Социальный нарциссизм Ж. Липовецки и общество потребления

«Каждому поколению свойственно находить соответствие себе в том или ином мифологическом или легендарном персонаже, который рассматривается с точки зрения проблем сегодняшнего дня…, как отражении современного состояния. Настоящее время… символизирует Нарцисс»^{[1, с. 78]}. Этими словами начинается третья глава книги «Эра пустоты» французского исследователя Ж. Липовецки, посвященная анализу наиболее актуальных вопросов постиндустриального мира, среди которых проблеме индивидуализма принадлежит особое место. Общество потребления придало данному феномену смыслы и значения, соответствующие требованиям современной эпохи, и прежде всего явлению персонализации как атрибутивному свойству индивидуализма в его постмодернистской версии. Подчеркивая безусловные достоинства процесса персонализации, исследователь отмечает, что он «обеспечил в широких масштабах фундаментальную ценность – ценность индивидуального развития, признания субъективного своеобразия, неповторимости личности, независимо от новых форм контроля и гомогенизации… Несомненно, право индивида быть самим собой, наслаждаться всеми радостями бытия неотделимо от общества, которое возвело свободную личность в ранг высшей ценности… Однако именно преобразование стиля жизни, связанное с революцией потребления, обусловило это развитие прав и желаний личности, этот пересмотр иерархии индивидуальных ценностей»^{[1, с. 20-21]}.

Общество потребления придало персонализации и процессам, с нею связанным – социокультурным взаимодействиям, ценностным установкам, жизненным стратегиям, противоречивые и во многом неопределенные черты. Несмотря на внешнюю нацеленность общества потребления на усиление солидаристских тенденций и социальных обменов разного рода, налицо расширение пространства социального отчуждения, культурного и морально-психологического одиночества. Появление Homo Consumens, человека потребляющего, и соответствующей культуры, которая «материалистична и психологична, порнографична и скромна, замысловата и непосредственна, зрелищна и созидательна»^{[1, с. 26]},создало условия, по мнению Ж. Липовецки, для социального обольщения, под которым исследователь понимает возможность реализации индивидуальных желаний и осуществления свободы выбора, и в таком качестве оно обнаруживается во всех проявлениях человеческой жизнедеятельности.

Но не только общество потребления вызывает к жизни новые формы персонализации, но и последняя расширяет его границы, вследствие чего о современном социуме сегодня все больше говорят как об индивидуализированном обществе. Несмотря на усиливающиеся процессы стандартизации и гомогенизации социального пространства в различных его аспектах – от культуры до моды и предпочтений разного рода – налицо явления дезинтеграции, ослабление межличностных и межгрупповых взаимосвязей, чувств социальной сопричастности и ответственности. Главным субъектом общества потребления становится изолированный, сосредоточенный на себе и своих интересах человек, ориентированный на достижение индивидуализированных желаний, апатичный, индифферентный, жуир и гедонист.

Об одном из устремлений индивида эпохи консюмеризма – желании высказаться как возможности «быть на виду» Ж. Липовецки пишет так: «…изобилие спектаклей, выставок, интервью; слова, не имеющие ни для кого никакого значения…; речь идет совсем о другом – о возможности и желании… высказываться – ни о чем ради самого себя, зато услышать свои слова, усиленные средствами массовой информации. Сообщение ради сообщения, самовыражение ради того лишь, чтобы выразить самого себя и убедиться, что тебя слушает хотя бы микроаудитория… нарциссизм потворствует…логике пустоты»^{[1, с.31]}. Это и так называемая «селфи-культура» («селфи-нарциссизм», самопиар), новая форма самопредставления, с помощью которой осуществляется обнаружение социального нарциссизма. В мире современных технологий социальные сети (блоги, форумы) стали инструментом, с помощью которых социальные нарциссы проявляют себя самым противоречивым образом.

Современный мир, ориентирующий индивида на успешную самореализацию, по праву именуют временем нарциссизма. Речь идет не о формировании высокой и адекватной самооценки, наличие которой крайне важно, а об устремлениях достижения успешности как символа социального благополучия во всех его измерениях. Социальный нарциссизм проявляется в завышенных самооценках, в субъективных ощущениях своей значимости и неповторимости, в высокой социальной статусности, особой привилегированности. Поскольку общество потребления создает и внедряет в массовое сознание установки подобного рода, социальный нарциссизм становится не только его гедонистическим атрибутом, но и своеобразным инструментом, позволяющим способствовать успешной адаптации к миру сложных социальных взаимоотношений. Создаваемые обществом потребления симулякры, охватившие все пространство человеческой жизни, формируют индивидуализированно-персонализированное бытие, в котором социальный нарциссизм становится важнейшей жизненной стратегией, обеспечивающей, как представляется многим, свободу в ее подлинном выражении.

Современный человек живет в пространстве мифов, чему в значительной мере способствует расширение пространства доступной информации и виртуальной реальности, оперирующей вымыслами и симулякрами. Виртуальными становятся не только деньги, товары, услуги, но и желания, тренды, облекаемые в модные формы. Среди разнообразия тиражируемых образов, образцов и стилей своей притягательностью выделяются те, которые олицетворяют собой образы-желания. С помощью разного рода манипуляций, содержание которых зависит от преследуемых целей, создается пространство вымысла, в котором оказывается все разнообразие социальных отношений. За эстетически привлекательной вывеской общества потребления, призванной вызывать позитивные настроения и эмоции, зачастую скрывается мир, далекий от яркого «фасада». Тиражируемые идеалы и установки социальной успешности становятся трудно достижимыми, и это создает условия, приводящие к конфликтам разного содержания и степени воздействия. В ситуации, когда доминанты социального нарциссизма овладевают массовым и индивидуальным сознанием, при отсутствии возможностей их реализации, возникают травматические эффекты, результатом которых становятся процессы личностной дезорганизации, проявляющиеся в противоположных явлениях – от самовосхваления и возвеличения до апатии и индифферентности, оборачивающихся обмельчанием собственного «Я».

Формирование социальных иллюзий разного рода в обществе потребления зависит от механизмов воздействия, их «сила» заключается в возможности такого манипулирования, когда индивид в своих действиях руководствуется не столько рассудком, сколько чувствами, когда его действия, скорее, автоматические, даже аффективные, нежели осознанные. Спекулируя на устоявшихся представлениях, разделяемых большинством, консюмеризм придает им новые смыслы, отвечающие требованиям постиндустриальной эпохи. Создание символических знаков, за которыми нет реального содержания, либо имеющих минимальное отношение к настоящей жизни, формирует соответствующее сознание и нравственные ориентиры. Причиной социального нарциссизма может быть и утрата индивидом чувства реальности, когда вымысел и переживаемые чувства обретают черты настоящих, а цели – ложных.

В пространстве морально-этических установок консюмеризма ценности не только материального свойства, но и духовного, в результате чего происходит обесценивание и выхолащивание подлинной сути содержащегося в них культурного и эстетического содержания. Смысл произошедшей «революции потребности» состоит, по мнению Ж. Липовецки, «в полном контроле над обществом и во все полном освобождении личности…, оказавшейся придатком системы всеобщего самообслуживания, в смене мод, в изменчивости принципов, ролей и статусов. Расширяя возможности индивида, узаконивая его стремление к самоутверждению, обрушивая на него поток образов, информации, культуры, общество благосостояния привело его к радикальному расслоению или десоциализации…»^{[1, с. 159]}.

Создавая образ свободного мира, общество потребления формирует иллюзии самого разнообразного содержания, которые овладевают массовым сознанием, среди которых иллюзия всеобщего равенства: как справедливо замечает французский исследователь, «иерархические различия непрестанно сглаживаются, уступая дорогу индифферентному миру равенства»^{[1, с. 170]}. В таких условиях формируются искаженные взгляды и восприятия, человек теряет способность критически и трезво оценивать не только свою жизнь, но и процессы во внешней среде, становится заложником мира «запрограммированных» социальных «программ». С одной стороны, общество потребления, предлагая определенные образы, информацию, установки, способствует формированию мобильного, прагматичного, нацеленного на социальный успех индивида; с другой – освобождает его от различных форм социальной зависимости, от требований нравственного долга, создает пространство разобщенности, которая на практике оборачивается процессами «десубстанциализации нарциссов». Такие противоречивые явления, одной стороны, затрудняют процессы адаптации индивидов к быстро меняющимся условиям жизни, а с другой – формируют девиации разного рода, результатом которых становится «безболезненная» мораль – «без обязательств» и без санкций», приспособленная к заботам о собственном «эго» ^{[1, с. 329]} .

Современное общество справедливо ассоциируется с чрезмерным потреблением. В такой ситуации успешность выступает в форме «иметь», а не «быть»: социум идентифицирует индивида с точки зрения его имущественной и финансовой состоятельности. В свою очередь, индивид испытывает чувства гедонистического наслаждения от обладания собственностью, в этом проявляется факт его самоидентификации – социальной, экономической, человеческой и т. д. Гедонистическая ориентация общества потребления изменяет вектор жизненных устремлений, ставит во главу угла ценности не духовного, хотя о приверженности им говорится постоянно, а прагматически-материального свойства. В коммерциализированном обществе, в котором деньги играют более чем весомую роль, не может не быть переоценки ценностей, более того, формируется представление о том, что ими можно пренебречь, особенно в ситуации, когда они не обеспечивают социальной успешности.

Появление феномена социального нарциссизма, этого многоликого «Януса» общества потребления, связано с особенностями современного капитализма, ориентированного не только и не столько на производство вещей (хотя оно имеет место быть), сколько на их потребление – расточительное, показное, чрезмерное. Рациональный подход и требования морали, которыми в недавнем прошлом индивид руководствовался в своей повседневной жизни и практической деятельности, сменились потребностями и установками утилитаризма и консюмеризма: избыточное потребление стало символом современности, который определяет все – социальные процессы и институты, социальные действия, образ мышления, имидж.

Символом социального нарциссизма является девиз «Полюби себя», более чем распространенный в обществе потребления и приобретший гипертрофированные черты. Чрезмерное самолюбование имеет своим следствием, как известно, «зацикленность» на себе, своей персоне, неадекватную самооценку, на практике оборачивающиеся конфликтами с внешней средой, патологической самовлюбленностью. В такой ситуации социальное видение страдает отсутствием реальности, желаемые установки выдаются за действительные, а собственные интересы и желания воспринимаются как единственно актуальные. Преувеличение собственной значимости, подчеркивание своего превосходства над другими, демонстрация успешности, постоянное стремление к благополучию характеризуют индивида общества потребления, в котором человеческое «Я» погружается в бесконечную работу по освобождению, наблюдению и объяснению своей личности»^{[1, с. 98]}, что и составляет суть социального нарциссизма. Итогом таких ощущений становятся разрушение личностного ядра, формирования искаженных представлений о самом себе, возникновение оценок об окружающем мире, далеких от реальности.

Общество консюмеризма сформировало социальный и культурный «коды» жизненного успеха – основу социального нарциссизма: это установки, во-первых, материального и денежного успеха; во-вторых, высокого стандарта и качества жизни; в-третьих, свободы рационального выбора, отвечающего запросам прагматизма и утилитаризма; в-четвертых, соответствующих требованиям современного общества моделей поведения, обеспечивающих процессы успешной интеграции в социум; в-пятых, определения наиболее оптимальных способов достижения успеха. Современная практика иллюстрирует факт того, что общество потребления формирует соответствующую ей идеологию успешности: ориентация на успех, следование классическим канонам успешности и ее демонстрация становятся факторами, определяющими природу социальных процессов и социальное поведение индивидов. В таких условиях востребованность социального нарциссизма вполне очевидна, поскольку он становится специфической формой самовыражения и самоутверждения. Успех, таким образом, становится нормой существования и жизненным кредо отнюдь не немногих.

Черты успешности проявляются и в выборе жизненных стратегий. Социальные действия нередко обусловлены причинами прагматического характера, касаются ли они выбора профессии или установления социальных контактов, в связи с чем говорят об успехе индивидуальном, который, все же, является проекцией социальных предрасположений, внедряемых в массовое сознание. В такой ситуации возникает противоречие между социальным заказом в виде социально-одобряемых норм поведения и действия, которые обеспечивают успешную и выгодную адаптацию («оказаться в нужном месте и в нужное время»), и индивидуальными запросами личности. Стремление к успешности стало императивом общества потребления, его главной ценностью, а также символом социального нарциссизма.

Оборотной стороной социального нарциссизма является социальная индифферентность: апатия, как считает французский исследователь, пронизала собой общество постмодерна. Несмотря на внешнюю видимость упрочения социальных связей и взаимодействий, являющихся условиям реализации «успешных» стратегий, апатия выступает как фактор социального отчуждения. С одной стороны, причина коренится в быстрой «текучести» социальных трансформаций, в неустойчивости социального бытия, в кризисе идентичности, сопровождающихся страхом, неуверенностью, в том числе и в реализации желаний и стремлений, пропагандируемых обществом потребления. С другой – она может быть следствием безудержной гонки за благами, в ходе которой формируются чувства социального пресыщения и социальной усталости в достижении постоянно растущих потребностей. В ситуации, когда апатия приобретает черты всеобщности, спектр ее воздействий на индивидуальное и коллективное сознание оказывается достаточно широким, результатом чего становятся процессы ослабления «деятельностной» мотивации, появления различных форм социального – межличностного и группового – «отгорожения». По справедливому мнению Ж. Липовецки, «отношение к чужому «Я» претерпевает изменение», способствует «разрастанию пустыни… Будучи оторванным от людей, каждый из нас становится активным пособником пустыни, расширяет, углубляет ее, не в силах позволить «жить» чужому «Я»… Мы хотим остаться одни… и в то же время мы не желаем остаться наедине с самими собой. И здесь у пустыни нет ни начала, ни конца»^{[1, с.76-77]} . Во всем этом обнаруживает себя и социальный нарциссизм – атрибут общества потребления.