Идеологические основания Конституции РСФСР 1918 г.

Коровин Кирилл Сергеевич Уральский институт управления Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации 620144, Россия, Свердловская область, г. Екатеринбург, ул. 8 Марта, 66, оф. 315 Korovin Kirill Sergeevich Assistance, the department of Constitutional Law, Ural Institute of Management of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration 620144, Russia, Sverdlovskaya oblast', g. Ekaterinburg, ul. 8 Marta, 66, of. 315 korovinscience@yandex.ru Другие публикации этого автора

Конституционное закрепление основ организации государственной власти, государственного механизма и правового регулирования, детально изложенных в работах вождя революции, В. И. Ленина, являлось важным условием легитимации и легализации коренных изменений в политической системе общества, которые произошли в октябре 1917 г. после прихода к власти большевиков.

Для того чтобы объективно рассмотреть процессы легализации идеологии марксизма-ленинизма в Конституции РСФСР 1918 г., необходимо подробно описать методологический инструментарий, на основе которого будет строится содержательная часть статьи. Дело в том, что исследования, в которых политическая идеология рассматривается в контексте правового поля, являются новыми для историко-правовой науки, потому что долгое время историки описывали идеологии только на основе источников, не обращая должного внимания на контекст их возникновения и существования.

Как известно, идеологии уделялось значительное место в марксисткой теории, а также она играла главную роль в легитимации политического строя советского государства, поэтому политико-правовые идеи В. И. Ленина рассматриваются комплексно с точки зрения нескольких подходов, которые органично дополняют друг друга: 1) теория идеологической морфологии (М. Фриден), 2) история понятий, или «Begriffsgeschichte» (Р. Козеллек), и теория речевых актов, или Кэмбриджская школа политического языка (Р. Коллингвуд, Д. Остин, Кв. Скиннер, Дж. Покок). В целом, все эти подходы имеют много общего, потому что рассматривают идеологии как нарративы.

Морфологический анализ идеологий М. Фридена представляет собою метод, который сосредоточен на изучении структуры идеологий на микроуровне ^{[1, с. 213]}. Под идеологией ученый понимает явление, которое рождается и существует в борьбе смыслов за доминирование в основных концептах политической среды ^{[2, с. 120]}. Согласно методологии концептуальной истории, в которую исследователем идеологий была привнесена динамика, «рассматриваются концепты в то время, как они сталкиваются друг с другом, - оставляя обломки и фрагменты одного концепта прикреплёнными к другому, а также их взаимодействия в рамках идеологической семьи» ^{[2, с. 132]}.

Концепт - это идеологическое поле универсального характера, которое может присутствовать в нескольких идеологиях. Поэтому идеологии в морфологической теории различаются не наличием тех или иных концептов, а их содержательным весом и значимостью. Любая идеология обладает трехъярусной структурой, состоящей из ядерных (core), примыкающих (adjacent) и периферических (peripheral) концептов ^{[2, с. 125]}. К ядерными концептам относятся ключевые понятия идеологии, которые являются для нее смыслообразующими и обеспечивают ее содержательное единство. При помощи смежных концептов, носящих вспомогательный характер, происходит конкретизация ядерных концептов. Периферийные концепты не совсем присутствуют в идеологии, а находятся на ее периферии, являются маргинальными, эфемерными и изменяются с большой скоростью, а также могут покидать идеологию.

Существенно дополняет анализ идеологий теория речевых актов и история понятий, в которых идеология становится связанной с политической и правовой сферами (историческими событиями и документами), поэтому значительное место здесь уделяется контексту. Изучение политико-правовой реальности посредством языка составляет ядро, базис как «Begriffsgeschichte», которая соединила в себе социальную историю и философскую герменевтику, а так же Кэмбриджской школы политического языка, интегрировавшей научное наследие Р. Коллингвуда, англо-американскую философию языка и учение о речевых актах Д. Остина.

В рамках этих подходов произошла концентрация внимания на взаимодействии политической риторики (самой идеологии) и действия (политико-правовой реальности) ^{[3, с. 21-23]}. Успех этих направлений способствовал тому, что фокус при анализе идеологий стал смещаться к вопросу о том, как основные политические понятия представлены в различных политических и правовых дискурсах.

После содержательного анализа государственно-правовой идеологии В. И. Ленина необходимо посмотреть реализацию ее основных постулатов в Конституции РСФСР 1918 г. Для этого нужно обратить внимание на механизм взаимодействия идеологии и власти. Обычно выделяют три механизма: систему массового образования, которая формирует культурные нормы и ценностные стереотипы; комплекс элементов политического режима, в котором важную роль играет бюрократическое управление; механизм распространения идей, к которому относится создание и распространение политических мифов.

Тем не менее, интересен в рамках исследования будет только правовой механизм, который С. В. Кодан в своих иторико-правовых работах называет «юридической политикой» (не тождественна «правовой политике»). Этот термин означает особую форму политики как деятельности государства, связанной с использованием юридических институтов и инструментария в управлении политическими процессами, а также с формированием государственной правовой и политической идеологии ^{[4, с. 101]}.

Юридическая политика становится каналом, который обеспечивает юридическую оформленность и закрепление в различных источниках права политической деятельности государства, политических решений, в том числе и идеологии ^{[4, с. 103]}. Изучение закрепления идеологии марксизма-ленинизма в Конституции РСФСР 1918 г. сквозь призму юридической политики позволяет в историко-правовом плане понять сущность учения В. И. Ленина, особенности формирования политической и правовой идеологии советского государства, а также механизмы ее реализации на уровне государственно-правовых иснтитутов.

Именно в соответствии с основными постулатами морфологического анализа идеологий в статье анализируются такие концепты в учении В. И. Ленина, как государство-коммуна, диктатура пролетариата, пролетарская демократия и управление государством рабочими (ликвидация бюрократизма). С позиций теории речевых актов, истории понятий и концепта «юридической политики» марксизм-ленинизм рассматривается в контексте Конституции РСФСР 1918 г. В этом и состоит новизна исследования, поскольку правовой контекст идеологии коммунизма (в смысле вышеописанных теорий) ранее в отечественной историографии не рассматривался.

Эволюция взглядов В. И. Ленина на государство и право в 1917-1918 гг. ярко представлена в двух произведениях, каждое из которых может быть выделено в качестве самостоятельного этапа его творчества: «Государство и революция» (1917 г.) и «Очередные задачи Советской власти» (1918 г.) ^{[5, с. 172]}.

«Государство и революция» является отправной работой в понимании логики первых шагов советской власти. В ней дается системное изложение марксистского учения о диктатуре пролетариата, находящегося в основе Конституции РСФСР 1918 г. В. И. Ленин считал, что нужно создать государство переходного типа по образу Парижской коммуны и полностью уничтожить такое явление, как парламентаризм, в советском государстве. Все граждане, - по его мнению, - должны стать наемными служащими всенародного государственного синдиката, который необходим «для подавления сопротивления эксплуататоров и для руководства громадной массой населения» ^{[6, с. 101-102]} в трудный переходный период. Как только соблюдение социальных норм станет привычкой по мере перехода от революционности к законности, наступит последняя стадия – отмирание государства.

«Очередные задачи Советской власти» стали переломом во взглядах В. И. Ленина: он предлагает отступить от принципов Парижской коммуны, провозглашенных в «Государстве и революции», поскольку в переходный период необходима именно диктатура – «железная власть, революционно-смелая и быстрая, беспощадная в подавлении, как эксплуататоров, так и хулиганов» ^{[7, с. 165-208]}. Тем не менее, социалистическое государство должно возникнуть в форме «производственно-потребительских» коммун (фабрик, деревень) с большой долей автономии в применении «общих советских узаконений».

Большевики связывали возникновение государства-коммуны именно с классовой борьбой, однако, как они считали, не всякая классовая борьба важна для пролетарской революции, а только та, которая направлена на установление диктатуры пролетариата ^{[6, с. 34]}. Классовая борьба является необходимостью, так как имущие слои при прежнем общественном строе имели ряд экономических и политических благ, от которых они не готовы отказаться. Буржуазия будет сопротивляться, в связи с чем пролетариат будет вынужден использовать меры государственного принуждения для ее подчинения социалистическим законам.

Сущность учения К. Маркса о государстве состоит в том, что диктатура одного класса необходима для целого исторического периода в промежуток между капитализмом и коммунизмом, т. е. при социализме ^{[6, с. 35]}. И она устанавливается до тех пор, пока не наступит последняя стадия – отмирание государства. В «Готской критике» теоретик марксизма пишет, что беззаконие возвеличивается для того, чтобы составить окончательный этап коммунизма, который, - по его словам, - должен предшествовать периоду, в котором государство может быть ничем иным, как революционной диктатурой пролетариата ^{[8, с. 26]}. Как справедливо замечает В. М. Сырых, в «Государстве и революции» говорится лишь о сути диктатуры пролетариата, однако не затрагивается вопрос ее формы ^{[9, с. 59]}. В определенных условиях она может проявиться в форме демократической республики, однако могут быть и другие варианты.

Движение от буржуазного государства к бесклассовому обществу невозможно без насилия. Коммуна использует государственное принуждение как необходимую меру для подавления сопротивления имущих слоев населения. Государственная власть используется лишь для руководства массой населения, крестьянством, полупролетариями и мелкой буржуазией ^{[6, с. 26]}. Только диктатура угнетенных (пролетариата) способна низвергнуть капиталистов. «Из общества, в котором один класс угнетает другой, нельзя выйти иначе, как диктатурой угнетенного класса» ^{[10, с. 392]}. Диктатура должна быть направлена против слоя эксплуататоров, тогда как демократизм должен быть направлен в отношении угнетенных. Причины диктатуры пролетариата: невозможность мирно искоренить остатки капитализма, а также неизбежность гражданской войны ^{[7, с. 195]}. Однако советское государство органично сочетает в себе формы диктатуры и демократии.

Движение к пролетарской демократии идет через диктатуру пролетариата, потому что пролетариат нуждается в государстве лишь для свержения эксплуататоров ^{[11, с. XVII]}. На программном уровне это было закреплено в Программе Российской Коммунистической Партии (большевиков), принятой VIII съездом партии 18-23 марта 1919 года ^[12]. «Только диктатура пролетариата, - утверждал В. И. Ленин, - в состоянии освободить человечество от гнета капитала, ото лжи, фальши, лицемерия буржуазной демократии, этой демократии для богатых, в состоянии установить демократию для бедных» ^{[10, с. 390]}. В связи с тем, что государство изначально возникло как инструмент удержания власти для имущих слоев, то буржуазное государство не может выражать всеобщую волю народа, так как является аппаратом угнетения и представительства только имущих слоев.

Любая буржуазная демократия представляет собой «диктатуру буржуазии, диктатуру эксплуататоров над трудящимися массами» ^{[10, с. 390]}. Поскольку «чистой» демократии не существует, поэтому пролетарская демократия является в сегодняшних условиях наилучшей, а именно: в ней нет эксплуатации человека человеком и достигнуто реальное равенство граждан, в отличие от урезанной буржуазной демократии для меньшинства. В. И. Ленин говорит: «демократическая республика – есть наилучшая возможная политическая оболочка капитализма … никакая смена ни лиц, ни учреждений, ни партий в буржуазно-демократической республике не колеблет этой власти» ^{[6, с. 14]}.

Пролетарское государство будет сильно отличаться от буржуазного, а именно свои демократизмом: буржуазный «демократизм всегда остается … демократизмом для меньшинства, только для имущих классов, только для богатых» ^{[6, с. 87]}, тогда как пролетарская демократия будет доступна всем трудящимся. Именно поэтому население в буржуазных странах зачастую политически индифферентно, потому что не имеет финансовых возможностей для участия в выборах. Да и у имущих слоев нет интереса в том, чтобы беднота была активной в избирательном процессе.

По словам В. И. Ленина, пролетарский демократизм характеризуется тем, что все население страны (вооруженные отряды рабочих) участвует в политической жизни, а не только народные представители, как это происходит в буржуазном государстве. Он прямо ссылается на опыт Парижской коммуны, а также на «вооруженных людей» Ф. Энгельса, которые являются одним из компонентов государства ^{[13, с. 120]}.

Парижская коммуна, - пишет В. И. Ленин, - как правительство рабочего класса воплотилась в ходе революции в Советах рабочих, крестьянских и солдатских депутатов ^{[6, с. 55]}. Советы должны стать органом законодательной и исполнительной власти, так как парламентарии должны исполнять и следить за реализацией изданных законов ^{[6, с. 55]}. Парламентаризм буржуазного типа в социалистическом обществе будет неуместен, «коммуна должна быть не парламентским учреждением, а работающим» ^{[6, с. 49]}.

Советское государство является демократией нового исторического типа, которая дает населению возможность фактически, а не формально, пользоваться всеми политическими правами. Это первое в истории государство, где во главе него стоит пролетариат, именно поэтому «пролетарская демократия в миллион раз демократичнее всякой буржуазной демократии; Советская власть в миллион раз демократичнее самой демократической буржуазной республики» ^{[14, с. 257]}.

Большевики по факту устанавливают новый тип демократии – демократический для неимущих слоев и диктаторский для буржуазии, т. е. социалистическое государство ^{[6, с. 35]}. Оно является государством рабочих не потому, что пролетариат составляет большую часть населения (наоборот, крестьянство количественно сильно преобладало), а потому что оно выражает публичный интерес и берет на себе обязательство построить социалистическое общество. Только рабочий класс способен стать движущей силой революции, поскольку крестьянство разобщено и им довлеют частнособственнические интересы ^{[6, с. 25]}. Также в процессе трудовой деятельности на производстве пролетариат обрел необходимые качества для построения коммунизма: высокая степень организованности и способность вести за собой мелкобуржуазные слои общества ^{[9, с. 127]}.

Никакие постепенные реформы не смогут ликвидировать бюрократизм в буржуазном государстве. При социализме основы для развития бюрократизма будут просто уничтожены - пролетариат устранит бюрократизм благодаря таким мерам, как выборность и сменяемость чиновников, замена парламента органом, который одновременно издает законы и занимается их исполнением ^{[6, с. 115]}.

Поэтому, прежде всего, - пишет В. И. Ленин, - нужно сломить буржуазную государственную машину (чиновничество и армия) ^{[6, с. 31]}, поскольку она враждебна пролетариату и на протяжении длительного времени была репрессивным инструментом, используемым с целью ущемления прав рабочих на свободное объединение и защиту своих интересов. Парламент, правительство, суд, прокуратура и армия должны быть уничтожены – на их место придет новый проект государственности (Парижская коммуна), которая уже не является государством, а есть форма общественного самоуправления на демократических началах.

Государственное управление должно быть минимизировано и состоять лишь в контроле над мерой труда и потребления, осуществляемом «государством вооруженных рабочих» ^{[6, с. 97]}. Работник будет иметь право на блага пропорционально предоставляемому труду, а у капиталистов должна быть проведена экспроприация материальных благ, которая позволит ликвидировать эксплуатацию трудящихся буржуазией и сделать всех граждан работниками демократического государства Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов.

Однако идея В. И. Ленина об управлении делами государства рабочими оказалась несбыточной мечтой, так как в дальнейшем своем развитии советскому государству пришлось использовать царские бюрократические механизмы. Можно полагать, что В. И. Ленин целенаправленно сводил функции государственного управления только к учету и контролю над потреблением, поскольку хорошо знал основное положение марксизма: производственные отношения имеют приоритет над распределительными в социалистическом обществе. Дело в том, что для успехов революции наличие специалистов в управлении было не важно, однако затем советское правительство отступило от этих канонов.

Большевизм являлся типом социальной инженерии, направленным на юридическое и политическое конструирование постреволюционной реальности. Становление советского государства происходило в соответствии с программой партии большевиков, в основе которой были заложены фундаментальные взгляды В. И. Ленина на государство и право.

После осуществления вооруженного восстания (блокада Временного правительства в Зимнем дворце) была насущная необходимость в законодательной легитимации октябрьского переворота. И II Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, прошедший 7 ноября 1917 г., выполнил эту функцию: были приняты декреты («О мире», «О земле» и т.д.) и сформированы центральные органы государственной власти (Всероссийский центральный исполнительный комитет и Совет народных комиссаров). Однако это не могло свидетельствовать о полном упрочнении советской власти, поскольку позиции эсеров и меньшевиков были еще сильны.

Существовало три фактора, которые поспособствовали укреплению власти большевиков ^{[9, с. 112-114]}. Первое, это слияние ВЦИКа (Совет рабочих и солдатских депутатов) и ЦИКа (Совет крестьянских депутатов), что способствовало снятию с повестки дня эсеровского вопроса о создании правительства из всех социалистических партий. Второе, это разгон Учредительного собрания и оправдание действий советской власти на III Съезде рабочих и крестьянских депутатов. Эти события произошли потому, что В. И. Ленин считал Учредительное собрание высшей формой буржуазного демократизма, которая отражает интересы только имущих слоев. И поскольку оно отказалось принять требования советской власти, то это «является изменой делу пролетариата и переходом на точку зрения буржуазии» ^{[15, с. 165]}. Только Советы могут быть властью трудящихся масс. Третье, это Брестский мир, подписанный 3 марта 1918 г. на IV чрезвычайном Съезде Советов, который советская Россия навязала Германии, правда с уступками со стороны России.

Решающим штрихом в утверждении советской власти было принятие 10 июля 1918 г. на V всероссийском Съезде Советов первой пролетарской конституции, Конституции РСФСР, в которой закреплялась классовая природа советского государства (диктатура пролетариата). Хотя существовали различные проекты конституций у эсеров, эсеров-максималистов и анархо-синдикалистов, они не повлияли никак на принятие большевистского проекта, поскольку эти партии уже не участвовали в работе Съезда. Последовательно уничтожая своих оппонентов, большевики стали единственной правящей партией. По мнению В. М. Сырых, принятие Конституции РСФСР 1918 г. поставило имущие слои в такое положение, что единственным выходом стала гражданская война и попытка насильственного свержения большевиков ^{[9, с. 116]}.

Конституционная комиссия, созданная в апреле 1918 г., была фактическим инструментом закрепления основных положений ленинской идеологии в конституции, с чем солидарны многие историки. Она являлась площадкой, в рамках которой были представлены различные взгляды на будущую конституцию. Но на начальном этапе советской государственности в дебатах о декларации, предшествующей Конституции РСФСР 1918 г., предлагались не только большевистские проекты. Миф о государстве-коммуне был положен в основу Конституции РСФСР, и все проекты конституции отталкивались от него. Задача ее разработчиков была в переводе идеологии коммунизма на язык позитивного права.

Проект эсеров-максималистов являлся анархо-коммунистическим. В его основе были положены права личности и принцип равенства для всех людей, за исключением «тунеядцев», обобществление собственности эксплуататоров и уравнительно-распределительное регулирование экономики ^[16]. Для защиты устанавливаемых прав вводилась в действие норма о противостоянии тирании. Так называемая Российская трудовая республика являлась братской по отношению к другим трудовым республикам в рамка всемирной коммунистической семьи.

Проект Ю. Стеклова, который был принят Конституционной комиссией и опубликован в июне 1918 г., декларировал только права трудящихся, в отличие от проекта трудовой республики. Осуществление прав трудящихся становилось возможным только в условиях диктатуры ^[17]. В основе проекта были положены: Декларация прав и обязанностей (III Съезд Советов), Устав II Интернационала, «Коммунистический манифест» К. Маркса и Ф. Энгельса. Однако в текст конституции был включен более жесткий вариант, написанный В. И. Лениным, в котором автономия личности исключалась в пользу обязанностей трудящихся, а также в интересах идеократического государства.

Трансформация мифа о государстве-коммуне происходила именно в конституционной комиссии. В ее состав вошли: Я. М. Свердлов, М. Н. Покровский, В. А. Аванесов, А. И. Бердников (от максималистов), Д. П. Боголепов, Н. И. Бухарин, Г. С. Гурвич, М. И. Лацис, Д. А. Магеровский (от фракции левых эсеров), М. А. Рейснер, Э. М. Склянский, А. П. Смирнов, И. В. Сталин, Ю. М. Стеклов и А. А. Шрейдер (от левых эсеров) ^{[5, с. 205-206]}. Комиссия четко обозначила задачи конституционного строительства - создание новых юридических рамок пролетарского государства и выстраивание советской вертикали власти ^[18]. Однако на этом не закончилось обсуждение проекта конституции: ЦК РКП(б) под руководством В. И. Ленина продолжило доработку конституции, в результате чего из нее было убрано тайное голосование, партийные списки и пропорциональность выборов ^{[19, с. 134]}.

Любая конституция определяет характер органов государственной власти, и Конституция РСФСР наделила властными полномочиями (законодательной и исполнительной власти) Советы. Еще до октябрьского переворота В. И. Ленин говорил: «Либо вся власть Советам в центре и на местах, … либо помещики и капиталисты тормозят все, восстанавливают помещичью власть» ^{[20, с. 205]}. Он не видел никакой альтернативы Советам, так как Учредительное собрание было не способно революционными методами бороться с буржуазией и способствовать становлению пролетарского государства в ленинском понимании.

По В. И. Ленину Советы обладают следующими преимуществами перед буржуазными парламентскими учреждениями: состоят из представителей трудящегося народа, до этого угнетаемого (рабочие, солдаты и крестьяне), т. е. из непрофессиональных политиков; сосредотачивают в себе законодательную власть, контроль над исполнением законов, а также осуществление законов всеми членами Советов; местные Советы объединяются на началах демократического централизма ^{[21, с. 481]}.

По Конституции РСФСР высшей государственной властью обладал Всероссийский съезд Советов, а ВЦИК являлся высшим законодательным, распорядительным и контролирующим органом РСФСР ^{[22, с. 248]}. К его полномочиям по статье 49 Конституции РСФСР относилось: утверждение, изменение и дополнение Конституции РСФСР; общее руководство внутренней и внешней политикой государства; установление плана развития народного хозяйства, налогов и сборов; принятие законов, судоустройство и т. д. ^{[22, с. 251]}

Согласованное функционирование центральных и местных Советов обеспечивалось принципом демократического централизма: развитие местных особенностей и инициативы, учет конкретных условий региона и местное правотворчество. Все это, - по словам В. И. Ленина, - обеспечит минимизацию искажений и извращений решений партии на местах ^{[7, с. 206]}. Каждый член Советов должен привлекаться к решению вопросов на местах, а также должен вовлекать население для участия в государственном управлении ^{[23, с. 73]}. В статье 7 Конституции РСФСР закреплено, что «власть должна принадлежать целиком и исключительно трудящимся массам и их полномочному представительству — Советам Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов» ^{[22, с. 243]}. Эксплуататором запрещалось участвовать в советских органах государственной власти.

В качестве особенностей Конституции РСФСР 1918 г., касающихся избирательных прав, можно выделить следующее: не нашел детального отражения порядок избрания в Советы, потому что упор делался на сложившиеся обычаи; избирательными единицами являлись не территориальные, а производственные округа; было гарантировано право отзыва депутата, т. е. был установлен императивный мандат. В. И. Ленин последнее утверждение обосновывал тем, что «во все исторические времена, через все изменения конституций красной нитью проходит разрешение права отзыва» ^{[24, с. 109]}.

Согласно статье 64 Конституции РСФСР избирательным правом обладали рабочие и служащие всех видов и категорий, к которым также относились бывшие помещики, лишенные частной собственности и работающие на заводе или в селе. А статья 65 содержала перечень лиц, которые были лишены избирательного права – это эксплуататоры, частные торговцы, монахи и духовные служащие церквей, служащие бывшей полиции, члены царствовавшего дома ^{[22, с. 257]}.

Классовую теорию прав и свобод В. И. Ленин построил на идее соотношения формального и фактического аспектов права, данного в «Критике Готской программы» К. Марксом. Фактическое равенство на уровне индивидов невозможно ни в буржуазном, ни в социалистическом обществе, а возможно только при коммунизме. Однако при социализме права и свободы являются более реальными и доступными широкому кругу лиц, нежели чем при капитализме. В. И. Ленин пишет, что под видом равенства буржуазная демократия провозглашает юридическое равенство, тем самым вводя в заблуждение угнетенные классы, которые хотят под этим понимать фактическое равенство, поэтому и возникает диссонанс в связи с реальным существованием равенства и свободы только для товаровладельцев ^{[25, с. 162]}.

В. И. Ленин приходит к выводу, что буржуазное право неизбежно предполагает буржуазное государство, «ибо право есть ничто без аппарата способного принуждать к соблюдению норм права» ^{[6, с. 99]}. Тем не менее, при социализме право по своей сути остается буржуазным, поскольку обеспечивает лишь формальное равенство субъектов правоотношений. Реальное равенство на пользование материальными благами по потребности социалистическое общество на данном этапе развития производительных сил обеспечить не может. Такие недостатки капиталистического права, как нарушение законности, посягательства на права других и т. д., воспроизводятся и в социалистическом обществе.

Пролетарское понимание равенства является классовым и рассматривается как равенство рабочих и крестьян: пролетариат «берет власть, становится господствующим классом, … дает настоящую свободу и равенство трудящимся, … дает им не только «права», а реальное пользование тем, что отнято у буржуазии» ^{[26, с. 508]}. Неравное положение имущих классов закреплено в статье 22 Конституции РСФСР, согласно которой отдельные лица и группы лишены тех прав, которые могут использоваться ими в ущерб интересам социалистической революции ^{[22, с. 246]}. Неравенство будет сохраняться до тех пор, пока имущие слои будут вынашивать планы по возвращению власти. Однако В. И. Ленин уверяет, что будет только рад, если бывшие имущие слои будут работать на благо советского государства, независимо от их дореволюционного прошлого ^{[27, с. 425]}.

Конституция РСФСР имеет в основе равенство не формальное, а фактическое, которое будет достигнуто по мере развития производительных сил. Пролетарская свобода определяется освобождением трудящихся от эксплуатации, равенством между классами, обеспечением прав и свобод трудящихся материальными ресурсами ^{[9, с. 152]}. Однако в Советской России обеспечивались по факту не экономические права, а социальные и политические. В. И. Ленин справедливо замечает, советская власть более других буржуазных государств осуществила демократию и дала много прав женщине, сделав их равными с мужчинами в правах и свободах ^{[28, с. 201]}.

Между тем в Конституции РСФСР в статье 64 женщинам предоставляется лишь равное избирательное право ^{[22, с. 257]}, так как в других статьях не говорится о том, что остальные права принадлежат обоим полам. Тем не менее, в статье 22 Конституции РСФСР утверждается формула В. И. Ленина «союз равных, союз, требующий общего согласия», согласно которой устанавливались равные права граждан независимо от расовой и национальной принадлежности, запрещалось установление привилегий и преимуществ по расовому и национальному признаку, а также угнетение меньшинств ^{[22, с. 246]}.

Подход В. И. Ленина к правам трудящимся сводился к тому, что должны быть созданы условия, при которых эти права будут доступными и реально выполнимыми. Он видел суть права в реальном его действии, а не формальном закреплении, как это видели представители либерализма. Особенность статей 13-17 Конституции РСФСР состоит в том, что идеи В. И. Ленина о необходимости материального обеспечения прав и свобод трудящихся нашли в них прямое закрепление. В данном случае вождь революции является основателем теории конституционных прав и свобод трудящихся масс, по мнению В. М. Сырых ^{[9, с. 157]}.

Например, «свобода собраний, которая написана в конституциях всех буржуазных республик, есть обман, потому что собираться в цивилизованной стране, которая все-таки зимы не уничтожила, погоды не переделала, нужно иметь помещения для собраний, а лучше здания – в частной собственности» ^{[29, с. 348]}. Тогда как в статье 15 Конституции РСФСР трудящимся гарантируется предоставление пригодных для устройства народных собраний помещений с освещением и отоплением ^{[22, с. 244]}. Помимо этого В. И. Ленин считал, что свобода печати в буржуазных странах также выступает обманом, поскольку «пока лучшие типографии … захвачены капиталистами и пока остается власть капитала над прессой» ^{[30, с. 495]}. В статье 14 Конституции РСФСР говорится о том, что советское государство уничтожает зависимость прессы от капитала и предоставляет в руки рабочего класса и крестьянской бедноты все технические и материальные средства к изданию газет ^{[22, с. 244]}.

В конечном счете процесс разработки конституции показывает то, что произошел отказ от государства-коммуны в пользу однопартийной диктатуры с последующим устранением оппозиции (на V Всероссийском Съезде советов, где в июле 1918 г. была принята Конституция РСФСР, левые эсеры были объявлены вне закона). Сама разработка конституции происходила в авторитарном стиле без соблюдения всяких юридических формальностей. Было понятно, что перед Конституцией РСФСР не ставились юридические цели, а, наоборот, ставились чисто политические. Однако конституция в условиях Гражданской войны не смогла консолидировать общество, поэтому в основу конструирования большевистской реальности были положены внеправовые методы: стремление юридическими средствами обосновать антиправовой термин – «диктатуру пролетариата».

Конституция РСФСР 1918 г., - по мнению А. Н. Медушевского, -является гибридом трех идеологий: государственного централизма, корпоративизма и коммунистического анархизма ^{[5, с. 212]}. В связи с этим наблюдался когнитивный диссонанс между содержанием конституции и политической реальностью. Для нивелирования этих различий использовалась подмена понятий и идеологическая интерпретация правовых норм. Все это приводило к формированию в дальнейшем специфических для советского режима юридических конструкций, которые являлись своего рода пустыми ячейками, которые могли быть наполнены любым идеологическим и политическим содержанием. Например, миф государства-коммуны был заменен «диктатурой пролетариата», при этом все понимали под диктатурой пролетариата именно воплощение государства-коммуны 1871 г., однако на самом деле это были противоположные по содержанию и своему значению понятия.

Государственно-правовая идеология В. И. Ленина до принятия Конституции РСФСР 1918 г. прошла определенную эволюцию – произошел отказ от принципов Парижской коммуны в пользу диктатуры пролетариата, которая стала стержнем не только марксизма-ленинизма, но и первой конституции советского государства. Также стоит отметить, что идея В. И. Ленина о том, что управлять делами государства будут рабочие, оказалась несбыточной мечтой. В итоге советское правительство восстановило царский бюрократический аппарат, поскольку без него было бы невозможно навязать государственную волю реакционерам.

В ходе анализа марксизма-ленинизма с точки зрения теории идеологической морфологии были сделаны следующие выводы. Ядерным концептом для марксизма-ленинизма является понятие «диктатуры пролетариата», которое составляло основу политико-правового учения В. И. Ленина, а также было закреплено в Конституции РСФСР 1918 г. Понятия «государство-коммуна» и «пролетарская демократия» детально раскрываются как в марксизме, так и в марксизме-ленинизме, других социалистических учениях, поэтому они являются смежными. Периферийным концептом является идея В. И. Ленина об управлении государством рабочими, которая была отодвинута на задний план, в то время как вместо нее был восстановлен в определенной степени царский бюрократический аппарат, и в дальнейшем стала формироваться партийная «номенклатура».

Изучение основных идеологических постулатов Конституции РСФСР 1918 г. привело к такому выводу, что советская Россия является типичным примером идеократического государства, под которым стоит понимать общественный строй, основанный на доминирующей идеологии. Поскольку право в марксистской теории представлялось как идеологически окрашенный социальный феномен, или же, как непосредственный носитель идеологии, связь «идеология-право», - по замечанию А. Ханта, - проявлялась в следующем: 1) право функционирует в рамках существующего идеологического поля, норм и ценностей, связанных с господствующими социальными отношениями; 2) право является основным носителем идей, которые в силу его авторитета служат укреплению и легитимации той или иной идеологии ^{[31, с. 355]}. Эти положения подтверждают то, почему большевики стремились закрепить основные идеи В. И. Ленина в советской конституции.

Острая необходимость в легитимации власти большевиков после революции 1917 г. вызвала резкое повышение роли идеологии в советском государстве. Это было связано с тем, что элите нужно было добиться массовой поддержки политического курса, разработанного В. И. Лениным. Российские коммунисты успешно создали платформу для взаимодействия с населением, в роли которой выступила «конституционная идеология» ^{[32, с. 175]}, без распростарнения которой управление стало бы опасным и непредсказуемым. Поэтому марксизм-ленинизм был закреплен в конституционном тексте, что, безусловно, способствовало усилению его влиянию на систему регулирования и организации государственной власти.

Однако такой инструментальный (юридический) способ создания политического сообщества, - по мнению Г. И. Мусихина, - является ущербным, потому что невозможно добиться интеграции граждан в конституционную систему путем простой ликвидации прежних общественных структур и трансляцией новых правил ^{[32, с. 178]}. Именно поэтому советскому государству приходилось использовать неправовые методы, в том числе террор, для формирования государственной идеологии. Закрепление же марксизма-ленинизма в Конституции РСФСР 1918 г. было лишь актом, легитимирующим и легализующим власть, закрепляющим достижения большевиков на правовом уровне.