Борьба за нравственность в городской среде: исторический опыт Российской империи и СССР

Болтаевский Андрей Андреевич кандидат исторических наук доцент, Международный славянский институт 129085, Россия, г. Москва, ул. Годовикова, 9, строение 25 Boltaevskii Andrei Andreevich PhD in History associate professor of the Department of Philosophical and Socio-Humanitarian Disciplines at Moscow State University of Food Production 129085, Russia, g. Moscow, ul. Godovikova, 9, stroenie 25 boltaev83@mail.ru Другие публикации этого автора

В конце 1980-х – начале 1990-х гг. в нашей стране произошла настоящая социальная революция, неотъемлемой частью которой была и сексуальная революция. Это привело к тому, что из подполья вышли не только работницы интим-услуг, но и откровенная порнография, фактически доступная даже детям, что способствовало нравственному упадку россиян: в 1998 г. до 70 % молодежи в России в той или иной степени являлись сторонниками легализации «публичных домов»^[1].

Долгое время в нашей стране образ проститутки был известен по заграничной поездке С. С. Горбункова из фильма «Бриллиантовая рука». Однако в эпоху Перестройки внимание к девиациям в советском обществе резко усилилось, в том числе с целью показать кризис системы воспитания и культуры в стране, в связи с чем появляются первые публикации на данную тему, а затем повесть «Интердевочка» и имевший шумный успех одноименный фильм. Одновременно стали звучать голоса о необходимости легализации проституции ^[2], причем в последнее время они раздаются уже на достаточно высоком уровне. Например, в конце 2012 г. по инициативе фонда «Полиция нравов» прошла конференция с красноречивым названием «Узаконим проституцию – соберем налоги», на которой был предложен проект федерального закона «О государственном регулировании и контроле за оказанием сексуальных услуг» ^[3]. А глава УФМС по Санкт-Петербургу Е. В. Дунаева прямо говорит о необходимости создания подобных учреждений для удовлетворения интимных потребностей многочисленными гастарбайтерами ^[4]. Впрочем, сами «дамы полусвета» считают несколько по-другому: в ходе одного из опросов все собеседницы заявили интервьюеру, что выступают против легализации, так как придется выплачивать налоги государству ^[5].

Для того чтобы разобраться в данной ситуации, следует обратиться к изучению отечественного опыта борьбы с проституцией. Прежде всего, отметим, что в отличие от Западной Европы в средневековой Руси не было легальных борделей: Олеарий свидетельствовал: в Московии «не устраиваются публичные дома с блудницами, от которых… власти получают известный доход» ^[6]. Более-менее заметные притоны стали появляться в России только с петровских времен, причем первоначально как их пользователями, так и работницами были иностранные подданные. И хотя в XIX в. большая часть проституток была уже по национальности русскими, нравственный облик большинства русских женщин был вплоть до перестроечной эпохи достаточно высоким, особенно по сравнению с соседними европейскими странами ^[7].

Вообще, XIX в. стал эпохой бурного роста городов, развитием товарно-денежных отношений и увеличением проституции: «Благодаря, главным образом, экономическим условиям, женщина стала до того доступна, что каждый мужчина может, во всякое время дня и ночи, обладать ею за ничтожную цену» ^[8]. Сен-Поль заметил, что «проституция так же необходима городу, как хозяйке мусорное ведро» ^[9]. Однако массовость данного явления привела к быстрому распространению сифилиса и других венерических заболеваний. Так, например, в начале XX в. в Париже из 2, 5 млн. жителей насчитывалось до 500 тыс. больных сифилисом, что позволило одному французскому исследователю остроумно сравнить цивилизацию с сифилизацией ^[10] В 1899 г., по официальным данным, в Российской империи, за исключением Великого княжества Финляндского, из общего числа проституток 57, 9 % были больны сифилисом ^[11]. А в 1900 г. в столице нашей страны на каждые 326 жителей приходилась одна проститутка.

Вообще, угроза сифилиса в то время была по-настоящему сильной, а страх перед ним можно сравнить, пожалуй, только с опасностью СПИДа в наши дни. Боязнь эпидемии вызвала необходимость врачебно-полицейской регламентации проституции ^[12]; в России данная система начала утверждаться с 1843 г. ^[13], когда в городе на Неве был организован первый врачебно-полицейский комитет (ВПК). И хотя сначала его деятельность была первоначально рассчитана на 3 года, известно, что нет ничего более постоянного, чем временное: в итоге подобная система была отменена только после революции 1917 г.

«Падшие женщины» априори считались переносчиками заболеваний, а, следовательно, должны были оказаться за пределами нормального мира., но только по причинам медицинским, а вовсе не из-за аморального поведения.. Современник справедливо задавался вопросом: «От сифилиса проститутки мы придумали ее регламентацию…Но что же мы придумали от нашего разврата, который создает этих проституток и бросает нас в их объятия»? ^[14] Фактически в течение всей второй половины XIX в. происходили споры между сторонниками регламентации и аболиционистами, которые настаивали на отмене унизительной процедуры врачебно-полицейского досмотра и необходимости социальной помощи и реабилитации жертв проституции.

Одним из наиболее ярких сторонников деятельности ВПК являлся профессор В. М. Тарновский ^[15], который доказывал, что «отсутствие регламентации проституции, т. е. отсутствие обязательного осмотра и больничного лечения зараженных проституток немедленно ведет за собою усиленное распространение сифилиса этими последними» ^[16].

Однако уже с середины XIX в., сначала в Англии, а затем в других европейских странах, усиливается движение за отмену унизительной регламентации ^[17]. В 1877 г. в Женеве состоялся I конгресс «Британской континентальной и генеральной федерации», целью которой стала «борьба с регламентацией проституции и обязательным осмотром женщины. Эти меры оскорбляют нравственное чувство, нарушают закон, несовместимы с истинными понятиями о свободе…» ^[18] Началось создание различных благотворительных организаций – учреждения святой Марии Магдалины и другие, причем среди пожертвователей были лица из самых разных социальных слоев ^[19].

Если ранее медицинская наука убеждала государственные власти в необходимости разрешения публичных домов, то позднее стало очевидно, что «дома терпимости представляют из себя настоящие лаборатории сифилиса, для скорейшего уничтожения которых надо принимать все меры» ^[20]. Статистика наглядно показывала, что среди поднадзорных проституток происходил рост венерических болезней ^[21]. Но еще более важным было другое мнение: «Регламентация проституции поощряет распутство как мужчин, так и женщин» ^[22]. В 1903 г. в Московскую городскую думу поступило прошение о необходимости уничтожения домов терпимости ^[23]. В годы первой русской революции в ряде городов были разгромлены публичные дома, в 1905 г. в Ростове-на-Дону и в 1906 г. в Петербурге произошла серия самоубийств проституток ^[24]. А уже в 1910 г. в столице Российской империи состоялся первый Всероссийский съезд по борьбе с торгом женщинами, большинством голосов решительно осудивший режим регламентации ^[25]. Однако, несмотря на все это, данный режим был отменен лишь только после революции 1917 г.

В период Гражданской войны на проституток была распространена трудовая повинность, но в годы НЭПа «свободная любовь» вновь вернулась на улицы городов. Так, в Москве центром сбора проституированных женщин стали Тверская площадь, Тверская улица, Страстной бульвар, а возраст большинства из них не превышал 25 лет ^[26]. За 1922 г. только в Омске милицией было обнаружено 80 притонов, где действовали около 600 проституток ^[27]. Среди молодежи была достаточно популярна следующая мысль: «До улучшения экономического положения, которое дает возможность обзавестись семьей, государство должно создать временно дома терпимости, в которых можно было бы предупредить заражение венерическими болезнями» ^[28].

Ряды «падших женщин» пополняли сокращенные совслужащие, в связи с чем Междуведомственная комиссия при Народном Комиссариате Социального Обеспечения внесла на рассмотрение ВЦСПС предложения о запрете на увольнение беременных, об организации питания и общежития для безработных женщин ^[29].

В 1922 г. НКВД РСФСР даже рассматривал вопрос о создании «милиции нравов» ^[30], но общественное мнение выступило резко против этого ^[31]. В результате, бороться с этим явлением было решено на трех направлениях: во-первых, организация НКСО пунктов социальной помощи, которые помогали в трудоустройстве, содействовали в возвращении домой ^[32]; во-вторых, воспитательные меры, так как считалось, что «повышение культурного уровня отвлечет широкие массы от проституции к интересам более высоким» ^[33]; в-третьих, расширением сети профилакториев, число которых в РСФСР насчитывало к 1931 г. свыше 20 ^[34]; и, наконец, распространением карательных мер на потребителей секс-услуг, в частности, открытая публикация их фотографий и фамилий ^[35]. В качестве курьеза стоит отметить, что против последней меры выступили руководители ЗАГСов, которые опасались увеличения числа разводов вследствие такого воздействия на женатых мужчин ^[36].

Однако с начала 1930-х г. социальное патронирование заменяется на меры административного принуждения и окончательно побеждает точка зрения, согласно которой единственным способом борьбы с этим явлением должна стать высылка из крупных городов в отдаленные места, где отсутствуют необходимые условия для занятия проституцией ^[37]: в 1937 г. все профилактории для проституток были включены в систему ГУЛАГа. В дальнейшем начинается политика замалчивания социальных патологий, продолжавшаяся вплоть до середины 1980-х гг. А между тем, игнорирование таких патологий может привести к укоренению данного явления, а, в дальнейшем и его росту, как и произошло в конце 1980-х гг., когда его в условиях резкого ослабления действующих социальных норм, вдобавок, стали рассматривать в качестве протеста советской действительности. И не вдомек было лже-аналитикам, что проституция в гораздо больших масштабах существовала в те же годы на Западе: главное было показать порочность социалистической системы.

В настоящее время борьба с проституцией должна быть основана, в первую очередь, не на репрессиях, не на борьбе с проститутками, как это было сто лет назад и как это происходит сейчас, а на социальной помощи и культурно-воспитательных мерах. Из средств массовой информации должны исчезнуть рекламы «досуга» и т.п. проявлений секс-индустрии. Легализация проституции приведет лишь к разрастанию данного явления, а так же секс-туризму, что окажет разлагающее влияние на население, особенно подрастающее поколение. Город должен стать местом совершенствования человека, а не его деградации.