Актуализация смыслов признания в дискурсивном пространстве спорта

Дерябин Максим Леонидович кандидат философских наук научный сотрудник, Удмуртский филиал, Институт философии и права УрО РАН 426004, Россия, Республика Удмуртия, г. Ижевск, ул. Ломоносова, 4, оф. 416 Deryabin Maksim Leonidovich PhD in Philosophy researcher of the Udmurt branch of the Institute of Philosophy and Law, Ural division of the Russian Academy of Sciences 426004, Russia, Republic of Udmurtia, Izhevsk, Lomonosov str. 4, of. 416 dml15@yandex.ru Другие публикации этого автора

Рассмотрение процессов актуализации признания в спортивной дискурсивности необходимо требует обращение к обнаружению и трактовки социальных смыслов самого понятия признания. Наиболее полно концепция признания представлена в работе П. Рикера «Путь признания».

«В случае слова reconnaître, которое используется здесь для испытания лексикографических разработок, коренные идеи сводятся к трем.

«I. Мысленно схватывать (предмет), связывая друг с другом касающиеся его образы, восприятия; различать, идентифицировать, познавать при помощи памяти, суждения или действия».

«II. Принимать, считать истинным (или таким-то)».

«III. Изъявлять благодарность кому-то, перед кем мы в долгу (за что-то, за какое-то действие)» ^{[13, с.18]}. Этимологические изыскания сразу же открывают поле интерпретаций, которое оказывается особо значимым в дальнейшем для концептуализации смыслов социального в пространстве спортивного дискурса.

Обращаясь к первому определению признания, П. Рикер делает особый упор на то, что «слово «связывать» означает не то же самое, что «различать», термин, отделенный от предыдущего точкой с запятой; и не то же, что термин «идентифицировать», отделенный от «различать» простой запятой. Такие расплывчатость, подвижность красноречиво свидетельствуют о сложностях в концептуализации термина «признание». Однако первое определение в Robert отсылает к акту сознания, мышления, который не сводится к простому повторению прошлого опыта, к чему-то уже виденному, пережитому». ^{[13, с.19]} Второй компонент в цепочке интерпретации позволяет философу вскрыть смыслы, свойственные признанию как феномену, связанному с процессом познания и знанием. «Благодаря второму компоненту определения существительное выражает то, что скрывает глагол, а именно переход — при помощи идеи опознавательного знака — от «мысленного схватывания предмета» к «принятию за истинное». ^{[13, с.19]} Третье определение отсылает нас к социальным смыслам, которые явно транслируются посредством спортивного дискурса. Спортивные соревнования, спортивный (здоровый) образ жизни имеют положительные социальные коннотации и одобряются обществом. «Что касается перехода к третьей коренной идее, чуждой, как мы сказали, английскому и немецкому языкам, reconnaissance в смысле признательности, она неявно вытекает из предыдущей через посредство идеи долга, которая представляет собой как бы подтекст предшествующей идеи принятия, согласия, поскольку предполагаемая истина заключается в ценности, требующей апробации в форме одобрения (aveu). В таком случае мы имеем цепочку: «принимать, считать истинным, одобрять, быть обязанным, благодарить». ^{[13, с. 19-20.]}

На наш взгляд, концепция признания П. Рикера предъявляет одну из траекторий движения социальных смыслов для человека, который оказывается погруженным в пространство спортивного дискурса. Причем разнообразные смыслы признания обнаруживают как непосредственно атлеты, занимающихся спортом, так и все социальное, обнаруживающее себя в дискурсе спорта посредством комментария и т. п. ««Признавать» в качестве акта выражает претензию, claim, на интеллектуальное овладение полем значений, значимых высказываний. На противоположном конце траектории просьба о признании выражает ожидание, которое может быть удовлетворено лишь в форме взаимного признания, остается ли оно недостижимой мечтой или требует процедур и институций, возводящих признание на уровень политики». ^{[13, с.24]}

Признание / узнавание как идентификация

П. Рикер первоначально говорит об идентичности как о чем-то неизменном на протяжении всего бытия, будь то бытие вещи или человека. Если человек понимается, исходя из его животной, точнее биологической сущности, то он всегда будет обладать определенным набором генетической информации. Эту информацию в работе «Память история, забвение» П. Рикер характеризует как ту, которая остается «неизменной от зачатия до смерти в качестве биологической основы его идентичности» ^{[12, с. 229]}. Для нашего исследования особенно важным является понимание идентификации, поскольку именно она позволит в дальнейшем говорить о возможности обнаружения субъективности в спорте.

В процесс первичной идентификации как одного из этапов пути признания необходимо должно участвовать все тело человека. Это положение оказывается верным как для того, кто признает, так и для того, кто вопрошает о признании со стороны другого. «Искажения перспективы не угрожают почти мгновенному процессу идентификации, происходящему на допредикативном уровне взгляда. В эту идентификацию вносят общий вклад презентация предмета и ориентация не только взгляда, но всего тела, вовлеченного в пассивно- активное освоение мира ^{[13, с.64]}. Рикер подчеркивает, что идентификация основывается на всех аспектах восприятия, которые касаются не только формы и величины, но и всех сенсорных составляющих: восприятие цвета, звука, вкуса. Особое внимание П.Рикер уделяет «дотактильным аспектам восприя от веса до движения.

Мы полагаем, первым шагом на пути признания, обнаружения спортсмена, является его идентификация, в терминах П. Рикера, как вещи. Тело атлета обнаруживается как вещь, которая деформируется во времени. «Более сложным временном опытом я считаю случай, когда фаза исчезновения влечет за собой такие изменения в облике вновь появившейся вещи, которые позволяют уже говорить о деформации. Именно в таких случаях мы с полным правом употребляем слово «узнавание», которое могло бы показаться неприменимым к предыдущим перцептивным ситуациям» ^{[13, с.65]}. Здесь на телесном уровне происходит узнавание тела (в данном случае в проекции взгляда тренера) как спортивного тела в пространстве социального. «Применительно к вещам узнавание по большей части означает идентификацию их по родовым или специфическим чертам; но иные привычные предметы обладают для нас своего рода персональностью» ^{[13, с.66]}. Только обнаружив изменения, произошедшие во времени, прорисовавшиеся в теле, по телу специфические спортивные черты, тренер, а вместе с ним социальное, идентифицирует тело человека как тело атлета.

Таким образом, в спортивное пространство как пространство взгляда тренера или пространство отбора изначально попадает множество тел. В процессе тренировок происходит формирование или деформация (особое изменение тела), которая способствует идентификации тела как тела спортсмена. Так социальное делает первый шаг на пути признания.

Самопризнание спортсмена как вариант «человека способного»

Второй шаг на пути признания П. Рикер определяет как «самопризнание». «Для человека «действующего и испытывающего воздействие» долог путь к узнаванию/признанию себя тем, кем он является на самом деле, — человеком, «способным» определенным образом себя реализовать. К тому же это само признание на любом этапе требует помощи другого» ^{[13, с.71]}. Процесс самопризнания раскрывается П. Рикером через различные дискурсы, раскрывающиеся из точки понимания человека как человека способного, или «могущего». «Такой анализ способностей представляет собой вполне  оправданный вклад в понятие самопризнания: это доказывается семантическим родством между эпистемическим модусом уверенности и доверия, — связанным со значением, свойственным модальному глаголу «я могу» во всех его формах, — и одним из основных  значений глагола «reconnaître» в лексикографическом плане, а именно «считать истинным», которое Le Robert помещает во главе серии  вариантов: avouer (сознаваться в чем-то), confesser (исповедоваться, признаваться в чем-либо), approuver (одобрять) и т. д.» ^{[13, с.90]}.

Рассматривая дискурс (путь) признания в ракурсе производства и обнаружения социальных смыслов, следует отметить, что самообнаружение как самопризнание спортсмена оказывается возможным через действие, через поступок. «Уверенность, характерная для высказываний в модальной форме «я могу», имеет своей противоположностью не сомнение, а подозрение, которое может быть отброшено только после нового подтверждения, имеющего то же эпистемическое содержание, что и оспариваемая уверенность» ^{[13, с.90]}. Таким образом, спортсмен оказывается уверенным в самом себе, удостоверенным в своем существовании после поступка. П. Рикер отмечает, что «существует тесное семантическое родство между удостоверением и самопризнанием, — родство по линии «признания ответственности», которое греки, от Гомера и Софокла до Аристотеля, приписывали субъектам действия: признавая, что они совершили такой-то поступок, деятели имплицитно удостоверяли, что они были на него способны. Большое различие между древними и нами заключается в том, что мы перенесли на рефлексивную стадию связку между удостоверением и признанием в значении «считать истинным». ^{[13, с.90]}. Социальное, в свою очередь, через поступок атлета, через его победу получает «подтвержденное в действии» уверенность в собственных способностях, явленных в теле атлета. Это знание о самом себе, зафиксированное и удостоверенное поступком, воспринимается и транслируется социальным в качестве истинного.

 «Я могу говорить», «Я могу действовать», «Я могу рассказывать о себе».

Стоит отметить, что концепция человека могущего раскрывается П. Рикером в трех аспектах: «я могу говорить», «я могу действовать», «я могу рассказывать о себе». Самообнаружение собственного «Я» происходит за счет способности говорить, которая обнаруживается и одновременно указывает на говорящего в процессе говорения. «Вводя идею способности через способность говорить, мы сразу же придаем понятию человеческого действия объем, который оправдывает характеристику «я» как человека могущего, признающего себя в своих способностях» ^{[13, с.93]}. В пространстве спорта данная способность не раскрывает суть или смысл спортивного со-бытия субъекта. Производство социальных смыслов происходит за счет способности действовать. Именно действие на спортивной площадке как идентификация спортсмена раскрывает его возможности как человека могущего. Тем самым, способность действовать открывает возможность «я могу говорить», которая в смысловом плане совпадет с возможностью «я могу говорить о себе». Способность «Я могу говорить» реализуется в пространстве спорта первоначально через позицию Другого или тренера, социального. Социальное через точку тренера высказывается, обнаруживает само себя через выбор спортсмена и выбор специфического спортивного пространства, в котором он будет представлять самого себя действием, действием собственного тела.

Оказываясь в специфически организованном пространстве спорта спортсмен идентифицируется социальным. Его позиция как человека способного к действию описывается дискурсивными критериями, которые конструирует социальное. «Самообозначение говорящего субъекта осуществляется в ситуациях разговора, где рефлексивность сочетается с инаковостью: слово, произнесенное одним, — это слово, адресованное другому; более того, порой оно является ответом на вопрос другого. Таким образом, структура «вопрос-ответ» — это базовая структура дискурса, поскольку он предполагает говорящего и собеседника» ^{[13, с.94]}. Спортсмен оказываясь в пространстве спорта, начинает структурироваться спортивным дискуром. Однако в отличии от всех диалогичных языковых форм, обнаружить и предъявить себя он может только посредством собственного тела. На слова-запросы тренера атлет отвечает своим собственным телом.

 Необходимые возможности спортивного тела и окружающего его пространства задаются дискурсом, постольку любой спортсмен может быть как включен, так и исключен из пространства спорта. Для получения признания спортсмену необходимо так же быть вписанным в дискурсивные практики не только через собственное тело, но и через способность говорить, способность говорить о себе. «В выражении «я говорю, что» «я» выступает не как лексический термин системы языка, но как самореферентное выражение, посредством которого обозначает самого себя тот, кто в разговоре употребляет личное местоимение в первом лице единственного числа. В этом качестве он не может быть кем-то замещен» ^{[13, с.94]}.

Я могу действовать

С точки зрения признания, спортивное пространство представляет собой место, в котором первой способностью субъекта, спортсмена, на пути к признанию оказывается возможность действовать. «Второе важнейшее употребление модальной формы «я могу» касается самого действия в узком значении слова — как способности вызывать события в физическом и социальном окружении действующего субъекта. Субъект может признать себя «причиной» такого «вызывания» в заявлении, имеющем форму «это сделал я» ^{[13, с.94]}.  Как уже было отмечено выше, включение в пространство спорта происходит в результате дискурсивного конструирования критериев и отбора спортсменов, который проводят тренеры или социальное в целом.

Производство социальных смыслов, их присвоение в современности происходит за счет того, что субъект социального самостоятельно включается в различные социальные практики. Принадлежность к языковым дискурсам обнаруживается за счет способности человека говорить. Включение в дискурсивные практики на уровне языка или знака оказывается непродолжительным и мимолетным. В социальных сетях дискурсивное присутствие сворачивается до просмотра (скроллинг)новостей и ничего не значащей оценки – «лайк» (like). Перефразируя П. Рикера, можно определить социального субъекта как «человека лайкающего». Способность говорить, способность действовать, способность повествовать как путь признания сворачивается до одной точки – знака в медиапрострастве. Медиапростраство социального характеризуется принципиальным превращением социального тела человека в знаки ^[5,7] и отсутствием тела человека как такового. «Что не видимо, то не действительно. Лишь то, от чего имеется образ, имеет реальность. Которая, однако, мертва, как образ. Все другое, все живое: слышимое, имеющее запах и вкус теснится по краю и сверх этого вытесняется за край. Принимая во внимание такую силу (Gewalt), можно лишь рекламировать невидимость для живых тел. Живое тело сегодня – невидимое тело» ^[8].

Одной из оставшихся практик, конструируемой социальным и направленных на обнаружение социального действия, оказывается спорт. В этом пространстве спортсмен, производя действие, одновременно его присваивает. «Термин «аскрипция» подчеркивает особый характер атрибуции, когда последняя касается связи между действием и деятелем, о котором говорят также, что он обладает действием, что это «его» действие, что он его себе присваивает». ^{[13, с. 96]}. Атлет становится причиной изменения положения собственного тела в пространстве, а также влияет на расстановку социальных других социальных тел: соперников, судей, болельщиков, комментаторов и т.д. Спортсмен своим действием присваивает себе и действие и смыслы, которые закреплены социальным за этим особым организованным событием. «Аскрипция нацелена на способность самого деятеля обозначать себя как того, кто действует или совершил действие. Она связывает «что» и «как» с «кто» ^{[13, с.96]}.

С другой стороны, происходит вторичное присваивание атлета и его действий через дискурс признания. Признавая атлета своим, социальное присваивает смыслы, произведенные способностью к действию определенного атлета. Эти смыслы имеют чисто дискурсивный характер, они выносятся в пространство спорта как пространство действия. И в качестве смыслов действия, определенной победы вновь присваиваются социальным.

Я могу рассказывать о себе

Третий вариант рассмотрения человека могущего раскрывается через положение «я могу рассказать о себе». В данном случае признание раскрывается во временной разверстке. «Проблема заключается во временном измерении и «я», и самого действия; этот аспект не учитывался в предыдущем рассмотрении: референция акта высказывания к субъекту высказывания, как и референция способности действия к деятелю, казалось, могли быть охарактеризованы без учета того факта, что субъект высказывания и деятель имеют историю, являются своей собственной историей». ^{[13, с.96]}. Сущность субъекта здесь состоит из двух составляющих: неподвижной - IDEM, и подвижной – IPSE ^{[13, с.99]}. Такое разделение необходимо для предъявления субъективности Я через повествование, через повествовательную идентичность. «В свою очередь, идея повествовательной идентичности создает возможность для нового подхода к понятию самости, которое без отсылки к повествовательной идентичности не может продемонстрировать свою особую диалектику — диалектику отношения между двумя видами идентичности: неподвижной идентичностью idem, самотождественного, и подвижной идентичностью ipse, «я», рассматриваемой в ее исторической обусловленности. ^{[13, с.99]}.

В отношении спорта, мы можем рассматривать idem как нечто, данное спортсмену природой. Естественные характеристики способности составляют субъективность атлета, но они даны ему так, как даны в момент рождения. Его природная субъективность тождественна самой себе. «Можно связать с характером первый род идентичности, если понимать под этим черты постоянства во времени, начиная с биологической идентичности, — определяемой генетическим кодом и выраженной в отпечатках пальцев, а также во внешнем виде, голосе, поведении» ^{[13, с.99]}.

Дискурсивная организация социального привносит субъективные характеристики Я, которые конструируются языковой реальностью^[9,10]. Здесь неподвижность оказывается в пространстве значение ^[1,2], помещается в конструированное пространство. «Что же до идентичности-ipse, то дело вымысла — создать множество воображаемых вариаций, под прикрытием которых изменения персонажа делают проблематичной идентификацию самотождественного. Бывают исключительные случаи, когда вопрос о личной идентичности становится настолько запутанным, настолько загадочным, что приобретает форму: кто я такой? В конечном счете неидентифицируемое становится неназываемым в утрате имени собственного, сводится к инициалу. Самость полностью исчезает лишь тогда, когда персонаж уклоняется от всякой проблематики этической идентичности в смысле способности считать себя ответственным за свои действия ^{[13, с. 99-100]}.  Конструированное пространство спорта оказывается тем местом, в котором idem-идентичность как естественное или природное в человеке получает возможность самообнаружения и самопредъявления. Здесь спортсмен держит ответ за свои действия, предъявленные на арене состязания в момент финиша. «Семантический анализ выводит на первый план метафору счета — скажем так, «записывать действие на чей-то счет»; эта метафора подсказывает смутную идею моральной ответственности за достоинства и недостатки, подводящей позитивный или негативный итог, как в пухлой бухгалтерской книге с колонками «приход» и «расход». Данная метафора морального досье (record) лежит в основе банальной с виду идеи отчета, а также идеи, с виду еще более банальной, объяснения в смысле сообщения, рассказывания, в конце прочтения этого странного досье-итога» ^{[13, с. 103]}.

В момент финиша субъективность спортсмена сворачивается до точки, до момента фотоснимка (record), происходит определенного рода запись ^[3,6]. Она фиксирует не только положение дел на финише, но и целый ряд других социальных смыслов. Социальное предъявляет собственные возможности. Записывается состояние социального в определенный момент, его возможности по конструированию тела атлета и соревновательного пространства ^[4]. Тело атлета в сущностном отношении представляется конструированием природного или естественного по условиям, заданным самим же социальным. Природа как естественное оказывается оторванной, отдельной от человеческого бытия, принципиально искусственного, другого по отношению к природному бытию. Для представления отсутствующей вещи – природного и естественного в человеке конструируется спортивное пространство, тела атлетов и соответствующий спортивный дискурс.

Из точки финиша раскрываются новые направления конструирования социальным особого пространства спорта, в котором атлеты будут способны предъявить возможности собственного тела как природные или естественные возможности. Дискурс признания, разворачивающийся после финиша, обращается как в прошлое (к памяти), так и в будущее. «Только благодаря сознанию любая личность представляет собой self. Именно здесь на сцену выступает память, поскольку речь идет о временной протяженности рефлексии: «И насколько это сознание может быть направлено назад, к какому-нибудь прошлому действию или мысли, настолько простирается тождество этой личности; эта личность есть теперь то же самое Я, что и тогда, и действие было совершено индивидуальностью, тождественной с теперешним Я и в настоящее время размышляющей об этом действии» ^{[13, с.116]}. Как отмечает П. Рикер, самопризнание субъекта происходит в временном разворачивании образов «я могу», которые в своей совокупности предъявляют человека способного, и одновременно, обрисовывается обозначающее или означивающее его пространство.

Взаимное признание

Первоначально необходимо остановиться на фигуре Другого, о необходимости которого с первых страниц третьего очерка о признании говорит П. Рикер. «Конституирование феномена «другой» представляет в таком случае парадоксальное построение: инаковость другого, как любая инаковость, конституируется в (in) «я» и исходя из (aus) «я»; но именно в качестве другого чуждый конституируется как ego для самого себя в том же самом статусе, что и «я», т. е. как субъект опыта, как субъект, способный воспринимать «я» принадлежащим миру своего опыта» ^{[13, с. 149]}. В спортивном пространстве в качестве Другого, способного к «взаимному признанию» выступает социальное, которое предъявляется в фигуре соперника, тренера и т.п. Для исследования важно дифференциация фигур Другого для понимания механизмов взаимодействия социального и спортивного пространств. Схемы взаимного при-знания, приписывания знания, его организации определяют структурирование смыслов в дискурсе спорта.

В момент спортивного старта, атлет и его соперник одновременно находятся в пространстве соревнования, в котором оказывается возможным взаимное признание на уровне взаимодействия тел в пространстве присутствия. «Даже сама моя плоть выступает в качестве первой analogon плоти другого, чей непосредственный интуитивный опыт останется для меня навсегда недостижимым; в этом отношении он — непреодолимая истина изначальной асимметрии в перцептивном и интуитивном планах. Тем не менее, понятие «аналогизирующее схватывание» образует смысл — не размышления по аналогии, а до-категориального, до-интеллектуального преобразования, отсылая к первичному созданию смысла, делающему мое отношение к иному образцом для подражания. Это предположение об «аналогизирующим схватывании» дает основание говорить об «аппрезентации» при отсутствии презентации, или об «апперцептивном переносе (Uebertragung)» ^{[13, с.149]}. Через спорт социальное пытается посредством аппрезентации, познать тело другого социального и некоторым образом установить его сходство или родство со своим собственным телом. Происходит это на уровне апперцепции в процессе соревнования, где каждое тело предъявляет определенное тело социального, тело страны. В пространстве соревнования представляются и в соперничестве обнаруживаются и самомообозначаются «тело» страны 1, «тело» страны 2… «тело» страны N.

Таким образом, в пространстве спорта обнаруживается некое сходство и инаковость предъявляющих себя атлетов, а следовательно, тел. Именно обнаружение безусловной общности как природности человека (принадлежности роду) делает возможным взаимное признание. «Аналогия содействует изначальной непознаваемости опыта «для-себя» другого; в этом смысле «я» и другой действительно «несопоставимы» друг с другом; только «я» явлен, представлен; другой, считающийся аналогичным, остается «аппрезентированным». «Именно на основе этой асимметрии, одновременно сохраняемой и преодолеваемой, шаг за шагом конституируются общий природный мир и исторические сообщества, разделяющие общие ценности» ^{[13, с.150]}.

Однако современное развитие событий еще раз демонстрирует, каким образом социальное структурирует спорт с точки зрения взаимного признания. Принципиальная завершенность действия как идентификации Я атлета предъявляется в момент финиша. Далее он оказывается бессловесным, у него нет возможности высказаться. Далее начинают работать структуры признания другим. Другой может «вменять» спортсмену абсолютно любые смыслы. Допинговые скандалы, беспрецедентный героизм — не имеет значения. Здесь социальное как Другой признает спортсмена именно таким, каким оно структурирует его в дискурсе. Проговаривая и предъявляя эти схемы, социальное пытаясь «наградить»-признать спортсмена признается самому себе. Социальное обнаруживает свои собственные скрытые смыслы. Пытаясь «героизировать» или «очернить» спортсмена, общество конституирует и собственные смыслы, какими бы они не были. Эти смыслы оказываются в пространстве спорта, транслируются в предельно понятных дискурсивных структурах в понятных структурах спорта, вызывая в итоге массовое одобрение.

Итак, предъявление и актуализация смыслов социального как признания происходит в пространстве спорта, с одной стороны, как пространства при-сутствия тел спортсменов, с другой стороны, как дискурсивного пространства спортивных как бы естественных смыслов социального. Тело атлета начинает структурироваться с момента его первичного отбора тренером. Таким образом, в пространстве взгляда тренера обнаруживается запрос социального на обнаружение и идентификацию особых характеристик в теле человека. Общество пытается обнаружить специфические природные характеристики тела, удовлетворяющие требованиям, сконструированным для различных видов спорта. Социальное идентифицирует тело атлета как природную вещь, которая будучи признанной социальным подвергается трансформации или деформации, превращаясь в как бы природную социальную вещь. В терминах П. Рикера, человек становиться человеком «могущим».

Языковой характер социальной реальности организует существование спортсмена с позиции Другого. Самопризнание и самообнаружение спортсмена оказывается возможным в случае включения атлета в языковые структуры. Общество, которое обнаруживает в конструированном пространстве спорта свои представления о природности и природе, необходимо задает и характеристики спортсмена, как явленности природы. Естественное как природное, конструируемое дискурсом признания, является обще-родовой характеристикой человеческого, позволяющей всему социальному обнаруживать в пространстве спорта основу для обнаружения и существования взаимного признания.