А. Карузерса, заключается в сосредоточении повествования на жизни плантаторской усадьбы и идеализации взаимоотношений ее обитателей: белых господ и темнокожих невольников.

Майкл Крейлинг (Michael Kreyling) уверен, что «южная» литература – «культурный продукт или артефакт..., соединение литературной истории, устоявшихся трактовок событий и канона» ^{[17, р.ix]}.

Для того чтобы понять, что подразумевают под словом «южная традиция» авторы «Истории американского Юга» по редакцией Л. Д. Рубина ^[18], нужно прочесть все статьи этого фундаментального исследования поскольку каждая из них в отдельности раскрывает лишь одну из особенностей развития литературы Юга на определенном историческом отрезке. Среди этих основных характеристик упомянуты проблемы места и времени, особая система образов.

Л. Х. Маккетан полагает, что «южную» литературу можно считать отдельным жанром, а внутри «южной» традиции критик выделяет субжанры: романы о гражданской войне (Civil War novels), повествования о жизни рабов (literature of slavery), «плантаторскую» литературу (plantation fiction) и «антипасторали» о расовых и классовых проблемах («anti-pastorals of race and class») ^[19]. Мнение достаточно спорное, поскольку «южная» литература разнообразна как с точки зрения содержательно, так и по формальным признакам. Но выделение «плантаторской» литературы в особую группу имеет смысл.

Российский исследователь А. В. Володина обратила внимание на то, что в работах зарубежных и отечественных литературоведов встречаются близкие по смыслу понятия «плантаторская традиция», «плантаторский роман», «плантаторская идиллия», «роман плантации», но по сути все они относятся к одному и тому же явлению – идеализированному изображению в художественных текстах жизни довоенного Юга, при этом центральное место в романах и рассказах занимает «южная плантация как модель всего американского Юга» ^{[13, с.25]}.

Рассмотрим основные признаки литературы «плантаторской» традиции. До гражданской войны 1861 – 1865 гг. появилось немало художественных произведений, в которых жизнь края была представлена как гармоничное существование белых хозяев и их рабов в прекрасных поместьях американского Юга: «Долина Шенандоа или Воспоминания Грейсонов» (The Valley of Shenandoah, or Memoirs of Graysons, 1942) Дж. Такера, «Суоллоу Барн» Д. П. Кеннеди, «Хижина тети Филлис» (Aunt Phillis’s Cabin,1852) М. Х. Истмэн (M. H. Eastman, 1818–1887), «Меч и прялка» (The Sword and the Distaff, 1852) У. Г. Симмса, «Северная невеста плантатора» (The Planter’s Northern Bride, 1854) К. Л. Хенц и др.

В романах «плантаторской» традиции Юг предстаёт как прекрасный край магнолий, хлопка и персиковых деревьев, «гармоничное единение человека и природы» ^{[20, с.3]}. В центре этого мира - патриархальное поместье, в котором дружно живут белые хозяева и темнокожие рабы. Хозяйский дом, как правило, это белый особняк с колоннами, окруженный деревьями, кустарниками и аккуратно постриженными лужайками. В библиотеке, помимо современной литературы, можно найти труды древних философов. Просторная гостиная с большой столом посредине готова в любой момент принять гостей.

Экономическая основа благополучия края - выращивание и продажа табака или хлопка. В усадьбе есть домики для рабов и надсмотрщиков. Процесс труда на плантации показан как необременительная работа, на которую невольники идут с улыбкой и песней.

Благородные «южные рыцари», «безупречные красавицы» («southern belle») и их послушные, верные и счастливые слуги, - эти кочующие из романа в роман образы стали основой литературы «плантаторской» традиции. Несколько белых и темнокожих негодяев разрушали идиллию Эдема, но придавали сюжету некоторую остроту и динамичность.

Старый Юг, каким его описывали «южные» романисты, это, прежде всего, мир белого мужчины, который обладает манерами джентльмена, учтив, заботлив по отношению к окружающим, по воскресеньям ходит в церковь ^{[21, р. 30–31]}, «аристократ в душе, викторианец в манерах», человек независимый и приученный к самодисциплине, ценящий частную жизнь и принятые в обществе порядки ^[22]. Он начитан, увлекается охотой, хорошо сидит в седле, готов защитить себя и честь семьи с оружием в руках, но ни на кого не нападает беспричинно. Разумный, спокойный, неотъемлемая часть общины, в которой прислушиваются к его мнению.

Белые господа интересуются европейской историей, литературой и культурой. Они следуют «кодексу чести», который предписывает им по совести вести дела, заботиться о семье и рабах, быть галантными с дамами. Во многом они напоминают героев из романов Вальтера Скотта, писателя популярного в южных штатах.

Джентльмены в «южных» романах по складу характера не являются дельцами. Они пытаются поддержать гармоничные отношения между обитателями плантации, заботятся об их быте, но, как правило, не занимаются учетом прибылей и убытков. За них это обычно делает управляющий, супруга или незамужняя родственница.

Писатели подчеркивают аристократизм своих героев. Однако «южная» элита не могла похвастаться благородным происхождением. Плантаторы, как правило, были потомками трудолюбивых и упорных небогатых поселенцев из простых семей, которым удалось купить землю и рабов, расширить территорию и дать хорошее образование детям.

Белый плантатор интересуется политикой. Ему близки американские ценности: демократия, свобода, независимость. Как и Томас Джефферсон (1743-1826), он может поддержать идею отмены рабства, но опасается, что перемены приведут к хаосу и никому не принесут счастья. Во время гражданской войны «южные» кавалеры встают на сторону Конфедерации, даже если не во всем согласны с сепаратистами, но иное поведение будет нарушением неписаного «кодекса чести» в их обществе.

В литературе «плантаторской традиции» женщины изображены как хранительницы домашнего очага: их удел - хозяйство и дети ^{[13, с. 100 – 111; 20]}. Юные «южные красавицы» ослепительны, скромны, хорошие наездницы, неглупы, но связывают свою жизнь с плантацией и не рвутся за пределы Юга. Они завоевывают сердца кавалеров, а в финале вьют семейной гнездо в фамильной усадьбе со своим избранником.

Рабы преданы, а некоторые из них даже готовы отдать жизнь за своего хозяина. Такой мужской тип доброго, покорного, религиозного невольника американский историк Д. У. Блэссингейм (J.W. Blassingame) назвал «Самбо». В нем, по мнению исследователя, можно найти черты известных литературных персонажей: дядюшки Римуса из «Сказок дядюшки Римуса» (Uncle Remus Tales, 1881) Дж.Ч. Харриса (G. Ch. Harris, 1848-1908) и дядюшки Тома из «Хижины дяди Тома» (Uncle Tom's Cabin, 1852)Г. Бичер-Стоу (H. Beecher Stowe, 1811-1896) ^{[23, р. 224 – 225]}.

В классификации Блэссингейма есть и кардинально иной типаж «Нэт», бунтарь, готовый, как и предводитель восстания рабов 1931 г. Нэт Тернер (Nat Turner), бороться с существующими порядками и ответить насилием на насилие. В «плантаторском» романе среди невольников трудно найти революционеров, но часто встречаются философы, владеющие словом и обладающие чувством юмора.

Темнокожая мамушка также один из часто встречающихся образов в литературе Юга. Она верна своим хозяевам, и строга по отношению к своей молодой госпоже. Во многих случаях именно мамушка является хранительницей традиций, этикета и порядка в доме южных аристократов ^{[13, с. 123 – 126; 24 – 26]}.

В «плантаторской» традиции по умолчанию подразумевается интеллектуальное превосходство белых господ над своими слугами, которые обречены выполнять черную работу. А «бремя белого человека» диктует белым господам необходимость управлять темнокожими невольниками, воспитывать их.

Стоит отметить, что понятие «южанин», «южный», «южная» литература писатели и критики американского Юга XIX – первой половины ХХ вв. используют исключительно по отношению белым жителям региона, их сообществу или творчеству. Темнокожие персонажи, писатели и их творчество в романах или теоретических трудах называются «черными» («black». Достаточно изучить знаков исследование У. Д. Кэша (W. J. Cash, 1900 – 1941) «Разум Юга» («The Mind of the South», 1941), чтобы в этом убедиться ^[27].

Время в довоенных романах течет неспешно, при этом конфликты малозначительны. Система рабовладения, если и осуждалась автором и ключевыми персонажами, то объяснялась как неизбежность, которую надо принимать и понимать.

Темнокожие слуги и работник на плантации в романах «плантаторской» традиции» говорят на певучем «южном» диалекте, который придает тексту неповторимый колорит.

Среди зарубежных и отечественных исследователей нет единого мнения о временных рамках этого литературного направления. Ряд критиков относит к «плантаторской» традиции только довоенную литературу Юга и связывает ее с именами Дж. Такера, (G. Tucker, 1775-1881), Дж. П. Кеннеди , У. А. Карузерса (W. A. Caruthers, 1802-1846), К. Л. Хенц (C.L. Hentz, 1800– 856), У. Г. Симмса (W. G. Simms, 1806-1870) и др. [28 – 30, p. 649 – 650].

Есть мнение, что «плантаторская» литература видоизменилась после 1865 года и нашла свое продолжение в произведениях писателей «южной» традиции: в романах и рассказах Д. И. Кука (J.E. Cook, 1830-1886), Т. Н. Пейджа (T.N. Page, 1853–1922), С. Ланьерa (S. Lanier, 1842-1881), Д.В. Кейбла (J.W. Cable, 1844-1925), Г.С. Эдвардса (H. S. Edwards, 1855-1938), а в ХХ веке была переосмыслена писателями-«южанами» разного таланта и масштаба, среди которых С. Янг (S. Young, 188-1963), Э. Лайтл (A. Lytle, 1875-1940 ), А. Тейт (A. Tate, 1899-1979), М. Митчелл (M. Mitchell, 1900–1949), К. Гордон (C. Gordon, 1895 - 1981) и Нобелевский лауреат по литературе У. Фолкнер (W. Faulkner, 1897-1972) ^{[8; 11 – 13, с. 26 – 32]}. Согласно этой концепции, «южный» ренессанс в литературе США – это попытка переосмыслить историю края с «южных» позиций, при этом мотивы «плантаторской» традиции или повторяются на новом уровне, или происходит их переакцентуация, изменение или даже отрицание, но литературный канон довоенного Юга сохраняется: он «зашит» в память «южных» романов послевоенного периода.

В 1949 г. Рэндолф Эдмондс (Randolph Edmonds) в рецензии на очередной роман, воспевающий жизнь довоенного Юга, сокрушался, что литература «плантаторской» традиции живуча. Иногда, по мнению критика, складывается впечатление, что уже рассказана последняя история о Старом добром Юге, как появляется новый образец «плантаторского» романа, который возглавляет список американских бестселлеров ^[31].

На первый взгляд, литература «плантаторской» традиции – это ряд текстов полный стереотипов и клише, в которых представлена идеализированная картина Старого Юга. При внимательном изучении «плантаторских» романов легко заметить, что в них в той или иной степени выражена идеология расизма, которую невозможно спрятать в белоснежных особняках с колоннами и цветущих магнолиях, за улыбками гостеприимных южан и самобытном юморе темнокожих невольников. Это проявляется в прямом или косвенном оправдании рабовладельческого уклада, в доминировании точки зрения белых персонажей, лишении афроамериканцев права голоса в серьезных вопросах, связанных с системой управления и экономикой. Патерналистское отношение «южных» писателей к темнокожим персонажам, которые нуждаются в постоянном присмотре, также является характерной чертой «плантаторской» литературы.

Патриархальный, гармоничный и светлый мир плантаторской усадьбы возникал в романах и рассказах У. Г. Симмса, Т. Н. Пейджа, Г. С. Эдвардса, Д. Ч. Харриса (J. Ch. Harris), М. Митчелл, С. Янга и др. Однако одним из основателей канона «плантаторского» романа можно считать Д. П. Кеннеди.

Роман Д.П. Кеннеди «Суоллоу Барн» в контексте «плантаторской»

традиции литературы американского Юга

Виргиния была одной из первых земель, которую осваивали европейские поселенцы, многие из них были британцы. В 1830-е гг. в регионе скопилось много проблем: часть плантаторов разорилась и вынуждена была продать земли: произошла смена собственников, что нарушило привычные связи в обществе, лишило людей ощущения стабильности. Реальность не соответствовала пасторальным картинам, которые создавали «южные» романисты. Восстание рабов под руководством Нэта Тернера в августе 1831 г. в Виргинии, сопровождавшееся жестоким убийством 58 белых мужчин, женщин и детей, было подавлено, и около 120 афроамериканцев-бунтовщиков были казнены без судебного разбирательства. В 183-1832 гг., получив петиции от ряда округов с просьбой о ликвидации института рабовладения, Палата представителей штата Виргинии рассмотрела инициативу, но пришла к выводу о том, что дать свободу невольникам несвоевременно ^[30]. После произошедших событий в южном обществе сохранялась напряжённость, оставалось ощущение неразрешенного конфликта, которое подпитывалось постоянными акциями аболиционистов.

Именно в этот период вышел в свет роман Д. П. Кеннеди «Суоллоу Барн, или отпуск в Старом домионе», в котором писатель-северянин создал идеализированную картину плантаторского поместья.

В России имя Д. П. Кеннеди известно узкому кругу специалистов по литературе и культуре американского Юга ^{[13; 16; 28, с. 210 – 215; 29]}, в США его биография и творчество исследованы достаточно подробно литературоведами и культурологами ^{[23, с. 68 – 121; 33 – 37]}. Кеннеди известен не только как литератор, но и как политик: он принимал активное участие в работе Конгресса штата Мэриленд в 1820-е гг., был избран представителем в Конгресс США в 1838 году, где с перерывом отработал несколько сроков. Президентом Миллардом Филмором (Millard Fillmore, 1800 - 1874) он был назначен министром морского флота в 1852 году, а во время гражданской войны сражался на стороне армии Севера. Работая в Конгрессе, активно лоббировал закон об освобождении рабов. Кеннеди был дружен или состоял в переписке со многими писателями своего времени: У. Теккереем, Э. По, В. Ирвингом, Д. Ф. Купером, Д. И. Куком. В его творчестве наиболее ощутимо влияние В. Ирвинга, на что обращали внимание критики ^{[16, с. 340; 22]}.

«Суоллоу Барн» можно считать важной вехой в истории литературы американского Юга. Патриархальная идиллия в южной усадьбе, аграрный уклад, строгая иерархия и взаимопонимание между членами общества, характерная для «плантаторской» традиции система образов, - все эти черты присущи роману Д. П. Кеннеди. Из «Суоллоу Барна» многие писатели-южане заимствовали ослепительных красавиц, благородных «южных» аристократов, послушных добрых невольников.

В детстве и отрочестве Кеннеди проводил лето в семейной усадьбе в Виргинии (сейчас это Западная Виргиния), его очаровали порядок и покой плантаторского Юга, пасторальные пейзажи, местный юмор, теплые отношения между людьми. Эти воспоминания стали основой его первой книги «Суоллоу Барн», в которой можно найти черты травелога, приключенческого и исторического романов. По мнению О. Н. Пановой, жанр этого художественного произведения можно определить как «плантаторско-менестрельный» ^{[29, с. 210]}. В «Суоллоу Барне» можно найти все отличительные признаки «плантаторского» романа.

Местом действия в романе выбрана Виргиния. В предисловии автор объясняет, что отправил своего героя в «Старый доминион» (довоенную Виргинию) для знакомства с природой края и живущими в нем людьми. Путевые заметки дополнены семейными историями и приключениями, местными легендами.

Кеннеди с любовью описывает тропическую природу, бескрайние просторы, залитые солнцем поля. Роман, состоящий из двух частей, скуп на события, однако характеры и быт южан воссозданы в деталях.

Эпиграфом к своей книге Кеннеди взял отрывок из предисловия к рыцарскому роману «Смерть Артура» (Morte D'Arthur, 1485) Т. Мэлори, написанного составителем книги У. Кэкстоном: «Эта книга поможет вам скоротать время. Но вам решать, верить ли в то, что все здесь написанное соответствует действительности» (Пер. И.А.) (And, for to pass the time, this book shall be pleasant to read in. But for to give faith and believe that all is true that is contained therein, ye be at your own liberty) ^{[38, p. vii]}. Создатель «южной» легенды иронизирует над читателем, призывая его не верить всему написанному, анализировать прочитанное и критически относиться к рассказанным историям.

Повествование романе ведется от имени уроженца Нью-Йорка Марка Литтлтона (Mark Littleton), который является alter ego автора («Марк Литтлтон» - псевдоним писателя, которым он подписывал некоторые свои, в основном сатирические, произведения ^[39]). Главный герой романа северянин, но все остальные персонажи южане. В «Суоллоу Барне» можно найти все характерные для «плантаторского» романа типажи, из которых постепенно сформировалась система образов литературы «плантаторской», а затем «южной» традиции.

Первая часть начинается с приезда Марка в Суоллоу Барн, усадьбу своих родственников Неда Хазарда (Ned Hazard) и Фрэнка Меривезера (Frank Meriwether). Южане с помощью темнокожих рабов выращивают табак на плантации, при этом невольники мирно уживаются со своими хозяевами. Белые кавалеры охотятся, принимают гостей, размышляют о мироустройстве и жизни Юга. Марк с удовольствием погружается в размеренную жизнь южной аристократии, в которой есть и щедрое гостеприимство, и вкусная еда, и «южная» красавица Белл Трейси (Bel Tracey), и небольшой юридический спор между соседями вокруг права собственности на небольшой кусок земли. Но в конфликте лендлордов больше юмора, чем злобы. Для пожилого Айзека Трейси (Isaac Tracy), владельца усадьбы Брейкс (Brakes) судебная тяжба с Фрэнком Меривезиром скорее развлечение, чем локальная война.

Виргиния описана в романе с особой любовью. Она («she2), как утверждает автор, славится своей независимостью, плодородием, безоблачным небом («cloudless skies») ^{[38, р. 74]}. Все в романе наполнено солнцем, праздником, позитивом и настроением воскресного дня, и даже облака выглядят как нарисованные [38. P. 307]. Покой и стабильность царят в регионе. Поместье – это территория, законсервированная во времени и изолированная от перемен («insulated society») ^{[38, р.79]}.

В главе «Барак» («Quarter») автор описывает жизнь рабов на плантации. Марк в сопровождении Фрэнка Меривезера знакомится с бытом темнокожих работников. Он полагает, что рабство противно человеческой природе, но Фрэнк убеждает его, что получившие свободу рабы будут во многом зависимы от своих хозяев и могут погибнуть, если белый господа откажутся участвовать в их судьбе. Марк наблюдает за невольниками, которые ведут себя как дети, и молча соглашается с Фрэнком: поскольку ситуация на Юге сложна, не стоит рушить сложившийся порядок.

Голоса темнокожих рабов практически не слышны в романе. Невольники наблюдают и внимательно прислушиваются к разговорам белых хозяев, но их отношение к действительности, к своему положению остается неясным. Возможно, они довольны своей жизнью. Но есть вероятность, что среди них есть Нэт Тернер, готовый бороться за свободу при первом удобном случае.

Примечательно, что Кеннеди завершил роман четыре месяца спустя восстания Нэта Тернера. Писатель не мог не заметить эти события, они должны были в какой-то степени повлиять на его «южную» историю. Но в мире «Суоллоу Барна» не происходит революций, нет резни и даже вербального протеста невольников против сложившейся системы. Все рабы безлики и улыбчиво молчаливы, кроме Эйба (Abe), одного из самых ярких и самобытных персонажей романа. В нем ощутим сильный характер, который пугает даже его хозяина. Желая обуздать независимого невольника, Фрэнк Мериуэзер сдает его в аренду для службы матросом на корабль. На судне Эйб демонстрирует окружающим умение постоять за себя. Белых сослуживцев и капитана пугает раб с чувством собственного достоинства, но невольник уверяет, что умеет подчиняться приказам, никого не подведет. Таким образом автор исключает тему бунта, В его идеальном «южном» мире нет несогласных. Все персонажи занимают предназначенные им места, и никто не выражает недовольства.

«Суоллоу Барн» полон доброй иронии, шуток. В названии главы «Новая опасность» («New Hazard»), рассказывающей о сердечных переживаниях молодого Неда Хазарда, Кеннеди использует каламбур, обыгрывая фамилию молодого человека: слово «hazard» переводится как «опасность», «напасть». Автор, посмеиваясь над любовными переживаниями героя, его стремлением добавить немного романтики и героизма в скучную и размеренную жизнь плантаторского поместья, дает главам названия в духе вальтерскоттовской традиции. Так, из главы «Приключения странствующего рыцаря» («Knight Errantry») можно узнать о поисках Недом пропавшей птицы красавицы Белл Трейси. «Словесный рыцарский турнир» («A Joust at Utterance») описывает словесную перепалку Неда с соседями. «Последний менестрель» («The Last Minstrel») рассказывает о Хайфене Блоке (Hafen Blocke), поклоннике Белл, который играет на скрипке и развлекает даму песнями времен Войны за независимость. В «Признаках героя» («Signs of a Hero») Нед при поддержке друзей готовится к серьезному разговору с дамой своего сердца, а в «Судьбе героя» («The Fate of a Hero») происходит окончательное объяснение Неда с Белл.

«Южная» красавица Белл Трейси, объект поклонения Неда Хазарда, искренне верит в то, что окружающий мир населяют благородные кавалеры, чья задача сражаться за внимание прекрасной дамы. С юмором описаны попытки героини создать воображаемый мир, который населяют рыцари и дамы, в котором есть место подвигу и куртуазным отношениям. Нед Хазард готов сыграть роль спасителя. Он отправляются на поиски утерянного сокола Белл, который на самом деле, как подмечает Марк, был обычным коршуном ^{[40, р.268]}. Дочери Фрэнка Меривезера, «бриллианты семьи» («family paragons») ^{[38, р.41]}, также являются типичными «южными» красавицами. Они растут в тепличных условиях, мало интересуясь жизнью за пределами плантации и ждут, когда их родители устроят их замужество.

«Южные» джентльмены, для которых основой жизни являются земля и семейные традиции, представлены в романе Д. П. Кеннеди двумя персонажами. Первый из них – Фрэнк Меривезер, интересный элегантный мужчина 45 лет, который заботится о плантации, домочадцах, в том числе рабах, понимает, что жизнь состоит не только из удовольствий, но и обязанностей. Он хороший охотник, любит лошадей, ценит старые и редкие книги, обожает детей, пользуется авторитетом у соседей. Поместье «Суоллоу-барн», которым Фрэнк управляет, славится своим гостеприимством. Трудно представить дом без гостей и застолий. Вместе с тем, Фрэнк ощущает, что экономическая основа не так прочна, как кажется, и благополучие Старого Юга не вечно.

Хотя автор упоминает, что для «южного» аристократа ежедневный труд не является смыслом жизни, его цель не зарабатывание денег, а приятное время препровождение, в главе с ироничным названием «Следы феодальной системы» («Traces of the Feudal System») он показывает, как Меривезиру приходится вникать во все детали хозяйствования, чтобы не разориться.

Айзек Трейси представляет тип «южного» чудака, немного застывшего во времени, отвергающего какие-либо перемены. Земельная тяжба с Меривезером наполняет его жизнь смыслом. Он не соответствует образу «южного» кавалера, но мог бы стать органичным персонажем в «Пиквиком клубе» Ч. Диккенса.

В «Суоллоу Барне», с одной стороны, ощутимо влияние Вальтера Скотта. Несомненно, благородные кавалеры и дамы из Виргинии имеют что-то общее с рыцарями и красавицами шотландского романиста. Но, с другой стороны, сосредоточение повествования вокруг жизни южной усадьбы, ирония и легкое подтрунивание над «благородными» героями, акцент на местный колорит и диалект, отсутствие исторических персонажей, мотивы путевых заметок, - все эти признаки разрушают иллюзию «памяти жанра» и позволяют определить роман Д.П. Кеннеди как образец особого типа - литературы «плантаторской» традиции.

Тот факт, что «Суоллоу Барн», был одним из первых художественных произведений этого направления, источником заимствований, моделью, которую позднее копировали, переиначивали, отрицали или цитировали многие писатели Юга (Д. И. Кук, С. Янг, А. Тейт, У. Фолкнер), позволяет определить его, используя терминологию Ж. Женнета как «архитекст» ^{[41, с. 338]} в литературе «плантаторской традиции».

Хотя многие южане воспринимали «Суоллоу Барн» как добрую историю о жизни на Старом Юге, литературовед Л.Д. Рубин считал роман пасторальной сатирой («idyll satire»), в которой автор запутался, с кем он и во имя чего. По мнению критика, в этом произведении проявилось двойственное отношение Д.П. Кеннеди к «южным» проблемам, его обитателям, системе рабства ^{[42, р. 50]}. Однако большинство читателей не заметили дуализм в «южном» дискурсе Д.П. Кеннеди, воспринимая «Суоллоу Барн» как роман о Старом добром Юге.

Удивительно, что автором одного из самых «южных» романов стал северянин, который позднее открыто выступал против системы рабовладения, а во время гражданской войны с оружием в руках защищал интересы Союза. Любопытно и то, что рассказ в «Суоллоу барн» ведется от лица гостя с американского Севера.

В 1952 году была опубликована «Хижина дяди Тома» (Uncle Tom’s Cabin, 1952) Г. Бичер-Стоу, и многие писатели-«южане» стремились рассказать свою версию историю края, возникло целое движение «антитом» литературы. Ряд критиков считает «Суоллоу-барн» романом-контроверзой «Хижины дяди Тома», который с опережением на несколько десятилетий стал своеобразным ответом Бичер-Стоу ^{[30, p. 576]}.

Образы «благородных южных кавалеров», «послушных рабов», «мамушек» из «Суоллоу Барна» нашли свое продолжение в романах У. Г. Симмса, Т. Н. Пейджа, Д. Кейбла, У. А. Карузерса, С. Ланьера, С. Янга, М. Митчелл, А. Тейта. Идеализированные «южные» красавицы из «Красной скалы» (Red Rock, 1894—1898), Т. Н. Пейджа, «Красной розы» С. Янга напоминают Белл Трейси.

Плантаторские усадьбы – Монтроуз (владение Хью Макги) в «Красной розе» С. Янга, Тара - в «Унесенных ветром» М. Митчелл во многом схожи с усадьбой «Суоллоу Барн».

Обращение к «плантаторскому» роману позволяет проиллюстрировать механизм создания в литературе базовых элементов национального самосознания. Размышляя о роли писателей т.н. первого и второго ряда в формировании идеологем и «мыслеформ» различных эпох, В. Г. Новикова точно отметила: «Выдающиеся писатели и поэты, особенно точно регистрирующие идеи переживаемого ими периода истории, создают идеологические конструкты, которые воспринимаются читателями как результат духовного освоения мира, универсальный для определенного исторического периода. Такие конструкты становятся необходимой частью национального самосознания, национальной социальной мифологии. Эти «мироописывающие», смыслообразующие когнитивные структуры эволюционируют вместе с самим обществом, отражают его новые социальные практики… бесконечно повторяясь в литературных произведениях второго ряда, в массовой литературе, они становятся своего рода клише. Сама востребованность этих клише свидетельствует о той системе ценностей, к которой тяготеет общественное самосознание на данном этапе ^{[43, р. 148]}.

Д. П. Кеннеди удалось выразить чаяния своей эпохи, самосознание южан. Его по праву считают одним из «отцов-основателей» литературы «плантаторской» традиции ^{[8, р.110; 42, с.82]}, имя писателя вошло во многие учебники и антологии литературы американского Юга.

Следует помнить, что Д. П. Кеннеди был одним из борцов за эмансипацию темнокожих невольников, за единство Севера и Юга. Однако его «южная» легенда получила широкий резонанс и стала одним из программных произведений для «южных» аграриев 1920–1930-х гг.

«Наивный читатель» ^[44], ищущий романтику в истории Старого Юга, найдет в «вымышленном мире» Д.П. Кеннеди все необходимые ингредиенты «южного» мифа, который продолжили пиcатели-«южане» XIX и ХХ вв.: от Д. И. Кука до М. Митчелл, У. Фолкнера и К. Маккалерс.

Однако внимательное изучение текста романа поможет увидеть, что его автор осуждает рабство, иронизирует над хозяевами «южных» плантаций, но, как и Т. Джефферсон, Д.П. Кеннеди не готов примкнуть к аболиционистам, хотя его дальнейший жизненный путь связан с борьбой за освобождение Юга от рабства.

Творчество Д. П. Кеннеди мало изучено отечественными литературоведами. Однако именно «Суоллоу барн» служит ключом к пониманию канона «плантаторской традиции» и литературы американского Юга, при этом писателя нельзя считать реакционером, защитником рабовладения.