Понятие банальности зла Ханны Арендт в пространстве современного искусства

Московская Александра Сергеевна кандидат философских наук младший научный сотрудник, Институт философии РАН 119454, Россия, г. Москва, ул. Удальцова, 32 Moskovskaya Alexandra Sergeevna PhD in Philosophy senior researcher at Institute of Philosophy of the Russian Academy of Sciences 119454, Russia, g. Moscow, ul. Udal'tsova, 32 amoskovskaya@bk.ru Другие публикации этого автора

Понятие банальности зла является одним из наиболее важных не только для творчества Арендт, но и для всей философии. С момента первого появления в книге Ханны Арендт «Eichmann in Jerusalem: A Report on the Banality of Evil» («Эйхман в Иерусалиме: Доклад о банальности зла», 1963) оно вызвало большой резонанс и активное обсуждение в различных сообществах. Книга вышла вскоре после окончания судебного процесса над нацистским офицером Адольфом Эйхманом, на котором Арендт присутствовала в качестве иностранного корреспондента, представляя журнал «Нью-Йоркер». Непосредственное наблюдение за процессом, анализ показаний Эйхмана, попытка понять его личность и разобраться в том, как стало возможно явление Холокоста, привело Арендт к осознанию того факта, что одна из величайших трагедий в истории человечества произошла усилиями ничтожных личностей, бездумно выполнявших свои рутинные служебные обязанности.

С момента выхода книги прошло более пятидесяти лет, за это время можно было наблюдать изменения, произошедшие как с самим понятием банальности зла, так и с его восприятием. Для рассмотрения этих изменений в статье предлагается обратиться к современному искусству. Взгляд на банальное зло через современное искусство является оправданным в связи с тем, что в работах современных художников все чаще можно встретить упоминание этого понятия. При этом со стороны философии отсутствует интерес к рассмотрению этих художественных работ. Несмотря на частую критику в адрес современного искусства, взгляд, который оно дает на понятия или явления, взятые из области философии, ценен для самой философии. Прежде чем перейти к рассмотрению банальности зла в контексте современного искусства, необходимо сказать об истории возникновения понятия банальности зла и о том, в чем состояла его радикальность.

Участие Арендт в судебном процессе по делу над Адольфом Эйхманом и мучительные размышления по поводу того, что послужило основанием для его поступков, оказали мощное влияние на все ее творчество. Анализ случая Эйхмана стал началом проработки фундаментальных вопросов о мышлении и переосмыслением проблематики зла. Феноменологический анализ банальности зла, который Арендт предприняла в последующих работах, прежде всего, в работе «Жизнь ума», дал ей основания по-новому оценить роль мышления в морали, в частности, мыслительные, дискурсивные предпосылки моральной ответственности, без которых последняя просто невозможна.

Таким образом, при рассмотрении и реконструкции понятия банальности зла особый акцент делается на исследовании мышления.  В обращении к мышлению Арендт видела единственную возможность принимать морально правильные решения и противостоять банальности зла. Называя Эйхмана банальным злодеем, она вызвала волну непонимания и протеста как со стороны интеллектуалов, так и со стороны широкой общественности, которые хотели видеть в нем мыслящего интеллектуала. Такая позиция по абсолютизации роли мышления и рассмотрение его в моральном контексте является достаточно спорной и может подвергаться критическому осмыслению. В последнее время вышло несколько работ, посвященных исследованию понятия банальности зла.  Так, в 2011 году вышла работа Беттины Стангнет «Эйхман до Иерусалима: неисследованная жизнь массового убийцы». Автор на основании найденных архивных документов, в том числе, интервью, которые в Аргентине брал у Эйхмана журналист Виллем Сассен, показывает, что все преступления совершались им не по недомыслию, а из веры в идею.

Вопрос о правомерности абсолютизации роли мышления, и ряд других актуальных вопросов, которые возникают в связи с понятием банальности зла остаются нерешенными до сих пор. Однако поиск ответов на эти вопросы все чаще находит свое осмысление не только в философии, но и в других областях. Одной таких областей становится современное искусство. Я предлагаю остановится на работах трех художников, которые в разное время вступают в диалог с понятием банального зла. Это Марлен Дюма с автопортретом «Зло банально» (Evil is Banal), андеграундный художник, работающий под псевдонимом Бэнкси, с акцией «Банальность банальности зла» (The banality of the banality of evil) и художница Мегг Йео с серией работ «Банальность зла» (The banality of evil).

Одной из первых к художественному осмыслению понятия банальности зла обращается художница с мировой известностью, участница Венецианской биеннале, чьи работы хранятся в коллекциях крупнейших музеев мира  ̶ Марлен Дюма. Дюма стала известна благодаря своим провокационным портретам, на которых изображаются искаженные, вызывающие ужас тела людей. Главными в ее работах выступают темы насилия, смерти, гендерности, национальности, а также тема зла. Дюма старается максимально дистанцироваться от людей, она пишет портреты по фотографиям, выбирая чаще всего публичных людей, которые кажутся ей интересными. Кроме художественного, у Дюма есть психологическое образование, поэтому каждый портрет одновременно с художественным несет в себе психологический анализ, который она проводит. Марлен Дюма стремиться избавить зрителя от ассоциаций и представлений, связанных с тем или иным человеком, делая их узнаваемость минимальной. Примером того, как она меняет привычное взгляд на известных личностей можно наблюдать на целом ряде ее портретов. Например, на картине «По ком звонит колокол» изображена одна из самых красивых голливудских актрис Ингрид Бергман в образе героини из одноименного фильма. Внешность актрисы на картине выглядит настолько неузнаваемой, что только название позволяет поверить, что перед зрителями изображена Бергман.

Острый, резонирующий с общепринятым, взгляд Дюма на публичных людей имеет определенную схожесть с тем, как Арендт увидела на судебном процессе, а затем представила в своей книге Эйхмана. Своим провокационным способом изображения Дюма пытается избавить зрителей от стереотипов и заставить задуматься, такие же цели ставила Арендт в книге «Банальность зла: Эйхман в Иерусалиме». Возможно намеренный отказ от общепринятых представлений, которого придерживалась в своих исследованиях Арендт, вызвал интерес Дюма к ее творчеству и в целом к ее фигуре.

Уже упомянутый автопортрет Дюма «Зло банально» (Evil is banal) ^[1], был написан в 1984 году. В это время понятие банальность зла уже перестает звучать так радикально, как в 60-ые годы, а творчество Арендт еще не является таким изученным, как сейчас. Дюма одно из первых в современном искусстве решает обратиться к понятию банальности зла, что, безусловно, является важным и, в определенной степени, переломным моментом, открывшим в полной мере интерес со стороны искусства к творчеству Арендт. На автопортрете Дюма сидит в расслабленной позе, ее взгляд задумчивый, она сосредоточена. Если бы не название работы, было бы невозможно уловить связь с понятием банальности зла. Дюма в одном из своих интервью сказала: «название определяет работу, однако, не убивает присущую ей неоднозначность» ^[2]. И действительно, неоднозначности в этой работе достаточно.

С одной стороны, название автопортрета и тот взгляд, которым Дюма смотрит на зрителя, должен заставить задуматься о том, что на месте Эйхмана может быть, кто угодно. Дюма, примиряет на себя образ человека, способного совершить банальное зло, и говорит, что она, как и остальные не застрахована от совершения подобного зла. Дюма  ̶ интеллектуальная художница, когда она на себя примеряет образ банального злодея, она, безусловно, совершает сознательную провокацию, прежде всего в сторону понятия, введённого Арендт. Таким образом, она спорит с представлением Арендт о морально наполненном мышлении, которое способно выявлять подлинность поступка и предупредить совершение такого грандиозного по своим масштабам зла, как при Холокосте. Дюма в пространстве искусства, опережая многие исследования в философии на эту тему, также проделывает исследовательскую работу, она демонстрирует несостоятельность мышления в попытке противостоять банальному злу.

Интересно отметить то, что при, казалось бы, явном споре, который Дюма ведет с Арендт, неоднозначность ее работы заключается в том, что о банальности зла с картины говорит обезличенный портрет, в котором только угадываются черты художницы. Принцип изображения людей, в основе которого лежит стирание личностных особенностей, казалось имеет перекличку с понятием «банальность зла». Для Арендт банальность зла была следствием отказа человека от способности быть личностью и нести ответственность за свои поступки, а, следовательно, художественное обезличивание людей является самым понятным выражением этой мысли. Однако, Дюма тонко балансирует между анализом, критикой и принятием концепции, которые стоят за понятием банального зла. 

 Далее к понятию «банальность зла» обращается андеграундный художник, известный под псевдонимом Бэнкси. В отличии от Дюма, про Бэнкси нельзя ничего сказать точно, он старательно оберегает анонимность, а вокруг своей фигуры сознательно создает множество мифов. Бэнкси стал известен, прежде всего, благодаря своим граффити c остро социальными и политическими заявлениями. Также как Марлен Дюма, он работает через провокацию публики. Как уличный художник, он вовлекает в свои акции большое количество людей, которые становятся зачастую случайными свидетелями его работ. В 2013 году в рамках известной акции «Better Out than In» Лучше снаружи, чем внутри), которая проходила в Нью-Йорке в течении целого месяца и во время которой Бэнкси рисовал граффити, устраивал инсталляции и перфомансы в разных районах города, фотографировал их и публиковал снимки на своем сайте, он обратился, в том числе, к понятию «банальность зла».  Для своей акции Бэнкси взял картину малоизвестного художника Сэгера (Sager), купленную по его просьбе в сети благотворительных магазинов за 50 долларов. К пейзажу, изображающему озеро на фоне заснеженных гор, он пририсовал скамейку, на которой спиной к зрителю сидит солдат в нацистской форме. Он добавил свою подпись под подписью самого автора и назвал работу «Банальность банальности зла»^[3]. После этого его представитель вернул картину в магазин. Бэнкси выложил на своем сайте информацию о картине, после чего она была продана на благотворительном аукционе за 615 тыс. долларов США.

Мирный образ, первоначально созданный на картине художником Сэгером, нарушается Бэнкси с помощью фигуры нацистского офицера, который вызывает ассоциации с насилием и разрушением. На картине «Банальность банальности зла» изображается уже не просто природа, а природа, которой любуется нацистский офицер, явно наслаждаясь своим одиночеством.  Изображенным офицером может быть и Эйхман, убедится в этом Бэнкси не позволяет, поскольку нацистский офицер сидит спиной к зрителю.

Как и на автопортрете Дюма, в работе Бэнкси есть конфликт между названием и изображением. Главный вопрос, который возникает у зрителя в связи с названием: почему за банальностью зла наступает «банальность банальности зла», и кого обвиняет в банализации банального зла Бэнкси.   На мой взгляд, Бэнкси пытается показать, что понятие «банальность зла», которое было резонирующим и острым в течение продолжительного времени, сейчас превращается в банальность. Арендт в работе «Банальность зла: Эйхман в Иерусалиме» подчеркивала, что во время допроса на суде Эйхман общался с помощью языковых клише. Бэнкси своей акцией показывает, что со временем само понятие банальности зла становится одним из языковым клише. Часто можно услышать, как в СМИ это понятие употребляется порой в совершенно неуместных контекстах.  В 2012 году, за год до акции Бэнкси, в прокат вышел художественный фильм «Ханна Арендт» режиссера Маргареты фон Тротта, реконструирующий период жизни Арендт с 1961 по 1964 г., когда она пишет и издает книгу «Банальность зла: Эйхман в Иерусалиме». Этот фильм, с одной стороны, демонстрирует значимость и признание фигуры Арендт за рамками философского сообщества, но с другой стороны, он делает понятие «банальности зла» частью массовой культуры. Во многом, Бэнкси удалось почувствовать и проблематизировать эти процессы. За популярностью и растиражированностью понятия, введенного Арендт, теряется вся стоящая за ним проблематика.

Своей работой Бэнкси ведет параллельный диалог со зрителем и с Арендт: название работы заставляет задуматься о банализации банальности зла, а само изображение вступает в диалог с этим понятием. Изображение нацистского офицера, созерцающего природу, не соответствует тому образу банального злодея, который Арендт представляет в работе «Банальность зла: Эйхман в Иерусалиме». Эйхман, каким его представляет Арендт, вряд ли мог проводить время в уединении и наслаждаться красотой природы. Ведь уединение скорее должно было стать для него мучительным одиночеством.

Стоит отметить, что акция Бэнкси стала очень популярной, она получила активное освещение в СМИ. Таким образом, Бэнкси смог решить важную задачу, которую в таком масштабе не удавалось решить даже философии - привлечь внимание совершенно разных людей к осмыслению понятия банальности зла в современном контексте.

Последняя художница, к которой мне бы хотелось обратиться – художница из Австралии Мегг Йео.  В 2008 году она создает серию работ «Банальность зла»^[4]. Эта серия работ Мегг первоначально появилась как граффити на улице в Лондоне, а позже она выходит, как серия рисунков и выставляется в галереях Австралии, а также в нескольких европейских галереях. Работы Мегг имеют принципиальное отличие от работ Дюма и Бэнкси, они возникают не как реплика или анализ понятия банальности зла, а как реакция на террористические акты, которые произошли в Лондоне в июле 2005 года. Таким образом, Мегг не ставит задачу осмысления самого понятия банальности зла, а применяет его к определенной ситуации.

После случившейся трагедии в Лондоне СМИ взяли интервью у тех, кто общался с террористами, прежде у их соседей. Все они говорили о том, что террористов невозможно было отличить от обычных людей. Мегг в своей серии работ «Банальность зла» решила визуализировать проблему, которую ставила в своей работе Арендт, а именно, невозможность распознать людей, способных совершить массовые преступления. Художница изображает террористов в их повседневной жизни и единственное что отличает террористов от обычных людей  ̶ это одетые на голову балаклавы. Главная задача серии состоит в том, чтобы показать, как использование понятия банального зла может быть актуально в реалиях настоящего времени. Это применение понятия банальности зла к событиям сегодняшнего времени может говорить об актуальности данного понятия, несмотря на всю критику в его адрес. Как можно видеть на работах Мегг понятие, веденное Арендт, не теряет своей провокационности, и одетые в балаклаву люди, совершающие бытовые дела, шокируют зрителя. Также, как в 60-ые годы шокировала мысль о том, что виновным в организации массовых убийств оказался человек с очень заурядными способностями.

Арендт не считала философию своей профессией. В интервью на немецком телевидении в 1964 году на вопрос журналиста о том, считает ли она себя философом она ответила: «Я не философ. Моей профессией — если можно так сказать — является политическая теория, и я окончательно попрощалась с философией. Как вы знаете, я изучала философию, но это не означает, что я до сих пор связана с ней» ^[5]. Философами Арендт называла людей, являющихся частью научного сообщества, избравших философию своей профессией. Ее отказ быть частью научного сообщества был, прежде всего, продиктован определенным разочарованием в нем. В связи с такой позицией Арендт, обращение к современному искусству, а не к философии, для понимания того, как складывается судьба одного из самых известных понятий, является оправданным.

Современному искусству удается выявить те проблемы и изменения, которые происходят с понятием банальности зла. Художники в своих работах меняют и расширяют контекст понимания банальности зла. Автопортрет Дюма «Зло банально» и работа Бэнкси «Банальность банальности зла» объединяет то, что обе работы одновременно вступают в диалог, как со зрителем, так и с понятием банальности зла. Через свой автопортрет Дюма заставляет зрителей задуматься, что в каждом человеке, вне зависимости от способности мыслить, заложена возможность к совершению банального зла. Акция Бэнкси «Банальность банальности зла» направлена на то, чтобы заставить задуматься о банализации одного из самых радикальных понятий 20 века. Дюма и Бэнкси в своих работах осмысляют и фигуру самого Эйхмана, они ставят под сомнение идею Арендт о том, что он был бездумным бюрократом. Интерес со стороны молодых художников, таких как Мегг Йео и желание применять это понятие к современным событиям, говорит о его актуальности в реалиях настоящего времени. Использование понятия банальности зла в его первоначальном понимании и применение его к анализу причин массовых терактов в настоящее время, доказывает, что данное понятие не теряет своей провокативности. Таким образом, все приведенные примеры из области искусства расширяют и углубляют проблематику банальности зла и показывают, что несмотря на критику в адрес данного понятия, оно не теряет своей важности, которая в контексте современности обретает новые смыслы.

1. Марлен Дюма Зло банально 1984. Коллекция музея Ван Аббе, Эйндховен, Нидерланды.

2. http://www.saatchigallery.com/artists/marlene_dumas.htm.

3. Бэнкси Банальность банальности зла 2013. Частная коллекция.

4. Мегг Йео Банальность зла 2005.

5.  Разговор с Гюнтером Гаусом Телевизионное интервью. Октябрь 1964 г. // Социологическое обозрение. 2013. Т. 12. № 1. С. 4