Аннотация: Предметом исследования является научно-исследовательский труд М.Н. Жиркова, который стал первым монографическим исследованием в изучении музыкальной культуры якутов. Объектом исследования являются проблемы музыковедения впервые поставленные автором данного исследования. В статье рассматриваются такие аспекты как непростая судьба рукописи исследования М.Н. Жиркова, долгое время пролежавшей неизданной, а при первой публикации вышедшей в свет не в полном виде, кроме того, опыт нового переиздания данного труда в 9-м томе «Собрания сочинений» М.Н. Жиркова. Особое внимание уделяется тем направлениям его работы, которые на тот момент находились в кругу самых актуальных теоретических проблем музыкальной культуры народов бывшего Советского Союза. Основными выводами проведенного исследования являются авторские обобщения тех основополагающих результатов работы М.Н. Жиркова, которые по времени написания данного сочинения были передовыми не только по тому уровню развития отечественного музыковедения, но и сейчас выглядят вполне современными по своей актуальности и фундаментальности. Особым вкладом автора в разрабатываемую тему является разбор тех частей исследования, которые не были изданы в первой публикации 1981 г. Новизна исследования заключена в том, что впервые обращено внимание на оригинальный полный текст первоначального варианта «Якутской народной музыки» М.Н.Жиркова. В статье обобщен авторский опыт нового издания этого уникального труда.

Ключевые слова: Марк Жирков, Якутская народная музыка, музыкальная культура, деятельность, исследование, издание, Собрание сочинений, музыкальная фольклористика, взаимовлияние, труд

Abstract: The subject of the study is the research work of M.N. Zhirkov, which became the first monographic study of the musical culture of the Yakuts. The object of the study is the problems of musicology first posed by the author of this study. The article discusses such aspects as the difficult fate of the manuscript of M.N. Zhirkov's research, which was unpublished for a long time, and at the first publication was not published in its full form, in addition, the experience of a new reprint of this work in the 9th volume of M.N. Zhirkov's "Collected Works". Special attention is paid to those areas of his work that at that time were in the circle of the most pressing theoretical problems of musical culture of the peoples of the former Soviet Union.   The main conclusions of the study are the author's generalizations of the fundamental results of M.N. Zhirkov's work, which at the time of writing this work were advanced not only in terms of the level of development of Russian musicology, but now look quite modern in their relevance and fundamental nature. A special contribution of the author to the topic under development is the analysis of those parts of the study that were not published in the first publication of 1981. The novelty of the study lies in the fact that for the first time attention is drawn to the original full text of the original version of the "Yakut folk Music" by M.N.Zhirkov. The article summarizes the author's experience of the new edition of this unique work.

Keywords: musical folklore, Collected Works, edition, study, activity, musical culture, Yakut folk music, mutual influence, Mark Zhirkov, work

Аннотация: В рамках данной статьи авторы анализируют цикл гравюр «Апокалипсис» Альбрехта Дюрера в контексте категорий пространства и времени, сложившихся в истории и философии культуры Средних веков и Возрождения. Метафизическая сущность времени, определяемая христианской эсхатологией, нашла свое яркое воплощение в деятельности многих деятелей художественной культуры той эпохи. Апокалиптические настроения, определяющие во многом сознание людей эпохи Реформации, были присущи и А. Дюреру. Цикл гравюр «Апокалипсис» во многом стоит рассматривать как квинтэссенцию этих настроений и отражение того образа смерти, что складывается в эту эпоху. Пространство также приобретает метафизические характеристики, становится неоднородным, эмоционально окрашенным. Авторы делают вывод, что в «Апокалипсисе» наблюдается смешанная (и в силу этого очень своеобразная) трактовка категории времени и пространства. Она наглядно показывает переход пространственно-временных представлений Средних веков к представлениям о времени и пространстве, присущих Новому времени. Не исключено так же, что перед нами один из вариантов ренессансного овладения категориями времени и пространства в искусстве Европы. Обращает на себя внимание его открытость и сознательная демонстративность, ведь две художественные системы взаимодействуют друг с другом на-равных; их стилистический потенциал и выразительные средства используются всецело, с полной отдачей и как результат, с максимальной впечатляющей силой.

Ключевые слова: Дюрер, Апокалипсис, пространство, время, образ смерти, Реформация, хилиазм, искусство, Средние века, Возрождение

Abstract: Within the framework of this article, the authors analyze the cycle of engravings "Apocalypse" by Albrecht Durer in the context of the categories of space and time that have developed in the history and philosophy of culture of the Middle Ages and Renaissance. The metaphysical essence of time, defined by Christian eschatology, found its vivid embodiment in the activities of many figures of artistic culture of that era. Apocalyptic moods, which largely determine the consciousness of people of the Reformation era, were also inherent in A. Durer. The cycle of engravings "Apocalypse" in many ways should be considered as the quintessence of these moods and a reflection of the image of death that develops in this era. Space also acquires metaphysical characteristics, becomes heterogeneous, emotionally colored. The authors conclude that in the "Apocalypse" there is a mixed (and therefore very peculiar) interpretation of the category of time and space. It clearly shows the transition of the space-time representations of the Middle Ages to the ideas of time and space inherent in the New Time. It is also possible that we have before us one of the variants of the Renaissance mastery of the categories of time and space in the art of Europe. Attention is drawn to its openness and conscious demonstrativeness, because two artistic systems interact with each other on an equal footing; their stylistic potential and expressive means are used entirely, with full dedication and as a result, with maximum impressive force.

Keywords: Middle Ages, art, chiliasm, Reformation, image of death, time, space, Apocalypse, Durer, Renaissance

Аннотация: Предметом исследования является человеческий потенциал в условиях трансформации социокультурного пространства КНР. Современный антропологический кризис вызывает необходимость поиска новых ценностных основ развития человеческого потенциала и актуализирует исследование культурной регионально-страновой специфики практик его реализации. Неоднородная гетерогенная природа социокультурного пространства КНР вызывает необходимость познания специфических региональных практик по наращиванию человеческого потенциала. Китай формирует эффективную систему развития и привлечения человеческого потенциала внутри страны и во взаимодействии с внешним миром. Успехи КНР во многом определяют новое видение места и роли человека в социокультурных трансформациях. Человеческий потенциал формирует динамичный, стремительно меняющийся облик социокультурной среды в КНР, определяя скорость и направленность внутренних и внешних модернизационных процессов. Научная новизна заключается в том, что в КНР региональность выступает как культурно-пространственная характеристика деятельности, которая в свою очередь имеет конкретное выражение – в практиках. Философско-антропологический анализ практик предполагает обращение к регионологическому подходу, способствующему выявлению специфики на уровне регионов – «внутренних» и «внешних». На национальном уровне процесс наращивания человеческого потенциала, являющийся элементом «мягкой силы», происходит на всех ступенях многоуровневой иерархии управления региональным развитием, начиная с уровня крупных регионов, заканчивая локально-региональными сообществами уровня городов, поселков, сел и отдельных предприятий.

Ключевые слова: Китай, человеческий потенциал, культура, мораль, конфуцианство, модернизация, конфуцианские ценности, человек, практики, мягкая сила

Abstract: The subject of the study is the human potential in the conditions of transformation of the socio-cultural space of the PRC. The modern anthropological crisis causes the need to search for new value foundations of human potential development and actualizes the study of cultural regional-country specifics of its implementation practices. The heterogeneous nature of the socio-cultural space of the PRC makes it necessary to know specific regional practices for developing human potential. China is forming an effective system for developing and attracting human potential within the country and in interaction with the outside world. The success of the PRC largely determines a new vision of the place and role of man in socio-cultural transformations. Human potential forms a dynamic, rapidly changing image of the socio-cultural environment in China, determining the speed and direction of internal and external modernization processes. The scientific novelty lies in the fact that in the PRC regionality acts as a cultural and spatial characteristic of activity, which in turn has a concrete expression - in practices. The philosophical and anthropological analysis of practices involves an appeal to a regionological approach that contributes to the identification of specifics at the level of regions – "internal" and "external". At the national level, the process of building human potential, which is an element of "soft power", occurs at all levels of the multilevel hierarchy of regional development management, starting from the level of large regions, ending with local-regional communities at the level of cities, towns, villages and individual enterprises.

Keywords: Human, Confucian values, modernization, Confucianism, morality, culture, human potential, China, practices, soft power

Аннотация: Данное исследование посвящено художественно-стилистическому анализу традиционных китайских новогодних картинок под названием «пухуэй няньхуа» на примере исторического и документального материала, собранного в городе Гаоми в провинции Шаньдун. Здесь прослеживаются изменения в его форме и содержании, используемых выразительных средствах в течение пятисотлетней истории его распространения в Китае. Предметом внимания является развитие китайских лубочных картинок от династии Мин до настоящего времени. В качестве объекта видится трансформации технологических и изобразительных особенностей исполнения такого рода произведений в рамках отдельных их разновидностей, которые были популярны в творческой деятельности нескольких поколений мастеров города Гаоми. Цель исследования заключается в том, чтобы составить общее представление о том, как зарождались и формировались основные разновидности «пухуэй няньхуа» в творческой деятельности гаоминских художников-ремесленников. Путем художественно-стилистического, иконографического и сравнительно-исторического анализа автор выделяет несколько этапов в процессе становления традиции изготовления таких картинок. Более того, предлагается типологический ряд китайского новогоднего лубка, состоящий из изображений лаосских и буддийских святых, визуализаций омофонических метафор, бытописанием жизни китайцев. Каждый из представленных типов отличается не только своеобразием содержания, но и набором композиционных и изобразительных средств, которыми пользовались авторы.

Ключевые слова: пухуэй няньхуа, китайский лубок, китайская живопись, искусство Китая, ремесло, печатная графика, типология, художественные особенности, иконография, Гаоми

Abstract: This study is devoted to the artistic and stylistic analysis of traditional Chinese New Year's pictures called "puhui nianhua" on the example of historical and documentary material collected in the city of Gaomi in Shandong province. It traces the changes in its form and content, the means of expression used during the five-hundred-year history of its distribution in China. The subject of attention is the development of Chinese splint pictures from the Ming Dynasty to the present. As an object, we see the transformation of technological and visual features of the performance of such works within their individual varieties, which were popular in the creative activities of several generations of masters of the city of Gaomi. The purpose of the study is to get a general idea of how the main varieties of "puhui nianhua" were born and formed in the creative activity of Gaoming artisan artists. By means of artistic-stylistic, iconographic and comparative-historical analysis, the author identifies several stages in the process of formation of the tradition of making such pictures. Moreover, a typological series of Chinese New Year's splints is proposed, consisting of images of Lao and Buddhist saints, visualizations of homophonic metaphors, and a description of Chinese life. Each of the presented types differs not only in the originality of the content, but also in the set of compositional and visual means used by the authors.

Keywords: Gaomi, iconography, artistic features, typology, printed graphics, craft, the art of China, chinese painting, chinese splint, puhui nianhua

Аннотация: Статья посвящена исследованию влияния авангарда 1930-х гг. на развитие неофициального искусства в советской России и Китайской Народной Республике. На примере художественно-образного анализа творчества нонконформистов рассматриваются особенности восприятия и интерпретации поисков авангардистов второй трети XX в., в частности предлагаются материалы, посвященные обществу Цзюэлань. Последнее оказало значительное влияние на формирование китайского неофициального искусства и его отношение к языку авангарда, как и русско-советский авангард 1920–1930-х гг. во многом способствовал становлению «второго авангарда». Объектом исследования является неофициальное искусство двух стран в XX в., а предметом – сходства и отличия в процессе его зарождения и трансформации, в том числе в призме эволюции авангардных идей и течений. В поле внимания автора входит выявление общего в выборе китайскими и русско-советскими мастерами художественных средств, а также смыслового наполнения образов. Важным для раскрытия темы представляется определение особенностей и общих черт в организации творческой коммуникации между членами художественных объединений. В результате исследования сделан вывод, что китайские и советские деятели неофициального искусства сплачивались вокруг небольших объединений, «кругов», клубов, обществ, предлагая альтернативный официальному и, с их точки зрения, регрессивному искусству взгляд на независимое творчество. Китайские художники стремились привить китайской культуре модернистское видение, а советские нонконформисты развивали собственное понимание актуального искусства. Их идеи и творческие находки – источники тех процессов, которые происходят в художественных мирах, сотрудничающих в сфере культуры России и Китая.

Ключевые слова: китайское искусство, советское искусство, нонконформизм, неофициальное искусство, андеграунд, общество Цзюэлань, авангард, модернизм, художественная жизнь, либерализация

Abstract: The article is devoted to the exhibition and creative activities of representatives of the Juelan Society and figures of Soviet unofficial art – a comparative analysis allows us to see common points regarding the choice of artistic means and techniques, themes and motives, the fate of creative associations. The purpose of the article is to determine the similarities and differences of the process of the origin of unofficial art in China and Soviet Russia. The author's field of attention includes identifying similarities in the choice of genre, composition, artistic means, as well as the semantic content of the images revealed in the works of artists. It is important for the disclosure of the topic to determine the features and common features in the organization of creative activity and communication between members of artistic associations. The study concluded that Chinese and Soviet figures of unofficial art rallied around small associations, "circles", clubs, societies, offering an alternative to the official and, from their point of view, regressive art view of independent creativity. The artists of the Juelan Society sought to instill a modernist vision in Chinese culture, and Soviet conformists decades later developed their own understanding of contemporary art. Their attempts had a strong influence on the work of Chinese painters of subsequent generations and became a phenomenon in the art of their countries, still have an impact on its development. Their ideas and creative findings are the sources of the processes that take place in the artistic worlds that cooperate in the field of culture of Russia and China.

Keywords: liberalization, artistic life, modernism, vanguard, Juelan Society, underground, unofficial art, nonconformism, soviet art, chinese art

Аннотация: Предметом исследования является институт древнеиндийского диспута, теоретическое осмысление которого вошло в доктрины всех религиозно-философских школ. Подробно рассматривается «шраманский период» (V в. до н.э.), в который шла острая полемика между религиозно-философскими школами, в ходе которой «выкристаллизовывались» эффективные приемы ведения диспутов и вырабатывалась аргументативная нормативность. Показано, что существовавший в духовной культуре того времени плюрализм и разнообразие онтологических моделей, нашли отражение в логико-эпистемологической доктрине – прамана-ваде. Так в первый (предлогический) период теоретико-познавательные и логические вопросы ставились в рамках анвикшики – «науки о ведении публичных споров», а сама широко распространенная культура философских диспутов и их актуальная практика полностью определялась самобытным культурным контекстом.     Проанализирован аргументативный канон школы ньяя, осуществлено сравнение категорий индийской и западноевропейской традиции, иллюстрирующих дискуссию, в частности, аристотелевской силлогистики и пятичленного силлогизма ньяиков, учения о споре древнекитайской школы поздних моистов и античной хрии. Выявлены продуктивные методологические идеи полемической стратегии ведения философских диспутов в позднем буддизме, показана роль двуединства доказательства и опровержения, а также примеров, вопросов и уловок, как топосов древнеиндийской культуры спора. Обосновывается, что несмотря на трудность вычленения идей аргументации из прамана-вады, и сложность анализа их теоретико-методологического содержания из-за аморфности смысловых полей санскритских терминов, аргументативный канон школы ньяя и раннебуддийское учение об украшении и недостатках речи, содержащие критерии обоснования и принципы убеждения, могут быть расценены как теория аргументации. Методологическая база статьи представлена компаративистским анализом стратегий древнеиндийской философской мысли и герменевтическим методом. Новизна исследования заключается в выявлении на основе системного подхода инвариантного аргументативного содержания доктрин школы ньяя и буддистов.

Ключевые слова: Древняя Индия, философский диспут, аргументация, логика, ньяя, буддизм, учение о речи, силлогизм, примеры, уловки

Abstract: The subject of the study is the institution of the ancient Indian dispute, the theoretical understanding of which has become part of the doctrines of all religious and philosophical schools. The “Shraman period” (5th century BC) is considered in detail, during which there was a sharp controversy between religious and philosophical schools, during which effective methods of conducting disputes “crystallized” and developed argumentative normativity. It is shown that the pluralism and diversity of ontological models that existed in the spiritual culture of that time were reflected in the logical and epistemological doctrine - pramana-vada. Thus, in the first (pre-logical) period, epistemological and logical questions were raised within the framework of anvikshika, “the science of conducting public disputes,” and the widespread culture of philosophical disputes and their actual practice were completely determined by the original cultural context. The argumentative canon of the Nyaya school is analyzed, the categories of the Indian and Western European traditions are compared, illustrating the discussion, in particular, of the Aristotelian syllogistic and the Nyayak five-term syllogism, the doctrine of the dispute between the ancient Chinese school of the late Mohists and ancient Chrya. The productive methodological ideas of the polemical strategy of conducting philosophical disputes in late Buddhism are revealed, the role of the dual unity of proof and refutation, as well as examples, questions and tricks, as topoi of the ancient Indian culture of dispute is shown.

Keywords: the doctrine of speech, Buddhism, nyaya, logics, argumentation, philosophical dispute, Ancient India, syllogism, examples, tricks

Аннотация: Духовные искания Раймонда Луллия представляют интерес для современного философского дискурса как занимающие промежуточное положение между Средневековьем и Ренессансом и тем самым объединяющие в себе особенности этих двух эпох в истории развития человеческой мысли. Со средневековьем они связаны теоцентризмом и традиционализмом, а с Ренессансом акцентированием своеобразной полифоничности мира, преобладанием множественности над единством, данным в автономном диалогическом пространстве человеческой личности как постепенная имманентизация присутствия трансцендентного божества, связанная с принятием человеком внешнего мира как единственно возможного. Эта имманентизация осуществляется Лулием в символе Любви как Единстве Любящего и Возлюбленного, эксплицирующем интроспекцию мыслителя. Новизна работы заключается в применении к духовным исканиям Раймонда Лукллия учения А.Ф. Лосева об интерпретативном символе, что, позволило рассмотреть их как особую форму экспликации личности как ее трансценденции и одновременной имманенции, являясь особой формой интроспекции, что соотносится с учением Луллия о Любви как колебании, в котором Возлюбленный опускается, а Любящий восходит. Это способствует актуализации духовных исканий Луллия как целостности, неповторимого эйдоса, в котором каждая из сепаратных особенностей духовных поисков Раймонда Луллия реализуется особым образом, отражая промежуточное положение занимаемое мыслителем между мирами Античности и Средневековья. Предложенная модель взаимного полагания «компонентов» учения Луллия позволяет показать одну из возможностей взаимодействия логической системы мыслителя (понимания силы, ее носителя и пассивно воспринимающего ее начала) и его теологически ориентированных личностных духовных исканий как особого рода динамику, в которой ведущая роль отведена интроспекции как личностной интенции, своеобразной мифологической подоснове собственно логического измерения учения мыслителя.

Ключевые слова: Ренессанс, Средневековье, возлюбленный, любящий, имманентное, трансцендентное, интроспекция, личность, сознание, символ

Abstract: The spiritual quest of Raymond Lull is of interest to modern philosophical discourse as occupying an intermediate position between the Middle Ages and the Renaissance and thus combining the features of these two eras in the history of the development of human thought. They are connected with the Middle Ages by theocentrism and traditionalism, and with the Renaissance by emphasizing the peculiar polyphony of the world, the predominance of plurality over unity, given in the autonomous dialogic space of the human personality as a gradual immanentization of the presence of a transcendent deity, associated with the acceptance by man of the external world as the only possible one. This immanentization is carried out by Luli in the symbol of Love as the Unity of the Loving and the Beloved, explicating the thinker's introspection. The novelty of the work lies in the application of the teachings of A.F. Losev about the interpretive symbol, which made it possible to consider them as a special form of explication of the personality as its transcendence and simultaneous immanence, being a special form of introspection, which correlates with Lull's teaching about Love as a fluctuation in which the Beloved descends, and the Lover ascends. This contributes to the actualization of Lull's spiritual quest as an integrity, a unique eidos, in which each of the separate features of Raymond Lull's spiritual quest is realized in a special way, reflecting the intermediate position occupied by the thinker between the worlds of Antiquity and the Middle Ages. The proposed model of mutual positing of the "components" of Lull's teaching allows us to show one of the possibilities for the interaction of the thinker's logical system (understanding the force, its bearer and passively perceiving its beginning) and his theologically oriented personal spiritual quest as a special kind of dynamics in which the leading role is assigned to introspection as a personal intentions, a kind of mythological sub-foundation of the actual logical dimension of the thinker's teachings.

Keywords: the Middle Ages, the Beloved, the immanent, the Lower, the transcendent, introspection, personality, the Renaissance, consciousness, symbol

Аннотация: Предметом исследования является фильм Бернардо Бертолуччи «Последний император», в частности колористическое решение фильма и психологическая наполняемость образа главного героя, которая во многом раскрывается через цветовую палитру и отдельные художественные детали. Объект исследования – язык кинематографа, кинематографические художественные приемы. Б. Бертолуччи – известный итальянский драматург и кинорежиссер. Автор многих эпатажных картин, вызывающих неоднозначную, противоречивую оценку кинокритики и зрителей разных стран мира. Несмотря на порой шокирующие образы и сюжеты, фильмы Б. Бертолуччи получили высокую оценку мирового сообщества и отечественной кинокритики благодаря художественному решению и актуальной проблематике, затрагивающей вопросы классовой борьбы и антифашистские темы. Автором статьи рассматривается образ главного героя фильма Айсингеро Пу И – последнего императора Китая и Маньчжоу-го. В основе фильма реальные исторические события, происходящие в первой половине XX века, поэтому драматические коллизии персонажа не воспринимаются зрителем как некая абстрактная проблема. На фоне сложных исторических перемен, с которыми столкнулся Китай, поднимаются вопросы становления и самоопределения личности. Образ императора Пу И раскрывается постепенно через сопоставление двух сюжетных линий и колористическое решение фильма, так как именно цветовая палитра помогает тонко и многозначно передать психологическое наполнение персонажа. Основные методы исследования – аналитический и сравнительно-исторический. Анализируется композиция фильма, изучается динамика цветовой палитры отдельных эпизодов, что позволяет проследить эволюцию образа. Автор приходит к выводу, что именно колористическое решение фильма позволило создателям передать национальный колорит и историческую атмосферу Китая определенного исторического периода и показать на экране яркий образ главного героя.

Ключевые слова: искусство кино, художественный прием, колористическое решение, изобразительное решение, визуально-образный ряд, символика цвета, Бернардо Бертолуччи, Последний император, Айсингеро Пу И, кинематограф Италии

Abstract: The subject of the study is Bernardo Bertolucci's film "The Last Emperor", in particular, the coloristic of the film and the psychology of the image of the main character, which is largely revealed through the color palette and individual artistic details. The object of research is the language of cinematography, cinematographic artistic techniques. Despite the sometimes shocking images and plots, Bertolucci's films were highly appreciated by the international community and domestic film critics due to their artistic solution and topical issues affecting the problems of class struggle and anti-fascist themes. The author of the article examines the image of the main character of the film, Aisingero Pu Yi, the last emperor of China and Manchukuo. The film is based on real historical events taking place in the first half of the 20th century, so the dramatic collisions of the character are not perceived by the viewer as some kind of abstract problem. Against the backdrop of the complex historical changes that China has faced, many questions of the formation and self-determination of the individual are being raised. The image of Emperor Pu Yi is revealed gradually through a comparison of two storylines and the color scheme of the film, since it is the color palette that helps to subtly and meaningfully convey the psychological content of the character. The main research methods are analytical and comparative-historical. The composition of the film and the dynamics of the change in the color palette of individual episodes are analyzed, which makes it possible to trace the evolution of the image. The author comes to the conclusion that it was the coloristic solution of the film that allowed the creators to convey the national color and historical atmosphere of China of a certain historical period and show a vivid image of the protagonist on the screen.

Keywords: Aisingero Pu I, The Last Emperor, Bernardo Bertolucci, symbolism of color, visual-figurative series, pictorial solution, coloristic solution, artistic technique, the art of cinema, Cinema of Italy

Аннотация: В качестве объекта исследования в данной работе рассматривается образ Бабы-Яги в народной культуре древних славян. Как важная часть народной культуры, русские народные сказки берут на себя ответственность транслировать традиционные нравственные качества и формировать основу оценочно-эмоционального отношения человека к миру. Предметом исследования выбрана трансформация и интерпретация образа Бабы-Яги в исполнении народного артиста РСФСР Георгия Милляра в киносказках режиссера Александра Роу. Авторы поставили перед собой цель выявить специфические особенности в интерпретациях образа Бабы-Яги Георгия Милляра и обозначить типологию этих образов. Методологическую основу статьи составляет контент-анализ, сравнительный, статистический, историко-культурологический анализ фильмов киносказочника Александра Роу.   Авторы при рассмотрении проблемы достигают следующих результатов: Георгий Милляр снялся в 16 киносказках Александра Роу, при этом исполнив 27 ролей; в 4 сказках сыграл Бабу-Ягу; каноничным образом является только первый, остальные три образа – личная заслуга Георгия Милляра. В процессе разработки поставленной проблемы авторы выделяют сравнительные критерии образов Бабы-Яги: внешние особенности, поведенческие характеристики, черты характера. Новизна исследования состоит в нетрадиционности обозначенного подхода, а также в комплексном анализе палитры творческих возможностей актера Георгия Милляра. В результате исследования авторы приходят к следующим выводам: 1) многовековой образ Бабы-Яги очень сложен и зачастую противоречив, поэтому способен трансформироваться и интерпретироваться; 2) Георгий Милляр создал 4 разных образа одного и того же персонажа - Баба-Яга «Ведьма», Баба-Яга «Старушка-хозяйственница», Баба-Яга «Мать» и Баба-Яга «Дама».

Ключевые слова: Георгий Милляр, Александр Роу, киносказки, образ Бабы-Яги, кинозлодеи, славянский фольклор, фольклорные традиции, трансформация образа, амплуа, творческий диапазон

Abstract: The image of Baba Yaga in the folk culture of the ancient Slavs is considered as an object of research in this work. As an important part of folk culture, Russian folk tales take upon themselves the responsibility to broadcast traditional moral qualities and form the basis of a person's evaluative and emotional attitude to the world. The subject of the study is the transformation and interpretation of the image of Baba Yaga performed by the People's Artist of the RSFSR Georgy Millar in the film tales directed by Alexander Rowe. The authors set a goal to identify specific features in the interpretations of the image of Baba Yaga by George Millar and to identify the typology of these images. The methodological basis of the article is content analysis, comparative, statistical, historical and cultural analysis of the films narrator Alexander Rowe. The authors, when considering the problem, achieve the following results: Georgy Millar starred in 16 Alexander Rowe's fairy tales, while performing 27 roles; he played Baba Yaga in 4 fairy tales; only the first is the canonical image, the other three images are the personal merit of Georgy Millar. In the process of developing the problem, the authors identify comparative criteria of Baba Yaga images: external features, behavioral characteristics, character traits. The novelty of the research consists in the unconventionality of the indicated approach, as well as in a comprehensive analysis of the palette of creative possibilities of actor Georgy Millar. As a result of the study, the authors come to the following conclusions: 1) the centuries-old image of Baba Yaga is very complex and often contradictory, so it can be transformed and interpreted; 2) Georgy Millar created 4 different images of the same character - Baba Yaga "Witch", Baba Yaga "Old Housewife", Baba Yaga "Mother" and Baba Yaga "The lady."

Keywords: image transformation, folklore traditions, slavic folklore, movie villains, the image of Baba Yaga, Alexander Rowe, movie fairy tales, George Millar, role, creative range

Аннотация: В статье в свете экзистенциальных теорий С. Кьеркегора и К. Ясперса представлен анализ экзистенциальной парадигмы творчества М. Ю. Лермонтова, которая рассматривается в контексте культурного перехода в русской литературе 1830-х–1840-х годов. Утверждается, что Лермонтов радикально изменил характер своей литературной деятельности к середине 1830-х годов, преодолев собственную экзистенциальную амбивалентность и отказавшись от субъективной эмоциональности и экзотики своей юношеской поэзии в пользу объективных наблюдений и исследования окружающего мира. Лермонтов осознавал свою экзистенциальную амбивалентность и стремился к преодолению этого состояния для достижения культурной целостности, которую следует рассматривать как одну из его главных ценностей. Произведения Лермонтова отражают концепцию целостности как интеграции культуры посредством набора господствующих норм и идеалов, а также ощущение, что эта целостность распадалась в переходные времена. Такое положение дел вызывало чувство дезинтеграции у Лермонтова, которое сходно с пограничной ситуацией Ясперса. Произведения Лермонтова иллюстрируют утрату культурных идеалов с упадком романтизма. Но отвергая идеалы романтизма, Лермонтов передает ощущение, что постромантическое разочарование порождало цинизм и извращало мышление. Роман «Герой нашего времени» стал воплощением подобных недостатков. Произведения Лермонтова не принадлежат ни к романтизму, ни к протореализму, ни к какому-либо сочетанию того и другого. Но Лермонтов великолепно сыграл свою переходную роль. Он не только поставил вопросы о романтизме, которые реализм позже сделает своими собственными, он также пролил свет на сам романтизм и на то, как он угасал. Лермонтов показал, как трудно творить художнику, осознающему собственную экзистенциальную амбивалентность, и жить в переходное время, лишенное объединяющего чувства культурной интеграции и целостности, проиллюстрировав, насколько остро творческая личность нуждается в такой интеграции и целостности.

Ключевые слова: экзистенциализм, культурология, философия, романтизм, реализм, русская литература, культурный переход, пограничная ситуация, творчество, Лермонтов

Abstract: The article presents an analysis of the existential paradigm of M. Lermontov's creativity in the light of the existential theories of S. Kierkegaard and K. Jaspers, which is considered in the context of the cultural transition in Russian literature of the 1830s-1840s. It is argued that Lermontov radically changed the nature of his literary activity by the mid-1830s, overcoming his own existential ambivalence and abandoning the subjective emotionality and exoticism of his youthful poetry in favor of objective observations and research of the surrounding world. Lermontov was aware of his existential ambivalence and sought to overcome this state in order to achieve cultural integrity, which should be considered as one of his main values. Lermontov's works reflect the concept of integrity as the integration of culture through a set of prevailing norms and ideals, as well as the feeling that this integrity was disintegrating in transitional times. This state of affairs caused a sense of disintegration in Lermontov, which is similar to the borderline situation of Jaspers. Lermontov's works illustrate the loss of cultural ideals with the decline of Romanticism. But rejecting the ideals of Romanticism, Lermontov conveys the feeling that post-Romantic disappointment generated cynicism and distorted thinking. The novel "The Hero of Our Time" has become the embodiment of such shortcomings. Lermontov's works do not belong to romanticism, nor to protorealism, nor to any combination of both. But Lermontov played his transitional role superbly. Not only did he raise questions about Romanticism that realism would later make its own, he also shed light on Romanticism itself and how it was fading. Lermontov showed how difficult it is for an artist who is aware of his own existential ambivalence to create and live in a transitional time devoid of a unifying sense of cultural integration and integrity, illustrating how badly a creative personality needs such integration and integrity.

Keywords: borderline situation, cultural transition, Russian literature, realism, romanticism, philosophy, cultural studies, existentialism, creativity, Lermontov

Аннотация: В творчестве Ф.М. Достоевского присутствуют образы двух противоположных форм организации общественного пространства – Америка и Швейцария. В статье рассматриваются символические смыслы, которые имеют эти два образа в произведениях Ф.М. Достоевского, их взаимоотношения и позиции на метафизической карте Ф.М. Достоевского. Первое из них представляет бесплодность цивилизации, построенную на научном разуме; второе рассматривается как духовное существование, основанное на чисто природной красоте. Сопоставляя пространства, олицетворенные этими двумя государствами, мы можем увидеть картину окончательного синтетического пространства метафизического мира Д.М. Достоевского. Показано, что смыслы этих двух образов взаимосвязаны и составляют диалектическое противоречие, причем каждый образ в свою очередь имеет два противоречивых смысла – положительный и отрицательный. Америка выступает, с одной стороны, символом открытости и свободы человека, его стремления к построению будущего своими силами, но, с другой стороны, она выражает тупиковый путь развития, опирающийся только на материальные ценности. Швейцария воплощает идеал духовного развития, который составляет внутреннюю сущность европейской цивилизации, однако одновременно она символизирует патриархальное, безгрешное состояние человека, которое не соответствует реальной земной жизни. Швейцария – это идеал райского состояния земного человека, однако этот идеал невозможен в реальной жизни. Наиболее наглядно трагедия невоплотимости этого идеала продемонстрирована Достоевским через историю князя Мышкина в романе «Идиот».

Ключевые слова: Америка, Швейцария, Достоевский, философское мировоззрение, материальное развитие общества, духовное развитие общества, метафизическая карта, пространство общества, Идиот, развитие государства

Abstract: The article deals with the symbolic meanings that the images of America and Switzerland have in the works of F.M. Dostoevsky. It is shown that the meanings of these two images are interconnected and constitute a dialectical contradiction, and each image, in turn, has two contradictory meanings - positive and negative. America acts, on the one hand, as a symbol of the openness and freedom of man, his desire to build the future on his own, but, on the other hand, it expresses a dead-end path of development based only on material values. Switzerland embodies the ideal of spiritual development, which is the inner essence of European civilization, but at the same time it symbolizes the patriarchal, sinless state of man, which does not correspond to real earthly life. Switzerland is the ideal of the heavenly state of an earthly person, but this ideal is impossible in real life. The tragedy of the impracticability of this ideal is most clearly demonstrated by Dostoevsky through the story of Prince Myshkin in the novel The Idiot.

Keywords: state development, Idiot, metaphysical map, social space, spiritual development of society, material development of society, Dostoevsky, philosophical outlook, Switzerland, America

Аннотация: В настоящем исследовании рассматривается специфика воплощения темы антияпонской войны в китайском искусстве на различных этапах от 1930-х годов до начала XXI века. В качестве материала выбраны ключевые произведения графиков и живописцев, которые знаменуют собой ключевые точки эволюции рассматриваемой темы. Образы в китайском искусстве, связанные с событиями антияпонской войны или «Войны Сопротивления», создаются художниками более семи десятилетий, изменяясь и трансформируясь в соответствии с политическими, идеологическими, социокультурными и художественно-стилистическими факторами. Данная тема чрезвычайно важна для народа, так как именно она придала искусству только что родившегося Нового Китая в XX веке историческое измерение, определила меру ответственности китайских художников перед обществом и отчасти эстетическую парадигму эволюции искусств. Более того, она служила и служит источником вдохновения для новых поколений мастеров исторической живописи, в особенности баталистов. В результате анализа и обобщения выделяется четыре этапа. Первый связан с творчеством графиков военного времени, которые фиксировали важнейшие моменты противостояния двух армий и народов, определив общую реалистическую направленность в развитии темы и ее иконографию. Середины века – это время утверждения образов, связанных с антияпонской войной, как магистральной линии в живописи Китая, появления многофигурных сюжетных полотен, в том числе в батальном жанре. Последняя треть XX века определяется как период перехода от героизации событий к воплощению понимания той войны как национальной трагедии, а также обогащения романтизированного реализма новыми художественными формами. В начале нового столетия художники склоны создавать масштабные полотна, насыщая их сложными символическими значениями и деталями. Подобные изменения свидетельствует о продолжении эволюции изучаемой темы и ее дальнейших трансформациях.

Ключевые слова: тема войны, китайское искусство, баталистика, батальная живопись, война Сопротивления, антияпонская война, китайская живопись, историческая живопись, художественная жизнь, реализм

Abstract: This study examines the specifics of the theme of the anti-Japanese war in Chinese art at various stages from the 1930s to the beginning of the XXI century. The key works of graphic artists and painters are selected as the material, which mark the key points of the evolution of the topic under consideration. Images in Chinese art associated with the events of the anti-Japanese War or the "War of Resistance" have been created by artists for more than seven decades, changing and transforming in accordance with political, ideological, socio-cultural and artistic-stylistic factors. This topic is extremely important for the people, since it was she who gave the art of the newly born New China in the XX century a historical dimension, determined the measure of responsibility of Chinese artists to society and partly the aesthetic paradigm of the evolution of the arts. Moreover, it has served and continues to serve as a source of inspiration for new generations of masters of historical painting, especially battle artists. As a result of the analysis and generalization, four stages are distinguished. The first one is connected with the work of wartime graphs, which recorded the most important moments of the confrontation between the two armies and peoples, determining the general realistic orientation in the development of the theme and its iconography. The middle of the century is the time of the establishment of images associated with the anti-Japanese war as the main line in Chinese painting, the appearance of multi-figure subject canvases, including in the battle genre. The last third of the XX century is defined as the period of transition from the glorification of events to the embodiment of the understanding of that war as a national tragedy, as well as the enrichment of romanticized realism with new artistic forms. At the beginning of the new century, artists tended to create large-scale canvases, saturating them with complex symbolic meanings and details. Such changes indicate the continuation of the evolution of the topic under study and its further transformations.

Keywords: historical painting, the theme of war, chinese art, batalistics, battle painting, The War of Resistance, anti-Japanese war, chinese painting, artistic life, realism

Аннотация: Объектом настоящего исследования является актерская речь в современном театре и кинематографе. Предмет исследования – влияние эстетики экранной речи на театральное слово в XXI веке. Автор подробно исследует феномен "микрофонной речи" в современном драматическом театре, анализирует причины бурной экспансии микрофонного звучания и, в частности, влияние на сценическую речь эстетики постдраматического театра. На многочисленных примерах рассматриваются различные варианты использования микрофонов в драматическом театре – от локальных до радикальных. Особое внимание автор уделяет категории "естественности" в применении к актерской речи в экранных искусствах и на театральных подмостках. Новизна исследования заключается в комплексном изучении феномена "микрофонной речи" в драматическом театре и категории естественности в сценической и экранной речи. Автор делает вывод о подавляющем влиянии кинематографа на современную театральную речь. В статье научно обосновано воздействие на речевое искусство современного театрального актера как эстетики постдраматизма, так и нового стандарта естественности, сложившегося в экранных искусствах и сформировавшего зрительское восприятие. Обратное же влияние сценической речи на эстетику речи в экранных искусствах носит опосредованный характер, реализуясь почти исключительно через театральную школу. В финальной части исследования автор делает вывод о необходимости изменений в речевом воспитании будущих артистов театра и кино.

Ключевые слова: сценическая речь, кино, театр, микрофон, звук, актер, постдраматический театр, естественность, экранные искусства, зрительское восприятие

Abstract: The object of this study is acting speech in modern theater and cinema. The subject of the study is the influence of the aesthetics of screen speech on the theatrical word in the 21st century. The author explores in detail the phenomenon of "microphone speech" in modern drama theater, analyzes the reasons for the rapid expansion of microphone sound and, in particular, the influence on stage speech of the aesthetics of post-drama theater. With numerous examples, various options for using microphones in a drama theater are considered - from local to radical. The author pays special attention to the category of "naturalness" of the acting speech in the screen arts and on the theatrical stage. The novelty of the study lies in a comprehensive study of the phenomenon of "microphone speech" in drama theater and the category of naturalness in stage and screen speech. The author concludes about the overwhelming influence of cinema on modern theatrical speech. The article scientifically substantiates the impact on the speech art of a modern theater actor both the aesthetics of post-dramatism and the new standard of naturalness that has developed in the screen arts and has formed spectator perception. The opposite influence of stage speech on the aesthetics of speech in screen arts is mediated, realized almost exclusively through the theater school. In the final part of the study, the author concludes that changes are necessary in the speech education of future theater and film artists.

Keywords: naturalness, post-dramatic theatre, actor, sound, microphone, theatre, cinema, scenic speech, screen arts, spectator perception