Семиотическая онтология науки в античности

Болдин Павел Николаевич преподаватель, АНО "Учебно-курсовой комбинат" 180004, Россия, Псковская область, г. Псков, Октябрьский проспект, 50, оф. 201 Boldin Pavel Nikolaevich Educator, Training and Curriculum School 180004, Russia, Pskov, Oktyabrskyo Prospekt 50, office #201 bolpav@yandex.ru Другие публикации этого автора

Введение

Деление научного знания на науки о человеке и науки о природе — это явление новейшего времени. С момента же своего возникновения, научное знание рассматривалось как единое, в контексте  коммуникационной деятельности человека. То есть отношения человек-человек не противопоставлялись отношениям человек-природа. Такая точка зрения является естественной для человека, вставшего на путь познания и пытающегося осмыслить себя в рамках окружающего его мира. Тоже самое касается и человечества, которое выходя за рамки своего социума, включая в него окружающую природную обстановку, совершало попытку установления с ней коммуникационных связей, по тому же типу, который используется людьми в рамках человеческого социума. Со временем выработался специальный инструмент установления такой коммуникации человек-природа — это точное научное знание, которое стало таким же посредником между человеком и природой каким является язык для отношений человек-человек. Такое представление о науке легло в основу естественной онтологической модели, построенной на основе семиотической (лингвистической, алфавитной) аналогии — метафоры Книги Природы. Таким образом, семиотическая аналогия представляет из себя принцип для построения онтологических моделей науки, в рамках которых наука рассматривается в качестве языка общения между человеком и природой.

По мере развития конкретных наук (далее, говоря о науке, мы будем подразумевать под ней точное научное знание, то есть рассматривать отношения человек-природа), исходные смыслы, которые служили в качестве метафизической основы при их формировании теряли силу. Происходила их натурализация, вследствие которой, онтологической основой точного научного знания «оказывается понятие "натуральная вещь", а фундаментальной оппозицией — противопоставление естественного и искусственного» ^{[12, с. 140]}. Поэтому, на современном этапе философского осмысления науки, становится актуальным исследование исторических корней применения семиотической аналогии в онтологии науки в процессе её становления. То, что решение этой задачи сегодня востребовано, говорит факт пристального внимания в современной философии к этой проблематике. Одним из знаковых событий было проведение круглого стола по этой теме в Институте философии РАН ^[3], посвящённого обсуждению роли семиотической (алфавитной) аналогии в происхождении атомизма. В этом смысле,  исследование связи атомистической гипотезы с семиотической аналогией, является ярким примером существования семиотической онтологической модели при формировании основной концептуальной основы современного дисциплинарного естествознания. На самом деле, практически у всех разделов точного научного знания, на этапе их возникновения и становления можно проследить их онтологическое обоснование в виде семиотической аналогии.   Историческая реконструкция этого процесса и будет являться основной целью данной работы.

В современной философской литературе отсутствует сколько-нибудь целостное изложение эволюции применения семиотической аналогии в онтологии науки. Данные, которые можно найти, имеют чаще фрагментарный и подчиненный другим целям характер — небольшие зарисовки, упоминания относительно воззрений отдельных философов и учёных в данном направлении. Поэтому предлагаемая ниже историческая реконструкция является практически первой такой попыткой. Следует заметить, что данная реконструкция ни в коем случае не является работой в области  истории философии и не может претендовать на сколько-нибудь исчерпывающий характер в плане подробности и полноты описания соответствующих философских учений и истории развития идей. Наше изложение преследует иную цель — попытаться объединить и связно изложить существующий фактический и теоретический материал, показывающий роль семиотической аналогии в философских и, главным  образом, в онтологических основаниях точного научного знания. Автор отдаёт отчёт в том, что нельзя в рамках столь небольшого очерка охватить огромный материал многовековой истории идей и поэтому изложение будет носить во многом предварительный и затравочный для будущих исследований характер. Основное внимание направлено на выделение главных линий в использовании семиотической аналогии в онтологических моделях науки  и выделение основных аспектов тех философских учений и направлений, которые внесли наибольший вклад в развитие рассматриваемой идеи. Работа разделена на две части. Первая часть, представленная в данной статье, посвящена исторической реконструкции семиотических онтологий науки в античности, при переходе от мифологического мировоззрения к классическому периоду древнегреческой философии. Вторая часть, являющаяся предметом следующей статьи, посвящена развитию семиотических онтологических моделей науки в рамках западноевропейской христианской философии вплоть до Нового времени.

Мифологическое сознание и рождение философии

Жизнь человека с рождения складывается в процессе коммуникации. Человек рождается на свет не умеющим ни говорить, ни писать. И в процессе обучения и воспитания приобретает эти навыки. Первичное общение младенца ограничено узким кругом окружающих его людей. Со временем, по мере взросления, происходит освоение ребёнком все больших пространств и большего разнообразия предметов. И в поле его коммуникации попадают не только люди, но и другие живые существа и неодушевлённые предметы. И является естественным перенос определённых форм взаимоотношения с людьми, посредством языка на взаимодействие с другими одушевлёнными и неодушевлёнными предметами. Так же и в процессе исторического развития люди, сталкиваясь с окружающим миром, не могли не включать его в область своей коммуникации, уподобляя объекты и природные стихии одушевлённым субъектам. Антропоморфизация природных сил – это заря человеческого познания, посредством которой первобытный человек создаёт себе, из окружающих его одушевлённых и неодушевлённых предметов, стихий и явлений, собеседника. А поскольку человеческий язык понятен только другому человеку, да и то только живущему с тобой в одном социуме, то для такого общения необходим был иной способ.

Одушевление живых и неживых предметов, природных стихий и явлений получило название анимизма. Анимистические представления являлись универсальным средством включения человеком в рамки своей коммуникации практически любых предметов и явлений окружающего мира. Одушевление предмета позволяло относится к нему как к члену некоего общего коллектива, наряду со своими соплеменниками, строя тем сам человеко-природный социум. Наиболее близкие, часто используемые или максимально влияющие на повседневную жизнь предметы и явления становились тотемами. Тотемными животными и растениями становились прежде всего те, с которыми человек имел постоянные отношения в процессе охоты, собирательства и земледелия и от которых имелась наибольшая зависимость в процессе жизнедеятельности. Наибольшее распространение получили тотемы-животные, которые часто получали в антропоморфный образ в виде кентавров. Как отмечает А.П. Элкин «Основная идея тотемизма, состоит в том, что человек и виды животных и растений объединяются в одно социальное и церемониальное целое и участвуют в одной общей жизни… В этой схеме человеческие индивиды не отделены от природных существ и объектов, а образуют с ними общие группы» ^{[19, с. 134-135]}.  Таким образом, человек «вводит природу со всеми ее объектами в круг своих социальных связей, относится к ней как к своему кровному родственнику и, следовательно, вправе ожидать от нее такого же отношения к себе» ^[8].

Одушевление природных сил и предметов, то есть создание из них собеседника, способствовало изобретению способа коммуникации с ним – языка ритуала и магических действий. При этом считалось, что тотем более могущественен и имеет определённые знания, недоступные обычным людям, что и стало причиной появления магических действий и обрядовых ритуалов, как способа доступа к этому знанию в процессе коммуникации с тотемом.  В тотемизме «связь, существующая в первобытном мышлении между человеком и животным, является не одностороннепрактической и не эмпирически-каузальной, а чисто магической» ^{[6, с. 100]}. Поэтому появление такого языка в виде магии и ритуала, стало необходимым элементом построения человеко-природного социума, а вера в их действенность, согласно Леви-Брюля, основывалось на чувстве партиципации (сопричастности) первобытного человека и природы ^{[10, с. 318]}.

Теоретическим осмыслением человеко-природного социума является мифология. Именно мифология является объяснительной схемой для первобытного сознания, ставящей рамки и устанавливающей законы человеко-природного социума. А языком на котором написаны эти законы как раз и является язык ритуала и магических действий. Из мифа рождается философия и вообще рациональное отношение к миру, как стремление осмыслить человеком своё место в рамках человеко-природного социума. Практический опыт, расширяясь, давал всё больше стандартных приёмов и правил обращения с природными объектами.  Происходит разделение сфер общения человек-природа и человек-человек, что явилось первым стимулом к рождению рационального познавательного отношения как некоего оформленного и целостного действия в виде философии.  Постепенно расширяясь, этот опыт, включая часть накопленных практических знаний, рождает науку, как нового коммуникативного посредника между человеком и природой. В отличии от магических и ритуальных средств, наука является рациональным обобщением повседневного опыта.

Поиски первичных элементов, начал, составляло основное содержание учения первых философов Древней Греции, досократиков. Как отмечает А.Ф. Лосев  «мы чуть ли не на каждом шагу наталкиваемся в античности на элементы, понимаемые в виде букв. Бытие, думают греки, складывается из элементов так же, как рукопись (а значит, и речь) из букв» ^{[4, с. 53]}. Того же мнения придерживается и  Ч. Кан, ссылаясь на этимологию слова στοιχεία: "В греческом языке, как впоследствии и на латыни, это выражение основано на сопоставлении физических природных процессов и букв алфавита» ^{[15, с. 163]}. Действительно, слово «элемент», по-гречески στοιχεία, предполагает лингвистическую аналогию, поскольку в переводе значит «буква».  Секст Эмпирик утверждает что, по мнению пифагорейцев, «философы подобны тем, кто исследует язык, структуру речи: поскольку слова состоят из слогов, а слоги из букв, то те сначала исследуют буквы; так космос состоит из стихий, поэтому сначала надо уяснить, что такое стихии» ^{[15, с. 163]}. Рождение философии, в рассматриваемом контексте, является выражением первого этапа натурализации смыслов, при котором отношения человек-природа подверглись рационализации и стали постепенно утрачивать свой изначальный семиотический характер, став основой для формирования систематических философских систем. Пограничными в данном контексте явились учения Гераклита Эфесского и Парменида из Элеи. Эти, на первый взгляд, не похожие друг на друга философские системы, на самом деле являлись двумя сторонами одного и того же процесса. Учение Гераклита было направлено от мифологического мышления к рациональному и построено на рационализации мифологических представлений о коммуникативности (семиотичности) отношений человек-природа. В учении же Парменида, отношения человек-природа, подверглись первичной натурализации, которая положила начало рационализированным философским системам. 

Гераклит видимо первым (из известных нам), стал учить о языке Природы в рамках рационального дискурса. Наиболее емко данное отношение характеризует фрагмент из недошедшего до нас произведения Гераклита «О природе»: «Нο хотя этот логос существует вечно, люди оказываются непонимающими его и прежде, чем вслушаться в него, и вслушавшись однажды. Ибо хотя все /люди/ сталкиваются с (или "входят в контакт с") этим логосом, они выглядят незнакомыми с ним даже когда пытаются понять такие слова и дела, какие излагаю я — а я разделяю их согласно природе и объясняю, каковы они. Что же касается остальных людей, то они не осознают того, что делают наяву подобно тому, как они пребывают в забытьи о том, что делают во сне» ^{[9, с. 147]}. Проведя реконструкцию произведения Гераклита, Лебедева А.В.  обращает внимание на тот момент, что употребление Гераклитом термина «логос» в ключевых фрагментах, касающихся этой темы, всегда происходит вместе с частицами «этот вот». То есть Гераклит, в данном случае, имеет ввиду не некий абстрактный разум или закон, а нечто, что является человеку непосредственно в чувственной данности. Исходя из этого «этот вот Логос» следует понимать как «Речь» или «Книгу Природы». То есть в данном случае Природа представляется в виде семиотической реальности, «Речи-Книги». И для познания ее сначала необходимо проникнуться ею, понять, о чем она и посредством каких знаков она высказана-написана. Тесно с такой лингвистической аналогией связано и знаменитое учение Гераклита о противоположностях. В данном контексте противоположности (день/ночь, зима/лето и т.д.) предстают как буквы (либо слоги) языка Природы. Складываясь в реальности, они и являются репрезентацией того самого Логоса-Речи.

Парменид рационализировал отношения человек-природа, выразив их через предельные понятия философского дискурса, представив как отношения мысль-бытие. Поиски единого первоначала привели от представлений о чувственно воспринимаемых началах к  бескачественным. Именно такое начало у Парменида и представлено в понятии бытия. Раз это начало не воспринимается чувственно, то оно может быть только мыслимо, заключил Парменид и отождествил бытие и мысль, выразив это в своей знаменитой формуле — «мыслить и быть одно и тоже» ^{[17, с. 287]}. Утверждение тождества бытия и мышления явилось натурализованной формой мифологического представления отношений человек-природа как ситуации общения между ними. Как мысль может быть явлена только через семиотические средства и, прежде всего, через естественный язык, так и бытие может быть явлено через существование природных объектов. Дальнейшее развитие философской мысли уже не обнаруживала прямого отождествления между отношениями человек-природа и человек-человек. Предельные философские понятия-категории были натурализованы и потеряли свои первичные смыслы. Логос стал  восприниматься как закон, а бытие как субстанция. В тоже время, дискурс на основе семиотической аналогии не исчез, а превратился в частные семиотические онтологические модели науки. Науки находились на стадии становления, и первичные смыслы науки как посредника-языка продолжали существовать и легли в основу соответствующих онтологических моделей. Различия между возникшими частными онтологическими моделями обусловлены тем, понятия какой науки были положены в их основания.

Частные семиотические онтологические модели в античности

Развитие древнегреческой философии привело к формированию трёх основных линий построения онтологических моделей становящейся науки, основанных на семиотической аналогии. Это, во-первых, модель в которых структура природной реальности представляется по аналогии с грамматической структурой предложений языка и основывается на логике.  Это линия идёт от Платона и  получает своё оформление в творчестве Аристотеля.  Вторая линия представлена в математической модели реальности и связана с пифагорейской школой, но главным образом, с поздним Платоном. За основу, в данной модели, берутся числовые отношения и отношения геометрических фигур. И, наконец, третья линия нашла своё воплощение в атомистической модели реальности и связана с учением Левкиппа и Демокрита. В основе этой модели — онтологические корреляты физических качеств природных объектов.

Грамматика, логика и реальность. Парменид стал предтечей частной онтологической модели, основанной на семиотической аналогии между логическими категориями и грамматическими структурами языка, поскольку именно он «может быть назван изобретателем логического пространства» ^{[14, с. 16]}. Следующий шаг сделал Платон. В рассматриваемом ключе разговор идёт прежде всего о его знаменитой теории идей. Как и Парменид, Платон признаёт истинное бытие за мыслимым. Но в отличии от Парменида, платоновское бытие множественно и основными его элементами являются эйдосы или идеи. Идеи вступают в качестве образцов материальных вещей. Последние несовершенны и лишь подражают своим идеальным образчикам, идеи для них являются причиной и, в тоже время, целью их конечного существования. Поскольку, согласно взглядам Платона, «различию видов бытия строго соответствует различие видов познания, направленного на бытие, то в плане познания "идее", т. е. истинно сущему бытию, соответствует понятие об этом бытии» ^{[2, с. 196]}. Таким образом, устанавливается однозначное соответствие между словом в языке и основной онтологической единицей — идеей. Идеи в структуре бытия становятся аналогами понятий в языке, выражая их смысловую составляющую и, таким образом, семиотическая аналогия получает своё оформление в онтологической модели. Окончательное оформление данная линия получила в трудах Аристотеля, ученика Платона. Аристотель является создателем традиционной логики, которая называлась у него аналитикой. Параллелизм между категориями логики и языка у древних греков находит своё выражение и в терминологии. Греческое слово logos многозначно и в разных ситуациях  обозначало как речь или мысль и понятие или суждение, так и закономерность или творческое начало бытия. В отличии от современного понимания формальной логики как науки о формах правильного мышления, при котором понятие истинности растворяется в схемах правильного оперирования символами, для Аристотеля логика изначально имеет онтологическую нагруженность, а истина понимается как соответствие того что мыслиться с тем в действительности, на что это мышление направлено. Поэтому «логические законы суть первоначально законы бытия и логические формы совпадают с формами самого бытия: формы истинного мышления являются отображением реальных отношений» ^{[11, с. 87]}. И даже физика Аристотеля предстает перед нами хорошо проработанной «логической схемой» ^[7]. Онтологические посылки при построении традиционной логики «заключались в том, что мир состоит из вещей и свойств, которыми эти вещи могут обладать» ^[18]. Отражением этих посылок в структуре логике являлись категории субъекта, как мыслимый аналог вещей, и предиката, как мыслимый аналог свойств. В силу, отмеченного выше, параллелизма между грамматикой языка и категориальным строем логики, традиционный подход к логике приводит таким образом к построению семиотической онтологической модели, в которой грамматика языка онтологизируется, сопоставляясь через логические категории субъекта и предиката с действительностью вещей и свойств.

Всё согласно числу. Связь между природными закономерностями и математическими отношениями играла большую роль в школе пифагорейцев. Зачинателем же математически окрашенной философии, философии чисел и геометрических фигур, следует считать Платона и платоников ^[5]. Недаром над входом в Академию была сделана знаменитая надпись, запрещавшая вход незнающим геометрию. Как мы ранее отметили, идеи-эйдосы Платона представляют собой гипостазированные понятия. В более поздних своих произведениях Платона, таких как «Тимей» и «Филеб», в качестве идей начинают выступать математические объекты. Это позволяет говорить об утверждении семиотической аналогии в онтологической схеме основанной на математической структуре реальности. Для древнегреческого мышления характерно телесное мышление и числа представлялись тоже телесно, в виде соответствующих геометрических фигур. Замечательным примером этого служат книги VII-X «Начал Евклида» посвященные арифметике, где числа и операции с ними представлены геометрически ^[12]. То есть числовые и геометрические характеристики, в современном сознании разделяемые, в то время представляли собой неразрывное целое. Такое геометрическое мышление прослеживается в общих чертах вплоть до Нового времени — достаточно упомянуть, что «Математические начала натуральной философии» И. Ньютона написаны на языке геометрии. Также для многих древнегреческих философов характерно объяснение физических качеств посредством геометрических характеристик — так атомы Демокрита обладали теми или иными физическими  качествами в зависимости от их геометрической формы. В «Тимее» Платон развил целостную онтологическую модель, основанную на математических отношениях. В нём изложена знаменитая геометрическая теория четырёх стихий, которые представлены правильными многогранниками: земля — кубом, огонь — тетраэдром, воздух — октаэдром и вода — икосаэдром. Более того, Платон обратил внимание на то, что все правильные многогранники составлены из треугольников (граней), что позволяет стихиям переходить в друг друга. Физические качества и свойства стихий, такие как холод, твёрдость, влажность, Платон считает вторичными и объясняет также исходя из геометрических характеристик составляющих. Восприятия этих качеств возникает благодаря воздействию на органы чувств многогранников различной формы. Часто, такое геометрическое представление материальных стихий, даёт основание считать Платона, прародителем математического естествознания Галилео Галилея, который развил на новом уровне семиотическую онтологическую модель, основанную на понятиях математики. Такой подход на много веков был нивелирован авторитетом Аристотеля, считавшим что математика не пригодна для описания физических явлений и создавшим качественную физику.

Физический атомизм. Физический атомизм представляет собой третью линию в построении семиотической онтологической модели науки. Рассмотрение в качестве причины появления у тел физических характеристик соединения и разъединение разнородных элементов характерно для многих учений древнегреческих философов. Так Анаксогор рассматривал рождение как  соединение, а гибель как разъединение элементов-семян. Эмпедокл также рассматривал рождение как смешение четырёх стихий, а гибель — как их разъединение. Возникновение атомистических представлений связывают с древнегреческим философом Левкиппом. Но наиболее развитую форму атомизм получил у его ученика Демокрита. Для Демокрита бытие множественно, но в отличии от Платона, его он представлял  в виде неделимых дискретных материальных образований – атомов, находящихся в пустоте (небытие), благодаря чему они могут передвигаться. Согласно его учению, атомы отличаются друг от друга по форме, порядку и положению и, соединяясь механически в разнообразных комбинациях, атомы образуют вещи окружающего мира. На аналогию между атомами Демокрита и образованием из них вещей с алфавитным строением естественного языка указывал еще Аристотель. Он следующим образом описывал их взгляды в «Метафизике»: «бытие (атомы) по их словам различается лишь "строем", "соприкосновением" и "поворотом"; в том числе "строй" — это форма, "соприкосновение" — порядок, "поворот" — положение; в самом деле, А отличается от Р формой, AР oт РA — порядком, Ь от Р — положением. А вопрос же о движении, откуда или в какой форме получиться оно у вещей, эти мыслители также, подобно остальным, беспечно оставили в стороне» ^{[1, с. 17-18]}. Есть два варианта объяснения происхождения это алфавитной аналогии в атомизме Демокрита. Лосев А.Ф, предполагает что данная аналогия могла возникнуть во время путешествия его на Ближний восток, в ходе которого Демокрит познакомился с клинописью. Как отмечает Емельянов В.В., в пользу возможности такого хода событий говорят и особенности клинописи. Это и существование между знаками клинописи пробелов (в отличии от греческой слитной письменности) – аналог пустоты между атомами, и то что клинопись производилась на твердом материале – аналог неизменности атомов, и то что простейшие клинописные знаки, комбинируясь, порождают более сложные (опять же в отличии от греческих букв) ^[4]. Второй вариант предлагает Лебедев А.В. Он предполагает, что Демокрит мог заимствовать данную семиотическую аналогию у Гераклита, но переработать ее в более рациональный и научный вид ^{[9, с. 67-68]}. В любом случае, у Демокрита мы имеем уже более абстрактную аналогию между алфавитным строением языка и строением реальности, которая в дальнейшем и послужила архетипом современного атомизма.

Заключение

Дальнейшее развитие древнегреческой философии было связано с углублением идей заложенных предшественниками. Общее  отношение человек-природа, семиотически представленное в учении Гераклита и  натурализованное Парменидом, стало основой учения .влиятельной школы стоиков. Натурализованный гераклитовский Логос-Речь, превратился у них в Логос — активное начало в виде мирового разума, законообразно упорядочивающее космос, творя порядок из пассивной материи.

Возникшие частные семиотические онтологические модели различались в зависимости от того, объекты какой из наук рассматривались в ней как онтологические корреляты семиотических отношений. Модель построенная на аналогии между грамматикой и логикой может быть названа логической. Платоновская модель в которой идеи представлялись в виде математических объектов может быть названа математической. Наконец, атомистическая модель Демокрита, как онтология материальных качеств, может быть названа физической. С возникновением этих трёх типов семиотических онтологических моделей науки — логической, математической и физической, принципиальные новации были исчерпаны, по причине того, что выбраны были все возможные варианты. В последующем, эти модели существовали в принципиально неизменном виде в рамках философских систем более поздних древнегреческих и римских философов античности. Учение Аристотеля сохранялось практически в неизменном виде в систематизаторстве и комментаторстве его последователей. При этом основой служили более ранние его работы, в которых он был более близок к платоновскому учению об идеях. Занятия математической философией в дальнейшем существовании Академии только усилились, о чём свидетельствует в своих комментариях к «Метафизике» Аристотеля Александр Афродисийский. Платоники продолжали развивать математическую семиотическую онтологическую модель, поскольку «полагали, что Идеи есть некие числа, и что природные вещи порождены математическими» ^{[5, с. 324]}. Относительно использования семиотической аналогии в физической онтологической модели таким крупным атомистом как Эпикур достоверных данных нет. Эпикур усовершенствовал представления об атомах, приписав кроме геометрических характеристик и физическую в виде веса, введя спонтанность движения атомов. Но сама семиотическая аналогия не исчезла, а служила смысловой основой атомистических представлений, о чём свидетельствует поэма «О природе вещей», последователя Эпикура, древнеримского атомиста Тита Лукреция Кара. Через всю поэму проходит аналогия между атомами и их соединением в вещи, и буквами и их объединением в слова. Так, в подтверждении атомистической гипотезы, Лукреций Кар утверждает, что «можно скорее признать, что имеется множество тел у различных вещей, - как в словах одинаковых знаков ...» ^{[16, с. 32]}.

Период становления и развития классических философских систем в древней Греции и Древнем Риме на этом был завершён. На авансцену вышла молодая религия — христианство, которая постепенно утвердилась в качестве непререкаемой основы любой интеллектуальной деятельности. Дальнейшее развитие семиотических онтологических моделей происходило в рамках этой новой парадигмы.