Аннотация: На протяжении XX века теория исполнительского искусства не раз предпринимала попытки привести в систему различные явления в области интерпретации произведений академической музыки. Количество исполнительских стилей или типов в работах разных исследователей становилось все больше, пока к началу нынешнего века не свелось к единичному понятию – к категории индивидуального стиля. Эта тема обсуждалась в основном в трудах, посвященных теории пианизма. Результаты их наблюдений и выводы могут быть применены к исполнительскому искусству в целом. В статье упоминаются работы К.А. Мартинсена, Д.А. Рабиновича, В.П. Чинаева, А.В. Малинковской и др. Вопросы музыкального восприятия находятся в поле зрения не только музыкознания, но и музыкальной психологии.   Данная работа предлагает новый вектор исследования проблем музыкального восприятия, связывая особенности музыкальной образности, создаваемой исполнителем и характер восприятия. Выявляются некоторые закономерности, которые позволяют говорить о типах музыкального образа, принципах его построения и типах восприятия. Это аффективный образ, создающийся по принципу контраста. Ему соответствует психофизический тип восприятия. Контекстный образ руководствуется принципом связей. Ему соответствует эстетический тип восприятия. Интегративный образ формируется, ориентируясь на принцип целого. Ему отвечает символический тип восприятия. Невозможна герметичная система типологии, ей во многом будет противостоять художественная практика. Однако, обозначенные тенденции способны пролить свет на природу музыкального восприятия, продолжить научную дискуссию актуальной темы музыкального исполнительства.

Ключевые слова: музыкальное восприятие, музыкальное исполнительство, академическая музыка, исполнительский стиль, аффективный, эстетический, символический, музыкальный образ, тип восприятия, исполнительский тип

Abstract: Throughout the 20th century, the theory and history of performing arts repeatedly attempted to systematize various phenomena in the field of interpretation of works of academic music. The number of performing styles and types in various researches has risen dramatically, until the beginning of this century when it was reduced to a single concept - to the category of an individual style. This topic was discussed mainly in research papers devoted to the theory of pianism. The results of their observations and conclusions can be applied to the performing arts in general. The article mentions the works of K.A. Martinsen, D.A. Rabinovich, V.P. Chinaeva, A.V. Malinkovskaya and others. The topic of musical perception is addressed both in musicology and in musical psychology. This research offers a new vector for studying of musical perception, linking the features of musical imagery created by the performer and the nature of perception. The following aspects are revelated: patterns that allow us to talk about the types of musical image, the principles of its construction and the types of perception. This is an affective image created on the principle of contrast. It corresponds to the psychophysical type of perception. The contextual image is guided by the principle of connections. It corresponds to the aesthetic type of perception. The integrative image is formed, focusing on the principle of the whole. It corresponds to the symbolic type of perception. A hermetic system of typology is considered to be impossible; artistic practice will largely oppose it. However, these tendencies are able to shed light on the nature of musical perception and allow to continue the scientific discussion of the current topic of musical performance.

Keywords: musical image, symbolic, aesthetic, affective, performing style, academic music, musical performance, musical perception, type of perception, performing type

Аннотация: Предметом исследования является роль витража в визуальном семиозисе религиозных сооружений Крыма. Объектом исследования является витражный декор сакральной архитектуры Крыма. В исследовании использованы методы культурологического (герменевтического и семиотического) и художественного (идиографического и структурного) анализа витражного искусства в сакральном пространстве архитектуры Крыма, метод анализа предшествующих исследований, метод синтеза в выводах относительно развития витража в крымской культовой архитектуре. В исследовании авторы рассмотрели следующие направления темы: развитие витражного искусства Крыма в сакральной архитектуре; значение цветовой и предметной символики в витражных композициях культовых зданий Крыма. Основными выводами проведенного исследования являются: 1. Витражное искусство, точнее, его предметная составляющая, не является аутентичным для Крыма, оно появляется в декоре жилых и общественных зданий в период конца XIX в., начала эклектики модерна и подражания готическим и византийским образцам. Цветные стекла и в более ранние периоды украшали окна зажиточных домов представителей различных крымских этносов, однако, витраж как явление не был характерен для сакральных сооружений. 2. Крым вследствие своего географического положения является поликультурной и поликонфессиональной территорией, где развивались различные религиозные направления: античный пантеизм, византийское ортодоксальное христианство, католицизм и протестантизм с колонизацией времен Екатерины, ислам, иудаизм ашкеназийского и сефардского толка. Витражи в культовых зданиях различных конфессий, помимо декоративной функции, играют символическую роль, передавая посредством цвета, символики абстрактных и предметных форм тот или иной сакральный смысл. 3. Особым вкладом авторов в исследование темы является каталогизация, искусствоведческое и культурологическое описание примеров витражного искусства в сакральной архитектуре Крыма. Научная новизна исследования состоит в том, что авторы впервые проводят онтологический анализ витражного искусства в сакральном визуальном семиозисе Крыма и анализируют его семиотические аспекты.

Ключевые слова: витраж, Крым, визуальный семиозис, религия, храм, культовое сооружение, символика цвета, ислам, иудаизм, христианство

Abstract: The subject of the study is the role of stained glass in the visual semiosis of religious buildings in Crimea. The object of the study is the stained glass decor of the sacred architecture of the Crimea. The research uses the methods of cultural (hermeneutic and semiotic) and artistic (idiographic and structural) analysis of stained glass art in the sacred space of Crimean architecture, the method of analysis of previous studies, the method of synthesis in conclusions regarding the development of stained glass in the Crimean cult architecture. In the study, the authors considered the following areas of the topic: the development of stained glass art of the Crimea in sacred architecture; the meaning of color and subject symbols in stained glass compositions of religious buildings of the Crimea.     The main conclusions of the study are: 1. Stained glass art, more precisely, its subject component, is not authentic for the Crimea, it appears in the decor of residential and public buildings during the late XIX century, the beginning of the eclecticism of Art Nouveau and imitation of Gothic and Byzantine models. Colored glass in earlier periods decorated the windows of well-to-do houses of representatives of various Crimean ethnic groups, however, stained glass as a phenomenon was not characteristic of sacred structures. 2. Due to its geographical location, Crimea is a multicultural and multi-confessional territory, where various religious trends developed: ancient pantheism, Byzantine Orthodox Christianity, Catholicism and Protestantism with the colonization of Catherine's time, Islam, Ashkenazi and Sephardic Judaism. Stained glass windows in religious buildings of various faiths, in addition to decorative function, play a symbolic role, conveying through color, symbolism of abstract and object forms one or another sacred meaning. 3. A special contribution of the authors to the study of the topic is the cataloging, art history and cultural description of examples of stained glass art in the sacred architecture of the Crimea. The scientific novelty of the study is that the authors for the first time carry out an ontological analysis of stained glass art in the sacred visual semiosis of the Crimea and analyze its semiotic aspects.

Keywords: christianity, islam, Judaism, symbolism of color, temple, religious building, religion, visual semiosis, Crimea, stained glass

Аннотация: Предметом исследования является мистический опыт как разновидность измененных состояний сознания. Цель статьи - осуществление философской рефлексии возможности различения в рамках междисциплинарного пространства теологии, с одной стороны, и психологии измененных состояний сознания – с другой, подлинного мистического опыта и разного рода суррогатных состояний сознания, имеющих квазимистическое содержание. В качестве теоретической основы решения данной проблемы выступило исследование панорамы моментов дивергенции и конвергенции дискурсов гуманитарных и естественных наук, а также теологии. В ходе проведенного исследования раскрыты инфраперсональные процессы, идущие в векторе растворяющегося и расплывающегося «я». Им соответствуют мистические (растворение в Божестве, в пустоте, в космическом сознании и т.д.) и клинические состояния (спутанное или плавающее сознание). Авторы также подробно рассматривают ультраперсональные процессы, происходящие в рамках диссеминации личностного сознания и которым соответствуют как мистические (рассыпание реальности на множество духов, душ, астральных проекций и квазиперсон), так и клинические состояния (расстройства шизофренического типа). Новизна статьи заключается в раскрытии многообразных направлений неподлинного мистического опыта на основе системного изучения измененных состояний сознания, а также в определении диапазона, в котором может открыться выход к аутентичным формам мистического опыта. Установлено, что в спектре инфраперсональных и ультраперсональных состояний имеет место такая черта мистических и оккультных практик с приставкой «нео», как достижение мистических состояний по программам «ускоренного курса». Однако в силу инверсии взгляда, характерного для современного сознания, в идеологеме неомистицизма деструктивные процессы зачастую воспринимаются как новый, более высокий этап эволюции человечества. При такой интерпретации возникают условия для восприятия науки в качестве «новой религии», а также стремления найти в научных концепциях опору для современного оккультизма и неомистицизма.

Ключевые слова: мистический опыт, христианство, неомистицизм, оккультизм, измененные состояния сознания, теология, психология, когнитивные науки, исихазм, духовное прельщение

Abstract: The subject of the study is the mystical experience as a kind of altered states of consciousness. The purpose of the article is to solve at the conceptual level the problem of distinguishing genuine mystical experience and various kinds of surrogate states with quasi-mystical content. The theoretical basis for solving this problem was the study of the panorama of moments of divergence and convergence of discourses of the humanities and natural sciences, as well as theology. In the course of the conducted research, the infra-personal processes going on in the vector of the dissolving and spreading "I" were revealed. They correspond to both mystical (dissolution in the Deity, in emptiness, in cosmic consciousness, etc.) and clinical states (confused or floating consciousness). The authors also consider in detail the ultrapersonal processes occurring within the framework of the dissemination of personal consciousness and which correspond to both mystical (the scattering of reality into many spirits, souls, astral projections and quasi-persona) and clinical conditions (schizophrenic type disorders). The novelty of the article lies in revealing the diverse directions of inauthentic mystical experience based on the systematic study of altered states of consciousness, as well as in determining the range in which an outlet to authentic forms of mystical experience can open. It has been established that in the spectrum of infra-personal and ultra-personal states there is such a feature of mystical and occult practices with the prefix "neo" as the achievement of mystical states according to the "accelerated course" programs. However, due to the inversion of the view characteristic of modern consciousness, in the ideology of neo-mysticism, destructive processes are often perceived as a new, higher stage in the evolution of mankind. With this interpretation, conditions arise for the perception of science as a "new religion", as well as the desire to find in scientific concepts a support for modern occultism and neo-mysticism.

Keywords: hesychasm, cognitive sciences, psychology, theology, altered states of consciousness, neomysticism, occultism, christianity, mystical experience, spiritual seduction

Аннотация: Статья анализирует тему живописи в философии Жака Деррида, обращаясь к одной из его определяющих работ по этой проблематике: «Истина в живописи». Последовательно рассматривая четырехчастную структуру данной книги, автор затрагивает такие концепты деконструкции, как «парергон», «паспарту», «картуш» и другие. Отдельный интерес вызывает проблема истины в структуре изобразительного искусства – эта тема проходит сквозной темой через всю работу Деррида. При этом философ отказывается от классического онто-гносеологического аспекта истины в контексте истории искусства. Картина не ограничивает себя репрезентацией некоего объекта или истины, закрепленной за ним. Она пересекает черту, переполняя свои границы. Вот почему логика произведения искусства – это с неизбежностью логика кантовского парергона. В книге «Истина в живописи» Деррида переосмысливает все аспекты художественного творчества. Для Деррида живопись – это, прежде всего, действие и правильнее всего ставить вопрос: «Что делает эта картина?». Картина в производимом действии отрывается от условий изображения, уходит от дискурса, приводя в движение различие. Структура живописной работы состоит не из присутствия или репрезентации, а из проекции движения. Картина безмолвна и пребывает вне языка, непредставима и неоднородна, внеположна любому дискурсу, несводима к любому тексту и не подлежит архивации несмотря на все усилия музейных инстанций.

Ключевые слова: Деррида, деконструкция, живопись, искусство, истина, парергон, паспарту, картуш, Хайдеггер, Сезанн

Abstract: The author analyzes the theme of painting in the philosophy of Jacques Derrida, referring to one of his defining works on this subject: "Truth in Painting". Consistently considering the four-part structure of this book, the author touches on such concepts of deconstruction as "parergon", "passepartout", "cartouche" and others. Of particular interest is the problem of truth in the structure of fine art – this topic is a cross-cutting theme throughout Derrida's work. At the same time, the philosopher rejects the classical ontological-epistemological aspect of truth in the context of art history. The picture does not limit itself to the representation of an object or the truth attached to it. She crosses the line, overflowing her boundaries. That is why the logic of a work of art is inevitably the logic of a Kantian parergon. In the book "Truth in Painting" Derrida rethinks all aspects of artistic creativity. For Derrida, painting is, first of all, an action and the most correct question is: "What does this painting do?". The picture in the produced action breaks away from the conditions of the image, moves away from the discourse, setting in motion the difference. The structure of a painting work consists not of presence or representation, but of a projection of movement. The painting is silent and remains outside the language, is unrepresentable and heterogeneous, is out of line with any discourse, is irreducible to any text and is not subject to archiving despite all the efforts of museum authorities.

Keywords: Cezanne, Heidegger, cartouche, passepartout, parergon, truth, painting, art, deconstruction, Derrida

Аннотация: В данной статье русский балет рассматривается с точки зрения особенностей эстетики постмодернизма и как одно из ярких проявлений постмодернистской культуры. Предмет исследования – тенденции постмодернизма, в современном русском балете. С точки зрения искусствоведения и балетоведения классический русский балет неоднократно становился объектом исследования. В то же время, изучение особенностей развития русского балета с позиций эстетики постмодернизма только начинается в контексте современных методологических подходов гуманитарных наук – искусствоведения, балетоведения, философии искусства и культурологии. Для раскрытия сущности и содержания явлений русского балета на современном этапе, необходимо выявление и обобщение тенденций и особенностей развития русского балета в контексте эстетики постмодернизма. Научная новизна исследования заключается в том, что до настоящего времени в научно-исследовательской литературе явления современного балета не подвергались научному теоретическому осмыслению с точки зрения тенденций эстетики постмодернизма. Выявлено, что с деятельностью балетной труппы С. Дягилева связан новый этап в развитии русского балета, характеризующийся отходом от традиций и формированием новой эстетики. Открытия, сделанные артистами и постановщиками «Русских сезонов», стали толчком для дальнейшего развития русского балета в контексте эстетики постмодернизма. В результате исследования сделан вывод, что на развитие современного русского балета значительное влияние оказали такие постмодернистские тенденции, как: деструктуризация языка классического танца, стремление к синкретизму разных видов искусства в контексте балетного спектакля, использование цитат, аллюзий и реминисценций, приобретающих условно-символическое значение, стремление к пластическим экспериментам.

Ключевые слова: синкретизм культуры постмодернизма, Сергей Дягилев, тенденции постмодернизма, постмодернизм, современный отечественный балет, русский балет, телесность, цитатность, русские сезоны, мультикультурное явление

Abstract: In this article, Russian ballet is considered from the point of view of the peculiarities of the aesthetics of postmodernism and as one of the brightest manifestations of postmodern culture. The subject of the study is the trends of postmodernism in modern Russian ballet. The novelty of the research lies in the fact that until now, in the scientific research literature, the phenomena of modern ballet have not been subjected to scientific theoretical understanding from the point of view of trends in the aesthetics of postmodernism. It is revealed that a new stage in the development of Russian ballet is associated with the activities of S. Diaghilev's ballet troupe, characterized by a departure from traditions and the formation of a new aesthetic. The study concluded that the development of modern Russian ballet was significantly influenced by such postmodern trends as: the destructurization of the language of classical dance, the desire for syncretism of different types of art in the context of a ballet performance, the use of quotations, allusions and reminiscences that acquire conditional symbolic meaning, the desire for plastic experiments.

Keywords: multicultural phenomenon, russian seasons, citation, Sergey Diaghilev, syncretism of postmodern culture, physicality, postmodernism, trends of postmodernism, modern russian ballet, russian ballet

Аннотация: Актуальность работы обусловлена тем, что анализ показателей психического и физического здоровья человека и их взаимовлияния мало раскрыт в философской литературе. Возникает проблема изучения достижения благополучия в философском плане и факторов, влияющих на него, в том числе связи экзистенциальной наполненности (фундаментальных экзистенциальных мотиваций) с различными положительными сторонами функционирования личности, составляющими благополучие: автономией, компетентностью, личностным ростом, позитивными отношениями, самопринятием, жизненными целями. В связи с этим мы предприняли исследование, связанное с изучением на теоретическом уровне взаимосвязи между экзистенциальной наполненностью и благополучием. Цель исследования: выявить взаимосвязь компонентов жизненного благополучия и экзистенциальной наполненности. Степень экзистенциальной наполненности показывает, много ли в жизни смысла, живет ли человек внутренней гармонией, соответствуют ли его решения и действия его сущности. Жизненное благополучие - есть субъективное ощущение целостности удовлетворенности своим бытием. В ходе исследования выявлены значимые связи между компонентами таких личностных конструктов, как жизненное благополучие и экзистенциальная наполненность. В результате теоретического исследования были сделаны следующие выводы: Первая фундаментальная экзистенциальная мотивация, касающаяся возможности существования в мире, в значительной степени связана с самопринятием и компетентностью. Вторая фундаментальная экзистенциальная мотивация, касающаяся ценности жизни, в значительной степени связана с самопринятием и позитивными отношениями. Третья фундаментальная экзистенциальная мотивация, касающаяся самооценки, в значительной степени связана с личностным ростом. Четвертая фундаментальная экзистенциальная мотивация, венчающая все предыдущие и касающаяся смысла, существенно связана с жизненными целями и автономией.

Ключевые слова: экзистенциальная исполненность, экзистенция, благополучие, личность, самоактуализация, позитивная психология, мотивация, цель, автономия, счастье

Abstract: The relevance of the work is due to the fact that the analysis of indicators of mental and physical health of a person and their mutual influence is little disclosed in the philosophical literature. There is a problem of studying the achievement of well-being in philosophical terms and the factors influencing it, including the connection of existential fullness (fundamental existential motivations) with various positive aspects of the functioning of the individual that make up well-being: autonomy, competence, personal growth, positive relationships, self-acceptance, life goals. In this regard, we have undertaken a study related to the study at the theoretical level of the relationship between existential fulfillment and well-being. The purpose of the study: to identify the relationship between the components of life well-being and existential fulfillment. The degree of existential fullness shows whether there is a lot of meaning in life, whether a person lives in inner harmony, whether his decisions and actions correspond to his essence. Life well-being is a subjective feeling of wholeness of satisfaction with one's being.   The study revealed significant connections between the components of such personal constructs as life well-being and existential fulfillment. As a result of the theoretical study , the following conclusions were made: The first fundamental existential motivation concerning the possibility of existence in the world is largely related to self-acceptance and competence. The second fundamental existential motivation concerning the value of life is largely related to self-acceptance and positive relationships. The third fundamental existential motivation concerning self-esteem is largely related to personal growth. The fourth fundamental existential motivation, crowning all the previous ones and concerning meaning, is essentially related to life goals and autonomy.

Keywords: autonomy, goal, motivation, positive psychology, self-actualization, personality, well-being, existence, existential fulfillment, happiness

Аннотация: Настоящая работа посвящена терракотовой армии Цинь Шихуана и ее отражению в творчестве современных китайских мастеров акварели. Статья состоит из трёх частей. В первой части проводится анализ генезиса и истории глиняного войска Цинь Шихуана. Во второй – терракотовая армия рассматривается как культурно-художественный символ Китая, стимулировавший гуманитарные контакты между Россией и Китаем и способствовавший взаимопониманию между двумя народами. В третьей части через призму художественного опыта и творческого процесса трёх художников-акварелистов анализируется современное состояние исследований акварельного творчества на тему терракотовой армии.   Особым вкладом автора в разработку проблематики является определение связи между древним культурным наследием Китая и характером его интерпретации в творчестве современных художников-акварелистов. Новизной исследования можно признать введение в научный оборот российского искусствоведения имен китайских художников и их картин, посвященных терракотовой армии императора Цинь Шихуана. В рамках работы проводится обращение к вопросу китайско-российского культурного сотрудничества, развитие которого реализуется через прикосновение к этому наиболее репрезентативному памятнику старины. Посредством искусствоведческого анализа акварельных картин китайских мастеров — Хуан Чжунъяна, Линь Шаолина, Цзо Синьминя — определены подходы к отражению данного исторического памятника в творчестве современных мастеров, установлена связь древнего и современного, традиционного и новаторского в их картинах.

Ключевые слова: терракотовая армия, Цинь Шихуан, китайская цивилизация, акварельная живопись, культурно-художественные контакты, Россия и Китай, творческие концепции, символ, древность и современность, связь времен

Abstract: This work is devoted to the terracotta army of Qin Shihuang and its reflection in the works of modern Chinese masters of watercolor. The article consists of three parts. The first part analyzes the genesis and history of Qin Shihuang's clay army. In the second, the terracotta army is regarded as a cultural and artistic symbol of China, which stimulated humanitarian contacts between Russia and China and contributed to mutual understanding between the two peoples. In the third part, through the prism of the artistic experience and creative process of three watercolor artists, the current state of research of watercolor creativity on the theme of the terracotta army is analyzed.   The author's special contribution to the development of the problem is to determine the connection between the ancient cultural heritage of China and the nature of its interpretation in the works of modern watercolor artists. The novelty of the study can be recognized as the introduction into the scientific circulation of Russian art history of the names of Chinese artists and their paintings dedicated to the terracotta army of Emperor Qin Shihuang. Within the framework of the work, an appeal is made to the issue of Chinese-Russian cultural cooperation, the development of which is realized through touching this most representative monument of antiquity. Through the art criticism analysis of watercolor paintings by Chinese masters — Huang Zhongyang, Lin Shaolin, Zuo Xinmin — approaches to the reflection of this historical monument in the works of modern masters are determined, the connection between ancient and modern, traditional and innovative in their paintings is established.

Keywords: antiquity and modernity, symbol, creative concepts, Russia and China, cultural and artistic contacts, watercolor painting, chinese civilization, Qin Shihuang, terracotta army, the connection of times

Аннотация: В статье анализируется становление вопрошания в двух культурах (античной и средних веков) на примере вопросов и ответов в работах Платона и св. Августина. Автор указывает две причины, запустившие этот процесс: во-первых, формирование античной личности, для которой было характерно самостоятельное поведение и творчество, во-вторых, необходимость не только предъявлять слушателям новые знания и картины мира, но и убеждать их в правильности предлагаемых новаций. Рассматриваются вопросы и ответы в диалогах Платона; помимо задачи убеждения они отмечают этапы конструирования Платоном понятий, при этом, вероятно, учитывались и возражения слушателей Платона, и противоречия, вытекающие из предложенных определений, и осмысление разных эмпирических случаев, и возможность помыслить их все как целое.   Вопросы, с одной стороны, представляли собой своеобразную форму рефлексии познания (диалектики) Платоном сложных явлений, с другой – помогали слушателям Платона развернуть внешне похожий процесс познания. Анализ вопрошания в «Исповеди» Августина позволил автору выделить три смысловых контекста: первый ‒ удостоверение новых теоретических построений, второй контекст ‒ мышление, здесь вопросы, с одной стороны, отмечают этапы творчества, представляя собой форму рефлексии, с другой ‒ инициируют у слушателей собственное мышление, третий контекст ‒ религиозный, это и покаяние и убеждение колеблющихся в вере. Если вопросы, помогающие мышлению и работающие на убеждение, как правило, есть у большинства вопрошающих, то третий контекст может быть очень разным.

Ключевые слова: коммуникация, вопрошание, мышление, убеждение, рефлексия, понимание, реальность, слушатели, активность, самостоятельность

Abstract: The author analyzes the formation of questioning in two cultures (Ancient and Middle Ages) by the example of questions and answers in the works of Plato and St. Augustine. The author points out two reasons that triggered this process: firstly, the formation of an ancient personality, which was characterized by independent behavior and creativity, and secondly, the need not only to present new knowledge and pictures of the world to listeners, but also to convince them of the correctness of the proposed innovations. The questions and answers in Plato's dialogues are considered; in addition to the task of persuasion, they mark the stages of Plato's construction of concepts, while probably taking into account the objections of Plato's listeners, and the contradictions arising from the proposed definitions, and the understanding of various empirical cases, and the possibility of thinking them all as a whole. Questions, on the one hand, were a kind of reflection of cognition (dialectics) Plato of complex phenomena, on the other hand, helped Plato's listeners to develop a seemingly similar process of cognition. The analysis of questioning in Augustine's "Confession" allowed the author to distinguish three semantic contexts: the first one is the certification of new theoretical constructions, the second context is thinking, here the questions, on the one hand, mark the stages of creativity, representing a form of reflection, on the other hand, initiate listeners' own thinking, the third context is religious, it is both repentance and the conviction of those who waver in faith. If most questioners usually have questions that help thinking and work for persuasion, then the third context can be very different.

Keywords: independence, activity, listeners, reality, understanding, reflection, conviction, mind, questioning, communication

Аннотация: В статье рассматривается противостояние доктрин плюрализма и монизма и связанных с ними принципов пролиферации и унификации в контексте развития современных когнитивных наук в трех важнейших для философии науки планах: теоретическом, методологическом и объяснительном. В работе критикуются представления Т. Куна о теоретическом монизме и расширяется защита теоретического плюрализма, проводившаяся автором в других работах в связи с предложенной им концепцией теоретических комплексов, направленной на корректное описание крупных теоретических направлений в когнитивных науках, подобных коннекционизму, умеренному воплощенному познанию и т.д. Защита плюрализма проводится также в методологическом плане. Теоретический плюрализм и методологический плюрализм предстают в качестве неизбежного следствия концепции теоретических комплексов и постулируемого в ее рамках принципа пролиферации, призывающего к созданию/совершенствованию совместимых и не совместимых в отношении базовых онтологических и методологических допущений научных теорий и моделей. Теоретический плюрализм и методологический плюрализм должны способствовать прогрессу в отношении ряда так называемых эпистемических ценностей, как связывающихся с идеей приближения к истине (предсказательный успех, способность давать незапланированные объяснения имеющимся фактам), так и не относимых к этой группе (эмпирическая адекватность, простота в ряде трактовок, широта предлагаемых объяснений). В то же время автор утверждает, что сделать аналогичный вывод в отношении объяснительного контекста в настоящий момент нельзя: окажется ли для когнитивных наук предпочтительной стратегия объяснительного монизма либо же объяснительного плюрализма, должно стать ясно в ходе дальнейших исследований.

Ключевые слова: когнитивные науки, философия науки, теоретические комплексы, нормативность, плюрализм, монизм, пролиферация, унификация, эпистемические ценности, прогресс

Abstract: The article considers the opposition of the doctrines of pluralism and monism and their related principles of proliferation and unification in the context of the development of modern cognitive sciences in three important respects for philosophy of science: theoretical, methodological, and explanatory. The article criticizes T. Kuhn’s views of theoretical monism and extends the defense of theoretical pluralism undertaken in author’s previous publications devoted to the conception of theoretical complexes, aimed at the correct description of large groups of theories in the cognitive sciences, such as connectionism, moderate embodied cognition, etc. Pluralism is also defended in methodological dimension. Theoretical pluralism and methodological pluralism are represented as an inevitable consequence of the conception of theoretical complexes and its principle of proliferation calling for the creation/improvement of scientific theories and models which are both compatible and incompatible with respect to a number of basic ontological and methodological assumptions. Theoretical pluralism and methodological pluralism should promote progress with respect to a number of the so-called epistemic qualities, both associated with the approximation of the truth (e.g. predictive success, the ability to give unexpected explanations to known facts, etc.) and not so associated (empirical fit, simplicity according to some interpretations, and the broad scope of the proposed explanations). At the same time the author claims that it is currently not possible to draw a similar conclusion in relation to the explanatory context: if the strategy of explanatory monism or explanatory pluralism will turn out be the preferred strategy for the cognitive sciences should become clear in the course of further research.

Keywords: epistemic values, unification, proliferation, pluralism, monism, normativity, theoretical complexes, philosophy of science, cognitive sciences, progress

Аннотация: Появление ширмы как социального и культурного феномена тесно с представлением о повседневной жизни китайцев, включающей в себя фольклор, а также культурные и народные традиции. Произведения живописи, сюжетом которых является ширма, отражают уникальную китайскую эстетическую концепцию и авторский взгляд на жизнь и ценности. Кроме того, свойства ширмы возможно изучать под разными углами: от практического предмета мебели, до абстрактной формы искусства. В фокусе настоящей статьи оказываются изображения ширмы в живописном искусстве Китая. Целью исследования является выявление культурно-философских смыслов, стоящих за данными изображениями. Новизна исследования связана с выбранным ракурсом: такой сложный феномен китайской культуры, как ширма, рассматривается сквозь призму и в тесной связи с традициями живописного искусства Китая. В ходе исследования сделан вывод о проявлении в изображениях ширмы религиозно-философских, мировоззренческих, морально-нравственных и эстетических представлений китайцев. Кроме того, определена просветительская и воспитательная роль данных изображений, несущих образовательную функцию. Особым вкладом автора можно назвать выявление конфуцианских и даосских представлений, символически воплощенных в изображениях ширмы в китайской живописи. В целом, ширма в настоящей работе рассмотрена как ключ к пониманию глубинных смыслов традиционной живописи.

Ключевые слова: ширма, китайская живопись, духовная культура, мировоззрение, религиозно-философские представления, эстетика, конфуцианство, даосизм, психология, китайский характер

Abstract: The appearance of the screen as a social and cultural phenomenon is closely related to the idea of the daily life of the Chinese, which includes folklore, as well as cultural and folk traditions. The paintings, the plot of which is a screen, reflect a unique Chinese aesthetic concept and the author's view of life and values. In addition, the properties of the screen can be studied from different angles: from a practical piece of furniture to an abstract art form. The focus of this article is the images of the screen in the pictorial art of China. The purpose of the study is to identify the cultural and philosophical meanings behind these images. The novelty of the research is connected with the chosen perspective: such a complex phenomenon of Chinese culture as a screen is viewed through the prism and in close connection with the traditions of Chinese pictorial art. In the course of the study, a conclusion was made about the manifestation of religious-philosophical, ideological, moral and aesthetic ideas of the Chinese in the images of the screen. In addition, the educational role of these images, which carry an educational function, is determined. A special contribution of the author can be called the identification of Confucian and Taoist ideas symbolically embodied in the images of the screen in Chinese painting. In general, the screen in this work is considered as a key to understanding of the deep meanings of traditional painting.

Keywords: psychology, Confucianism, Taoism, aesthetics, religious and philosophical ideas, worldview, spiritual culture, chinese painting, screen, chinese character

Аннотация: Китайская живопись традиционно сочетает субъективные мотивы с объективными вещами, что направлено на выражение утонченного эстетического опыта познания мира. Эстетические концепции садово-паркового искусства и китайской живописи по этой причине во многом согласуются. Дизайн китайского сада на протяжении многих столетий испытывал определенные изменения, но неизменно ориентировался на создание окружения, обеспечивающего идеальные условия для духовного и материального развития человека. Поиск и пути достижения такой цели нашли отражение в сюжетах китайской пейзажной живописи, которые трансформировались в зависимости от художественного наполнения и значения садовых ландшафтов. Целью данной работы является определение зависимости между особенностями формирования садово-парковой среды и образным рядом пейзажной живописи в Китае. Для достижения поставленной цели проводится соотнесение имеющейся информации о садах и парках Китая в виде научных описаний и различных документальных свидетельств, в том числе фотографий садов Пекина начала XX столетия китайского историка искусства Си Юнжэнь, а также современного вида сохранившихся объектов с произведениями китайской пейзажной живописи разных периодов. Иконографический и стилистический анализ позволил выявить наиболее характерные композиции и мотивы, характерные для определенных исторических этапов, а сравнительно-культурологический — взаимосвязи с таким явлением, как садово-парковое искусство, а также принципами его создания.

Ключевые слова: китайский художник, гохуа, ландшафт в живописи, растительный мотив, мотив сада, садово-парковое искусство, китайская живопись, пейзажная живопись, дизайн, китайское искусство

Abstract: The article analyzes the ideological foundations of the emergence and evolution of landscape in Chinese painting as an independent genre from the III to the XVIII century, before the rapid integration of Western European artistic traditions. Landscape painting is considered as an expression of the state of mind of Chinese artists, the prevailing philosophical ideas, in particular Taoism, the embodiment of literary images associated with the natural origin. Despite the attention of the scientific community to the development of images of nature in the art of ancient and modern China, there are few studies devoted to the causes and justification of certain processes that influenced the formation of the genre. The purpose of the study is to analyze the reasons for the appearance of images and motifs in the landscapes of Chinese artists in connection with the philosophical ideas of that time, cultural connotations in poetry and the principles of landscape art. The tasks include determining the most typical range of scenes and images in landscapes created from the III to XVIII centuries. The material is the work of Chinese artists who lived since the reign of the Wei Dynasty, during the heyday of landscapes in the era of the Tang Dynasty and up to the XVIII century. Of interest is the study of the mechanism of influence on the formation of figurative systems in Chinese landscape painting that developed in parallel poetry and landscape art.

Keywords: the image of nature, gardening and park art, landscape, chinese philosophy, aesthetics, literary plots, motive, Taoism, chinese painting, medieval China

Аннотация: История искусства России и Китая тесно переплетается в XX столетии, в том числе благодаря творческой и педагогической деятельности русских художников, оказавшихся в эмиграции. Во многом благодаря им Харбин и Шанхай стали крупными художественными центрами в 1920-е–1930-е годы. Данный период характеризуется плодотворными процессами в искусстве и культуре страны, но и одновременно с ними политическими потрясениями. Проблема исследования заключается в том, чтобы определить особенности восприятия и интерпретации мастерами-эмигрантами событий из жизни китайского народа, той атмосферы, которая царила в Китае. Тем самым, предметом исследования является живопись и графика крупнейших художников-эмигрантов указанного периода, а объектом — образы Китая тех лет, переданные в их произведениях, и средства воплощения замысла.   Главная установка настоящей статьи в том, чтобы определить круг тем и сюжетов, к которым обращались русские художники-эмигранты, создавая образы современного им Китая, а также специфику их художественного воплощения. Она достигается путем анализа историографии данного вопроса в российском искусствоведении, а также анализе творческих работ таких видных представителей художественной интеллигенции в эмиграции, как М.А. Кичигина и его дочери, В.С. Подгурского, Я.Л. Лихоноса, В.А. Асыпкина. Исследование тематической составляющей их произведений показывает то, что мастеров привлекали события из жизни простого народа, а также психологические портреты жителей китайских городов. В художественном плане художники сохраняли приверженность русской школе, но допускали влияние выразительных черт китайской живописи.

Ключевые слова: белая эмиграция, русское искусство, художники-эмигранты, образ Китая, гохуа, Харбин, Шанхай, бытовой жанр, психологический портрет, культурный контакт

Abstract: The history of art in Russia and China is closely intertwined in the XX century, including thanks to the creative and pedagogical activities of Russian artists who found themselves in exile. Largely thanks to them, Harbin and Shanghai became major art centers in the 1920s–1930s. This period is characterized by fruitful processes in the country's art and culture, but also political upheavals at the same time. The problem of the study is to determine the peculiarities of the perception and interpretation by the emigrant masters of events from the life of the Chinese people, the atmosphere that prevailed in China. Thus, the subject of the study is the paintings and graphics of the largest emigrant artists of the specified period, and the object is the images of China of those years, conveyed in their works, and the means of implementing the idea. The main purpose of this article is to determine the range of themes and subjects that Russian emigrant artists addressed when creating images of contemporary China, as well as the specifics of their artistic embodiment. It is achieved by analyzing the historiography of this issue in Russian art criticism, as well as analyzing the creative works of such prominent representatives of the artistic intelligentsia in exile as M.A. Kichigin and his daughters, V.S. Podgursky, Ya.L. Likhonos, V.A. Asypkin. The study of the thematic component of their works shows that the masters were attracted by events from the life of ordinary people, as well as psychological portraits of residents of Chinese cities. Artistically, the artists remained committed to the Russian school, but allowed the influence of expressive features of Chinese painting.

Keywords: psychological portrait, household genre, Shanghai, Harbin, guohua, the image of China, expat artists, russian art, white emigration, cultural contact